В самом конце 2020 года в рунете распространились комментарии характерного вида. В них на ломаном русском языке, напоминающем машинные переводы с АлиЭкспресса: «простой рабочий из Тверь» прославлялись «сильный нефритовый стержень председатель Xi с большой количество товар», осуждались «плохой американский империалист» и «неграмотный уйгур».

Как водится, всё началось с Двача. Год назад в разделе /po/ от лица «Простой рядовой рабочий в Екатеринбургской области (провинция Урал) Сергей не гей 21 год» стартовала «Си Цзиньпинь нить». Тема «зашла»: тред бурно продолжился в ломаном стиле безудержной пропаганды с призывами объединения под сенью Великого Китая. Всё это слегка напомнило олдфагам древние эоны интернетов с «языком падонкаф».


Двачеры понесли новую забаву за пределы борды: набегам с массовым комментированием в подобном стиле подверглись не только публикации соцсетей с упоминаниями КНР, но и официальный русскоязычный YouTube-канал CGTN, глобального вещания Центрального телевидения КНР (CCTV). Особенную популярность там получило новогоднее поздравление Си Цзиньпиня, где после набега осталось более тысячи комментариев с утрированными восхвалениями «великий лидер председатель Xi».

К марту 2021 года вокруг изначальной идеи оформился целый комплекс мемов и гэгов. С Двача котёл контента и идей вокруг «китайской пропаганды» переместился в паблик «Компартия Китая 红龙习近平». Его подписчики принялись соревноваться за «социальный рейтинг», оставляя выдержанные в стиле комментарии и предлагая новые идеи.


Отличившиеся получали картинки про «повышение социальный рейтинг, партия гордость тебе, плюс второй миска риса и кошка-жена». Осуждение выглядело как «вы делать Китай партия плохо, минус социальный рейтинг, миска риса и кошка-жена». Появились и фем-варианты про получение вместо кошка-жена «кот-муж» или даже «трепетный тигриный муж». А самого председателя Xi под влиянием китайских и англоязычных мемов стали сравнивать с диснеевским Винни-Пухом.

Паблик продолжает жить и развиваться по сей день, насчитывая более 55 тысяч подписчиков. Попутно возникли его не менее пародийные антиподы в виде противников КНР: «Патриоты Тайвань 蓝龙蔡英文» «Democratic Progressive Party of Taiwan — 台灣民主進步黨» и «Синьцзян-Уйгурская радикальная партия ئاللاھۇ ئەشىنجاڭ ئۇيغۇر رادىكال پارتىيىسى». Но сравнимой с исходником популярности они не получили.


Как и почему именно в декабре 2020-го двачерам и другим обитателям рунета так «зашла» тема с китайской пропагандой — до сих пор не совсем понятно. Возможно, это связано с тем, что как раз где-то с 2019-20 годов отдел пропаганды ЦК КПК, в обиходе известный как «Сюаньчуань» (по семантике близко к советскому «агитпроп»), на фоне нарастающего противостояния с США плотно занялся созданием позитивного облика КНР за рубежом.

Даже в «Евроньюс» в настоящее время регулярно появляются вставки китайских новостей. Впрочем, там не заметно ничего жёстко антиамериканского: сугубо позитив о культурной жизни, новых предприятиях, помощи гражданам от стихийных бедствий и международном сотрудничестве КНР со странами Европы.


В российских СМИ с размещением публикаций китайских партнёров получается грубее, на грани самопародии: судя по всему, на русский их переводят люди, не очень хорошо чувствующие современный русский язык. Достаточно вспомнить июльскую 2020 года статью в «Российской газете», по стилю напоминающую те самые комментарии про «председателя Xi». Возможно, она вкупе с подобными и послужила одной из отправных точек для появления мемов про китайскую пропаганду в конце 2020 года.

Впрочем, китайской пропаганды именно в комментариях русскоязычных соцсетей пока что неизвестно: Сюаньчуань сейчас сосредоточил работу в этом направлении в Facebook и Twitter в сегментах США, Тайваня и Гонконга.

Зато люди, ориентирующиеся в происходящем в интернет-среде КНР за «Золотым щитом» — он же «великий китайский файрвол» — при виде новых мемов довольно быстро вспомнили про реальный прототип утрированных комментариев про величие председателя Xi. Он называется «умаодан».


Всё началось ещё в середине нулевых годов.

В КНР тогда бурно распространялся интернет. Да, он с самого начала был ограничен и находился под плотным контролем министерств общественной и государственной безопасности КНР, а также центрального бюро безопасности КПК. Но довольно скоро стало ясно, что простой блокировкой сайтов и запрещением контента даже с «Золотым щитом» (он же «великий китайский файрвол») борьбу за умы и сердца граждан не выиграть.

Особенно актуально это было на фоне формирования многомиллионного среднего класса мегаполисов, весьма скептически относящегося к неограниченной власти компартии и ограничениям прав и свобод — и в те годы явственно доминировавшего в сети. Уже в первой половине нулевых стало ясно, что настроения в китайском сегменте интернета царят отнюдь не восторженные, невзирая на недремлющее око госбезопасности, а негативные новости о разнообразных проблемах и злоупотреблениях распространяются по форумам и комментариям к новостям как пожар.


Насколько известно, идею кибербригад первой в октябре 2004 года выдвинуло подразделение Сюаньчуань в городе Чанша провинции Хунань на юге КНР. Они наняли некоторое количество пользователей китайских соцсетей для публикации позитивных комментариев о властях и критики критических постов и сообщений. Их задачей было как минимум обозначить провластную позицию от лица «обычных интернет-пользователей», а как максимум — изобразить её как доминирующую в инфополе и народных массах.

В 2005 году оформилась практика нанимать для подобных задач студентов: в любой стране много сидящих в соцсетях и находящихся в постоянных поисках подработок. Само собой, в первую очередь к этой работе привлекались находящиеся на хорошем счету активисты китайского комсомола: многие из которых вполне искренне поддерживали власти, рассчитывали на карьеры по партийной линии — и от души не любили «продавшихся лаоваям наглых ноющих мажоров» из среднего класса.


Идея оказалась вполне рабочей, и как «позитивная практика» быстро распространилась на другие провинции и города. С начала 2007 года это стало политикой китайской компартии, признанной и названной общественно полезной председателем Ху Цзиньтао на уровне политбюро ЦК КПК.

Естественно, явление не прошло незамеченным для оппозиционно настроенных интернет-пользователей. То, что в сети работают организованные бригады комментаторов – многие из которых относились к делу формально и публиковали очень типовые, очевидно вымученные и формальные комментарии — было видно невооружённым глазом. Пошли утечки из парторганизаций, комсомола и органов пропаганды.

В результате очень скоро за проправительственными комментаторами закрепилось презрительное выражение «умаодан», 五毛党. Оно буквально переводится как «пол-юаневая партия» и отражает мнение, что за каждый комментарий проправительственный пользователь из кибербригады получал 0,5 юаня: что-то около 5-6 российских рублей.

Карикатура на работу «умаоданов»

Рубеж нулевых и десятых годов в китайском сегменте интернета представлял собой бесконечную битву «умаоданов» и оппозиционеров. Не последней причиной стало то, что именно в это время на смену форумам пришли социальные сети и мессенджеры с чатами: в 2009 году стартовал Sina Weibo, примерный гибрид запрещённых в КНР Twitter и Facebook. А интернет-аудитория в стране стала по-настоящему массовой и огромной.

Пик упоминаний «умаоданов» пришёлся на апрель 2010 года — и затем пошёл на спад. Тому есть несколько причин.

Во-первых, в сеть к тому времени вышли гораздо более широкие слои китайского общества, настроенные заметно менее протестно, чем средний класс мегаполисов. Уровень жизни масс за нулевые и начало десятых существенно вырос, и в глазах общества это стало результатом эффективного правления партии. Понемногу нужда в организованных кибербригадах «умаоданов» стала исчезать: китайская интернет-аудитория стала «в среднем» заметно менее оппозиционной, и лоялистские комментарии стали массовыми вполне естественным путём.


Свою роль сыграло и то, что при пришедшем к власти в 2012 году председателе Си были развёрнуты крупные антикоррупционные кампании с массовыми посадками и увольнениями. А местами — и расстрелами. Они оказались популярны и в народных массах и среди среднего класса: значительная часть негативных настроений в КНР нулевых была связана не столько с недемократичностью системы, сколько с демонстративной и показной роскошью высокопоставленных чиновников, партийных лидеров и предпринимателей, злившей всех остальных.

Во-вторых, в 2011 году был выпущен и стал набирать популярность WeChat — аналог WhatsApp, где сообщения не индексируются поисковыми системами. Многие обсуждения из Weibo ушли в его чаты, включая упоминания «умаоданов». Ну а в связи с ужесточением цензуры в китайской сети развилась сложная система иносказаний и эзопова языка с использованием «обычных» слов и отсылок к мифам, которую гораздо сложнее считывать через запросы поисковиков и систем мониторинга.


В третьих, КНР после прихода к власти Си Цзиньпиня отказалась от подчёркнуто нейтральной позиции с упором на всемерное расширение экономической экспансии. Страна принялась действовать на международной арене гораздо более жёстко в отношении соседей и США, бороться за доминирование в окрестных морях, строить мощные и современные вооружённые силы, клепать авианосцы один за другим. Это тоже возымело большую поддержку в китайском обществе с его историческими травмами и традиционными амбициями.

К середине десятых годов упоминания «умаоданов» стали гораздо более редкими. В то же самое время возник новый термин, «цзыганьу» (自干五): «самостоятельные пятёрки». Так пользователи оппозиционных взглядов стали называть комментаторов и особенно блогеров, которые выступали в поддержку официальной линии партии и государства по собственным убеждениям. Впрочем, по привычке всё равно «умаоданы» и в середине десятых в китайской сети упоминались заметно чаще — хотя обвинения в возмездности лоялистской позиции давно уже в большинстве случаев носят скорее эмоциональный характер.

«Фотожаба» на «цзыганьу» на основе плаката времён Культурной революции и хунвейбинов

Новый пик упоминаемости «умаоданов» пришёлся на 2018-20 годы. Он был во многом связан с ситуацией в Гонконге, где много месяцев шли протестные акции против «закручивания гаек» в автономии со стороны руководства КНР. Поскольку в Гонконге большая часть пользователей обитала в Facebook, Twitter и Instagram, а не в китайских соцсетях — Сюаньчуань пришлось перезапустить систему «умаоданов» на новом техническом уровне, и выйти из-под зонтика «Золотого щита» на просторы глобальной сети.

Осознав возможности и перспективы нового поля работы, особенно на фоне разгорающегося противостояния с американцами и нарастания напряжённости вокруг Тайваня, «умаоданы» двинулись в соцсети США и «мятежного острова». Где принялись активно, но немного однотипно и не всегда грамотно критиковать политику американского империализма, уйгурского экстремизма и тайваньского сепаратизма, рассказывая о мудрости председателя Си и благотворности политики китайской компартии. В ответ западные соцсети стали применять банхаммеры ковровым методом, попутно по традиции зашибив изрядное количество аккаунтов, не имевших отношения к Сюаньчуань… но это уже другая история.

Новые «умаоданы» против Тайваня

И на пике активности «старых» «умаоданов», их теперь активно обсуждает западная пресса. Ещё в начале 2010-х численность умаоданов оценивалась в сотни тысяч человек, а количество оставленных комментариев в год — в сотни миллионов. Впрочем, данным США и их союзников по противостоянию с КНР слишком уж верить на слово не стоит: страны последние годы сходятся в клинче экономической войны, переходящей в полномасштабную холодную — и пропагандистскую. Если во второй половине нулевых «умаоданы» действительно были заметным и очевидным явлением, то уже с начала десятых ими всё чаще обзывали вполне обычных пользователей, не разделяющих оппозиционные взгляды.

Другой вопрос — аккаунты, работающие в западных соцсетях. Вполне возможно, десятки миллионов граждан КНР с огромным удовольствием и без каких-либо уговоров партии рассказали бы «лаоваям» о том, где и как они видели политику США — да только доступ в эти соцсети им по сей день закрыт «Золотым щитом».


В том числе поэтому российские мемы про «председателя Xi» смешивают сразу несколько эпох. Безудержная свирепость осуждения «американских империалистов», «плохой уйгур» и «тайваньский предатель» гораздо больше напоминает риторику КНР времён Мао Цзедуна и «культурной революции» с хунвейбинами, чем их современные тексты. Хотя некоторая преемственность, признаём, в них прослеживается.

К тем же самым, сложным для КНР, временам относится и идея поощрения в виде «миски риса». Реальный Китай после реформ Дэн Сяопина из страны полуголодных крестьян давно уже стал вполне современным и далеко не самым бедным государством.

Умаоданы и пик их обсуждения в китайской сети в основном пришлись на рубеж нулевых и десятых, времена председателя Ху, а не председателя Xi. Зато система социального рейтинга — явление относительно новое, зародившееся именно при Си Цзинпине, и до сих пор введённое в КНР далеко не полностью. Ну а «кошка-жена» и вовсе заимствована из японского аниме.

Так что, пожалуй, реальный китаец воспримет эти мемы примерно так, как россиянин — самую развесистую «клюкву»: где казаки в старинных кафтанах пляшут с медведями под хардбасс вокруг самовара водки с ядерным реактором, и стреляют из «калашниковых» за царя-батюшку.

P.S. Ну а в плане степени лютости и угара не могу не посоветовать товарищам из «компартии Китая» обратить внимание на официальные тексты ЦТАК: информационного агентства КНДР. Почему у них до сих пор всё настолько плохо с переводами на русский язык — до конца не понимают даже ведущие корееведы (а я спрашивал, и не раз). Но это просто песня. И ведь не пародия, а именно что официальный перевод :

Говорят, что он, надев взаймы даже галстук, который надел правитель южной стороны во время подписания Совместной декларации от 15 июня 2000 года, поднялся на трибуну, использованную во время опубликования Пханмунчжомской декларации 2018 года, и постарался придавать символичность и значение, как всегда. Однако содержание его речи вызвало новое отвращение. Одним словом, он разводил канитель только бесстыдной и наглой болтовнёй, как бы делал отрыжку от глотки чистой воды.

Хотя это была речь так называемого «президента», но неволей стало тошно от заслушивания речи правителя Южной Кореи, в которой невозможно найти обязанность и волю перед нацией, направление и меры для выхода из сложившейся ситуации, а также красной нитью проходят самооправдание, избавление от ответственности и закоренелое низкопоклонство. Распыление красноречий, перевернувшее навыворот сущность и мелкотемье.
(…)
Говорит, что нельзя останавливать межкорейские отношения, но настойчиво уклоняется от честного признания своей вины, являющейся исходной точкой их остановки. И орёт, что могут впасть в нежеланное бушующее море, а не принимает никаких мер для разрешения вопроса – прекращения бесчинства отребья. Лежащее на этом намерение яснее ясного. Они хотят кокетливым пустозвонством скрыть преступления и избавиться от критического положения перед глазами. Но это мелкая и глупая идея.

По сравнению с этим, согласитесь, бледнеет даже «простой рядовой рабочий в Екатеринбургской области (провинция Урал) Сергей не гей 21 год с два миска риса и кошка жена от председатель Xi».

Такие дела.