Недавно на шоссе меня подрезал таксист. Я без промедления выпалил в адрес этого бедолаги набор ругательств. Что меня удивило, так это то, что все эти слова были на испанском. Мне, как человеку, выросшему в англоязычной среде, а испанский выучившему во взрослом возрасте, английский должен был быть более доступным. Однако же я проклинал этого незнакомца на испанском языке с мексиканским акцентом, показывая соответствующие жесты руками.

Большинство людей знакомы с ощущением того, как в подобных ситуациях эмоции берут верх над разумом, но почему часто настолько проще выпустить пар при помощи неродного языка? Большая часть людей, изучающих иностранный язык, сможет порадоваться тому, что всякие запретные темы при помощи второго языка довольно легко поднимать, и более того, это даже бывает весело. И если я не буду ругаться по-английски в присутствии моей бабушки, то по-испански я ругаюсь, как Тони Монтана.

И, между прочим, существует научное объяснение тому, почему мы часто гораздо легче отстраняемся от эмоций, используя иностранный язык. Кроме того, что из-за этой отстранённости нам легче говорить всякие непотребства, недавние исследования показали, что она может изменять и наше восприятие морали.

Язык формирует наш мозг

Наш мозг формирует не только генетика, но и опыт; кроме того, с рождения мы воспринимаем крупный пласт жизни посредством языка. Годы погружения в родной язык предлагают нам глубокое понимание его использования с определёнными людьми и в определённых контекстах. Мы знаем, когда прилично рассказывать о неприятном случае развития гастроэнтерита, а когда – нет. Мы учимся прикусывать язык, когда нас расстраивает наш начальник, и способны оценить красоту поэзии, ухаживая за партнёром.

Обсуждаем ли мы запретные темы, ругаемся ли, или даже слушаем определённые песни и музыку – язык в определённых контекстах с готовностью выдаёт усиленную эмоциональную реакцию. В этом смысле наш родной язык и эмоции связаны вместе, что делает запретные слова запретными, а вдохновляющие – вдохновляющими, поскольку наш мозг формировался посредством получения повторяющегося опыта.

Соответственно, наш опыт влияет на развитие нейронных путей в областях мозга, отвечающих за контроль и управление эмоциями, например, в островковой доле и миндалине. Наш опыт помогает формировать также и префронтальную кору, которая занимается не только регулированием импульсов и эмоций, но и размещает в себе многие высокоуровневые когнитивные способности – способность к рассуждениям и принятию решений.

Комбинация этих процессов неразрывно связывает эмоции и принятие решений. Учитывая всепроникающую роль языка в повседневной жизни и его связь с эмоциями и логическими рассуждениями, понятно, что он влияет и на наше поведение. А что насчёт неродного языка?

Действия ранят сильнее слов

К несчастью, большинство решений мы принимаем на основании скрытых, автоматических и очень эмоциональных рефлексов. Части мозга, активируемые эмоциями, быстрее реагируют на события, чем рациональные регионы коры. В целом, однако, эмоции работают в связке с разумом. Дихотомия двух этих концепций на самом деле ложная, поскольку они неразрывно переплетены.



Чтобы было понятнее, задумайтесь над следующим вопросом: смогли бы вы убить незнакомца, чтобы спасти жизни других? Большинство людей отвечают утвердительно, что вроде бы демонстрирует стремление к общему благу, но тщательное размышление об убийстве наверняка вызвало бы серьёзный эмоциональный отклик. Ведь убийство нарушает множество наших понятий о морали.

Однако недавнее исследование проливает свет на факторы, разрушающие взаимодействие логики и эмоций. В исследовании было обнаружено, что в случае, если этическая проблема – выбора, убить ли незнакомца, чтобы спасти жизни людей – предлагалась людям на их неродном языке, то чем хуже человек мог общаться на этом языке, тем больше была вероятность того, что он выбрал убийство. Что интересно, этот эффект второго языка проявлялся сильнее, когда способ убийства оказывался более контактным – например, лично столкнуть человека с моста, вместо переключения рычага с целью перенаправить поезд.

Многие ощущения, связанные с иностранным языком, не настолько эмоционально окрашены, как связанные с родным, поэтому авторы исследования приписывают результат уменьшенному эмоциональному отклику между человеком и его вторым языком. В результате процесс принятия решений идёт медленнее и становится более продуманным, с более тщательной оценкой рисков. Иначе говоря, решения, принимаемые на иностранном языке, не так подвержены эмоциональным искажениям, как те, что приняты на родном.

Наш двуязычный мир, конечно, не состоит только лишь из учеников, изучающих второй язык, как те, что участвовали в исследовании, и ощущения двуязычных людей не повторяют друг друга. Множество людей, говорящих на двух языках, имеют более глубокую связь со вторым языком. Тем не менее, ясно, что влияние двуязычия может выходить за рамки простого этикета. В мире, становящемся всё более глобальным, многие люди могут оказаться в ситуации, в которой они будут принимать решение на чужом языке. Спасают ли они жизнь или голосуют за очередного представителя правительства, осознание множества влияющих на принятие решений факторов может помочь нам принимать более взвешенные решения.

И, хотя говорящие на двух языках люди склонны наводить хаос на улицах не больше любой другой части общества, в следующий раз, когда вы матюкнётесь на китайском, пролив молоко, вспомните, что двуязычие может помочь как установить осмысленное взаимодействие между логикой и эмоциями, так и прекратить его.