I. Преамбула

Где-то в середине осени мой однокашник по ВА им. Ф.Э.Дзержинского Иванов Валерий Петрович прислал интересный материал по своему видению проблем информационной безопасности. Ранее он уже присылал мне свои труды, один из которых был опубликован на Хабре.
Я с большим удовольствием прочитал присланный материал, многое вспомнил, а о чём-то даже узнал впервые. Основной его постулат заключается в том, что на текущий момент отсутствует теория информационной безопасности и главная проблема заключается в том, что все попытки ее разработки ведутся без опоры на философию. С этим мне было трудно согласиться. Мы долго дискуссировали на эту тему, но мой однокашник остался при своем мнении. Более того, я с позволения автора попросил прочитать присланный материал моего старинного товарища, который принимал участие в подготовке Доктрины информационной безопасности Российской Федерации и имеет ученые степени доктора технических наук и доктора юридических наук. Вот его ответ на мою просьбу:

Володя! Добрый вечер!
Спасибо большое. Работу посмотрел. Восхищён работоспособностью автора и его самоотверженностью. Автор молодец.
Относительно существа работы.
Нет определения информации применительно к концепциям социального взаимодействия.
Это существенно ослабляет ценность сделанных выводов.
В 1927 г. Анри Бергсон получил Нобелевскую премию по литературе за работы в области философии.
Суть его идеи заключается в том, что внутренний мир человека разворачивается не в парадигме «пространство — время», а совершенно в других измерениях. В связи с этим содержание проблемы защиты информации с точки зрения социальной существенно отличается от проблемы защиты информации в субъективном измерении.
…
Ещё раз спасибо за доставленное удовольствие.

Меня поразило в этом ответе заключительная фраза:

Ещё раз спасибо за доставленное удовольствие.

Она полностью совпадала с моими ощущениями после прочтения присланного материала, и я решил по просьбе автора представить эту статью читателям Хабра.

II. Оригинал статьи Иванова В.П.

Высочайшая степень информатизации, к которой стремится современное общество, ставит проблему безопасности информации на высокий уровень, поскольку компьютерные системы и телекоммуникации во многом определяют надежность систем обороны и безопасность страны, стабильность банковской системы в том числе. Сегодня решение теоретических задач в области защиты информации отстали от потребностей практики, что заставляет вернуться к вопросам создания теории защиты информации как фундаментальной теории области науки. Для решения задачи необходимо получить ответ на вопрос о причинах отставания и определиться с направлениями деятельности по ликвидации отставания с позиции современного видения науки. Получение ответов на данный вопрос является целью настоящей работы.
Чтобы быть последовательным и доказательным автором используется принцип историзма, как “принцип познания, рассматривающий вещи и явления как развивающиеся в соответствии с конкретными историческими условиями”.

Защита информации как область науки на шкале времени

В [1] Лебедев С.А. с позиции философии науки исторически выделяет четыре основные философские концепции лежащие в основе естествознания, для нас важнейшими являются три: натурфилософская, позитивистская и диалектическая. Чтобы быть последовательными и доказательными рассмотрим их общие черты, их влияние на развитие естествознания, а также на защиту информации, как область науки, относящуюся к естествознанию.

Натурфилософская концепция

Натурфилософская концепция полностью характеризуется понятием «Метафизика», как философское учение о первичных основах всякого бытия, о сущности мира. Она воспроизводит два основных смысла: сущее как таковое и внутренняя сущность предмета («природа сущего»), что позволяло рассматривать метафизику, как общую теорию действительности. Согласно [2] «Метафизика — попытка охватить мир как целое посредством мышления». Идея о Вселенной как едином целом, законы функционирования которого доступны человеческому познанию и пониманию, сыграли и продолжают играть конструктивную роль в формировании научной картины мира. «Без веры во внутреннюю гармонию нашего мира, — подчеркивал Эйнштейн, — не могло бы быть никакой науки». Именно эта идея краеугольным камнем лежит в мировоззренческом и методологическом основании современной науки. Метафизика характеризуется движением мысли “от общего к частному”, что стало нормой для науки настоящего времени.
Макс Борн [3] предложил рассматривать метафизику в значении метода и предмета, как «исследование общих черт структуры мира и наших методов проникновения в эту структуру». Метафизика включала области науки того времени, чем пыталась получать ответы на вопросы «Что есть реальность?», “Что такое природа?”, “Как она есть”? Первенство было отдано философии, которая была объявлена – “царицей наук”.
С метафизикой связано появление понятия — физикализм [4], который исходит из того, что “всё является физическим или вынуждается им”, что позволяет ставить физику в основу исследования процессов в защите информации, как научной области.
С метафизикой связывают появление понятия “теория”, которая у древних греков — “Страстное и сочувственное созерцание”, а также “Интеллектуальное созерцание, к которому мы прибегаем в математическом познании, как к откровению, раскрывающемуся в экстазе опьянения у чистого математика или музыканта, свободно творящего собственный мир упорядоченной красоты”. История науки образное видение теории древними греками перенесло в наше время, как «принцип простоты и красоты в научной теории», поскольку научные теории не выводятся, они – изобретения человеческого разума, продукт творчества, который сродни творению музыканта в мире “упорядоченной красоты”. По мнению автора наиболее близкое метафизическому пониманию научной теории найдено в определении, справедливом и для настоящего времени [5]: “Научная теория — система абстрактных понятий и утверждений, которая представляет собой не непосредственное, а идеализированное отображение действительности”.
Согласно Ф. Энгельсу “натурфилософские построения подчас содержали гениальные догадки, но вместе с тем в них было и немало всяческого вздора”. Однако это не помешало грекам практически полезные знания о численных отношениях и свойствах различных геометрических фигур превратить в систему научных знаний, придать высокую ценность обоснованным и доказательным знаниям, безотносительно к возможности их непосредственного практического использования. А. Эйнштейн с восторгом заметил: «кажется удивительным самый факт, что человек способен достигнуть такой степени надежности и чистоты в отвлеченном мышлении, какую нам впервые показали греки в геометрии». Предшественники завещали нам, как условие эффективности научной теории защиты информации, — “перенять у древних греков использование отвлеченного мышления, как условие высокой степени надежности и чистоты, а также создание теории защиты информации как системы знаний, как свободное творение собственной красоты”.
Метафизическое видение мира в целом оказалось неспособным давать ответы на вопросы, задаваемые расширяющейся практикой того времени, что привело к появлению концепции позитивизма.

Позитивистская концепция

Собственно наука стала по-настоящему таковой, когда сознательно ограничила себя познанием частного, отдельного, конкретного, относительно которого возможен сбор и эмпирическое обобщение достаточно большого объема информации, что оказалось возможным в концепции, получившей название – “позитивизм”. В позитивизме, естествознание соединилось с техникой в единое целое и стало нести в себе идею поиска точного знания на фундаменте универсального научного мышления, что привело в середине XIX в. к появлению “классической науки”. Позитивизм определил место метафизики во взаимоотношениях с наукой в виде формулы: «Физик – бойся метафизики. Наука — сама себе философия. Развитая наука способна справиться со своими проблемами самостоятельно, не прибегая к помощи философии. Наука — выше философии». В новой концепции научное познание трактовалось как “описание и предвидение посредством законов” исходя из “позитивного”, т.е. из данного, фактического, устойчивого, несомненного, где “устойчивое и несомненное” познается посредством наблюдения, практики, т.е. является опытным. Из требования к научной теории – “описывать и объяснять” приоритет был отдан описанию, а в познании — практике, индукции. Индукция рассматривалась как некая выборка из наблюдаемых данных, которая должна позволить выявить “Закон”. Научные понятия, на основе которых строились научные законы, хотя прямо не выводились из опыта, тем не менее, представляли собой предельно схематизированное выражение опытных фактов. В позитивизме, согласно Спенсеру, естественное рассматривалось как продолжение “здравого ума”, что приводило в науку “обывателей от науки” [6]. Опора на” здравый ум” сохранилась в защите информации и в настоящее время.
Позитивизм получил опору в классическом естествознании, исследовавшем объекты более или менее простые и доступные наблюдению на макроуровне, где все элементы теоретического описания могли быть непосредственно сопоставлены с реальными объектами или свойствами этих объектов. Теоретические объекты классического естествознания, как материальная точка, масса, движение, скорость, ускорение, волна и т.д., имели реальные прообразы в области природных явлений. Природа выделения теоретических объектов защиты информации: злоумышленник, объект информатизации, каналы утечки информации, … унаследовала ту же основу выделения.
Опиравшийся на опыт, практику идеальный позитивист И. Ньютон говорил — “гипотез не произвожу” (мол все беру из практики, из наблюдений), на что А. Эйнштейн ответил – “счастливчик Ньютон!”, этим он сказал, “Ньютон, твоя физика была настолько проста, что ты мог это позволить”. Процесс познания по Ньютону образно выглядел так: «Не знаю, как меня воспринимает мир, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, который развлекается тем, что время от времени отыскивает камешек более пестрый, чем другие, или красивую ракушку, в то время как великий океан истины расстилается передо мной неисследованным». Классическая наука характеризовалась классической рациональностью.

Онтологии и категориальные структуры классической рациональности

Источником классической рациональности стала механическая картина мира, которая, начиная с XVII в., более двух столетий, доминировала в науке [7].
Предполагалось, что механическая картина мира должна была привести к получению фундамента универсального научного мышления. В механической картине мира объектами классической науки рассматривались простые (малые) системы. Их свойства однозначно определяются свойствами составляющих их элементов, элемент вне системы и внутри нее обладает одними и теми же свойствами (отсутствует идея системного качества, характеризующего целостность системы, его несводимости к сумме частей).
Теории классической науки не выходили за рамки представлений о простых системах. Сталкиваясь с более сложным типом системной организации объектов, наука вначале рассматривала их сквозь призму уже сложившихся онтологий и категориальной сетки, соответствующей простым системам. Обнаруживаемая неадекватность традиционных представлений характеризовалась в терминологии Т. Куна, как аномалия и кризис, как преддверие научных революций.
Доступность изучаемых позитивизмом явлений наблюдению создавало возможность их научного объяснения путем создания наглядных моделей. В тех случаях, когда представление было невозможно, то исходили из того, что “сущность этих явлений всё же механическая и допускается построение наглядной модели по аналогии с механической моделью”, что полностью объясняет появление понятия “энтропия” в информатике и защите информации в том числе. К заслуге классического естествознания следует отнести широкое использование математики, «Книга природы написана на языке математики» стало афоризмом. В классической науке математика включалась в теоретические исследования после создания качественной модели исследуемой области, когда требовался вывод количественных следствий, допускающих строгую проверку при сопоставлении с экспериментальными данными. И в настоящее время в науке руководствуют афоризм физика Дж. Томсона (лорда Кельвина): «Понять – значит построить модель».
Классическая наука, исследуя свои объекты, стремилась при их описании и теоретическом объяснении устранить по возможности все, что относится к субъекту, средствам, приемам и операциям его деятельности. Такое устранение рассматривалось как необходимое условие получения объективно-истинных знаний о мире. В классической науке господствовал объектный стиль мышления, стремившийся познать предмет сам по себе, безотносительно к условиям его изучения субъектом. При этом руководствовались Галилеем, который учил, что научный метод состоит в том, чтобы изучить этот мир так, как если бы в нем не было сознания и живых существ. Научное знание трактовалось как знание только об объекте, субъект же должен быть элиминирован (изгнан), из контекста внутринаучных построений, что должно было привезти к получению совершенно достоверного знания.
Для позитивизма характерно представление о причинно-следственных связях в форме жёсткого детерминизма (от лат. determino — определяю) Классическим видом детерминизма стал лапласовский детерминизм: «Ум, которому были бы известны для какого-либо данного момента все силы, одушевляющие природу, и относительное положение всех ее составных частей, если бы вдобавок он оказался достаточно обширным, чтобы подчинить эти данные анализу, обнял бы в одной формуле движение величайших тел вселенной наравне с движениями легчайших атомов: не осталось бы ничего, что было бы для него недостоверно, и будущее, так же как и прошедшее, предстало бы перед его взором» [8]. Согласно Лапласу, все элементы физического мира связаны между собой причинно-следственными связями таким образом, что, зная в определенный момент времени координаты каждого элемента, можно в принципе однозначно предсказать положение этого элемента через любой промежуток времени. Эйнштейн говорил: «Бог не играет в кости», подразумевая этим, что должна быть фундаментальная теория, в которой все предсказуемо. Благодаря Джону Беллу в середине прошлого века было доказано, что что наш мир содержит в себе фундаментальную неопределенность, что окончательно разрушило надежду на существование мира по Лапласу [9]. Высказывание Н. Бора: «Альберт, перестань же ты, наконец, указывать Богу, что ему делать!» победило «Бог не играет в кости».
Вывод современной истории и философии науки относительно позитивизма однозначен: Наука – развивающаяся система. С развитием разных сфер наук менялись их стандарты и образы, отсюда — иллюзорность желаемого позитивизмом универсального. Новые философские течения, критикуя принципы позитивизма, вместо единого и точного видения мира наука перешла к формированию парадигмы условности и относительности каждого знания и к созданию новых методологий исследования. Историей науки был сформирован важный вывод о том, что для естественнонаучных теорий единственной, пусть и не абсолютно надежной основой, и критерием их истинности должна быть только степень их соответствия данным опыта, результатам систематического наблюдения и эксперимента.
Защита информации к настоящему времени имеет практику применения позитивистских концепций, так в [10, 11] предпринята попытка создания теории защиты информации на основаниях логического позитивизма, а в [12, 13]] — логического атомизма. Обе практики используют алгебру логики, которая хорошо показала себя при создании простых систем — цифровых автоматов [14], чем оказалось возможным обоснование появления в вычислительной технике устройств управления на основе микропрограммирования. Однако язык алгебры логики беден и лишен гибкости, что ограничивает его использование в исследованиях сложных систем (защищенных объектов информатизации), включающих человека, сложные технические средства обработки информации со сложными алгоритмами её обработки.
Герасименко В.А., [15], Малюк А.А. [16, 17, 18] отметились попыткой создания теории защиты информации как фундаментальной области науки опять же на позициях позитивизма с применением метода экспертных оценок (форма использования здравого ума по Спенсеру), что неминуемо ставит под сомнение объективность следствий практикой привлечением инструментария “пол – палец — потолок”. Позитивисты в защите информации попытались максимально использовать «Развитая наука способна справиться со своими проблемами самостоятельно, не прибегая к помощи философии», но только они не заметили, что к моменту написания авторами рассмотренных выше теорий произошли две научные революции, которые привели к переходу науки последовательно от классической к неклассической, а затем и к постнеклассическому типу наук. Эти изменением сопровождались, иным видению науки. Так Герасименко В.А. заметил существование “классической теории систем” на основе теории надежности, однако существование теории систем как общая теория систем Л. Берталанфи, системология [19], системотехника [20], синергетика [21] им, а также его последователями оказались незамеченными. Появлением общей теории систем, синергетики мир позитивизма, как: “Мир – это часы (классическая наука)” оказался замененным на “Мир – это саморегулирующиеся системы (неклассическая наука)”, “Мир – это эволюционирующие системы (постнеклассическая наука)” легли в основу новых научных картин мира.
Научная картина мира (по Стёпину В.С.) – это целостная система представлений о мире, его структурных характеристиках и закономерностях, вырабатываемая в результате систематизации и синтеза в фундаментальных достижениях науки. Это особая форма научно-теоретического знания, развивающаяся в процессе исторической эволюции науки. Научная картина мира (НКМ) является важным компонентом научного мировоззрения, но не сводится к нему. В НКМ присутствует мировоззрение, в котором кроме знаний присутствуют убеждения, ценности, идеалы и нормы деятельности, эмоциональные отношения к объекту изучения и т. д. Где мировоззрение – это системный взгляд на мир в целом, он предстает как сложный сплав традиций, обычаев, норм установок, знаний и оценок. У авторов теорий защиты информации он оказался не глубоким и наивным.
Случилось то, о чем В.С. Степин писал так: “… когда в орбиту исследования незаметно втягиваются новые типы системных объектов. …, если картина мира (дисциплинарная онтология) и «схема метода», представленная идеалами и нормами исследования, не соответствуют новым объектам, то в системе знания накапливаются необъясняемые факты и парадоксы, Т. Кун называл их аномалиями и кризисами”. С этим столкнулась авторы рассмотренных выше теорий, поскольку решение задач по защите информации требует включения в орбиту исследований объектов иного рода (саморегулирующиеся и эволюционирующие системы), что можно было сделать только в результате кропотливой философской работы, к чему они (авторы) не оказались готовыми. В результате их НКМ оказалась ограниченной знаниями и представлениями далекого прошлого.
По Энгельсу — “Философия, выгнанная в дверь, затем возвращается в окно”, автор рассматривает данную работу как убедительное и обоснованное доказательство необходимости приглашения в защиту информации философии, как важнейшее условие создания эффективной научной теории защиты информации. Научное знание ограничено, соединение науки и философии вооружает исследователя “научным воображением”. Эйнштейн писал: «Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так же, как те, кто ее создал». Предшественники оставили нам нерешенную проблему создания эффективной научной теории защиты информации на основаниях позитивизма и для её успешного решения нам нужно «думать не, как предшественники».

Защищенный объект информатизации в мире неклассической науки

Мир простых систем классической науки в неклассической науке дополнился сложными саморегулирующимися системами, которые допускают дифференциацию на подсистемы со стохастическим взаимодействием элементов с функциональным выделением блока обработки информации и управления, которые выполняют свои функции на основе прямых и обратных связей. Системы такого рода могут обладать свойством воспроизводства как саморегуляции с сохранением небольшого набора системных параметров, определяющих целостность системы.
Принятие принципа неопределенности Гейзенберга в физике сопровождалось переходом к квантово-релятивистским представлениям, были выявлены корпускулярно-волновые свойства микрообъектов, что привело к ограничениям на совместное использование привычных в классической физике величин координаты и импульса, энергии и времени.
Были обнаружены изменения свойств элементарных частиц при их включении в более сложные микрообъекты (атомное ядро, атом, молекула), эти объекты приобрели системное качество целого. Результатом этого стало обогащение науки понятием “системное исследование”. Согласно [22] под системным исследованием предметов и явлений окружающего нас мира понимают такой метод, при котором они рассматриваются как части и элементы определенного целостного образования. Эти части или элементы, взаимодействуя друг с другом, определяют новые, целостные свойства системы, которые отсутствуют у отдельных ее элементов. Главное, что определяет систему, — это взаимосвязь и взаимодействие частей в рамках целого. Для системного исследования характерно именно целостное рассмотрение, установление взаимодействия составных частей или элементов совокупности, несводимость свойств целого к свойствам частей.
В этот период индустрия обработки информации пополнилась специфическими объектами — целостными образованиями в форме защищенных объектов информатизации, в которых функцию защиты информации возложена на подсистемы, реализующие специфическую сторону качества – защищенность информации. Рядовыми техническими средствами обработки информации стали супер – ЭВМ. Защищенные объекты информатизации, как целое, стали организационно-технические объекты, развернутые в сооружениях со своими системами жизнеобеспечения. В них организационно стали выделяться группы людей, задачей которых стало управление, эксплуатация технических средств защиты информации с опорой на “авторитет руководителя организации”, в интересах которой функционирует защищенный объект информатизации.
Квантовомеханическое описание природных многочастичных объектов открыло многообразные проявления когерентного, кооперативного поведения частиц, когда их совместное действие обнаруживало свойства, не присущие отдельно взятым частицам (сверхпроводимость, сверхтекучесть, когерентное электромагнитное излучение). В защищенных объектах информации возникла опасность появления побочных явлений физической природы, обобщаемых термином «каналы утечки информации».
В биологии было выявлено, что системные качества целого полностью нередуцируемы к свойствам образующих их элементов. Что процесс эмбрионального развития в геноме клетки активизирует отдельные участки в зависимости от клеточного окружения, что приводит к специализации клеток и системному образованию соответствующих органов, что позволяет создавать гибкие защищенные объекты управления как гибкие саморегулирующиеся системы, обладающие свойством воспроизводства. Воспроизводство данных систем может выступать как саморегуляция, которая обеспечивает сохранение небольшого набора системных параметров, определяющих целостность системы. На объектах информатизации стала возможной структурная организация технических средств в виде многоядерных структур как аппаратных, так и программных средств (операционных систем).
Применительно к сложным системам неклассической науки происходит расширение лапласовской детерминации вероятностной причинностью. В процессах саморегуляции наличие обратных связей приводит к обратному воздействию следствия на порождающую его причину, – возникает циклическая причинность.
Неклассическая наука мир классической науки с аналогией “мир устроен как часы” заменила кибернетическим миром Н. Винера, основанным на представлениях о сложных системах [23]: «…С точки зрения кибернетики мир представляет собой некий организм, закрепленный не настолько жестко, чтобы незначительное изменение в какой-либо его части сразу же лишало его присущих ему особенностей, и не настолько свободный, чтобы всякое событие могло произойти столь же легко и просто, как и любое другое. Это мир, которому одинаково чужда окостенелость ньютоновской физики и аморфная податливость состояния максимальной энтропии или тепловой смерти, когда уже не может произойти ничего по-настоящему нового. Это мир Процесса, а не окончательного мертвого равновесия, к которому ведет Процесс, и это вовсе не такой мир, в котором все события заранее предопределены вперед установленной гармонией, существовавшей лишь в воображении Лейбница».
Неклассическая наука потребовала использования математического аппарата теории случайных процессов и перехода к процессному мышлению.

Эволюционирующие системы как мир постнеклассической науки

Объектом изучения постнеклассической науки стали эволюционирующие сложные системы, как результат перехода от саморегулирующихся к саморазвивающимся системам большего уровня сложности, со способностью порождать в процессе развития новые уровни дифференцированием новых, относительно самостоятельные подсистем, перестройкой блока управления с возникновением новых параметров порядка, новых типов прямых и обратных связей.
Сегодня познавательное и технологическое освоение сложных саморазвивающихся систем начинает определять стратегию переднего края науки и технологического развития. К саморазвивающимся системам сегодня можно отнести сложные защищенные компьютерные сети, предполагающие защищенный диалог человек — компьютер – Интернет, защищенные виртуальные сети защищенных объектов информатизации, объединяемые на время решения какой-то глобальной задачи и т.п.
Научной базой развития эволюционирующих объектов рассматривается термодинамика неравновесных процессов (И. Пригожин) и синергетика – теория саморазвивающихся систем. Усложнение системы в ходе развития в результате появления новых уровней организации, выступает как смена одного инварианта другим, так и процесс перехода от одного типа саморегуляции к другому. Возникает два смысла процессуальности объекта (системы): как саморазвитие и как процесс перехода от прежнего типа саморегуляции к новому.
Освоение саморазвивающихся систем предполагает новое расширение смыслов категории «причинность». Она связывается с представлениями о превращении возможности в действительность. Возникает целевая причинность, понятая в двух смыслах:
во-первых, как характеристика саморегуляции и воспроизводства системы в устойчивых состояниях, когда сохранение главных системных параметров управляет поведением системы и ее реакцией на воздействие среды;
во-вторых, как характеристика направленности развития. Эту направленность не следует толковать как фатальную предопределенность. Случайные флуктуации в фазе перестройки системы (в точках бифуркации) формируют аттракторы, которые в качестве своего рода программ-целей ведут систему к некоторому новому состоянию и изменяют возможности (вероятности) возникновения других ее состояний.
Целевая причинность вводит новые смыслы в понимание вероятностных процессов и вероятностной причинности. В ходе развития меняются вероятностные меры. То, что было маловероятно в начальном состоянии развития, может стать более вероятным при формировании новых уровней организации.
Спектр направлений эволюции системы после возникновения аттракторов трансформируется, некоторые, ранее возможные направления становятся закрытыми. Появление нового уровня организации как следствия предшествующих причинных связей оказывает на них обратное воздействие, при котором следствие функционирует уже как причина изменения предшествующих связей. Понятие циклической причинности приобретает новый смысл в связи с изменением характера причинных связей.
Таким образом, для понимания и описания поведения саморазвивающихся систем необходимо расширение смыслов категории «причинность». Здесь применяются в ограниченном диапазоне и представления о строгой детерминации (лапласовская причинность), и вероятностная, и циклическая причинности. Но для полноты понимания взаимодействий как внутри системы, так и с внешней средой требуется дополнить представления о причинных связях идеей целевой причинности. И это понимание трансформирует и конкретизирует применительно к развитию те смыслы детерминации, которые необходимы для освоения саморегулирующихся систем.
Неклассическая и постнеклассическая парадигмы видения науки с необходимостью приводят к необходимости перехода к диалектической концепции соотношения философии и науки.

Заключение

Высочайшая степень информатизации, к которой стремится современное общество, поставила проблему безопасности информации на исключительно высокий уровень. Сегодня решение теоретических задач в области защиты информации отстает от потребностей практики, многие задачи решаются на уровне “здравого ума”, доказательная база рекомендуемых решений – скудна, что заставляет вернуться к вопросам построения теории защиты информации как фундаментальной научной теории области науки в содружестве с философией науки, в её видении философских оснований науки настоящего времени. Автор полагает, что в качестве образа “совершенной теории защиты информации” можно принять образ совершенной математической теории, который Д. Гильберт обозначил так: ” Математическую теорию можно считать совершенной только тогда, когда ты сделал ее настолько ясной, что берешься изложить ее содержание первому встречному. Это требование ясности и легкой доступности, которое здесь так резко ставится в отношении математической теории, я бы поставил еще резче в отношении математической проблемы, если она претендует на совершенство; ведь ясность и легкая доступность нас привлекают, а усложненность и запутанность отпугивают”.
История и философия науки говорит о том, что философское знание более умозрительно, оно обладает большей способностью к критическому самоанализу и этим обеспечивает обоснование познания с более широким охватом исследуемой области знаний нежели конкретно-научное познание. В нашем случае успешное решение задачи ликвидации отставания в построении эффективной научной теории защиты информации видится как результат расширения поля исследований включением в него общей теории систем, синергетики, неклассического и постнеклассического видения науки, что оказалось упущенными авторами рассмотренных ранее вариантов теорий защиты информации. Ликвидация упущений подобного рода возможно только при переходе на диалектическую концепцию взаимодействия философии и естествознания [24], включением в диссертации в качестве философской поддержки обязательного раздела “философское обоснование решаемой задачи”. По мнению автора защита информации, как область науки, в настоящее время оказалась на переломе, в котором была физика на рубеже ХХ века, вызов времени принимать нам, живущим в это время. Несомненно, что защита информации, как область науки, в ожидании своих А. Эйнштейнов, Н. Боров, М. Планков, В. Гейзенбергов, …, которые, вполне возможно, сейчас читают данную работу.
Автор надеется, что изложенное заинтересует широкий круг преподавателей, студентов, специалистов данной области.

Литература

1. Лебедев С. А. Взаимосвязь философии и естествознания: основные концепции.
2. Бертран Рассел. История западной философии. Санкт-Петербург: Азбука, 2001г.
3. Владимиров Ю.С. Метафизика. 2-е изд., М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2009.
4. Столджар, Дэниел. Физикализм // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой.
5. Словарь науки. Общенаучные термины и определения. 2008 г.
6. А.И. Липкин. Философия науки. М.: Эксмо, 2007 г. Стр. 75 — 77.
7. Степин В.С. Теоретическое знание. М., 2000 (2-е изд. 2003). Предисловие, Глава 3. 4 трактовка причинности.
8. Лаплас П.С. Опыт философии теории вероятностей. Гл. 1. М., 1908 г.
9. 200 законов мироздания. Физика. Теорема Белла.
10. Грушо А.А. Тимонина Е.Е. Теоретические основы защиты информации. Издательство Агентства “Яхтсмен”. 1996 г.
11. Цирлов В.Л. Основы информационной безопасности автоматизированных систем. Феникс, 2008 г.
12. П.Н. Девянин. Модели безопасности компьютерных систем. Горячая линия – Телеком. 2017 г.
13. П.Н. Девянин и др. Теоретические основы компьютерной безопасности. М. Радио и связь. 2000 г.
14. Глушков В.М. Синтез цифровых автоматов. Физматгиз, 1962 г.
15. Герасименко, В. А. Защита информации в автоматизированных системах обработки данных: В 2 кн. / В. А. Герасименко. — М.: Энергоатомиздат, 1994 г.
16. Малюк А.А. Информационная безопасность: концептуальные и методологические основы защиты информации. М.: Горячая линия-Телеком, 2004 г.
17. Малюк А. А. Теория защиты информации. – М.: Горячая линия–Телеком, 2012 г.
18. Малюк А.А. На пути к созданию теории защиты информации [Электронный ресурс] / А. А. Малюк, Н. Г. Милославская // Вестник РГГУ. — 2014. — № 11. — С. 35-66. — (Серия «Информатика. Защита информации. Математика»).
19. Дж. Клир. Автоматизация решения системных задач». М.: Радио и связь, 1990 г.
20. Дружинин В.В. Системотехника. Радио и связь, 1985 г.
21. Хакен Г. Синергетика, Мир, 1980г.
22. Гусейханов М. К., Раджабов О. Р. Концепции современного естествознания, М. «Дашков и К°», 2012 г.
23. Винер Н. Я – математик. М.,1964. С.314.
24. В.С. Степин Классика, неклассика, постнеклассика: критерии различения (опубликовано в кн.: Постнеклассика: философия, наука, культура. СПб.: Издательский дом «Мiръ», 2009 г. С.249 – 295.

P.S. Мне нечего добавить и остаётся только поздравить Иванова Валерия Петровича и других причастных с Днем ракетных войск и артиллерии, пожелать счастья и удачи.