Автор: Михаил Павлов

В прошлой части речь шла о подписании концессии. Сейчас же я расскажу о том, как во время маленького военного конфликта можно серьёзно укрепить собственное положение.

Этим малоизвестным конфликтом является Вторая мировая война. О ней, а конкретно о перипетиях участия в ней США, расскажут наши многочисленные военные эксперты, поэтому сразу к делу. В декабре 1942 года стало ясно: прогнозы американского командования насчёт потребления нефти и нефтепродуктов оказались слишком оптимистичными, и даже несмотря на положительный ход войны и явное провисание Германии и Италии, наступление и высадка в Нормандии все равно могли захлебнуться. К тому же, США активно поставляла нефть своим союзникам по войне, из-за чего угроза нехватки ресурсов могла подставить под удар гражданское производство и европейских партнёров. Министр внутренних дел США Гарольд Икес прямо заявил: "У нас кончается нефть!". Эйзенхауэр распорядился срочно найти нефть, которая могла бы удовлетворить нужды армии и не только. Человека, на плечи которого легла судьба США во Второй Мировой Войне, звали Эверетт Ли Де Гольер.

Эверетт был поистине уникальным человеком.

Гольер, кто ты без своего костюма? Изобретатель, геолог-предприниматель, учёный, а также основатель одной из крупнейших консалтинговых фирм того времени — "Каудрай/Пирсон".

А главное — человек очень давно занимался нефтью. И, пожалуй, трудно найти более подходящего человека, который бы наиболее точно олицетворял американскую "нефтянку" в первой половине ХХ века - наглый, пронырливый, динамичный и совершающий революционные открытия. Событием, вознесшим Гольера на Олимп американской нефтяной промышленности, стало обнаружение скважины на территории Мексики, которая давала бы 100000 баррелей в день — на тот момент она стала крупнейшей в мире. Но Гольер был не только замечательным учёным-геологом, он был ещё и изобретателем. Именно он дал миру такой прибор, как сейсмограф, который стал одним из важнейших инструментов любого нефтяного разведчика-геолога. К началу 40-х он стал мультимиллионером и зарабатывал более двух миллионов долларов в год. Эверетт был вхож практически во все двери, а его суждения о нефтяной индустрии всегда имели вес. Коллеги отмечали: "Интерес к добыче нефти у него был и днём, и ночью". Его заслуги оценили и солдафоны, пригласив его в Вашингтон стать замом Гарольда Икеса в Военном управлении нефтяной промышленностью.

Гольеру предстояла довольно тяжёлая задача: в Аравии оставалось 100 человек, связанных с американской нефтяной индустрией. Именно им предстояло решить вопрос нехватки ресурсов для американской армии. В июне 1943 года наш герой прибыл в Саудовскую Аравию и начал исследования. Сам он не раз писал о том, насколько ему было тяжело работать в Аравии. По его словам, Техас являлся райским садом по сравнению с аравийской пустыней. Впрочем, Аравия представляла для Эверетта огромный профессиональный интерес. Ещё в 1940 году учёный заявлял:

"В истории нефтяной промышленности еще не разрабатывалось столько огромных месторождений и на такой обширной территории. Мне кажется, Аравия скоро станет главным нефтяным регионом на долгие годы."

И, наконец, тяжкие труды окупились сполна. Гольер, ранее работавший с самой большой нефтяной скважиной в мире, терял дар речи. Сначала он определил, что общий объем запасов нефти составляет 25 миллиардов баррелей на всем Ближнем Востоке - его мексиканская скважина составляла лишь 70 миллионов! Но это ещё что — по возвращении из поездки он с гордостью заявил, что Саудовская Аравия способна дать миру 100. Сто. Миллиардов. Баррелей. Тогдашним центром добычи нефти был Карибский Бассейн (весь Ближний Восток производил 9 процентов нефти, а США — 63), но уже всем стало ясно, что лидерство скоро перехватит (и уже перехватывает) Ближний Восток.

Подобные новости подогрели интерес Штатов к региону. В 1940 году появилась дипмиссия США в Эр-Рияде, а в 1942 году Минфин США предоставил Абдул Азизу ссуду на 2 миллиона долларов на покрытие внутреннего долга. Вместе с тем у США и американских компаний оставались опасения насчёт Британии и ее возможных попыток свести к минимуму американское влияние в регионе. Когда англичане направили в Саудовскую Аравию группу по контролю за саранчой, в Вашингтоне были абсолютно уверены, что это лишь прикрытие для геологической разведки. Однако США серьезно преувеличивали планы Великобритании по контролю за регионом. В связи с тем, что теперь страны сражались по одну сторону баррикад, а Англия ещё и зависела от Америки в вопросах поставки нефти, стороны решили договариваться. А вот как - ещё предстояло решить. Возникло три альтернативы.

Во-первых, можно стать непосредственным владельцем ближневосточной нефти по принципу "Англо-персидской нефтяной компании".

Во-вторых, можно было провести переговоры и заключить с Великобританией какое-либо соглашение.

В-третьих, можно было все отдать в частные руки. Учитывая непростое военное время, "Сокал" и "Тексако", партнёры по концессии, решили обратиться к правительству США.

В августе 1943 года президент "Сокал" Г. Кольер и президент "Тексако" У. Роджерс прибыли в Вашингтон, чтобы попросить у Госдепа средств на подрывную дея поддерживание работы предприятия и сохранение саудовских месторождений от влияния других стран. Но вот у правительства США были немного другие соображения касательно саудовской нефти.....

Главным поклонником идеи американского нефтяного господства на Ближнем Востоке был все тот же Гарольд Икес. Он создал компанию "Петролеум резервз корпорэйшн" для приобретения нефтяной инфраструктуры в собственность правительства США. На совещании с министрами он убедил всех в том, что получение саудовских нефтяных месторождений под контроль госаппарата США станет замечательным шагом как для арабов, так и для Америки.

И вот, когда Кольер и Роджерс вошли в зал переговоров, они думали, что министр внутренних дел предложит им обсудить объем помощи в обмен на право на
дополнительную квоту на саудовскую нефть. Икес выдвинул собственное предложение, от которого у президентов компании, по воспоминаниям секретаря Госдепартамента, "сперло дыхание" — Икес объявил, что планирует купить 100% акций концессии у "Тексако" и "Сокал". Естественно, Роджерс и Кольер ехали не за этим. Компаниям нужна была помощь, а не поглощение. После дальнейших переговоров Икес согласился снизить долю правительства до 51%, как в Англо-Иранской нефтяной компании, а затем согласился на 40% акций. Сделка была заключена. Но сразу же другие американские нефтяные компании: "Стандард оф Нью-Джерси", "Сокони-Вакуум" ("Мобил") и другие резко осудили подписание соглашения. Ещё бы — никому не хотелось иметь государство в качестве конкурента по отрасли. К тому же, они сами не отказывались от саудовской нефти. Под давлением американских нефтяников сделку пришлось расторгнуть, обвиняя "Тексако" и "Сокал" в жадности и алчности. После провала с концессией Икес выдвинул идею строительства нефтепровода от Кувейта до Средиземного моря на деньги государства, но был послан на три известные буквы. Затем была надежда на Великобританию, но англичане рассорились с американцами и расторгли едва подписанное соглашение о совместной добыче нефти.

После рэкетирского поведения Икеса и враждебных настроений, у "Сокал" и "Тексако" оставалось не так много вариантов, чтобы спасти концессию. При этом наиболее зависимыми были позиции "Сокал". "Тексако" были 2-ой по капитализации нефтяной компанией, имели АЗС по всей Америке, и по всей Америке висели рекламные транспаранты с зелёным заправщиком из компании. "Сокал" была лишь региональной фирмой. Они уже вложили более 80 миллионов долларов, и этого ещё было мало. Чтобы спасти предприятие от разорения было решено попросить помощи у "Стандард ойл оф Нью-Джерси", как раз первой по капитализации нефтяной компании.

"Нью-Джерси" была согласна войти в долю и проинвестировать концессию. Все бы ничего, но взбунтовались акционеры "Сокал". Действительно, концессия впервые за долгое время стала прибыльной, а вот делиться потенциальной прибылью никто не хотел. Более горластыми оказались нефтяники, возглавляемые Джеймсом Макферсоном, инженером "Сокал", ответственным в "Арамко" за работу на нефтяных месторождениях в Саудовской Аравии. Он доказывал, что концессия является "золотым дном". Макферсон намеревался превратить "Арамко" в главную независимую силу в мире нефти. Он указывал на глобус и говорил своим служащим: "Это наш нефтяной рынок". Он утверждал, что "Арамко" уготовлено стать "самой великой нефтяной компанией в мире". Но теперь, ядовито заявил он, "Арамко" и "Сокал" должны превратиться в придаток производственного отдела "Джерси". Внезапно, у сделки появился лоббист — Госдеп США. Для него сделка между компаниями была стратегическим вопросом - начиналось послевоенное обустройство мира, создавались предпосылки для Холодной войны, все более острым становился израильский вопрос. Был проект создания энергетического альянса, в который вошли бы восемь ведущих мировых держав, который решал бы вопросы, связанные с торговлей нефтью и определял бы квоты на добычу (знакомо, не правда ли), однако, он так и не был реализован из-за противоречий между США и Великобритании. Саудовские месторождения стали бы надёжной опорой для Америки в тяжёлое время масштабных политических конфронтаций и решили бы вопрос нехватки энергоресурсов.

"Джерси" и "Сокони" оптимистично относились к подписанию соглашения. Их ограничивало только одно - участие в Иракской Нефтяной Компании и правило "Красной линии", запрещавшее добычу нефти южнее Кувейта. В "Джерси" пошли на откровенную хитрость. Дело в том, что один из акционеров ИНК, бизнесмен Калуст Гульбенкян, ездил в Вишистскую Францию в качестве иранского дипломата. Из-за этого Англия отняла у него акции ИНК, как у лица, находящегося на вражеской территории. "Джерси" и "Сокони" заявили, что после такого шага соглашение являемся недействительным и что необходимо добиваться его пересмотра. В августе 1946 года соглашение было расторгнуто, однако бывшие участники ИНК, Французская Государственная Компания и Гульбенкян подали в суд. Но по итогам разбирательств иск французов не был удовлетворен, а хитрый и пронырливый Гульбенкян, бывший подкованным в юридических вопросах, отозвал иск в обмен на волшебные нарды 15 миллионов долларов.

Итак, все препятствия были устранены, можно было приступить к обсуждению проекта соглашения. Наконец, 12 марта 1947 года, "Джерси", "Сокони", "Сокал" и "Тексако" договорились на следующих условиях. "Джерси" и "Сокони" гарантировали заем в 102 миллиона долларов, которые можно было превратить в обыкновенные акции на сумму 102 миллиона долларов, как только это станет безопасным с точки зрения закона. Кроме того, "Джерси" с "Сокони" становились партнерами по концессии. "Сокал" и "Тексако" будут получать преобладающие платежи от каждого барреля, производимого на протяжении ряда лет. Таким образом, в целом "Сокал" и "Тексако" получат около 470 миллионов долларов в течение нескольких лет за продажу 40 процентов "Арамко", вернув все свои начальные инвестиции и даже больше. Более того, как позже отметил Гвин Фоллис из "Сокал", условия продажи "Джерси" и "Сокони" "сняли с наших плеч груз огромных инвестиций", необходимых для концессии.
Первоначально "Джерси" и "Сокони" планировали разделить 40 процентов поровну.
Но президент "Сокони", причитающий, что ближневосточная нефть "не вполне
безопасна", и обеспокоенный состоянием рынков, настаивал, что компания "должна
вложить больше денег в Венесуэлу (ха-ха-ха)". Поразмыслив, "Сокони" решила, что ей не нужно так много нефти и что меньшая доля будет так же хороша. Таким образом, "Джерси" приобрела 30 процентов, встав на один уровень с "Сокал" и "Тексако", а "Сокони" приобрела только 10 процентов. Пройдет немного времени, и "Сокони" будет очень сильно сожалеть о своей скупости. А сама концессия в итоге получила имя, под которым она известна до сих пор — "Арамко" или "Арабо-Американская нефтяная Компания".

Итак, компания, обрела имя и встала на ноги. А завтра пойдет речь о том, как компания начала свой путь к мировому нефтяному господству.

Автор: Михаил Павлов

Оригинал