В прошлый вторник мы решили разбавить наши предпринимательские посиделки за сериалом «Кремниевая долина» общением с настоящими гиками — Григорием Бакуновым и Михаилом Черномордиковым.



Просто мы уже год как считаем, что у нашей небольшой компании есть евангелисты. Но когда мы кому-то об этом говорим, никто не понимает: что, как, зачем, о чем это они? В какой-то момент мы и сами перестали понимать. И решили разобраться у отечественных «первоисточников». А заодно выяснили, хорошая ли это карьера для разработчика, и за что вас будут пинать, если вы решите найти евангелиста в компании — или в себе.

— Мы три раза перечитали Википедию, но так и не поняли, евангелист — это кто вообще?

Григорий Бакунов: Помните мем «тыжпрограммист»?

Так вот, оно ведь никуда не девается и в этом случае.

На самом деле, в ИТ есть большой сегмент специальностей — ну, так исторически сложилось, — в которых никогда непонятно, чем человек в итоге занимается.

Никто, например, не знает, чем, в итоге, занимаются маркетологи: кто-то считает, что это «люди про продукт», кто-то — что это «всё про рекламу», другие говорят о «месседжах и коммуникациях»… И только в случае с директором все знают, чем он занимается.

Михаил Черномордиков: Я вот думаю, что через несколько десятилетий все евангелисты будут заниматься одним и тем же — их задачей будет развивать экосистемы вокруг платформ и технологий.

А сегодня, да, хотя самой теме уже 20 — или сколько, вот даже больше, мне подсказывают, лет, вам может встретиться «евангелист», который ходит и говорит: «У нас самый классный продукт, посмотрите, он самый яркий, он самый тонкий, самый красивый, покупайте этот продукт!»

Но, вообще-то, это же просто очень классный продавец. И цель сейлза – это продать, выполнить квоту, а еще лучше – получить бонус. То есть продать больше, сделать какой-то upsale. А цель евангелиста – сделать совместную долгосрочную инвестицию времени, усилий, найти человека и построить с ним что-то, что вырастет через несколько лет.

Ну а кто-то под «евангелистом» вообще подразумевает такого b2b-сейлза, человека, который ищет другие компании, с которыми у вас могут быть совместные бизнес-интересы…

— Вот последний, это, наверное, человек, который всех перепьет?

Черномордиков: Да-да, человек, который обладает такими важными позитивными качествами, чтобы быть успешным на рынке труда…

(Бобук ржет в голос)




Вообще, в мире, наверное, сейчас 1000 человек в Microsoft евангелистов, нас реально много.

Но когда Windows создавался, никакого евангелиста Windows не существовало. А появилось все это, когда стало понятно, что писать программы под нее должен не только сам Microsoft.

Ведь есть, условно, человек, который придумывает сам Windows, у него цель своя: он думает, как сделать так, чтобы он был хороший, красивый, приятный, все им пользовались, все были довольны… Но есть еще и другие люди, которые, например, хотят запустить что-то интересное для рынка Бали, а сами — из Иркутска, например.

— Ну, они могут прийти в новосибирский офис «Яндекса» и оттуда уже…

Черномордиков: Ну, может быть. Но можно прийти к Microsoft, и Microsoft Россия и Microsoft на Бали вместе договорятся о помощи разработчику из Иркутска, если у него хороший продукт, и расскажут пользователю на Бали, что вот, смотрите, есть такое интересное приложение.

В общем, я думаю, что евангелизм – это не про продукт как таковой. То есть, евангелист, повторюсь, не говорит «у нас классный продукт», и тем более, он ни в коем случае не скажет, что «наш продукт классный, а все остальные – ужасные». Он говорит: «Вместе с нашей технологией, продуктом или платформой вы можете сделать что-то большое». Вот это больше похоже на то, как я понимаю евангелизм.

Бакунов: Я бы еще добавил, что, обратите внимание, если вы общаетесь с ребятами-евангелистами в каком-то проекте, почти никто из них не врет.

Работа евангелиста не в том, чтобы продать технологию как можно шире. Это человек, который готов признавать ошибки почти всегда, который готов сказать: «Ну да, здесь у нас пока плохо, но давай я сделаю все, чтобы было сильно лучше».

То есть это, на самом деле, такая работа, которая очень сильно завязана на честность. Вот и все. В этом, наверное, главное отличие от тех же сейлзов или «адвокатов бренда». Евангелист – это человек, который, в первую очередь, находится посредине между тем, что вы бы назвали «бренд», и внешней аудиторией. Евангелист — это проводник в обе стороны.

Евангелизм для разработчиков

— Вот вы оба были разработчиками...

Бакунов: Я даже до сих пор…

Черномордиков: А я уже, наверное, мало что смогу, но да, писал на C++, С#…

— Ну да, и вот для вас евангелизм — это хорошее развитие карьеры?

Черномордиков: Мне кажется, что карьера – это очень индивидуальная вещь, и она очень слабо зависит от профессии.
Бывает, что человек писал код, а потом понял, что он хочет не только его писать, но и другим про это рассказывать. А бывает, что любит только писать код и ненавидит всех людей, не хочет ни с кем общаться.

«Я пишу код и хочу сделать компанию, которая будет стоить миллиард долларов, хочу стать предпринимателем», — это тоже хороший вариант.

То есть у всех людей свои интересы, свои способности, и, мне кажется, профессия на это влияет очень слабо.

Бакунов: Знаете, у тех, кто действительно чего-то добиваются и чего-то хочет, всегда есть глобальные какие-то планы: изменить мир, сделать его лучше, добиться каких-то гениальных успехов, и все такое.

И дальше каждый просто выбирает тот способ, который кажется ему наиболее правильным. Это ведь история как раз про карьеры, на самом деле. Ну и у меня, и у Миши, насколько я знаю, это происходило примерно так.



Я знаю человека, который большую часть своей жизни – лет 20 – программировал. Потом в какой-то момент он понял: чтобы эффективнее развивать то, что он сделал, ему нужно пойти в народ и начать как можно шире про это рассказывать.
Потому что для него это был единственный способ заставить то, что он делал, двигаться дальше.

— А может, нужно что-то ещё: не быть интровертом, например?

Бакунов: Я могу сказать по опыту одной из своих компаний, которая у меня есть за пределами Яндекса, что никакие коммуникативные навыки, кроме умения донести свою мысль, не нужны.

В моей сайд-компании парень, который общается с разработчиками, продвигает SDK, вообще практически не выходит из дома — у него просто проблемы со зрением. Но это не мешает ему прекрасно коммуницировать с людьми. И у него нет большого навыка общения.

В целом, разработчики, которые общаются с другими разработчиками, это всегда такие же интроверты, как и любой среднестатистический разработчик. Миша не даст соврать.

Знаете, мой любимый анекдот — про то, чем разработчик-интероверт отличается от разработчика-экстраверта. Первый, когда вы общаетесь, смотрит на свои ботинки, а второй — на ботинки собеседника.

Черномордиков: Я твои кроссовки, Гриш, кстати, при встрече рассмотрел.

Бакунов: Спасибо, а я — твои кеды.



Я к тому, что главное — искренне любить тот продукт, платформу, которую вы собираетесь, извините, пропагандировать. Ведь слово «евангелист» довольно точное: главное, что от вас требуется, — это вера в то, что это действительно очень крутая вещь, которая изменит мир (потому что если это не изменяет мир, то зачем оно вообще нужно?) и знание, глубокое знание того, что эта штука делает, как же она работает — и почему она работает.

И да. Если евангелист будет рассказывать мне только хорошее, то это никуда не годный евангелист.

Чего мне ожидать, если я решил устроиться на такую должность — евангелист?

Бакунов: Дело в том, что евангелист – это не должность, это роль. Это такая роль в коллективе. Это группа людей или человек, который принял на себя часть ответственности за продукт, за технологию, за платформу.

Его задача – не только вынести веру и знания о технологиях наружу, но и принести нужды и потребности разработчиков или потребителей внутрь компании. Его задача – им всем помочь, понимаете?

И при этом он тот человек, которого ненавидят все: это очень неблагодарный труд, очень неблагодарный.

Он знает все недостатки того, что происходит внутри, и не может вынести их наружу, он знает все проблемы людей снаружи, и старается не нести их внутрь, потому что еще его задача – нести позитив в обе стороны.

Это адская работа, которая, наверное, никогда не будет оценена ни руководством, ни людьми снаружи. То есть вас могут прийти и похвалить, но никто никогда не оценит тот объем работы, который вы делаете. Я в этом смысле перед Мишей преклоняюсь, потому что мне сильно проще, правда.

Черномордиков: Тебя все боятся просто.

Бакунов: Ты знаешь, нет, у нас просто до сих пор компания семейного типа, в которой Аркадий Юрьевич может прийти и сказать: «Ну, что за фигня?» Я скажу: «Ну да, ну вот такая фигня», – и на этом весь разговор закончится.



Знаете, я в Яндексе работаю чуть больше 15 лет. И с периодичностью раз в три года я читаю статьи от крупных экспертов, аналитиков, журналистов, которые говорят, что компания теряет позиции.

И каждый раз мы все искренне переживаем, думаем: «Ну да, действительно». Проблема в том, что мы постоянно сами про себя думаем, что мы мало работаем, что мы недостаточно всего сделали, что надо быть больше, быстрее, двигаться лучше и придумывать какие-то новые штуки. Ну и евангелист — всегда тот, кто и так знает реальное положение вещей.

Я знаю много евангелистов, которые через год, через два после ухода из своих компаний начинали их супер-активно ненавидеть.
И это очень легко объяснить: помните про «от любви до ненависти один шаг»? Вот это оно, на самом деле. Когда ты страшно любишь ту компанию, страшно любишь тот продукт, которым занимаешься, знаешь все мельчайшие баги и дефекты, ты копишь недовольство всей этой замечательной субстанцией. Когда ты покидаешь компанию и перестаешь заставлять себя постоянно думать в позитивном ключе, конечно же, всплывают и негативные всякие штуки. И очевидно, что они копятся, копятся… И рано или поздно прорываются.

Поэтому довольно часто евангелист спустя пару лет после ухода из компании начинает быть таким генератором негатива, что ли. Но мне кажется, что люди уже давно привыкли к этому, и смотрят на это, ну, как на то, что парень ругает свою бывшую, условно говоря.

Меня спасает, что работа чрезвычайно разнообразна. Если я сегодня чувствую, что пришел с утра в каком-то депресняке, не выспался, что-то еще, – у меня всегда есть чем заняться.

Вот, например, внутри компании есть интересный мне продукт, которым я много сейчас занимаюсь — это технологии, связанные с голосом. Это невероятно интересно и невероятно круто, я могу об этом разговаривать часами, поэтому вы не хотите об этом слышать, — часть людей внутри компании уже старается обходить меня стороной, потому что я безостановочно про это говорю…

Черномордиков: Мне кажется, что ты верно сказал, что евангелист — это человек, который очень хорошо знает все проблемы внутри, но при этом верит в свою компанию.

И, кстати, если человек все же решил уйти в другую компанию, лучше переходить на какое-то другое место, не на евангелиста, и тогда это может быть очень даже хорошо. Это очень легко: из евангелиста быть разработчиком, из евангелиста быть маркетологом, таких примеров много.

Хотя, отмечу, что в последние годы все стало еще интереснее. Если еще 5 лет назад можно было сказать, что экосистемы полностью конкурируют друг с другом, то сейчас этого нет: например, Office есть на iOs и Android, а iTunes есть на Windows. Поменять «веру» (евангелист же про это) на противоположную, мне кажется, невозможно. Но мы пришли к том состоянию рынка, когда менять одну компанию на другую — не означает менять веру.

Конечно, бывают случаи, когда ты считаешь, что с твоей платформой не все идеально, и более того, как уже Гриша говорил, часть работы – это видеть и понимать. И бывает так, что ты не очень согласен с теми решениями, которые принимаются, так бывает у всех нас.

Здесь самое важное, как ты понимаешь общее направление и конечную цель: если ты с ней согласен, то ты можешь простить очень много мелочей, которые тебе кажутся неправильными.

Я вот про «Винде – капец» слышу уже очень давно, намного дольше, чем Гриша – про проблемы Яндекса. В тот месяц, когда я пришел в Microsoft, мы выпустили Windows Vista…



Ну и, мне кажется, прежде чем стать евангелистом, человеку нужно побыть на месте того, с кем он будет потом работать.
Я к тому, что евангелизм – не для каждого, это не только не у всех получится, но и не всем понравится.

Да, евангелист – это может быть просто должность, но это, наверное, не очень хорошо. Ну, как программист – это же тоже может быть просто должность, но это очень нехорошо. Здорово, когда евангелист – это призвание, которое человек чувствует и понимает, что это то, чем он хочет заниматься.

Скажу честно, если человек – евангелист, он об этом уже знает. Верит, что знает: что он может помогать другим делать совместные проекты. И ему от этого хорошо. Потому что не всем людям хорошо именно от этого: таких много, и они очень успешны в других направлениях.

Бакунов: Миш, и давай скажем честно, что если в Mircosoft сейчас грянет конкретный кризис, и нужно будет уволить половину компании, то евангелисты пойдут под нож.

Черномордиков: Ну не знаю…

Бакунов: Ок. Я просто пронаблюдал несколько кризисов в разных других компаниях, как это выглядело. Очень хорошо было видно, когда сдавала Apple, как оттуда ушли всех людей, которые пропагандировали это наружу. Как выглядел первых крах IBM, как выглядел второй крах IBM, когда у них уже были евангелисты.

— Раз уж мы заговорили про увольнения: какие у евангелистов KPI? То есть как результаты измеряются, другими словами?

Черномордиков: Если мы говорим про рынок мобильных приложений вокруг Windows, то это может измеряться количеством людей, которые в этом участвуют, ростом доходов с нашей платформы, ростом удовлетворенности пользователей этими продуктами и так далее.

Если мы говорим про коммерческие решения на базе Office, то мы говорим про business productivity решения…

— Михаил, простите, но вы как будто издеваетесь сейчас. Вы можете просто сказать, как определяют, платить вам премию или нет?

Черномордиков: Размер и качество экосистемы вокруг платформы. Мы на это влияем напрямую.

Бакунов: А я до сих пор считаю, что не всякая деятельность поддается измерению. Есть, например, компания Coca-Cola: она дает рекламу регулярно перед Новым годом по телевизору, потому что знает, что так надо. Но не потому, что это можно измерить.

Я вас уверяю, если вдруг отключат эту рекламу, то они и не заметят на фоне того, насколько их бренд узнаваем вообще. Но померить это невозможно. Тем не менее они интуитивно чувствуют, что так надо.

Вот такая же история происходит в большинстве компаний, которые я знаю, где есть любое движение, связанное с продвижением продукта, технологии, платформы. Довольно часто померить что-то не представляется возможным ну просто в силу устройства мира. Но мы же взрослые ребята, понимаем, что иногда еще и качество важно.



Черномордиков: На самом деле, измерить можно многое. Да, ты не всегда знаешь, почему это происходит. Но если идет позитивная динамика, ты делаешь некие умозаключения, что то, что ты делаешь, – это хорошо.

Бакунов: Давай я тебе приведу простой пример, простую аналогию. Вот есть ребенок, ты его кормишь одновременно горохом и мясом. Ты понимаешь, что ты не можешь определить, от чего он растет?

Черномордиков: Он растет от белков, жиров и углеводов, которые содержатся в разных вещах, которыми ты кормишь ребенка…

— Только вот кто из них горох?

Бакунов: Ты, конечно, прав. Многие вещи на Земле можно измерить. Но, к сожалению, реальность жизни такова, что особенно небольшие компании далеко не все могут померить.

Просто потому что для них перспектива мерить что-то на протяжении двух лет кажется довольно загадочной, особенно когда ты только закончил 10-й класс, и у тебя всего 3 месяца на создание компании…

[За скобками] Специально для тех, кто делает свои небольшие компании

Бакунов: Хотите, я сейчас скажу одним предложением. Им не нужен евангелист.

Вообще, я искренне, конечно, сочувствую человеку, который придет в маленькую компанию работать евангелистом. Миш, ты представляешь себе вообще вот эту странную картину? Есть CEO компании, есть CTO компании, и вот они оба после уроков собираются и решают – нам нужен евангелист. Почему? Потому что мы придумали новый продукт, и кто-то должен в него верить.

Черномордиков: Такой аутсорсинг веры…

Бакунов: Ребята, если у вас маленький стартап, я должен вам сказать очень простую вещь. Если вы сами не в состоянии быть евангелистом своего продукта, если вы сами не готовы рассказывать о нем на каждом углу, то зачем вы им вообще занимаетесь?

Найти человека, который будет гореть им даже за зарплату, но, условно, с 10 до 18, мне кажется, невозможно. Да и не нужно.
Если, конечно, у вас продукт, с помощью которого вы могли бы захватить мир, продукт гигантского масштаба, который требует чудовищной поддержки, работы с миллионной аудиторией, то да, тогда, наверное, нужен специальный человек.

И есть очень простой способ, как его найти: не надо его искать, он сам вас найдет. Это человек, который пользуется вашим продуктом или платформой. Если у вас есть собственный продукт, скорее всего, вы знаете всех ваших клиентов. И они, скорее всего, знают вас. По крайней мере, пока у вас компания какого-то внятного небольшого размера.

Черномордиков: Да, так и есть. Евангелист, действительно, — это самый первый из early adopter’ов. То есть это самый первый, кто пробует все новое, что вы делаете.

Бакунов: Да, это кстати важный момент. Евангелист – это человек, который к вам приходит и трясет: «А дайте попробовать ваш новый продукт, дайте потестировать». Самый назойливый и надоедливый чувак.

Это означает, что ему не все равно.

P.S. Если вы скролили в надежде на видео — оно есть. Глюк звука на первых минутах — это попытка реанимировтаь Wirecast, смена картинки и звукового окружения потом — это уже после попытки Wirecast реанимировать.

P.P.S. Следующие такие посиделки мы решили посвятить предпринимательству. Но будет и часть, интересная микроэлектронщикам — про то, как Алиэкспресс будет искать им фабрики в Китае.