Маленький мальчик с энтузиазмом тянет за удочку. Леска летит вверх, и ощетинившаяся шипами рыба ударяет его прямо в глаз. Он очень любит прогулки на природе, поэтому игнорирует боль, но его зрение за последующие несколько месяцев ухудшается. Он продолжает наслаждаться любовью к природе, но, после того, как он остался с одним здоровым глазом, его возможности ограничиваются изучением существ, которых легче увидеть: насекомых. Он вырастает и становится всемирным авторитетом по муравьям, а в более поздний период жизни получает прозвище «отец биоразнообразия».

Это Эдвард Осборн Уилсон, выдающийся американский биолог. В своей книге «Разнообразие жизни» 1992 года он описал биоразнообразие, как собрание, «поглотившее шторма, упаковавшее их в наши гены, и создавшее мир, создавший нас. Оно делает мир устойчивым». Мы представляем себе биоразнообразие как ландшафты битком набитых джунглей или коралловых рифов, а его уничтожение — как вырубку лесов и вымирание видов. Однако такие картины не отражают всей важности равновесия, описанного Уилсоном. Биоразнообразие — это не только богатство жизни на Земле. Это то, что поддерживает устойчивость и гибкость окружающей среды в целом, так, чтобы жизнь была способна переждать неминуемые «шторма».

Всемирная Конвенция о биологическом разнообразии [подписана 145 странами; США подписали её, но до сих пор не ратифицировали, и не взяли на себя никаких обязательств / прим. перев.] определяет свою суть как разнообразие живых организмов на трёх разных уровнях: в рамках вида, между видами и в экосистемах. Внутривидовое разнообразие содержится на уровне генов. Виды состоят из индивидов. К примеру, общее число особей в 10 000 видов муравьёв оценивается невероятным числом 10¹⁵. За редким исключением в виде близнецов, каждый из этих индивидов обладает своей уникальной комбинацией генов. Если мы уничтожим половину муравьёв каждого вида, у нас всё равно останется 10 000 видов муравьёв, но мы потеряем 50% генетического разнообразия каждого вида. В новейшей истории многие виды уменьшали своё количество и до куда как меньших чисел. До пришествия в Северную Америку Колумба её равнины бороздило 25 миллионов бизонов. К концу 1880-х в дикой природе их осталось менее 100. И хотя вмешательство с целью сохранения вида с тех пор увеличило их количество до сотен тысяч, утерянное генетическое разнообразие уже никогда не вернуть.

Ценность биоразнообразия можно понять на примерах из нашего с вами вида. У людей существуют различные аллели, или формы генов, для цвета глаз, курчавости волос, мышечного тонуса и так далее. Эти аллели могут быть полезными в одном окружении и бесполезными в другом. В облачном северном климате бледная кожа хорошо способствует выработке витамина D, а в солнечных регионах она вредна, поскольку люди могут заработать солнечный ожог и рак кожи. Эффективное хранение жира увеличит ваши шансы на выживание на острове с непредсказуемым поступлением еды, но может привести к появлению диабета 2-го типа, если вы будете следовать западной диете с высоким содержанием сахара. Огромное генетическое разнообразие даёт нам больше вариантов перед лицом быстрого изменения окружающей среды, происходит оно из-за климатических условий, появления новых болезней или вторжения другого вида.

Второй слой — межвидовое разнообразие. С этим биоразнообразием мы знакомы лучше всего — удивительный ассортимент животных, растений и микроорганизмов в мире. Согласно отчёту от 2011 года из примерно 9 миллионов видов, живущих на Земле, мы смогли описать только порядка 1,2 млн. Мы хорошо знаем растения, птиц и млекопитающих. Однако траулер в море может вытащить на поверхность порядка 90% неизвестных видов. Виды неравномерно распределены по миру. На тему того, почему так происходит, существует множество гипотез, но закономерность очевидна: богатство видов увеличивается при движении от полюсов к экватору.

И, наконец, у нас есть разнообразие экосистем. Виды взаимодействуют друг с другом, с солнечным светом, воздухом, почвой и водой, формируя экосистемы. От арктической тундры до тропических джунглей, от устьев рек до полуночных морских глубин, Земля служит домом огромному количеству экосистем. Не всегда очевидно, как очертить границы таких зон. Экосистема может быть настолько крупной, как Большой барьерный риф, или настолько мелкой, как сообщество губок, водорослей и червей, живущих на панцире краба-паука. И если между прибрежным лесом и морем есть явное разделение, то нет определённой точки, в которой заканчивается лес и начинается саванна.

Виды внутри экосистемы соревнуются друг с другом за такие ресурсы, как свет и еда — но и полагаются друг на друга. Из всех цветущих растений мира, 87% опыляются животными, а коралловые рифы обеспечивают укрытие 25% морской живности. Бактерии перерабатывают мёртвую плоть в нитраты, единственное соединение, из которого растения способны создавать белки. Экосистемы предоставляют «услуги», поддерживающие жизнь внутри и за пределами экосистем. Люди не могли бы выжить без этих услуг, куда входят чистый воздух, питьевая вода, переработка отходов и опыление растений, идущих в пищу.

Одно интригующее естественное явление состоит в том, что в любой экосистеме несколько видов будут отличаться большим количеством, а большинство видов будут довольно малочисленными. Получается, что многочисленных видов мало, а малочисленных видов много. Так же, как генетическое разнообразие обеспечивает виды устойчивостью к изменению окружающей среды, разнообразие видов увеличивает устойчивость экосистем. К примеру, в экосистемах с пресной водой на востоке Пенсильвании можно встретить редкие виды дрожжей. В присутствии загрязняющей воду ртути эти дрожжи укорачивают метаболический путь, приводящий к отравлению большинства других видов. Они хранят ртуть в вакуолях, а затем откладывают её на поверхности камней. В это время дрожжей становится очень много, но токсичная среда уменьшает количество других видов. Как только дрожжи очистят среду от ртути, состояние окружающей среды уже перестаёт им благотворить. Их количество уменьшается, а количество особей других видов растёт. В подходящих условиях любой редкий вид с большой вероятностью сможет увеличить количество особей в своей экосистеме. Таким образом, разнообразие экосистемы может сообщать о том, что с ней происходило в прошлом, и обозначать потенциал к адаптации к будущим изменениям.

Ирония в том, что слово «биоразнообразие» получило широкое распространение в основном из-за того, что люди занимаются уничтожением того, что оно обозначает. Этот термин впервые был использован Национальным исследовательским советом США в 1985 году на форуме, посвящённом проблемам потерь биоразнообразия. После этого фиолософ Брайан Нортон сравнил Землю с пациентом, чьё выживание зависит от реанимационного аппарата. «В этой машине столько проводов и винтиков, вряд ли они все нужны», — радостно успокаивают пациента. Рискнули бы вы в такой ситуации? Биоразнообразие поддерживает знакомую нам жизнь. Это именно тот аппарат, который держит нас в устойчивом состоянии.