Аньези была итальянским математиком, философом, теологом и филантропом.
Возможно, я вас разочарую, но «ведьма Аньези» — это кривая, которую студенты-математики обычно изучают на курсе матанализа. Она не похожа ни на ведьму, ни на шляпу, ни даже на метлу. Это просто покатая, плавная кривая.
Если в современных математических учебниках упоминают Аньези, по имени которой названа кривая, то обычно пишут, что Мария Гаэтана Аньези была математиком 18-го века, ставшая первой женщиной, написавшей серьёзный учебник по математическому анализу. Также там могут добавить, что название кривой является неверным переводом итальянского versiera — термина, придуманного математиком Гвидо Гранди на основании слова на латыни, обозначавшего «поворачивающая кривая». Переводчик Джон Колсон перепутал его со словом «avversiera», означающим «демоница» или «ведьма».
Это иронично, если не сказать больше — благочестивая католичка, посвятившая десятилетия своей жизни службе бедным, стала ассоциироваться с ведьмой благодаря кривой, которую даже не она придумала. Но в каком-то смысле это кажется уместным. По словам историка науки Полы Финдлен из Стэнфордского университета, это похоже математическую «оговорку по Фрейду» — итальянское слово «кривая» превратилось в итальянское слово, обозначающее одержимую дьяволом женщину. Замечательная математическая шутка. Была ли она намеренным каламбуром, или нет, но ошибочный перевод Колсона увековечил место Аньези в преподавании матанализа.
Читая биографию Аньези, ловишь себя на мысли, что она постоянно жила в тени ожиданий и требований к ней общества и собственной семьи. Однако если мы избежим искушения трактовать её образ мысли сквозь призму своего восприятия, то начнём понимать эту женщину с её собственной точки зрения.
Рождённая в 1718 году, Аньези была старшим ребёнком зажиточного миланского торговца шёлком Пьетро Аньези. Вероятно, её обучение началось случайно, после того, как учителя приступили к обучению её младших братьев. Она была не по годам развитой ученицей, особенно в изучении языков, и Пьетро быстро распознал в ней талант. Стремясь возвысить социальный статус семьи, он заставлял её и сестру Марию Терезу, музыкального вундеркинда, выступать перед гостями в салонах палаццо Аньези. Гаэтана на нескольких языках рассуждала на разные научные и философские темы, а её сестра играла музыку, часто собственного сочинения. Пьетро использовал талантливых дочерей, чтобы сделать свой дом важным местом для высшего света Милана.
Сёстры Аньези оказались одними из нескольких девочек-вундеркиндов северной Италии того времени. Лаура Басси (1711-1778 годы), физик из Болоньи, ставшая первой женщиной-профессором университета в Европе, тоже была вундеркиндом. Историк науки из Калифорнийского университета в Беркли Массимо Мацотти, написавший книгу "Мир Марии Гаэтана Аньези, математика от Бога", называет это стратегией «приспособления и обуздания феномена образованной женщины». Богатые семьи давали своим дочерям ограниченное образование — литература, французский, религия — но женщины не могли посещать школу за пределами дома.
Феномен девочки-вундеркинда «был одним из способов, которым выдающимся таланту и способностям придавали социально-приемлемую форму в том мире, где, строго говоря, женщинам не было места в местах получения и изучения знаний».
Тем не менее, Мацотти замечает, что статус «девочки-вундеркинда» в сочетании с богатством и амбициозностью отца приоткрыли Аньези «небольшое окно возможностей», позволившее её получить образование и сделать бОльший вклад в выбранной области, чем многим женщинам той эры.
Верхний рисунок — это кривая, известная как «ведьма Аньези», из собственного учебника Аньези. (Maria Agnesi, Instituziioni Analitiche, MIlan: 1748. David Eugene Smith Collection, Rare Book & Manuscript Library, Columbia University)
Когда её мать умерла при родах в 1732 году, Аньези удалось уменьшить количество публичных выступлений, что позволило уделять больше времени заботе о младших братьях и сёстрах, а также всё больше влиять на процесс собственного образования. В 1739 году она сказала отцу, что хочет стать монахиней. Он воспротивился, но позволил ей больше заниматься изучением математики и теологии. По словам Финдлен, «ей удалось освободиться от оков стереотипа выступавшей перед публикой образованной женщины из Милана». Аньези так и не ушла в монастырь, но также никогда не женилась и не рожала детей, выбрав другой путь — скромной католички, посвятившей свою жизнь благотворительности.
Всего в 30 лет Аньези завершила свой важнейший математический труд: Instituzioni analitiche ad uso della giovent italiana («Аналитические структуры для итальянской молодёжи») — учебник по математическому анализу, опубликованный в 1748 году. Эта внушительная двухтомная работа была посвящена дифференциальному и интегральному исчислению. В первом томе был изложен алгебраический аппарат, необходимый для понимания матанализа второго тома. Вероятно, первой итальянской молодёжью, которой была посвящена её работа, стали её младшие братья и сёстры: у Пьетро был 21 ребёнок от трёх жён, однако до взрослого возраста дожили немногие.
Если современный изучающий матанализ студент откроет "Аналитические структуры" Марии Аньези, то язык покажется ему немного старомодным, но общий подход будет знаком. На самом деле, из-за этой понятности современным студентам-математикам сложно осознать всю важность работы Аньези. В её время большинство людей считали математический анализ важным в контексте применения в физике, а современные книги по матанализу в большей или меньшей степени являются сборниками задач по прикладной математике. Аньези интересовал матанализ сам по себе, как интеллектуальная головоломка и способ оттачивания собственных логических построений. Её книга была одной из первых, в которых отсутствовал упор на применение в физике.
По словам Мацотти, эта книга родилась с другим представлением о полезности и интересности математики.
Кроме того, книга была написана на итальянском в то время, когда обучение в основном велось на латыни. Аньези написала её на общедоступном языке, потому что хотела, чтобы книга была понятна менее образованным студентам. Несмотря на это, а также на тот факт, что работа была написана женщиной, она заслужила уважение математиков по всей Европе благодаря необычно чёткому подходу к теме. Спустя десятилетия после её публикации математик Жозеф Луи Лагранж рекомендовал второй том как лучший способ изучения математического анализа.
С тех пор "Аналитические структуры" были переведены на английский и французский. В предисловии к английскому изданию 1801 года редактор написал, что эти тома «хорошо известны и высоко ценятся на континенте», и что предыдущий переводчик работы, ныне покойный преподобный Джон Колсон, лукасовский профессор математики Кембриджского университета, «в преклонном возрасте мучительно пытался изучить итальянский только для того, чтобы перевести эту работу на английский язык, чтобы британская молодёжь пользоваться ею так же, как и молодёжь Италии».
Портрет Марии Аньези французского художника Жан-Батиста Франсуа Бозио.
Аньези дожила до 1799 года. Однако авторы некоторых статей об Аньези, по словам Финдлен «обращаются с ней так, как будто она умерла в тот момент, когда перестала быть интересной как учёный». После публикации "Аналитических структур" она постепенно начала удаляться от жизни математика. Иногда о ней говорят как о первой женщине-профессоре математики, однако она никогда не преподавала и даже не посещала город своей профессуры. Папа Бенедикт XIV, который помог Басси получить должность, также предлагал Аньези пост в Университете Болоньи, и многие годы у неё была там почётная должность. После смерти отца в 1752 году она наконец почувствовала себя свободной и смогла посвятить себя изучению теологии и благотворительности. Позже она стала директором женской части приюта для бедняков и больных Pio Albergo Trivulgio.
Аньези сложно подогнать под какие-то стереотипы. С одной стороны, её религиозное рвение может показаться на современный взгляд немного настораживающим. Хотя сегодня мы часто думаем о науке и религии как о противоборствующих силах, многие важные фигуры истории европейской науки, особенно до 19-го века, были иезуитами или членами других религиозных орденов. Сам Исаак Ньютон наряду изобретением математического анализа и революционными открытиями в физике писал трактаты об алхимии и религии, в том числе о тайных посланиях в Библии. В эпоху Аньези считалось, что умственные занятия могут быть разновидностью ревностного служения Богу. Аньези интересовала работа Николя Мальбранша, писавшего, что «внимание — естественная молитва души». Глубокое изучение таких тем, как математический анализ, было для Аньези подобно молитве.
По словам Мацотти, она считала, что «ум необходим, чтобы быть добрым христианином. Если ты работаешь над укреплением своего интеллекта, то ты совершаешь работу и по улучшению своей духовной жизни». В старости её религиозные работы стали ближе к мистике, но на пике её математической активности отношение к религии было более интеллектуальным и рациональным. И даже когда её религиозные практики стали более мистическими, она всё равно считала ум и страсть двумя взаимодополняющими частями религиозной жизни. «Человеческий ум созерцает [добродетели Христовы] с восхищением, а сердце подражает им с любовью», — писала она в неопубликованном мистическом эссе.
С другой стороны, решение Аньези оставить математику может привести в замешательство тех, кто хотел бы сделать из неё икону истории женщин в науке. «Она стала одной из тех редких женщин, которым удалось заняться наукой, но что она захотела сделать, когда у неё были все возможности? Она просто отказалась от всего», — говорит Финдлен. «Мы не хотим видеть, как наши учёные занимаются интересными вещами, а потом отказываются от них ради любви к Богу. Это не укладывается в современные представления».
«Её биография как бы разделена между теми, кто видит её почти святой Католической церкви, особенно рядом с её родным Миланом, и изучающими историю математики и женщин в науке. Часто эти две группы людей почти не пересекаются», — рассказывает Мацотти. Он замечает во введении к своей книге: «впервые я узнал о Аньези в детстве, бегая по нефу Сан-Назаро [миланской базилики]». Она была столь знаменита своим благочестием и благотворительностью, что её изображали в церковных брошюрах. Позже, изучая историю матанализа, Мацотти задался вопросом — что связывает женщину, о которой он узнал в церкви, с одним из математиков прошлого.
Читая её историю, можно решить, что на Аньези давили условности общества, не способного принять учёность и свободу воли женщин. Но в жёстко ограниченных рамках её положения в мире ей удалось проложить собственный путь. Она не стала ни монахиней, ни женой или матерью. Она была уважаема в обществе и как математик, и как занимавшаяся благотворительностью католичка. Одна одновременно и покорялась, и бунтовала против требований к ней собственной семьи. «Нам она кажется столь консервативной, устаревшей и совершенно не радикальной, но, возможно, в этом всего лишь сказывается наше ограниченное понимание мира», — говорит Финдлен.
Комментарии (17)
Vlad_fox
18.05.2018 11:34любившая матанализ и Бога
про матан понятно, его можно пощупать, его можно не любить или в особо редких случаях — любить. По крайней мере если говорят матан то примерно одинаково понимают о чем идет речь.
Но как можно любить то чего нет — бога?
какого бога она любила — многорукого Шиву? Христа три в одном? Будду? космический вакуум наполненный излучениями? никем никогда не видимого егова? летающего макаронного монстра?
и как ей удавалось понимать, что та фантазия или абстракция, которую она любила была именно тем, что называют богом?Hardcoin
18.05.2018 11:49Пощупать матан? Так себе шутка. Его нигде, кроме как в голове, нет.
dioneo
18.05.2018 13:31Слова русского языка тоже пощупать нельзя, они тоже абстракция каких то реальных объектов, наших представлений о них. Матан просто немногого большая абстракция, чем яблоко. Яблоко существует тоже только у нас в голове, мы не можем пощупать яблоко, которое сейчас представляем.
Hardcoin
19.05.2018 13:02Да, универсалии (типа "яблоко" вообще, а не конкретное) нельзя пощупать. Это как-то противоречит моему комментарию?
Сам предмет пощупать можно. Обычно считается (всеми, кроме солипсистов), что оно существует независимо от вашего сознания.
Welran
18.05.2018 13:32+1Кстати люди часто любят то чего нет. Особенно любят придуманные идеализированные образы, а потом оказывается что это вообще совсем другой человек на самом деле.
Alexufo
18.05.2018 23:30Бог — один из немногих определёний не имеющий определения. Поэтому любые попытки дать характеристику этому понятию будут всегда не полны. Отсюда невозможно отрицать то, что неопределённо. Поэтому фразы бога нет бессмысленны, они определяют бога так как воображает его автор фразы. И именно в его авторстве он совершенно прав. Вопрос совершенно не религиозный, а чисто семантический.
Vlad_fox
18.05.2018 13:25не ожидал, что на гиктаймсе столько верующих, истинного говорю — не хотел вас оскорбить.
Zenitchik
18.05.2018 13:40Нет, просто на гиктаймсе уже устали от аргументов уровня школьника. Вы же не думаете, что Вы первый об этом пишете? Оскомину уже набило.
pencilTM
19.05.2018 14:28Скорее, дело не в «оскомине», а именно в оскорблении. Товарищ попытался (сознательно/безсознательно) повысить своё ЧСВ, но неудачно — за счёт принижения (признанной всеми) значимости уважаемого человека, при чём не по делу (достижения в математике), а обсуждая личные пристрастия, на которые имеют право все. Как школьник-двоечник, не способный получить «отлично» по математике и решивший просто побезобразничать на уроке этой самой математики.
Образно говоря, он «взобрался на плечи гиганта», но вместо того, чтобы продвинуться вперёд, просто оттоптался на голове. А это задевает, т.к. уважение роднит и брызги от плевков попадают и на тебя, вызывая ответную реакцию.Zenitchik
20.05.2018 13:27Товарищ попытался (сознательно/безсознательно) повысить своё ЧСВ, но неудачно — за счёт принижения (признанной всеми) значимости уважаемого человека
Да ладно! Товарищ просто зацепился за фразу и ляпнул «умную мысль». Совершенно не задумываясь при этом об уважаемом человеке и его значимости, не говоря уж о принижении оных.
Образно говоря, он не взбирался на плечи гиганта, а посмотрел на него со стороны, нашёл неинтересным и громко затопал там, где стоял.
Именно «Как школьник-двоечник, не способный получить «отлично» по математике и решивший просто побезобразничать на уроке этой самой математики.»
atomlib
21.05.2018 07:10Нет, просто тот комментарий выглядит так, будто он написан после прочтения только заголовка. В тексте есть объяснение, почему учёные того времени часто не отделяли богословие от науки.
Sirion
20.05.2018 11:12+2В 1748 году Мария Аньези опубликовала известный обобщающий труд Instituzioni analitiche ad uso della gioventu italiana, в котором кривая, как и в работе Гранди, именовалась верзьерой. По совпадению, итальянское слово Versiera/Aversiera, производное от латинского Adversarius, имело также значение «ведьма» (англ. witch)[2]. Возможно, по этой причине кембриджский профессор Джон Колсон, переводивший труд Аньези на английский, неправильно перевёл это слово, в результате чего в литературе на английском языке кривая часто именуется the witch of Agnesi.
— Википедия
Возможно, стоит добавить это в сноски, потому что русскоязычному читателю прикол про ведьму вообще непонятен.Sirion
20.05.2018 16:07+1Прошу прощения, моя не уметь читать. Всё в статье есть, в самом начале. Кроме, разве что, пояснения о том, что в русскоязычной литературе название «ведьма» не встречается. Мне стыдно и я буду внимательнее.
hdfan2
21.05.2018 06:45Как я понял, у в русскоязычной литературе чаще встречается название «локон Аньези», о котором в статье почему-то ни слова.
TrllServ
Спустя 250 лет появляется «я гуманитарий», как универсальная отмазка
не развивать мозгне напрягать мозг.