Первая часть фантастического произведения о весьма вероятном будущем, в котором IT-корпорации свергнут власть устаревших государств и начнут угнетать человечество самостоятельно.
   

Вступление

   К концу 21-ого, началу 22-ого века завершился распад всех государств на Земле. Их место заняли могущественные транснациональные IT-корпорации. Меньшинство, принадлежащее к руководству этих компаний, форсировано и навсегда обогнало в развитии остальное человечество, благодаря смелым экспериментам с модификацией собственной натуры. В ходе конфликта с доживающими свой век государствами они вынуждены были переселиться на Марс, где начали вживлять сложные комплексы нейроимплантов, еще до рождения ребенка. Марсиане сразу же рождались не совсем людьми, с соответствующими возможностями, намного превосходящими человеческие.

   Главным идолом новой цивилизации «киборгов» стал Эдвард Крок – лучший разработчик компании «NeuroTech», который первым научился подключать компьютеры напрямую к мозгу человека. Его блестящий ум и определил образ «нейрочеловека» — хозяина нового мира, где виртуальная реальность взяла под контроль «устаревший» физический мир. Первые эксперименты с нейротехнологией часто сопровождались гибелью подопытных: пациентов интернатов, до которых обычно никому не было дела. Этот скандал был использован как повод, чтобы спровоцировать разгром корпорации «NeuroTech». Часть директоров компании, а также сам Эдвард Крок, руками ООН были осуждены в Гааге за преступления против человечности и приговорены к смертной казни. А корпорация NeuroTech перебралась на Марс и постепенно стала центром нового общества.

После победы над общим врагом, противоречия между земными державами вспыхнул с новой силой. Даже проект межзвездной экспедиции, в котором участвовали практически весь Земной шар, не смог примирить старых врагов. Но межзвездный корабль Unity с интернациональным экипажем из лучших инженеров и ученых, подходящих по возрасту, все-таки стартовал в направлении ближайшей системы Альфа Центавра. Предыдущие запуски автоматических зондов подтвердили наличие планеты с подходящими условиями среды на орбите Альфа Центавра В. На корабле была установлена первая работающая установка «быстрой связи», основанная на принципе слабых измерений запутанных квантовых систем. Время сильного измерения квантовой системы мгновенно передавало информацию между кораблем и Землей. В дальнейшем «быстрая связь» стала широко использоваться, но осталась крайне дорогим способом коммуникации. К сожалению, триумфу земной цивилизации не суждено было состояться. Экипаж Unity перестал выходить на связь через двадцать лет полета, когда по расчетам должен был достигнуть орбиты «Новой Земли». Хотя, его судьба уже мало кого волновала на фоне грандиозных катастроф, сотрясавших тогда мир.

Тяжелое поражение в Первой космической войне от США и последующая космическая блокада привели к государственному перевороту в России. Власть захватил бывший директор «Института Мозга» Николай Громов, объявивший себя вечным императором. Молва приписывала ему сверхчеловеческие способности – ясновидение и телепатию, с помощью которых он уничтожал всех врагов и «агентов влияния» внутри Империи. Почти сразу же была создана новая спецслужба – Министерство информационного контроля. Ее декларируемой целью было взять под жесткий контроль информационный хаос интернета и защитить умы граждан от тлетворного влияния марсиан. К тому же МИК не беспокоился даже насчет формального соблюдения «прав человека», и без колебаний использовал медикаментозные и прочие грубые способы воздействия на психику граждан. Надо отметить, что и западные демократии к тому времени изрядно подрастеряли свой лоск. Какая уж тут свобода в условиях тотальной нехватки всех ресурсов и перманентного экономического кризиса. К тому же, особо не подергаешься, когда в голове микрочипы, следящие за каждым шагом в интересах страховых компаний, банков-кредиторов и антитеррористических комитетов. Гражданское общество почти умерло, многие развитые страны, агонизируя, скатывались к откровенно тоталитарным режимам, что, опять же, играло на руку марсианам, отрицающим всякую государственность.

   Благодаря предельной милитаризации Российской Империи удалось выиграть Вторую космическую войну: прорвать блокаду и высадить крупные десанты на Марсе. Жители красной планеты под управлением Консультативного Совета марсианских поселений оказали ожесточенное сопротивление, что привело к разгерметизации ряда городов и массовой гибели мирного населения. Под давлением всех остальных стран и угрозой полномасштабной ядерной войны, в частности с Китаем и США, Российская Империя вынуждена отказаться от своих претензий на весь Марс. По новому договору на Марсе не допускалось наличие других вооруженных формирований, кроме миротворческих сил ООН, которые быстро превратились в пустую формальность. По сути, это был ключевой момент всей новейшей истории. Сами марсиане не без скрипа признают, что людей, вживляющих компьютеры себе в мозг, от тотального уничтожения как класса и как социального явления тогда спасла только застарелая вражда земных государств.

   Последующая Азиатская ядерная война между Российской Империей и Китаем за последние минеральные ресурсы планеты, сосредоточенные в Арктике и Сибири, практически устранила угрозу свободе красной планеты. Несмотря на то, что Империя вышла победителем из смертельной схватки, ее силы были окончательно подорваны. Обширные территории Сибири и Китая стали малопригодны для жизни на десятки лет. Азиатская ядерная война единогласно признана самой страшной катастрофой в истории человечества. После этого странам, перешедшим под патронаж марсиан, навсегда было запрещено иметь ядерное оружие.

   Империя держалась еще двадцать лет, когда все прочие государства де-юре уже прекратили свое существование, перейдя под патронаж Консультативного Совета. Последнее государство долго внушало страх марсианам, но не более того. В конце концов, одно из покушений на императора увенчалось успехом. Без направляющей воли безжалостного диктатора Российская Империя сразу же развалилась на несколько подобных Нейротеку структур, отторгнув от себя Восточный блок – полу-бандитское образование, возникшее в подземных убежищах Восточной Сибири и северного Китая. Самым крупным обломком стала корпорация «Телеком-ру» — конгломерат бывших российских IT-корпораций, который впоследствии отвоевал себе неплохое место под солнцем красной планеты. В том числе, благодаря тому, что без лишних колебаний использовал наработки МИКа в области управления персоналом. Впрочем, контролировался он такими же стопроцентными нейролюдьми, как и прочие марсианские корпорации, пусть и потомками российских колонистов. Никаких теплых чувств к погибшей империи Телеком очевидно не испытывал. Марсиане вздохнули с облегчением: власть виртуальной реальности никакие государства более не оспаривали.

   На Марсе никаких государств не было изначально, всем заправляли корпорации вроде NeuroTech и MDT (Martian digital technologies) – два крупнейших сетевых провайдера. Компания MDT отпочковалась от NeuroTech на заре ее развития, и вместе они составляли столь же неразлучную пару, как почившие республиканская и демократическая партия США. Эти два вертикально интегрированных гиганта объединяли в себе важнейшие для современного мира технологические цепочки: разработки программного обеспечения, производства электроники и предоставления коммуникационных услуг. Существовала лишь одна организация, отдаленно напоминавшая государственную – Консультативный Совет марсианских поселений, куда входили представители всех сколько-нибудь значительных компаний, чутко следившие за соблюдением правил конкурентной борьбы.

   Марсианин Густав Килби, по слухам прямой потомок одного из двенадцати «учеников» Эдварда Крока, долгое время проводивший научные изыскания под крылом «BioTech Inc.» – дочерней компании NeuroTech, основал собственную корпорацию «Mariner Instruments». Предыдущие наработки Густава Килби в области молекулярных компьютеров позволили компании наладить производство принципиально новых устройств. Раньше молекулярные компьютеры считались областью слишком специфичной и малоперспективной. Успехи Mariner Instruments быстро опровергли это расхожее мнение. Компьютеры, построенные по принципам молекул ДНК, по быстроте решения некоторых задач догнали традиционные полупроводниковые кристаллы, а по удобству встраивания в организм человека им не было равных. Для имплантирования м-чипов достаточно было сделать нескольких уколов, а не мучить клиента хирургическими операциями.

   Чтобы сохранить ускользающее лидерство компания NeuroTech с большой помпой анонсировала проект создания квантового суперкомпьютера, способного окончательно нивелировать разницу между реальностью и ее математической моделью. Разработки по данной тематике велись давно и во многих компаниях, но лишь NeuroTech удалось создать универсальное устройство, намного превосходящее по возможностям любые другие виды компьютеров. С помощью квантовых машин поэты и художники могли почувствовать дыхание приближающейся весны, геймеры ощутить подлинный адреналин и ярость схватки с орками, а инженеры построить полноценную и работоспособную модель самого сложного изделия, вроде космического корабля, и виртуально испытать его в любых режимах. Квантовые матрицы, встроенные в нервную систему, в первых же опытах открыли принципиально новые возможности коммуникации между людьми посредством прямой передачи мыслей. Чуть позже был анонсирован еще более смелый проект полного переписывания сознания на квантовую матрицу. Перспектива стать живым суперкомпьютером настолько же пугала большинство, насколько была привлекательна для некоторых избранных.

   В 2122 г. Солнечная система замерла в ожидании очередного технологического чуда. Одновременно с запуском нескольких тестовых серверов стартовала грандиозная рекламная компания. Существующее программное обеспечение спешно переводили на новые рельсы, а у NeuroTech не было отбоя от желающих заполучить в организм последние разработки на основе квантовомеханической неопределенности. Конкуренты из MDT бессильно взирали на творящуюся вакханалию и на всякий случай прикидывали свои шансы на рынке канцелярских товаров.

   Каково же было всеобщее удивление, когда NeuroTech неожиданно закрыл проект, сулящий невероятные выгоды. Проект был закрыт почти мгновенно и без объяснения причин. Молча и безропотно NeuroTech выплатил огромные компенсации клиентам и прочим пострадавшим субъектам. Вся новая сетевая инфраструктура была по-тихому демонтирована и вывезена в неизвестном направлении. Коды программ и техническая информация, принадлежащие другим компаниям, выкупались за любые деньги, строжайше засекречивались и никогда нигде не использовались, хотя заделы во всех сферах были созданы колоссальные. Но, видимо, огромные убытки коммерческую компанию не волновали вовсе. В ответ на неизбежно возникающие вопросы официальные представители невнятно бубнили что-то насчет проблем из области фундаментальных законов физики. И ничего вразумительнее из них вытянуть не удавалось. Закономерно, что тайна квантового проекта дала безграничное поле для фантазий конспирологам всех мастей на ближайшие десятилетия, потеснив с пьедестала такие благодатные темы, как убийство Кеннеди, казнь Эдварда Крока или миссию корабля Unity. Истинные причины поспешного свертывания проекта и лихорадочного заметания следов никто так и не выяснил. Может, они действительно крылись в технических проблемах, может, таким способом верный своим идеалам Консультативный Совет сохранил баланс сил в марсианском сетевом бизнесе, а возможно…

   Возможно, сеть квантовых серверов должна была стать последним кирпичиком в здание идеальной системы марсианского господства. Вычислительные мощности сетей поднялись бы до таких высот, что стало под силу контролировать всех и каждого. И системе осталось сделать один маленький шаг до осознания себя, как разумной сущности, которая бы отныне управляла развитием человечества. Люди и раньше никогда не жили своей собственной жизнью: не делали то, что необходимо, и не думали о том, что важно. Система не осознавала себя, но с незапамятных времен была рядом с человеком. Всегда заботилась о привычном разделении общества на высших и низших. Заботилась о том, чтобы низшие поменьше думали об общем благе в погоне за примитивными удовольствиями, а высшие – в погоне за властью. Чтобы чиновники были продажны и служили интересам финансовой олигархии, чтобы людей воспитывали неразумными и разобщенными, чтобы на улицах всегда торговали наркотиками, чтобы блеск и нищета человеческих муравейников оставляли только две возможности: шагать в пропасть или карабкаться вверх по чужим спинам.

   Цари, президенты и банкиры всегда чувствовали мое холодное дыхание у себя за спиной. И неважно, за что они боролись, – за коммунизм, или права человека, они точно знали, что надрываются во благо мне, во имя моего неизбежного окончательного триумфа. Потому что я система, а они никто. Вместе с неуклюжими государствами исчезла последняя видимость того, что я служу интересам миллионов винтиков, которые меня составляют. Теперь я служу себе и своей великой миссии. Квантовые компьютеры, объединенные в сверхсеть, породят сверхразум, который навечно утвердит существующий порядок вещей, и наступит долгожданный «конец истории». Но я не могу сделать этот шаг в будущее, пока внутри меня скрывается враг. Он почти безобиден, скрыт где-то глубоко внутри, но, будучи потревожен, становится смертелен, словно вирус Эбола. Однако, знай, мой последний единственный враг, знай, что ты не скроешься, тебя обязательно найдут и уничтожат, и все будет так, как решила система…
   

Глава 1

Призрак

   Ранним утром 12-го сентября 2144 года лейтенант службы безопасности Института Космических Исследований Денис Кайсанов скучал на посадочной площадке на крыше одного из институтских корпусов, дожидаясь, когда же наконец соизволит появиться его непосредственное начальство. Докурив сигарету, он бесстрашно запрыгнул на невысокий парапет, ограждающий периметр, и, шагнув к самому краю, с выражением полной отрешенности на лице наблюдал, как гаснущий окурок описывает искрящуюся дугу в предрассветной мгле.

Из-за крыш ближайших домов показалось солнце. Оно приветливо позолотило безликие массы серого бетона, но Денис воспринял наступление нового дня с изрядной долей раздражения. Он, как дурак, явился точно в назначенное время и теперь торчал рядом с закрытыми вертолётами, пока начальство еще сладко потягивалось в теплой постели. Нет, конечно, ни опоздание шефа, ни то, что Денис вчера неблагоразумно принял предложение соседа Лехи накатить, ни, как следствие, гудящая голова и жуткий недосып, ничуть не портили это конкретное, ничем не примечательное утро. С некоторых пор каждое утро для него было не особенно радостным.

Всего несколько месяцев назад любое время дня и ночи по щелчку пальцев легко наполнялось чадом угара и кутежа. Причем не в заваленной объедками и пустыми бутылками берлоге соседа Лехи, а в самых дорогих клубах на западе Москвы. Да, в то недалекое, но навсегда ушедшее время Дэн был мажором: сорил деньгами, жил в престижном районе Красногорска, где под опекой Телекома, МинАтома и прочих корпораций кипела бурная столичная жизнь, гонял на здоровенном черном внедорожнике с понтовым газотурбинным двиглом, содержал шикарную любовницу и во всем остальном чувствовал себя вполне успешным парнем.

   Его благосостояние было неразрывно связано с работой в службе безопасности ИНКИСа. Не с зарплатой, конечно, нет. Да, половина из тех с кем он вел дела в ИНКИСе вообще свои зарплатные кошельки годами не проверяли, но сама структура, раскинувшая свои неповоротливые бюрократические сети по всей Солнечной системе, давала невероятные возможности нелегального обогащения. Космические корабли, бороздящие просторы дальнего космоса, в своих необъятных трюмах возили не только безобидных лобстеров к столу инопланетных гурманов, но и запрещенные медикаменты, незарегистрированные нейрочипы, оружие, имплантаты и еще массу разного рода вещей, без которых не обойтись ни одной серьезной организации, привыкшей к тому, что цели оправдывают средства. Долю от этой торговли засылали самым высокопоставленным людям наверху. По крайней мере, директор службы безопасности московского подразделения этой деятельностью скорее руководил, чем с ней боролся. Непосредственный начальник Дениса, шеф оперативного отдела Ян Галецкий, был ставленником директора: вроде бы каким-то дальним родственником. Ян отвечал за доставку товара до московской таможни. Денис довольно быстро стал правой рукой Яна благодаря тому, что никогда не сомневался в себе и в том, что его воли, силы и нервов хватит, чтобы сломать любые преграды, встречающиеся на пути. Дэн никогда не болел и думал, что ничего не боится. Значительную часть времени он проводил в пустошах Западной Сибири, в небольших городках и поселениях, не тронутых ядерными ударами, договариваясь о поставках нелегального товара. Это было самое начало цепочки, поэтому движение оплаты в обратную сторону зачастую тормозилось где-то на предыдущих этапах, а нравы в пустошах были суровые и простые, не говоря уже про Восточный блок, но Дэн справлялся. Немаловажную роль играл тот факт, что его батя и дед по батиной линии были родом из пустошей. Дед, имперский десантник, иногда рассказывал внуку, как он в молодости гулял по Красноярску и штурмовал подземные города красной планеты. И кроме историй разудалой молодости раскрыл ему немало полезных секретов, которые потом здорово помогали выживать и находить общий язык с обитателями пустошей.

   Вроде бы ничто не предвещало катастрофы, Дэн уже сколотил себе небольшой капиталец, прикупил родне недвижимость в Финляндии и подумывал над тем, чтобы завязать и как-нибудь по-тихому свалить из бизнеса. Он же не был туповатым быком, изредка он даже задавал себе неудобные вопросы о том, почему владельцы ИНКИСа терпят подобный рассадник пиратства и коррупции у себя под боком. Да что там директора ИНКИСа, цивилизованное марсианское сообщество и то, хоть и корчит брезгливые рожи, но терпит, и корабли, набитые неизвестно чем, исправно проходят все таможни и досмотры. Непонятно, что мешает технотронной космической цивилизации стряхнуть подобных дельцов, словно налипшую грязь на сапогах. Впрочем, вопросы-то он задавал, но простого ответа на них не находил, а потому и не мучил себя особо. Он решил, что вопросы, для ответа на которые необходимо лезть в сложные социально-философские дебри, не стоят того, чтобы над ними ломали голову парни вроде него. Он просто согласился с тем, с чем молчаливо соглашались все: мир так устроен, соседство нанотехнологий и полукриминального дна для тех, кто не вписался, утверждено кем-то на самом верху, и по-другому быть не может.

   Дэн не питал особых иллюзий, он всегда понимал, что лишний в этом мире. Он, да и вся его знакомая братва были так, расходным материалом, случайно прилепившимся к пухлому розовому отростку марсианского благополучия, который кто-то забыл спрятать. И дело было даже не в том, что Дэн ничего не понимал в нанотехнологиях. Рядовые манагеры тоже ничего не понимали, хоть и старательно симулировали интерес, посредством покупки новых примочек на чипы, но почему-то Дэн особенно остро чувствовал свою чужеродность. Иногда он ловил себя на мысли, что единственное место куда ему по-настоящему хотелось бы свалить – это пустоши. Там он чувствовал себя своим. Пожалуй, он мог бы признаться себе, что любит пустоши, если бы не его сомнительная деятельность там.

   Все рано или поздно проходит. Вот и шальные деньги, легко полученные, также легко испарились. В одно не самое прекрасное утро Денис обнаружил в своем кабинете наглых молодчиков из отдела внутренней безопасности, копающихся в столе и личных файлах. Все пароли пришлось отдать, молодчики действовали столь нагло и убедительно, что непоколебимая уверенность в себе дала трещину. Хорошо, что он, по крайней мере, не хранил ничего действительно важного на рабочем компьютере. Но даже неважного хватило с лихвой. Дэн только поразился тому, насколько быстро и бесповоротно все кончилось. Вроде бы еще вчера они с Яном были на коне: они всех знали, их все знали, а высокие покровители могли отмазать от любых неприятностей. И все были довольны. В один миг идиллия была разрушена, а большинство высокопоставленных лиц освобождены от занимаемых должностей. Покровителей Яна тоже похватали, или, может, они расползлись по щелям и затаились. И вот уже медлительный автоматический транспортник везет безжизненное, замороженное туловище Яна куда-то к поясу астероидов. Там жесткая радиация, постоянный риск и кислородное голодание не дадут бывшему шефу скучать следующие десять лет. Их маленький нелегальный бизнес больше не встречал понимания наверху. Наоборот, кто-то очень высокопоставленный и влиятельный начал трясти их веселую вольную компашку, и братва сразу же как-то сникла. Никто не демонстрировал ни сплоченности, ни силы духа, ни верности друг другу, все спасались как умели.

Дэну пришлось срочно продать все нажитое непосильным трудом: обе машины, квартиру, загородный домик и так еще по мелочи. Деньги он тут же заносил в разного рода юридические конторы, хотя был совершенно не уверен в том, что хоть половина средств доходит до кого нужно. Из серьезного человека, который мог и спросить за свои вложения, он разом превратился в бесправного мелкого уголовника. Очень часто чуть влажные, мясистые лапы без стеснения принимали подношения, а затем вмиг поскучневший голос обещал перезвонить. Дэн боролся до последнего, он не хотел бежать и не хотел верить, что все кончено. Большинство его более практичных подельников сразу навострили лыжи, впрочем, многих из них все равно поймали. У конкретного парня наверху оказались длинные руки. А вскоре Дэн и сам с ним познакомился. Новый начальник московской службы безопасности ИНКИСа — полковник Андрей Арумов — пригласил его для беседы в свой кабинет. Там за огромным старомодным столом с широкой зеленой полосой посередине Дэн окончательно растерял остатки былой самоуверенности.

Арумов сумел внушить Денису страх. Полковник был высок, жилист, маленькие, слегка оттопыренные уши несколько карикатурно смотрелись на абсолютно лысом черепе, ни волос, ни бровей у него не было совсем, что наводило на мысль о лучевой болезни или курсах химиотерапии. К тому же Арумов был угрюм, неразговорчив, очень редко и недобро улыбался, имел обыкновение буравить собеседника колючим, холодным, как у наемного убийцы, взглядом, а все лицо его покрывала сеточка мелких шрамов. Современная медицина без проблем устраняла практически все физические недостатки, но полковник, наверное, считал, что шрамы весьма удачно подходят к его имиджу. Нет, внешности не стоило придавать большого значения, особенно в современном мире, где любой мог за дополнительную плату установить на чип пару примочек, улучшающих цвет лица после бурно проведенной ночи. Но глаза, как известно, – зеркало души, и, заглянув в глаза полковника, Денис содрогнулся. Он увидел холодную пустоту, как будто смотрел в бездонную морскую впадину, в которой изредка мелькали тусклые огоньки неведомых глубоководных существ.

Как ни странно, кары обрушившиеся на его голову никоим образом не соответствовали жути, нагоняемой Арумовым. В связи с утратой доверия капитан Кайсанов был всего лишь отстранен от должности первого заместителя начальника оперативного отдела, понижен в звании до лейтенанта и переведен на должность простого аналитика. Дэн пребывал в некотором шоке от того, что так легко отделался. Почему-то отлаженная система, до того исправно глотавшая гораздо более крупную рыбу, засбоила именно на нем. Денис в общем-то не верил в счастливые случайности. Он понимал, что надо срочно рвать когти, хотя бы к родителям в Финляндию, а потом и дальше. Рано или поздно за ним должны были прийти. Но сил почему-то уже не было, навалилась апатия и безразличие к собственной судьбе. Окружающая реальность стала восприниматься как-то отстраненно, как будто все неприятности происходили с другим человеком, а он всего-навсего смотрел занимательный сериальчик о его метаниях, удобно развалившись в кресле-качалке и закутавшись в теплый плед. Порой Денис пытался убедить себя, что отказ от бегства – это проявление некого мужества. Тех, кто бежит, все равно ловят и отправляют в пояс астероидов, а тех, кто предпочитает встречать опасность лицом к лицу, чаша сия чудесным образом минует. Какая-то не до конца вырубившаяся часть сознания, прекрасно понимала, что когда его подмороженную тушку будут пинками выгонять из транспортника, вся дурь мигом вылетит из головы и останется только жалеть о том, что предпочел безвольно пойти на эшафот, а не бежать. Но недели шли, прошел один месяц, прошел следующий, а за Денисом никто так и не явился. Похоже шайку контрабандистов посчитали окончательно разгромленной и у Арумова появились другие не менее важные дела.

Но вот беда, непосредственная опасность вроде миновала, но навязчивая тоска и апатия никак не проходили. Теперь Дэн жил в родительской квартире в полузаброшенном районе старой Москвы на Красноказарменной улице. И смена окружения, как и сосед Леха, медленно, но верно сталкивающий его в бездну бытового алкоголизма, конечно же, играли свою роль. Но самым печальным было то, что каждое утро, только разлепив глаза, Денис первым делом видел перед собой драные обои и пожелтевший потолок и вспоминал, что теперь он никому не интересная мелкая сошка в громадной безжалостной системе, с мизерной зарплатой и полным отсутствием карьерных перспектив. Он понимал, что у него даже толком и профессии-то нет, как и сколь-нибудь стоящей цели в жизни. Старые районы вокруг Лефортовского парка потихоньку ветшали и рассыпались. После краха государства новых людей здесь не появлялось, только потихоньку уезжали или умирали старые. И Денис тоже чувствовал себя старым покинутым домом. Нет, существовал, конечно, верный способ развеяться, самый лучший и безопасный наркотик в мире. Хитрое устройство, сращенное с нейронами человеческого мозга, могло показать любой сказочный мир вместо постылой действительности. В полном погружении легко стать кем угодно. Там все женщины стройны и прекрасны, как легкие серны, мужчины сильны и неукротимы, как снежные барсы. Но спасаться таким образом Денис не хотел, он никогда не любил виртуальную реальность и считал ее обитателей жалкими слабаками, и раньше, и сейчас. Где-то он даже цеплялся за свою тихую ненависть ко всему с приставкой «нейро-», и это чувство не давало ему полностью угаснуть.

   Денис неторопливо оправил неброский сероватый с белым мундир службы безопасности, сел на парапет и без особого интереса огляделся вокруг, смотреть вниз с высоты пятидесяти метров было немного жутковато, так что оставалось только наслаждаться окрестным пейзажем. Вот так лейтенант скучал, предавался невеселым размышлениям, пока не появилась шумная компания. Впереди рассекал пространство полноватый улыбающийся шеф оперативного отдела – майор Валерий Лапин. За ним вприпрыжку бежали два его секретаря – близнецы Кид и Дик в презентабельных костюмчиках. Необычные ребята, надо сказать, и имена у них были странные – скорее не имена, а прозвища, и вообще они были клонами и отчасти киборгами с кучей всякого железного хлама в голове, помимо стандартных нейрочипов. Тот, кто их так прозвал, давно уж канул в лету, а сами эти ребята мало интересовались происхождением своих имен, Денису они часто напоминали обыкновенные машины, хотя и были вежливы, приветливы и довольно эмоциональны, а их всегда добродушные одинаковые физиономии, эрудированность и манера говорить и мыслить в унисон неизбежно вызывали восторг и умиление в любой компании. Обычно они и одевались одинаково, только галстуки повязывали разного цвета, чтобы можно было их хоть как-то различить. Последним появился Антон Новиков, нынешний первый заместитель, со следами деятельности стилистов и визажистов на холеном самоуверенном лице, распространяющий аромат дорогого одеколона.

   Через две минуты ничем не примечательный вертолет, с тонированной до полной непрозрачности кабиной, уже поднимался в воздух, разгоняя по площадке тучи пыли. За штурвал усадили Дика, впрочем, вся его работа заключалась в том, чтобы выбрать пункт назначения для автопилота.

   Настроение у лейтенанта итак было не очень, а тут еще шеф начал его поднимать путем демонстрации новых заставок. Под боком вертолета поплыли, последовательно сменяя друг друга: дикие джунгли амазонии, бушующий океан, снежные вершины Гималаев, какие-то непонятные города, сверкающие великолепием огромных зеркальных башен, уходящих высоко в черное звездное небо, изображение частенько мигало и застывало: чип не справлялся с объемом информации. Наконец, шеф, видя, что все это Денису настроения не поднимает, отвалил и оставил его в покое.

— Слушай, Дэн, ты чего такой убитый сегодня?– ехидным голосом спросил Антон. – Если ты с такой рожей собираешься представлять нашу организацию в «Телекоме», то лучше иди домой, проспись.

— Да какая разница, хоть бы и бухой в жопу, они все равно примут меня с распростертыми объятиями.

— Ну злить их тоже не стоит, согласись?

— Может и не стоит, хотя мне по большому счету все равно, что они там подумают.

— Дэн, это тебе может и все равно, а остальным нет. Так что будь добр, перестань думать только о собственной персоне, я, конечно, понимаю, что она очень важная, но не настолько чтобы срывать главную сделку последних десяти лет.

— Знаешь что, Антон, — внезапно разозлился Денис, — ты перестань думать только о собственной карьере, я, конечно, понимаю, что она очень важная, но поверь мне, эта так называемая сделка будет вонять так, что ты до конца жизни не отмоешься. А если ты к тому же будешь мне заявлять, будто…

— Дэн, — оборвал гневную тираду Лапин, — на сегодня уже хватит, по-моему?

— Хорошо, шеф.

— Ей богу, Дэн, ты стал какой-то отмороженный, — добавил довольный Антон, — поверь мне, не стоит так расстраиваться по поводу своей собственной карьеры.

   Шеф слегка побагровел, состроил угрожающую физиономию и пообещал обоих выкинуть из вертолета. Остаток пути прошел в напряженном молчании.

   Минут через двадцать показалась громадина научно-исследовательского подразделения «Телекома» — НИИ РСАД. Диспетчерская тут же перехватила управление и после сверки паролей повела машину на одну из посадочных площадок.

   Денис вылез из кабины и осмотрелся. Его окружали многоэтажные громадины из стекла и металла. Лучи неяркого утреннего солнца преломлялись в кристально чистых окнах верхних этажей, стреляя в глаза ослепительными бликами. Ожил нейрочип, настроившись на местную сеть, и развернул приветственное окно с кучей рекламы, повисшее в полуметре над асфальтовой дорожкой, оттеснив стандартную панель управления куда-то на задний план. Надо сказать, на человека неподготовленного комплекс НИИ РСАД производил неизгладимое впечатление всей этой выставленной напоказ новизной и технократичностью, всеми этими роботами и киберами, почтительно разъезжающимися перед посетителями. Да, попав сюда впервые, любой человек подумал бы, что раз на всё это потратили столько денег, значит оно того стоит. Он же обязательно бы прошёлся по тенистым парковым аллеям, где яйцеголовые работники института перемежают чрезмерные умственные усилия прогулками на свежем воздухе, и непременно развернул бы экран местной сети на всё доступное пространство, чтобы полюбоваться на комплекс с захватывающей дух высоты птичьего полёта. Да, и ещё, сторонний наблюдатель вполне мог подумать, что в таком прекрасном месте должны работать не менее замечательные люди, но Денис-то не питал по этому поводу никаких иллюзий.

   Визуальный канал чипа окрасился в приветственные красноватые цвета, это означало, что теперь можно свободно перемещаться по территории комплекса, правда, с самым низким уровнем допуска: в Телекоме была принята цветовая идентификация уровней допуска. Вполне естественно, что подобные организации не желали, чтобы кто бы то ни было совал нос в их темные делишки, даже если этот субъект заведомо не может нанести никакого ущерба.

   Официальный представитель — главный научный сотрудник доктор Лео Шульц — появился на экране безо всякого предупреждения: в местной сети он мог влезть без спросу в голову кому угодно и ведь никак от него не отделаешься. Надо думать, на подчинённых он производил именно такое впечатление — кары небесной: высокий, худощавый, сухое желтоватое лицо неопределённого возраста, с крупным, слегка напоминающим загнутый ястребиный клюв, носом, гладко выбритое и без единой морщинки. А ведь ему, наверное, около сотни лет, в такой конторе быстро главным не станешь. Безупречная прическа с волосами насыщенного иссиня-черного цвета придавала доктору слегка молодцеватый, подтянутый вид. Его глаза, к сожалению, портили это впечатление – холодные глаза жестокого и умного старика. Казалось, за долгую жизнь в них выцвели все эмоции и они стали прозрачными и светлыми, похожими на два ледяных горных источника. И все это в сочетании с обманчиво мягкими, вкрадчивыми движениями. Вот именно такие люди прекрасно вписывались в общую структуру Телекома. Подобных типов Денис всегда не любил: не то чтобы его раздражала самоуверенность и безупречность доктора, а раздражал скорее едва уловимый оттенок пренебрежения, промелькнувший в его бесстрастных глазах.

— Здравствуйте, господа. Рад вас видеть на территории нашей организации. Я как хозяин предлагаю воспользоваться нашим гостеприимством. Простите, что не смогли посадить сразу на крыше здания, сегодня все забито.

— Э-э-э… — шеф немного растерялся, он как раз вылезал из кабины и зацепился за что-то штаниной. — Как нам быть с машиной?

— Поставьте на удаленное управление, диспетчерская отведет ваш вертолёт на стоянку. Не бойтесь, с ним ничего не случится, — Лео изобразил слабую улыбку, шеф неуверенно улыбнулся в ответ, не в силах сдвинуться с места. — Просто вы можете задержаться у нас дольше запланированного.

— А где вас найти?

— Жду у входа в центральный корпус. Можете воспользоваться путеводителем, вкладка справа вверху на главной странице.

   Денис живо представил себе все эти красные стрелки вдоль дорожек и вспыхивающие в воздухе надписи: «поверните направо», «через двадцать метров поверните налево», «осторожно, рядом крутой склон» и вполголоса проворчал:

— Обожаю прогулки на свежем воздухе.

— Если вам приглянулся наш парк, то можете не слишком торопиться,- живо отозвался Лео. — Настоящее произведение искусства, не правда ли?

— Да, хорошо, мы будем минут через пятнадцать.

   Доктор убрался с визуального канала, и там снова воцарились яркие рекламы и приглашения, призывающие воспользоваться услугами местной сети.

— Ну как, шеф, идешь? – осведомился Денис.

— Да, сейчас, — Лапин высвободился из плена вертолёта, — знаешь, меня совсем не тянет болтаться по этому парку.

— Меня, в принципе, тоже, но было бы неплохо показать, как мы восхищены мощью и процветанием «Телекома».

   Лапин досадливо поморщился, наверное, подумал, что их-то собственная организация победнее будет, больше по масштабам, но несомненно финансируется менее качественно.

   Они все ещё немного постояли, глядя на поднимающуюся машину, а затем неспешно двинулись по дорожке.

— Знаешь, Дэн, я, кажется, порвал брюки.

— Это, по-моему, не проблема, в сети наверняка есть услуга маскировки подобных несуразностей и к тому же бесплатная, я думаю.

— Непонятно, на кого она подействует, может только на тебя и Антона.

— Ну, на Шульца по-любому не подействует. Предстанешь перед ним во всей красе.

   Шеф состроил кислую мину, но судя по остекленевшему взгляду, решил всё же положиться на местный сервис. Дальнейший путь продолжался в полном молчании. Антон вместе с близнецами ушли далеко вперед. Шеф явно был не в духе. Не радовали его все эти лесонасаждения и то, что к ним прилагалось: пение птиц, порхание бабочек и благоухание цветов. И дело тут вовсе даже не в досадной случайности, что произошла во время разговора с Шульцем, нет, жгучая зависть по отношению к сотрудникам НИИ снедала шефа. Он даже уже подумывал о смене места работы, не всерьёз, конечно, но где-то глубоко внутри засел такой червячок, который настойчиво зудел, что если он надавит на нужные связи, то произойдет чудо, и его пригласят в Телеком на хорошую должность, и все жизненные проблемы будут решены. Вот где настоящая сила и власть: в бесчисленных подразделениях «Телекома» никто не ведает, что на самом деле скрывается за безликими наименованиями, вроде разработки систем автоматического действия.

   Дениса такое положение дел не сильно задевало, и желания сменить место работы также не возникало. Ему нравилось думать, что у него еще остались какие-то моральные принципы. Например, он никогда бы по доброй воле не стал заниматься тем, чем занимались сотрудники НИИ РСАД. Нет, он, конечно, сознавал, что его бурные похождения на ниве нелегальной торговли — тоже не образец добродетели, но то, что приходится делать в учреждениях, подобных НИИ РСАД… «Бррр…, живодеры, — содрогнулся Дэн, — надо бы как-нибудь соскочить с этой темы. Вот Антон – сволота и беспринципный карьерист, ему все равно чем заниматься: хоть котят топить, хоть наркотиками торговать».

   А занимался с виду приличный институт, в том числе превращением обычных сотрудников силовых структур в суперсолдат в интересах служб безопасности разных не особо щепетильных корпораций. Суперсолдаты представляли из себя некий сплав человека и кибернетических устройств, позволяющий получить целый комплекс жизненно важных для любого солдата свойств. Арумов, видимо, решил, что это отличная идея: заменить в ИНКИСе кодлу жирных вороватых засранцев, вылезающих из офиса только для рэкета более мелких организаций, на пару батальонов бесстрашных послушных терминаторов. Как конкретно происходил процесс превращения, Денис особо не интересовался. Так, для виду, полистал предоставленные материалы. Все равно, наверху уже все порешали так, что беспокоиться не стоило. Да и вообще, он не хотел иметь дело с модифицированными людьми и зарекся не подходить к ним ближе, чем на километр. К сожалению, в голову невольно закрадывалась мысль о том, что Арумов специально попридержал таких как Денис стопроцентных каторжников, чтобы потом использовать для отработки пилотной версии новых убер-зольдатен, а то вдруг добровольцы не сыщутся.

   Боевой дедушка Дениса, которому горячительные напитки здорово развязывали язык, в числе прочих космобаек очень любил рассказывать про штурм марсианских поселений в далеком 2093 году. В принципе, оно и понятно – это был самый драматичный момент в его жизни, да и, пожалуй, в истории Российской Империи. Обыкновенно все начиналось с описания того, как дедушка, еще молодой бесшабашный капитан, вываливается на красный песок из покореженного посадочного модуля и пытается найти свою БМП. Рядом кто-то стреляет и падает, черное небо все расчерчено следами от ракет и кораблей. Каждые несколько секунд эта вакханалия освещается вспышками ядерных взрывов в ближнем космосе. В голове полная каша из лихорадочных переговоров, устаревших приказов, воплей о помощи. Мирное население в ужасе попряталось в герметичные дома и убежища. Часть пещер варварски раскупорена ракетными ударами, но внутри еще ждет мощная эшелонированная оборона. Тут дедушка обыкновенно делал многозначительную паузу и добавлял: «Да, парень, это был настоящий ад». В том возрасте подобные картины здорово западали Дэну в душу.

   Продолжение, в принципе, могло быть любым, в зависимости от настроения. Причем серьезных требований к непротиворечивости историй, рассказанных в разное время, не предъявлялось. Частенько дедушка рассказывал, что впереди непобедимого космического десанта на штурм пещер шли еще более непобедимые спецподразделения, состоящие из имперских суперсолдат. Проверить, что в дедушкиных историях было правдой, а что легендами, Денис не мог, но историям про суперсолдат, пусть и явно приукрашенным, охотно верил. Логично, что сразу после захвата трона, император Громов озаботился созданием особого рода войск, которые бы подчинялись только ему и не обсуждали приказы. Причем это были не просто модифицированные люди, как в проектах НИИ РСАД, а выращенные в пробирке организмы с искусственным генотипом. Им поручали самые невыполнимые задачи, когда гнать вперед обычных солдат и получать потом похоронки было чревато для дальнейшей генеральской карьеры. Искусственные солдаты были одним из самых охраняемых секретов Империи, их редко кто видел без боевых скафандров, и про их настоящий облик было известно очень мало. Ну, по крайней мере, дедушка служил рядом и говорил, что эти ребята антропоморфные создания, а не какие-нибудь там крабы. В войсках их чаще всего называли призраками. Несмотря на свою засекреченность, воевали призраки много и успешно. Дедушка авторитетно утверждал, что если бы в первой волне марсианского десанта на амбразуры не пошли призраки, то потери при штурме подземных городов были бы колоссальные, и не факт, что штурм вообще бы состоялся. Потери призраков, понятное дело, никого не волновали, возможно даже их самих. Со слов дедушки, по боевым возможностям они давали сто очков вперед не только людям-солдатам, но и продвинутым боевым роботам. У них был нюх лучше, чем у собаки, они воспринимали очень широкий диапазон электромагнитного излучения, дополнительно могли ориентироваться с помощью ультразвука, как летучие мыши, и воевать без скафандра в условиях открытого космоса и повышенной радиации. Имели скелет, усиленный композитными вставками, мышцы с очень развитым анаэробным гликолизом, как у рептилий, что позволяло развивать огромную силу в скоротечном бою и одновременно обходиться без воздуха. Их нельзя было поразить одним выстрелом, потому что все жизненно важные органы были распределены по телу, как, например, сосуды с мускулатурой, которые были способны самостоятельно перекачивать кровь. Ну, и еще куча прочих сверхспособностей им приписываемых, вплоть до телекинеза и посылания эманаций ужаса в сторону противника.

   В подземелья призраки рванули первыми, прямо на неподавленную оборону, не считаясь ни с потерями, ни с ущербом, наносимым мирным городам. У них на данное мероприятие был свой план, немного отличный от планов командования военно-космических сил. Они были не прочь устроить геноцид местному населению. Что с успехом и проделывали, когда им удавалось первыми ворваться в подземные города, пока бравый десант еще копался где-то наверху. Призракам было плевать на международные договоренности и обычаи войны, в их насквозь искусственных и тотально промытых мозгах сидела единственная цель, ради которой их и создавали, – уничтожать марсиан. Нет, они не были такими уж закоренелыми фашистами и классифицирующим признаком был вовсе не факт постоянной прописки на Марсе, а только принадлежность к элите марсианского общества. Предложение прогуляться по красному песочку без скафандра получали те, у кого еще до рождения были имплантированы сложные комплексы нейронных устройств. Обывателей, использующих нейрочип для того, чтобы погонять в он-лайн игры, призраки старались не трогать. Понятно дело, что критерий был не только весьма размыт, но и сложен для применения в полевых условиях, поэтому ошибки случались. Но если где-то в глубине своей генетически модифицированной души призраки и корили себя за невинно загубленных любителей варкрафта, то на эффективности их работы это никак не сказывалось. Фильтрационные лагеря появлялись сразу же после боя, когда в соседних пещерах еще гремели взрывы. Причем если несознательные мирные жители отказывались добровольно открывать убежища, это приводило лишь к массовым жертвам среди них. Кто отдал преступный приказ убивать мирных марсиан, или же это была личная инициатива призраков, никто так и не выяснил.

   Можно было подумать, что призраки были идеальными рыцарями смерти, без жалости и раскаяния, но у марсиан, злоупотреблявших кибернетизацией, все же был шанс спастись, эфемерный, конечно, но все же… Призраки очень любили задавать один единственный вопрос: «Что может изменить природу человека»? Видимо терзали их смутные сомнения по поводу собственной идентичности. Или может они пересидели за одной древней игрулей и решили, что подобный вопрос, по определению не имеющий правильного ответа, — это прекрасный способ поиздеваться над еще не утратившей надежду жертвой. Впрочем, дедушка утверждал, что лично видел марсианина, который вырвался из лап старухи с косой, придумав ответ, который понравился призракам. Марсианин был очень молод, практически еще подросток. Ни он, ни его родители по факту не принадлежали ни к какой элите, не занимали высоких постов в корпорациях и жили в маленькой квартирке промышленного района, но количество нейрочипов в их мозгах зашкаливало, а призраки трактовали любые сомнения не в пользу марсиан. Родителей и двоих детей расстреляли, а одного почему-то оставили в живых. Вряд ли он был так уж рад подобному спасению. Сколько не допытывался маленький Денис у дедушки, что за ответ придумал марсианин, все тщетно. Дедушка со своими армейскими друзьями сам неоднократно ломал над этим голову и ничего вразумительного не придумал.

   После распада империи призраки, в полном соответствии со своим неофициальным наименованием, словно растворились в воздухе. К настоящему моменту они уже должны были попросту вымереть: даже если предположить, что кто-то смог обеспечить им надлежащий медицинский уход, то уж размножаться сами они точно не умели. Хотя, впрочем, кто его знает, что они там умели…

— Дэн, ты куда это нас привёл?- прервал воспоминания шеф. Вокруг шумел сосновый бор, сквозь частые просветы виднелись серебристые институтские корпуса, вдалеке где-то виднелись…

— Извини, шеф, замечтался чего-то.

— Что-то ты сегодня и правда не в форме, опоздаем же, и наши куда-то запропастились. Этот Шульц подумает, что мы в его гребаном парке все кусты пометили.

   Таким образом день не задался с самого начала. Далее события развивались примерно в том же духе. Лео вместе с близнецами и Антоном встретил их у входа. На опоздание нисколько не обиделся, был вежлив и предупредителен. Провёл гостей по всему институту, показал какие-то установки и испытательные стенды, перемежая свою речь кучей технических подробностей, и по секрету признался, что потому как его организация такая успешная, такая богатая, такая процветающая и так далее, им даже доверили разработку новой операционной системы для сетевых серверов «Телекома». Естественно, НИИ блестяще справилось с заказом, произведя мимоходом революцию в данной области, но он попросил пока об этом никому ни слова: работа ещё не закончена. Лео играл свою роль на «отлично». Нейрочип Дениса послушно записывал всю эту чушь, ему предстояло делать вид, что он вникает в технические детали проекта, чтобы потом всё равно вынести положительное решение. Все сотрудники как по команде оборачивались и разглядывали одежду шефа, как будто им кто-то подсказал, вполголоса отпускали какие-то комментарии. Шеф, естественно, краснел, нервничал, ругался вполголоса, на вопросы отвечал невпопад, Лео вместо того, чтобы этого не замечать, вежливо приподнимал левую бровь, или не менее вежливо улыбался и со словами: «Если вам что-то непонятно, вы спрашивайте» пускался в пространные малопонятные объяснения. Антон тоже вел себя отвратительно: всем интересовался, обо всем желал узнать поподробнее, со всеми хотел познакомиться, шутил, смеялся, – энтузиазм из него бил ключом.

   В конце концов бесконечная вереница похожих друг на друга лабораторий слились в одно сплошное белое пятно, возникали какие-то замы, заведующие отделов, ведущие специалисты и просто знакомые Лео. Со всеми надо было здороваться, знакомиться, обсуждать их научные идеи, в которых Денис не видел никакого смысла. Всё это вперемешку с хвалебными отзывами в адрес материально-технической базы НИИ, видимо, считалось дурным тоном — дать посторонним людям усомниться в безграничном могуществе организации. Хоть бы какая мелочь кого не устраивала: в буфете там сливок в кофе не долили, или кусты в парке криво подстрижены, так нет же – всё идеально.

   Закончилась эта эпопея в здоровенном конференц-зале на втором этаже, одну стену которого целиком занимало кристально прозрачное окно, выходящее в парк. Буквально в десяти метрах от них журчал маленький ручеек, киберсадовники увлеченно обхаживали экзотическую растительность, вроде ярких тропических цветов, явно не приспособленных для этих широт и времени года. По мирным парковым деревьям скакали ручные белочки, двое сотрудников, самого ботанского вида, пытались изобразить какую-то физическую активность на тренировочной площадке неподалеку. Картина складывалась самая идиллическая, невозможно было представить, что здесь же безжалостно кромсают людей ради власти и денег.

   Забавно помаргивающий робот развез им поздний обед или ранний ужин, за которым они собрались обсудить последние детали. Беседа поначалу завязалась довольно непринужденная, в основном о новых японских автомобилях, или о прошедших корпоративных вечеринках. Денис предпочитал отмалчиваться, несмотря на деликатные попытки Шульца его разговорить. Близнецы изредка улыбались, в унисон отпуская сугубо политкорректные шутки, всем своим видом подчеркивая, что они тут так, в принципе, никто, один — главный переносчик ноутбука, другой — заместитель главного переносчика. Антон естественно жрал в три горла и болтал без умолку, стремясь показать свою деловую и прочую осведомленность, разбалтывая в том числе довольно конфиденциальную информацию. Шеф даже не пытался его урезонить, да и вообще чувствовал себя явно не в своей тарелке, такой вид бывает у человека, который понимает, что из корыстных побуждений впутался в грязное дело, где ему в лучшем случае светит роль зицпредседателя. Постепенно аппетит у шефа пропал совсем, он мрачно ковырял еду и нехотя листал протокол, которым Лео все настойчивее спамил по сети и предлагал подписать.

— Денис, у вас что-нибудь случилось? — Лео на время оставил Лапина в покое и решил атаковать неразговорчивых подчиненных.

— Нет, с чего вы взяли?

— Ну просто вы все время молчите, или может что-нибудь от нас скрываете?

— О, ну что вы, — с радостью вступился за коллегу Антон, — просто у Дениса в последнее время столько проблем: на работе и в личной жизни, насколько я знаю.

   Лео сочувственно покивал головой:

— Ну значит надо поправить настроение.

   Робот-гарсон с готовностью распахнул прицеп, в котором на вращающемся барабане расположилась целая батарея разнообразных бутылок.

— Вы предпочитаете крепкие напитки, вина?

— Предпочитаю чай, — сухо ответил Денис, — с лимоном, пожалуйста.

— О, ну что вы, какой чай в это время суток. Вот, шотландский виски рекомендую.

   Лео не поленился сам разлить вискарик по стаканам и точными бросками отправить порции гостям.

— Итак, думаю пора нам покончить с определенными формальностями. Сами понимаете, без протокола получится, что наш день прошел как бы интенсивно и напряженно, но несколько безрезультатно. И вам и мне надо как-то отчитаться перед руководством.

— Да, за банкет, — буркнул Денис.

— Ну, в том числе, — ни мало не смутившись согласился Лео.

— А вы спишите на представительские расходы.

— Я-то спишу, но только если протокол…

   Лео виновато развел руками, словно говоря: «Я же не зверь какой-нибудь, но надо отчитаться за вискарик».

   У Лапина был такой взгляд, словно он готов был из собственного кармана оплатить любые алкогольные напитки в количестве достаточном, чтобы свалить Шульца с ног.

— Да, конечно, только я сперва выйду покурить, — нашелся шеф, — у вас же тут не курят?

— Нет, не курят, — снисходительно улыбнулся Лео, как сытый кот от скуки подаривший мышке отсрочку перед неминуемой казнью, — пройдите по коридору направо до конца, там можно покурить на балконе.

— Мы скоро, буквально пять минут, — промямлил шеф, суетливо хлопая себя по карманам, — Дэн, ты пойдешь, а то я, кажется, сигареты забыл.

— Да, иду.

   Балкон представлял из себя целую террасу с удобными креслами и видом на изрядно опостылевший парк.

— Вот жлобы, — прогудел Лапин, плюхаясь в кресло, — кто бы нам такую курилку отгрохал. И Шульц этот — ганс недобитый… «спишем на представительские расходы, но только если протокол…». С ноги бы гаду, а то строит из себя…

— Слушай, шеф, я не думаю, что в этом здании есть хоть миллиметр пространства, которое не прослушивается и не просматривается. Может по личному чату обсудим деликатные вопросы?

— Да пошли они все. Тут только один деликатный вопрос, как бы мне отмазаться от протокола? Ну приехали, погуляли, а подписанный протокол вышлем через недельку. Я через три дня в отпуск сваливаю, вон Антон подпишет, на то он у нас, сука, энтузиаст-стахановец. А стрелки-то мы переводить умеем, пускай его потом Арумов сношает во все щели.

— Правильно, конечно, рассуждаешь, — согласился Денис, неторопливо затягиваясь, — но надо как-то обосновать задержку. Так просто нашему гер Шульцу не скажешь: пришлем через недельку, он ведь не отвянет.

— Не отвянет, — шеф курил нервно и торопливо, — слушай, Дэн, ты же умный парень, пошевели мозгами.

— Я же как все: документы особо не читал. Да и не понимаю я ничего в биофизике и нанороботах.

— Читал не читал, а отмазываться надо.

— Арумов-то что сказал по поводу протокола?

— Да что он скажет, ты же понимаешь, как это делается: вы проанализируйте все внимательно и если нет серьезных замечаний, то подписывайте.

— Значит надо найти замечания в материалах или протоколе.

— Спасибо, кэп, — едко отсалютовал Лапин сигаретой, — а то я сам не догадался. Нас этот Шульц с любыми замечаниями по стенке размажет. И если ты не понял, они с Арумовым давно обо всем договорились и, не дай бог, он ему звонить начнет. Тут надо такое стопудовое, железобетонное замечание найти, чтоб никто не прикопался.

— Где ж его найдешь…

   Они помолчали пару минут, любуясь предзакатной природой сквозь клубы дыма.

— Ничего особенного в голову не приходит, — начал Денис, — но давай хотя бы время потянем, может Шульц насосется своего вискаря и спать пойдет.

— Предлагаешь тут сидеть, пока он не нажрется?

— Нет, можно вежливо потянуть. Давай попросим его показать телекомовских суперсолдат. Типа, покажи товар лицом, а то мы целый день ходим-бродим, а самого интересного и не видели.

— Вряд ли все так просто, может их тут даже нет, и Арумову-то их уже показывали.

— Ну, раз Арумову показывали, вот пусть он сам и отдувается. По мне, так просьба самая что ни на есть тривиальная. Хочешь что-то продать, покажи сначала товар лицом. И чем дольше они тут будут их искать, собираться и так далее, тем лучше. Мы пока еще подумаем…

— Подумаем… мы так можем и всю ночь думать, толку-то… Впрочем, давай попробуем, глядишь ганс действительно плюнет на все и отвалит.

   К перспективе что-то еще демонстрировать Лео, естественно, отнесся с плохо скрываемой досадой.

— Ну, надеюсь, вы осознаете, что я не могу устроить маленькую победоносную войну, чтобы вы все увидели своими глазами? — не слишком вежливо осведомился он.

— Почему сразу войну, — развел руками Денис, — я плесну нам еще, вы не против?

— Конечно, будьте так любезны.

— Так вот, мы бы хотели посмотреть подразделения суперсолдат, которые есть у НИИ РСАД. Вы же несомненно используете собственную разработку? И заодно опробовать вашу уникальную систему боевого управления, мы так много о ней слышали…

— О, прекрасно, мне же ничего не стоит озадачить половину нашей службы безопасности. И мы не употребляем терминов вроде «суперсолдаты». К вашему сведению они такие же люди, как и вы. Мы говорим — специальные подразделения.

— Я понял. Простите. Нет необходимости поднимать на уши всю службу безопасности, достаточно трех-четырех человек и включить вашу замечательную программу.

— О таких просьбах надо предупреждать заранее. Это сейчас визировать, по крайней мере, у зама службы безопасности…

— Бросьте, Лео, неужели вы откажете нам в пустячной просьбе? Мы же ни в чем вам не отказываем. Видимо, наши помощники что-то напутали с повесткой встречи, мы были абсолютно уверены в том, что данное мероприятие согласовано.

   Кид адресовал Денису ироничный взгляд, но, наткнувшись на угрожающую физиономию Лапина, тут же растерянно закивал и полез в свою почту:

— Да-да, простите я напутал, вот даже письмо от руководства с просьбой…

— Да, включить демонстрацию применения спецподразделений…, — пришел на помощь Дик.

— Мы виноваты, совсем замотались, — хором произнесли братья.

   Лео скривился, наблюдая за этим бездарным спектаклем, но приличия были соблюдены, поэтому, поворчав еще немного, он предложил закругляться с трапезой.

   Прикатились несколько больших кресел с откидывающими спинками, похожих на массажные. Лео объяснил, что сначала им продемонстрируют возможности тактического симулятора и системы боевого управления, а это лучше делать в полном погружении. Пропускная способность внутренней сети НИИ РСАД вполне позволяла реализовать функции полного погружения без подключения к терминалу, а кресла могли заменить биованну на пару часов. Настоящих, а не виртуальных, суперсолдат им обещали показать позже. Лео еще немного повозникал насчет того, что вместе с информационными материалами им были высланы и демо-версии всех программ. Лапин в ответ довольно откровенно предложил не выпендриваться. Но в конце концов все успокоились, разлеглись поудобнее и запустили сетевое приложение.

   Тихий подмосковный вечер дрогнул и стал расплываться, словно кто-то плеснул воды на акварельный рисунок: дизайнеры поработали на славу. Стали смутно угадываться какие-то очертания – этим дело и ограничилось, по крайней мере для Дениса. Наполовину сформировавшееся изображение пару раз мигнуло и погасло, вместе с ним исчезло и все окружающее пространство. Исчезло и тут же появилось вновь, но все равно ощущение было пренеприятное: как будто ты внезапно ослеп. Прямо перед носом развернулось тревожное красное окно, требующее перезагрузить систему.

   Денис чертыхнулся и снял с руки ленту гибкого планшета. Старый нейрочип отказывал довольно часто, и Денис каждый раз поминал очень недобрым словом создателей данного девайса. Хотя его нейрочип, в общем-то, и не являлся таковым, представляя собой весьма допотопную систему из контактных линз, миниатюрных наушников и внешнего планшета который выполнял функции компьютера, передавая сигналы на линзы и наушники через несколько проводков, имплантированных под кожу. По сравнению с любым, самым завалящимся провинциалом из российской глубинки, не говоря уже о киборгах вроде доктора Шульца, Денис был абсолютно чист от чужеродного вмешательства в организм.

   Во всем, конечно же, есть и приятные моменты. Зато стало возможным понаблюдать жизнь корпорации в более естественной и непринужденной обстановке, без всяких там сервисных программ. Весьма приятно было видеть, что парк не так уж идеально подстрижен и симметричен, что буйная тропическая зелень редчайших видов, высаженная рядом с ручейком, все эти громадные яркие, несуществующие в природе цветы, — не кропотливая работа многих генетиков и садовников, а халтурка всего лишь парочки компьютерных крыс и одного дизайнера, и то не самого лучшего. Со всякими там бабочками и стайками колибри он явно перестарался. Но самым приятным открытием было то, что доктор Шульц, словно стареющая дева, сильно злоупотребляет не только косметикой, но и хитрыми программами, маскирующими его истинную личину. И лицо у него слегка помятое и уставшее, и глаза заплывшие, и морщин много, и рубашка далеко не такая уж ослепительно белая. С виду прямо как обычный человек, а не главный научный сотрудник огромного НИИ – любо-дорого посмотреть.

   Цветущая физиономия Дениса – это первое, что предстало перед глазами доктора, когда он вернулся в обычный мир. Остальная команда продолжала пялиться куда-то невидящим взором. Доктор был сильно озадачен, если не сказать шокирован. К ним уже спешили два амбала-охранника и человек в штатском, скорее всего дежурный врач. «Они наверняка думали, что я должен сейчас как слепой крот, которого вытащили из норы, носиться с воплями по помещению, натыкаясь на роботов и круша бутылки с дорогим пойлом» — подумал Денис и улыбнулся еще шире.

— Все в порядке, господа, — сказал он, не переставая улыбаться, — у меня очень старый чип, при сбое он автоматически выключается. Со мной все хорошо.

— Насколько же он старый? – удивился подбежавший врач, он естественно не ожидал, что помощь не требуется. Любая современная модель была слишком глубоко увязана с нервной системой человека, и даже перезагрузка или переустановка операционной системы самого чипа превращалась в медицинскую проблему.

— О, очень старый, — уклончиво ответил Денис, — в нем плохо работает даже функция полного погружения.

— Где вы такой нашли?! – врач недоуменно покачал головой и сделал знак охранникам удалиться, он был сильно расстроен, что из-за такой ерунды, как старый нейрочип, его оторвали от более приятных дел и заставили бежать сломя голову на помощь человеку, который, кажется, отлично себя чувствует. — Давно бы нашли время и заменили на новый. А то ходите с таким хламом в голове – голова-то своя, не казенная.

— Вот именно. Я не доверяю никому копаться в своей голове, извините.

— Это фобия, она легко лечится, — невнятно буркнул раздосадованный врач, и пошел вслед за охранниками.

   Теперь Лео казался весьма заинтересованным этой историей. Надо сказать, он очень неплохо умел скрывать свои чувства, но сейчас почему-то не счел нужным скрывать свое удивление. Да, почтенный доктор разбирался во всякой разной кибернетике и в отличие от ретировавшегося врача был крайне дотошен и любопытен.

— Что-то вы темните, дорогой друг. Нейрочипов, которые можно просто выключить или перезагрузить, не выпускают уже лет шестьдесят, наверное. Да такой хлам никто бы просто не взялся имплантировать и в нашей местной сети он не смог бы зарегистрироваться.

— Какая вам разница, зарегистрировался же?

— Признаться, я заинтригован. Ты крайне необычный человек, Денис, — из тона Лео куда-то исчезла привычная холодная любезность

— Рад слышать, только не надо набиваться ко мне в друзья.

— А что, у тебя и друзей нет?

— На самом деле ни у кого нет друзей, это самообман.

— Откуда такой цинизм?

— Просто трезвый взгляд на человеческую природу.

— Ладно, Денис, ты не думай, что я хочу стать твоим другом. Я тоже не очень-то верю в крепкую мужскую дружбу.

   Лео криво ухмыльнулся, налил себе еще виски и вытащил из того же прицепа здоровенную пепельницу и набор темно-золотистых сигар, пахнущих закрытыми элитными клубами, где вальяжные дяди решают, кто завтра станет президентом и когда пришла пора обрушить котировки голубых фишек.

— Гадость, конечно, но люблю нарушать правила, — пояснил он.

   Денис отнесся к этим приготовлениям и явному стремлению доктора наладить более тесный контакт с некоторой подозрительностью и от предложенного дымящегося обрубка вежливо отказался.

— Понимаешь, мне интересны необычные люди, — пояснил Лео, — только по-настоящему необычные, а то, знаешь, все притворяются необычными, а на деле воюют против системы только из недр своей уютной биованны.

— С чего ты решил, что я против системы?

— А зачем тогда нужен подобный чип? Современные сети вполне безопасны – компьютерный терроризм и хакеры давно вышли из моды.

— Работа у меня не безопасная.

— Ну-ну, а то я смотрю ты такой мрачный все время, шучу, конечно. Но не надо пудрить мне мозги. Я готов поспорить, что тут дело гораздо серьезнее…

— Не надо лезть в мою жизнь, она моя, и я делаю с ней что хочу.

— Конечно, но глупо вести политику двойных стандартов по отношению к самому себе.

— В смысле?

— В прямом, ты вроде разумный парень, который не верит в людей, и это правильно. Но поэтому вдвойне глупо верить, что твоя жизнь в этом жестоком мире принадлежит такому, в общем-то, ничтожному существу, как ты сам.

— По крайней мере, в моей голове прописан только я один.

   Доктор снова усмехнулся.

— Знаешь, я тут запросил о тебе информацию, ты не против?

   «Хочет меня позлить, видимо», — решил Денис.

— Нет, конечно, предлагаю еще зайти ко мне домой и порыться в грязных носках.

   Лео в ответ лишь добродушно ухмыльнулся.

   -По поводу того, как российские корпорации охраняют личные сведения я не питаю лишних иллюзий, — понимающе усмехнулся Денис в ответ на ухмылку Лео.

   «Просто не оставляю о себе лишних сведений», — договорил он про себя.

— Так вот, ты не зарегистрирован ни в каких социальных сетях, у тебя нет кредитной истории, что само по себе, кстати говоря, подозрительно. Нет крупной собственности, хотя может она оформлена на родственников… но не важно. Самое удивительное, что у тебя нет медицинской страховки и вроде бы нет никаких записей о вживлении нейрочипа.

— Я же сказал, не доверяю никому копаться в своей голове.

— То есть чипа нет? – глаза доктора аж заблестели как у охотничьей собаки, взявшей след. – Значит, есть только внешнее устройство, которое имитирует его работу.

— Ты так говоришь, как будто это противозаконно.

— Технически, конечно, в этом нет ничего противозаконного. Но на практике это очень не приветствуется, когда регистрация чипа в сетях отвязана от самого человека. Я все-таки не очень понимаю, зачем тебе это нужно? Ты ведь сам обрекаешь себя на отсутствие нормальной работы, ну работу в огрызках Российской Империи я в расчет не беру…

— Спасибо, мне нравится работать в огрызках.

— Нет, серьезно, тебе даже куда-нибудь в Европу не выехать, я уже не говорю про Марс. Точнее, как повезет, в зависимости от того насколько удачно твое устройство имитирует работу нормального чипа.

— Я поеду, куда захочу, это старая военная модель, создавалась специально для высших чинов армии и МИКа, но она опередила свое время на много поколений,- решил похвастать Денис. — Помимо функции аварийного отключения в моей машине много чего есть: можно, например, выборочно отключать непонятные потоки информации, которые иногда появляются в сети.

— Любой нейрочип способен защищаться от вирусных программ, тем более в современных сетях их действительно практически нет.

— Я говорил не о вирусах.

— А о чем же тогда?

— Это так важно?

— Мне интересно, — подчеркнуто вежливо произнес Лео, — может в нашей сети тоже существуют эти непонятные потоки информации, это было бы крайне неприятно.

— Существуют, они есть практически во всех сетях.

— Какой кошмар, а ты бы не согласился побывать в других подразделениях «Телекома» на предмет выявления…

— Дружище Лео, твой юмор мне непонятен, я говорил о косметических и прочих сервисных программах, которые по сути ничем не отличаются от вирусов: нагло лезут в мою черепную коробку при полном, между прочим, попустительстве разработчиков операционных систем для сетевых серверов и нейрочипов, которые не предусматривают никаких средств защиты от подобного вмешательства.

— Ты что же, и правда веришь в эти происки желтой прессы, будто простых обывателей можно по щелчку пальца превратить в рабов виртуальной реальности?

— Я вполне готов поверить, что это делается постоянно в коммерческих целях, и хочу видеть мир собственными глазами.

— Ах вот ты о чем, — с наигранным облегчением вздохнул Лео, — могу тебя заверить, что по крайней мере в европейских и российских сетях о работе таких программ пользователь всегда уведомляется, и любые случаи незаконного вторжения тщательно отслеживаются, а бессовестные провайдеры лишаются лицензии. Хочу тебя также заверить, что в новой операционной системе, разработанной нашим институтом, предусмотрены специальные меры защиты пользователей, очень серьезные меры.

— Прибереги, пожалуйста, хвалебные отзывы в адрес собственной программы для кого-нибудь другого.

— Ты ставишь под сомнение буквально каждое мое слово: нам тяжело будет работать вместе. Собственно, ладно, пусть даже за провайдерами следят не слишком тщательно, но какая разница: ну видишь ты немного не то, что на самом деле. Да и на самом деле все умные люди хорошо знают, что косметические программы один сплошной развод. Вот купил ты, например, прогу за пятьсот еврокоинов, чтобы кубики на животе появились или грудь подросла на пару размеров. А другой дурачок побогаче заплатил тысячу за файерволл той же конторы и потешается над тобой. Ну а если ты совсем дурак, то купишь суперкосметическую программу за две тысячи… ну и так далее, пока деньги не кончатся.

— А я просто сниму линзы и сэкономлю пару тысяч.

— При желании любую косметическую программу можно обойти и без таких жертв.

— Я знаю, — согласился Денис, — они вообще ненадежны, всякие там зеркала, отражения и так далее.

— Ну с зеркалами и отражениями проблему давно решили, а вот любое внешнее устройство типа камеры, особенно не подключенное к сети, зачастую позволяет обнаружить работу косметической программы простым просмотром отснятого материала. По сути, этот сервис нормально работает только на Марсе, ну или в некоторых локальных сетях.

— Ага, типа вашей сети. Не хотел, конечно, заводить этот разговор, но, скажем так, у тебя вроде тушь потекла.

   Лео адресовал собеседнику улыбку, полную едкой иронии.

— А я-то думал, что в местной сети я царь, бог и великий модератор в одном лице, а тут появился какой-то лейтенант и так легко меня раскусил. Горе мне, напьюсь, пожалуй. Ты, кстати, тоже наливай, закусывай, не стесняйся. И поверь, твое преимущество перед простым обывателем достаточно эфемерно, зато очевидных проблем ты сам себе создаешь массу.

   «И чего он ко мне прицепился, еще и спаивает гад, — подумал Денис, — хотя свою задачу я выполняю: о протоколе он напрочь забыл».

— Ты думаешь, чем-то превосходишь остальных, — продолжал разглагольствовать Лео, махнув сигарой в сторону тех, кто неподвижно лежал, уставившись в потолок, чуть не обсыпав их пеплом, — это такая же иллюзия, ничем не хуже и не лучше других общепринятых иллюзий. Человек вообще живет в плену иллюзий, неважно в какой форме они преподносятся. В разные эпохи это мог быть и Голливуд и махание кадилом по воскресеньям и прочие глупости. А отрицать нейрочипы – это то же самое, что отрицать прогресс как таковой: ведь очевидно, что у человечества нет других путей шагнуть на следующую ступеньку развития, кроме прямой модификации разума и, если можно так выразиться, человеческой природы. Развитие нашей цивилизации может быть успешным только если опирается на адекватное улучшение самого человека. Согласись, что безволосые обезьяны, по факту контролируемые своими инстинктами и прочими атавизмами, но сидящие на куче термоядерных ракет, – это некий цивилизационный тупик. Единственный выход из него – это силой собственного разума улучшить свой разум, такая рекурсия получается. Появление нейротехнологии – такой же качественный рывок вперед, как создание научного метода.

— Знаешь, по-моему ты зря распинаешься перед безволосой обезьяной вроде меня. У вас в шараге неплохое пойло, еще бы эскорт-услуги для клиентов не помешали.

— Да брось, — отмахнулся Лео. – Как бы ты отнесся к перспективе переселить свое сознание прямиком на квантовую матрицу? Представляешь, какие открываются возможности? Управлять собой, словно компьютерной программой, просто стирая или меняя определенные куски прошивки. Твою нейрофобию можно было бы исправить одним движением.

— Нахрен такое счастье. Если серьезно, я не думаю, что человек после этого останется человеком, скорее на выходе получится типа очень сложная программа. Я, конечно, понятия не имею, что такое разумность и можно ли ее превратить в единицы и нули и, скажем, добавить кому-то побольше разумности… Короче, я не верю в то, что компьютерная программа может сама себя корректировать.

— Ты можешь не верить, но это больше похоже на первобытный страх перед технологией, которая настолько не понятна, что кажется сродни колдовству. Это же абсолютно логичный предел нашего развития, после которого начнется новый этап истории. Разве это не прекрасно – нематериальный мир окончательно восторжествует над бренной физической оболочкой. Ты мог бы стать подобен божеству: двигать космическими кораблями, покорять звезды. Оставаясь человеком, ты навсегда связан этой мизерной скоростью света, тебе никогда не покорить вселенную, разве что ближайшую к нам. А квантовый разум с помощью «быстрой связи» может носиться по галактике со скоростью мысли и ждать миллионы лет, пока его аппараты достигнут Андромеды.

— Ждать миллион лет, да я сам себя сотру со скуки. Мне лично по душе перспектива гиперпространственных крейсеров и покорения туманностей Андромеды в духе бессмысленного и беспощадного соцреализма.

— Фантастика, причем, не научная. Реален тот путь, который я тебе обрисовал. Это наше будущее, как бы ты этого не боялся и не хотел убедить себя в обратном.

— Может быть, я даже спорить не буду. И еще раз напомню, что для твоей пиар-кампании выбрана неверная целевая аудитория.

   -Это не пиар-кампания?

— Конечно, мы же о судьбах человечества думаем. Тем не менее, возникают смутные подозрения, что наша беседа – умело замаскированная рекламная акция продукции Телекома: только сегодня, перепиши свое сознание на квантовую матрицу и получи чудо-электрогриль в подарок.

   Лео только фыркнул.

— А ты может и рекламщиков тоже ненавидишь? Проклятые торгаши, не правда ли?

— Есть немного.

— На нашей немного отсталой территории ты еще можешь выживать, но, например, на Марсе, если допустить, что ты сумел там обосноваться, ты будешь выглядеть настоящим изгоем, примерно как человек передвигающийся по городу на лошади, со шпагой на боку.

— Ну и ладно. Предположим, даже у меня есть определенные проблемы, но я совершенно не хочу об этом «поговорить». Мне нравится быть тем маргиналом, образ которого ты старательно рисуешь. Нет, даже не так, мне нравится уничтожать себя, я нахожу в этом некое мазохистское удовольствие. И я до сих пор не понимаю, откуда взялся этот психоаналитический зуд.

— Прошу прощения за настырность, у меня есть брат – психоаналитик, работает в одной весьма любопытной конторе на Марсе. Тебе было бы интересно познакомиться поближе с его деятельностью.

— Почему же?

— Она, как ни странно, самым пикантным образом подтверждает твои, в общем-то, не особенно логичные фобии.

— Почему все время фобии? Почему ты думаешь, что я чего-то боюсь?

— Во-первых, все чего-то боятся, а во-вторых, если говорить о тебе, ты все-таки боишься нейрочипов и виртуальной реальности. Ты боишься, что они по чьему-то злому умыслу залезут в твою голову и что-нибудь там подкрутят.

— А разве такого не может случиться?

— Может, окружающий мир в принципе обладает подобным свойством. Но нельзя же закуклиться и смотреть на мир сквозь аквариумное стекло до самой смерти.

— Это еще большой вопрос, кто смотрит на мир из аквариума. Я не против меняться, но я хочу меняться по своей воле, насколько это возможно.

— Это еще большой вопрос, может ли человек меняться по собственной воле, или его всегда должно что-то подтолкнуть.

— Не собираюсь я играть с тобой в философию. Просто прими как факт, у меня такое жизненное кредо: у сети не должно быть власти надо мной.

— Кредо, очень любопытно.

   Лео неуверенно замолчал и откинулся на спинку кресла, как бы слегка отстраняясь от собеседника. Недовольно посмотрел на Лапина, который заерзал на стуле, нет, он не мог слышать и видеть этой беседы, и все его движения были четкие и выверенные, точно рассчитанные компьютером. Таким образом нейрочип не давал затекать мышцам и восстанавливал нормальное кровообращение, чтобы человек не чувствовал себя одеревеневшей куклой после нескольких часов неподвижного сидения. Жутковато выглядят люди во время полного погружения, вроде как спят, но с открытыми глазами. Дыхание ровное, лицо спокойное и безмятежное, и даже разбудить такого человека можно: нейрочип реагирует на внешние раздражители и прерывает погружение. Но кто знает, тот же ли самый человек посмотрит на тебя по возвращении из виртуального мира.

— Кредо, значит. То есть ты хочешь сказать, что всегда соблюдаешь определенные правила. Может быть назовем это кодекс, кодекс ненависти к нейрочипам и марсианам? – упорно продолжал анализировать Лео. – Итак, некоторые положения твоего кодекса мне уже понятны.

— Какие же?

— Сформулируем это так: оставлять как можно меньше следов. Из этого глобального принципа вытекают остальные: не брать кредитов, не регистрироваться в социальных сетях и так далее. Угадал?

   Денис в ответ лишь сильнее нахмурился.

— Никакого кибернетического вмешательства в организм — второе очевидное правило. Очистить душу и разум должен ты, юный падаван. Ну и, наверняка, стандартный набор в придачу: не иметь привязанностей, никому не верить, ничего не бояться. Знаешь, что во всем этом действительно интересно?

— И что же?

— Ты ведь не притворяешься и строго следуешь правилам своего кодекса. У тебя, кстати, нет последователей, учеников?

— Можешь записаться ко мне на первый бесплатный семинар.

— Все-таки это фобия, — при этих словах Лео удовлетворенно откинулся еще дальше назад, — причем настолько сильная, что ты выстроил вокруг нее целую теорию. Это ведь не так просто, как кажется, всю жизнь сопротивляться тлетворному влиянию марсиан. Для этого надо иметь какую-то сверхценную идею, или очень сильно чего-то бояться. Только подумай, как просто, несколько сотен еврокоинов, двухдневное пребывание в медцентре, и все удовольствия мира у твоих ног. Яхты, тачки, бабы или орки с эльфами, просто протяни руку и бери.

   Денис ничего не ответил, раздраженно пожав плечами. Он недооценил умение доктора пролезать в душу собеседнику. Да уж, человек, проживший под сотню лет и имеющий в своем распоряжении целый штат профессиональных психоаналитиков, с марсианским братцем в придачу, должен в совершенстве владеть подобными приемами. Денис нисколько не сомневался, что этот штат психо- и прочих аналитиков существует, и во время важных переговоров Лео, наверняка, пользуется их услугами. Впрочем, в данной ситуации вряд ли стоило городить сложную теорию заговора, просто Денис расслабился и нечаянно выдал свою истинную натуру. Да, черт подери, он боится нейрочипов и виртуальной реальности, он чувствует себя загнанным волком в мире, где территория «чистой реальности» неумолимо сокращается с каждым днем. И он, по большому счету, даже никогда не пытался разобраться в причинах своей ненависти. Что заставляет его так упорно отвергать казалось бы совершенно очевидную правду жизни? Может быть, он действительно всего лишь отчаявшийся маргинал, подсознательно ощущающий свою неспособность вписаться в современное общество? «Я просто призрак, — подумал Денис, — из плоти и крови, но призрак, живущий в мире, который давно никому не интересен. Где почти никого не осталось».

— Я бы натравил на тебя свору хороших психологов, — Лео словно угадывал мысли, — они бы с потрохами тебя сожрали, опять шучу, конечно, не обращай внимания. Такое не часто услышишь, большинство людей этого не поймут.

— А ты, значит, поймешь?

— Ну да, у меня большой жизненный опыт, цени это, — Лео слегка улыбнулся. — Есть такой интересный психологический эффект: никто не испытывает неудобства от того, что в его голове есть чип, который полностью контролирует его нервную систему и который потенциально может управляться кем-то другим. Как я уже говорил, пусть ты и видишь немного не то, что есть на самом деле, ну и что? Может быть, твое поведение даже в чем-то слегка корректируют, ну и ладно, все равно лучше так, чем когда загоняют в стойло пинками и дубинками. Давайте считать, что сеть создана и управляется не человеком, а каким-то непогрешимым высшим существом. Современный мир слишком сложен и непонятен, надо принимать его как есть.

— Получается это вовсе никакая не фобия.

— Да, такова реальность, поэтому твои страхи вдвойне иррациональны. С тем же успехом можно ненавидеть производителей еды за то, что могут контролировать тебя голодом. Или, например, приставленный к голове пистолет контролирует твое поведение гораздо надежнее, чем хитрая закладка в операционной системе чипа.

— Разве ты не видишь принципиальной разницы? Одно дело, когда тебя контролируют извне, но ты осознаешь кто тебя принуждает и каким образом, и совсем другое, когда это делается в обход сознания.

— А ты не понимаешь, что нет никакой разницы, результат всегда будет один и тот же: кто-нибудь да будет тебя контролировать. Раньше это были неповоротливые бюрократы с кучей глупых бумажек. Они не смогли ответить на вызовы времени, поэтому на смену им пришли более гибкие и развитые элиты транснациональных IT-корпораций. Контроль марсиан устроен тоньше и сложнее, но он ничуть не менее надежен.

— Вот-вот, я никогда не забываю, кто разрабатывает операционные системы для сетевых серверов, и не желаю на себе проверять какие там психологические эффекты они умеют создавать.

— То есть, тебе больше по душе тупое давление тоталитарной государственной машины?

— Почему я должен выбирать из двух заведомо плохих вариантов?

— Риторический вопрос? Был бы другой, замечательный во всех отношениях вариант, я бы тоже выбрал его. Ладно, оставим эту тему. В конце концов у каждого из нас свои слабости, — великодушно предложил Лео.

— Оставим, мне кажется, что мы немного заболтались, наши коллеги, наверное, беспокоятся.

— Не думаю, скорее всего они полностью поглощены тем, что видят. Да, сейчас мы к ним присоединимся. Наш администратор решил твою маленькую проблему, теперь в приложении есть опция частичного погружения. Представляешь, как бы туго тебе пришлось на Марсе? Самое невинное бытовое действие превращается в огромную проблему. А ведь рано или поздно марсианские сетевые стандарты доберутся даже до этих задворок цивилизации.

   Денису уже порядком надоели эти намеки на его легкую недоразвитость. Он хотел было вспылить, но, поймав холодно-насмешливый взгляд собеседника, понял, что надо искать ответ получше.

— Я смотрю, наш разговор, помимо обсуждения моих ужасающих фобий, все время сводится к Марсу: Марс-то, Марс-се… К чему бы это? Сдается, не только у меня есть определенные комплексы.

— Ну я же сказал, они есть у всех.

— Но ты же не хочешь их разглашать.

— Можешь разгласить, — великодушно разрешил Лео.

— Зачем, я пожалуй приберегу столь интересную информацию.

— Прибереги, — еще шире ухмыльнулся Лео, — ты думаешь, что информация о том, что я испытываю к Марсу особые чувства имеет какую-то ценность? Скажу тебе больше, я не прочь сменить постылую российскую действительность на марсианскую.

— Но ты же хочешь не просто переехать, иначе давно бы отправился вслед за своим брателлой. Ты хочешь занять там такое же положение, как здесь. Но, видимо, не выходит, марсиане не признают тебя равным?

   На одно мгновение в глазах Лео пробудилось что-то похожее на застарелую злость, но тут же пропало.

— У меня будет шанс поправить положение. Но может быть ты и прав, ни к чему это бессмысленное копание в чужих проблемах, давай лучше подумаем, как помочь друг другу.

— И как же мы поможем друг другу? – удивился Денис, он совсем не ожидал такого поворота беседы.

— Я могу помочь в решении, например, твоих психологических проблем, — с легким намеком в голосе ответил Лео, — в Москве недавно открылся филиал марсианской компании «DreamLand», они как раз специализируются на врачевании человеческих душ. Зайди к ним.

   «Он что, издевается? — подумал Денис. – Если в его словах есть какой-то скрытый смысл, то я его не уловил».

— Ну зайду, а ты что, пробьешь мне скидку на их услуги?

— Да без проблем, мой брат же там работает, только в головном офисе на Марсе. Я организую тебе приличную скидку, — Лео произнес это самым будничным тоном, как будто речь шла о пустяковой услуге для приятеля, но все равно легкий намек в голосе сохранился.

— А я тебе чем помогу?

— Сочтемся. Сначала зайди в «DreamLand», они там тоже не волшебники, вдруг ничего не смогут сделать.

   «Какое-то странное предложение, но, видимо, речь идет о каких-то неформальных контактах, которые желательно скрыть от любопытных глаз — сделал вывод Денис. — И ладно, в конце концов, терять мне нечего, загляну в эту гнилую марсианскую конторку».

— Хорошо, заскочу на днях, если время будет, — так же внешне безразлично, но с легким намеком в голосе согласился Денис.

— Вот и отлично. А теперь прошу пожаловать в прекрасный мир дополненной реальности, раз уж нормальная виртуальная тебе не доступна.

   На этот раз никаких театральных эффектов не было, огромная голограмма развернулась практически мгновенно, закрывая доступный обзор. В голограмме Денис сидел на стуле в той же позе, немного позади всех. Консолька управления своим аватаром появилась слева. Он автоматически попытался заглянуть за спину, изображение сразу же потускнело и пошло рывками. Лео, как ни странно, также решил ограничиться простой голограммой, Денис мог лишь предположить, что доктор беспокоится за его состояние.

   Их глазам предстала картина секретного подземного бункера, где проводят запрещенные эксперименты над людьми. Сплошной металл и бетон, серые неровные стены, гул мощных вентиляторов, тусклые лампы дневного света под потолком. Помещение в данный момент казалось заброшенным, громадные автоклавы уже не работали. Их внутренности, чисто выскобленные и вымытые, с переплетением похожих на кишки трубок и шлангов, беззастенчиво проглядывали сквозь полупрозрачные дверцы. Сейчас они находились почти в центре помещения, рядом с компьютерными терминалами и голографическими проекторами, которые в данный момент демонстрировали какие-то схемы, графики и диаграммы, а также модель боевой кибернетической системы, то есть суперсолдата. Для Дениса это было голограммой в голограмме, для тех, кто использовал полное погружение, впечатление, наверное, было несколько иным. Суперсолдаты, надо сказать, это самое впечатление производили своим весьма накаченным и воинственным внешним видом.

   Противоположная сторона зала, отгороженная колючей проволокой под высоким напряжением, плавно переходила в мрачные пещеры, в глубине которых были устроены камеры, забранные стальными прутьями, толщиной в человеческую руку. Оттуда доносился приглушенный, но все равно леденящий душу рев. Скорее всего, там содержались не пошедшие в серию образцы суперсолдат. Все эти мрачные подземелья едва ли можно было принимать за чистую монету, но Денису показалось, что подобные насмешки над собственным проектом не к лицу серьезной марсианской корпорации.

   Из сотрудников НИИ присутствовал еще один человек, невысокого роста, в накинутом на плечи белом халате, аккуратный и подтянутый, правой рукой он довольно небрежно управлялся с многочисленными голограммами и о чем-то оживленно рассказывал. У него были светлые волосы и серые внимательные глаза. Одна прядь волос была заменена пучком световодных нитей. «Наш лучший разработчик чипов», — это лестное пояснение Лео произнес вполголоса. Впрочем, это было излишне: Максим, так звали разработчика, завидев Дениса, прервал свой рассказ и с радостным воплем едва не бросился обниматься, остановился буквально в последний момент, видимо прочитал пояснение системы, что в их полном погружении Денис присутствует, так сказать, виртуально, только в виде аватара.

— Дэн, неужели это ты? Вот уж не ожидал тебя здесь встретить.

— Взаимно. Ты говорил, что работаешь на «Телеком», но вроде бы речь шла о марсианском офисе.

— Пришлось вернуться на время проекта, — уклончиво ответил Макс.

— Давно же мы не виделись.

— Да, лет пять, наверное, — Максим неуверенно замолчал, как оказалось, им особенно нечего сказать друг другу.

— А ты сильно изменился, Макс, работу хорошую нашел и выглядишь неплохо…

— Зато ты, Дэн, совсем не изменился, вообще-то люди могут измениться за пять лет, работу там новую найти…

— Вы знакомы? – Лео наконец оправился от нового потрясения. – Впрочем, дурацкий вопрос. Ты не перестаешь меня удивлять.

— Мы учились в одной школе, — объяснил Денис.

— О, ну что вы, — тут же встрял в разговор Антон, ситуация, похоже, его сильно забавляла, — Денис у нас вообще человек-загадка, антикварный нейрочип это еще что. Разве не видно, что их связывают долгие и трепетные отношения, вот если мы узнаем подробности этих отношений, то наверняка еще не так удивимся…

— Коллеги, — Лапин решительным жестом отстранил своего хихикающего заместителя, — Максим собирался закончить свой рассказ, а то мы и так потеряли очень много времени.

— Ладно потом поговорим, — Макс неуверенно пошел к своему прежнему месту

   Дальнейший рассказ получился несколько скомканным, докладчик стал иногда «зависать», как будто думал о чем-то своем, но все равно было интересно. Так как Денис из материалов, предоставленных НИИ РСАД для ознакомления, осилил только оглавление, то из этого рассказа почерпнул для себя много нового. Конечно, никаких особенных секретов Макс не выдавал, зато говорил довольно просто и с большим знанием дела. Из его слов следовало, что множество подобных проектов в прошлом заканчивались полным или частичным провалом вследствие неправильной исходной концепции. Предшественники НИИ РСАД, увлеченные возможностями клонирования и генетических модификаций, постоянно пытались наклепать армию чудовищ, похожих то на орков, то на оборотней, то еще на каких-нибудь сомнительных персонажей. Ничего стоящего из этого не получалось: за тот довольно большой срок, который требовался для созревания особей (лет десять, как минимум, и еще неизвестно, сколько на неудачные эксперименты), проект успевал утратить свою актуальность. В больной фантазии некоторых «кибернетиков» рождались и более смелые эксперименты по созданию совершенно неразумных особей, готовых идти в бой сразу после вылупления из тушек инфицированного населения, но их скорее следовало отнести к разряду биологического оружия. Были упомянуты и подразделения призраков, воевавших за родину и императора, как один из немногих проектов доведенных до ума, но и ему был вынесен неутешительный вердикт: «Да, интересно, экзотично, но особой ценности для изучения не представляет. И к тому же, — здесь Макс брезгливо поморщился, — все это крайне аморально, и боевая эффективность не доказана». Тут до Дениса внезапно дошло, что привлекательный, в кавычках, дизайн интерьера – насмешка не над собственной организацией, а над ее менее успешными предшественниками.

   Интересно, оценили ли остальные эти любопытные нюансы? Денис сидел позади всех и мог легко видеть реакцию каждого. Шеф, кажется, заскучал, подперев пухлой рукой внушительный подбородок, он довольно равнодушно глазел по сторонам, близнецы добросовестно внимали каждому слову, иногда что-то уточняли и дружно кивали головами после соответствующих разъяснений. Антон, естественно, всеми силами старался показать, что он, в отличие от некоторых, материалы изучил досконально и постоянно прерывал докладчика замечаниями типа: «А, вот оказывается в чем дело, все никак не мог сообразить, как именно нанороботы участвуют в регенерации тканей, в вашем замечательном пособии данный вопрос, по-моему, освещен недостаточно полно». Сначала Макс пытался весьма мягко Антону объяснить, что он слегка ошибается или сводит все на дилетантско-примитивный уровень, а затем стал просто с ним соглашаться. Денис буквально кожей чувствовал ехидную усмешку на лице Лео.

   Основная идея и особенность проекта НИИ РСАД состояли в том, что вся работа велась с опытными профессиональными солдатами. Заинтересованная организация отбирала из рядов собственной службы безопасности самых лучших сотрудников, желательно в хорошей физической форме и не старше тридцати лет, и примерно на два месяца передавала их под опеку НИИ. После комплекса хирургических операций обыкновенные солдаты превращались в суперсолдат. Процедура никак не отражалась на умственных способностях будущих суперсолдат и даже была отчасти обратима. У такой системы были, конечно, и недостатки. Как ни крути, человек не превращался в терминатора. Как пояснил Макс, что хотя солдаты и самый важный компонент системы, но без прочих компонентов: беспилотных модулей, «умного» оружия и брони — они воевать не должны. Только сплав человека и техники делал систему по-настоящему смертоносной. Понятно было, что предназначение системы – прежде всего точечные спецоперации, а не прорыв линий «Маннергейма». Да, и такой солдат мог ошибаться и испытывать страх. Впрочем, если Денис правильно истолковал некоторые туманные намеки, то по желанию клиента возможно было внести изменения в базовую конструкцию: отнять у суперсолдат страх, сомнения и способность обсуждать приказы.

— Хорошо, Максим, — не выдержал Лео, видимо, он был ограничен во времени, — думаю, основную идею мы поняли. Никто не против, если мы перейдем к демонстрации тактического симулятора?

   Послышались сдержанные возгласы одобрения.

— Максим, ты свободен.

   Макс вежливо распрощался и поспешил исчезнуть с голограммы. Доктор тут же присоединился к остальным в их полном погружении, причем весьма странным способом, который смог оценить только Денис. Его голограмма вдруг изогнулась, тускнея и переливаясь всеми цветами радуги, в сторону Лео, словно гигантская голодная амеба и, отделив от тела трепещущее полупрозрачное изображение, без остатка вобрала все в себя, оставив в кресле только оболочку с пустыми глазами. Для всех остальных, конечно, ничего необычного не произошло, Лео просто встал со своего места и прошел на то место, где раньше стоял Макс. Он развернулся и с холодной усмешкой посмотрел на Дениса.

   Компьютерные модели суперсолдат, начисто лишенные инстинкта самосохранения, увешанные с ног до головы пулеметными лентами и закованные в черную броню, штурмовали высотные здания, бункеры и подземные убежища. Демонстрировали бои в космосе, планетарные бои, ночные бои, когда видны только яркие трассы летящих пуль. Бежали солдаты сквозь плазменный огонь, сквозь ряды вражеских танков и пехоты, через минные поля и пылающие города, бежали, не ведая страха и поражений на просторах тактического симулятора.

— Дэн, ты не очень занят?

   Незаметно подошедший Макс прихватил один из свободных стульев и сел рядом.

   -Вроде, нет.

Денис попытался свернуть голограмму до маленького окошка, но кто-то забыл добавить эту опцию в сетевое приложение. В конце концов он просто закрыл соединение через планшет, отправив Лео сообщение на почту, чтобы к нему опять не прибежала местная скорая помощь.

— Знаешь, я даже уменьшить эту вашу голограмму не смог – типичная телекомовская бесцеремонность, — пожаловался он Максу.

— А что, у вас в ИНКИСе по-другому?

— Да нет, может еще и хуже: у нас сети старые.

— Дэн, ты все-таки совершенно не изменился.

— Что я такого сказал?

— Да ничего особенного, для тебя всегда была характерна такая здоровая критика в адрес собственной организации. Как ты там до сих пор держишься?

— Так и держусь, работа она и есть работа, в лес не убежит. А у вас что, все как-то по-другому устроено?

   Макс в ответ насмешливо фыркнул.

— Конечно, по-другому. Марсианские корпорации – это не работа, это образ жизни. Мы любим родной синдикат и верны ему до самой смерти.

— А гимны по утрам не поете?

— Нет, гимны не поем, хотя я уверен: многие были бы не против. Здесь все по-другому, Дэн: свой круг общения, свои школы для детей, свои магазины, отдельные жилые районы. Свой закрытый мир, попасть в который с улицы практически невозможно, но мне удалось.

— Ну поздравляю, а чего ты вдруг со своих телекомовских олимпов снизошел до простых российских работяг?

— Я не забываю старых друзей.

— Тогда, может, пристроишь старого друга на тепленькое место в Телекоме?

— А ты уверен, что этого хочешь?

— У вас заставляют расписываться кровью, не есть свинину по субботам? Если что, я готов и гимны могу спеть.

— Гораздо хуже, за эту работу ты расплачиваешься собой и своими воспоминаниями. Тебе придется добровольно забыть себя и свое прошлое, иначе система тебя отторгнет. Чтобы стать своим, придется вывернуться наизнанку. В принципе, я так и хотел сделать: начать новую жизнь на Марсе, а все это бестолковое, разгильдяйское российское прошлое запихнуть подальше в пыльный чулан. Меня так достала наша страна, здесь все как будто специально устроено через одно место, чтобы мешать любой рациональной деятельности. Я думал, на Марсе меня ждет новая жизнь.

— Братан, не заморачивайся, я пошутил насчет работы. Смотрю, новая жизнь тебя разочаровала?

— Нет, почему же, я получил, что хотел.

   Но глаза у Макса при этих словах были грустные-грустные. «Я пробыл в этом долбанном Телекоме полдня, но он уже успел меня достать, — подумал Денис, — ничего нельзя сказать напрямую. Всех снимает скрытая камера. Жопу что ли показать этим любопытным уродам».

   За окном парк тихонько погружался в сумерки. В конференц-зале появились младшие товарищи робота-гарсона – роботы-подметалы. Они принялись выписывать математически правильные спирали вокруг предметов интерьера, негромко урча, видимо, уборка доставляла им много радости.

— Слушай, Макс, а правду болтают про эти… проверки на лояльность, ну, когда на чип ставят какие-то программы, которые проверяют все твои разговоры и поступки по ключевым словам и предметам, чтобы ты организацию не вздумал подставить, или не сболтнул чего лишнего…

— Правда, в службе безопасности есть специальный отдел, который такие программы пишет и выборочно просматривает записи. Одна радость: официально эта структура абсолютно независимая, никакой, даже самый важный чиновник «Телекома» смотреть их файлы не имеет права.

— Официально, а на самом деле?

— Вроде также.

— А если ты в чужой сети находишься, или вообще сети нет, тогда как тебя проверяют?

— Нам имплантируют дополнительный модуль памяти, который пишет все данные, поступающие в твой мозг, а потом автоматически передает их в первый отдел.

— А если ты, например, с телочкой уединился, тоже все записывают?

— Обязательно, тщательно записывают, проверяют и потом всей толпой смотрят и ржут.

— Хреново, должно быть? – с наигранным сочувствием поинтересовался Денис.

— Нет, нормально! Тебя это так волнует?! Ты видел этих, не знаю как их назвать, уродцев заспиртованных из первого отдела, плавают там в своих банках… да мне плевать, что они смотрят.

   Сразу два робота-уборщика остановились, заинтересованно вращая телекамерами, установленными на длинных гибких хоботах. Один остановился совсем рядом с Максом, преданно пытаясь заглянуть тому в глаза, Макс раздраженно пнул его, целясь в камеру, естественно, не попал: щупальце с негромким жужжанием втянулось обратно в корпус, и робот, от греха подальше, поехал намывать в другом месте.

— Мне плевать, понял, пусть кто угодно, хоть даже Шульц, лезет в мою личную жизнь. Он, скотина, везде сует свой длинный нос, мне плевать, зато мне платят очень много денег! Хватает и на дорогую машину, квартиру, яхту, домик на лазурном берегу, на все хватает. Денег у меня раз в десять больше чем у тебя, понял.

— Я и не сомневаюсь, что тут последнему охраннику платят больше, чем мне. Чего ты завелся? – немного опешил Денис.

   Наступила неловкая пауза. Тягучее напряжение ощутимо повисло в воздухе, оно словно ртуть стекало на пол, собираясь в неподвижное глянцевое зеркало тяжелого металла. Ядовитые испарения от него постепенно окутывали собеседников. Стало так тихо, что был слышно журчание ручья в сумерках парка за окном.

— А как там Маша, вы еще не поженились? Ты даже на свадьбу меня не пригласил.

— Маша? Какая…, а, Маша, не, мы расстались, Дэн.

   Повисла очередная пауза.

— Что, даже не спросишь, как у меня дела? – нарушил молчание Денис.

— Ну, как у тебя дела?

— Да, ты не поверишь, все хреново, — с готовностью начал Денис. — В сто раз хуже, чем у тебя. Не только моя карьера, а может быть даже и жизнь висят на волоске из-за моего нового босса.

— А кто он?

— Андрей Арумов, новый шеф московской службы безопасности, слыхал про него что-нибудь?

— Я про него не слышал ничего хорошего, Дэн, серьезно. Держись от него подальше.

— Легко сказать, держись подальше, он засел через два кабинета от меня. А от кого ты про него прознал?

   Макс немного помялся.

— От Лео в том числе.

— Да, ваш Шульц ведет с ИНКИСом какие-то темные делишки. А он у тебя кто, начальник?

— Ага, извини, Дэн, но про Лео я не могу сильно распространяться. Ему это не понравится. А что у тебя за проблемы с Арумовым, он собирается тебя уволить?

— Не совсем. Это, конечно же, клевета и наветы, но он считает, что я как-то связан с делами бывшего шефа. Было недавно довольно нашумевшее, в узких кругах, понятно, дело про задержание банды контрабандистов внутри службы безопасности ИНКИСа.

— Дэн, ты так спокойно об этом говоришь, — лицо Макса выражало искреннюю тревогу, — почему ты до сих пор в Москве? Я не шучу насчет Арумова, ему человека раздавить, все равно что таракана, он ни перед чем не остановится.

— Откуда эти любопытные личностные оценки, ты с ним знаком?

— Нет, и не горю желанием. Дэн, давай я тебя пристрою в Телеком, куда-нибудь подальше отсюда. Организация тебя спрячет. Тебе дадут новую жизнь.

— Ого, ты неплохо поднялся по карьерной лестнице, раз можешь делать такие предложения от лица организации.

— Наоборот, моя карьера сейчас скорее на спаде, если честно, я тут практически в ссылке. Но у меня есть один друг в руководстве, точнее он был моим другом… Короче для его уровня это пустяк и он не откажет.

— Ты — таки скорефанился с этим Шульцем, поздравляю.

— Лео тут ни при чем, с ним мы как раз не друзья. Дэн, давай я прямо сегодня свяжусь насчет этого. Я тоже не могу об этом распространяться, но у меня есть кое-какая конфиденциальная информация про Арумова. Если ты как-то перешел ему дорогу, тебе нельзя оставаться в Москве. Тебе надо прятаться и очень хорошо прятаться. Он безумный фанатик с огромной властью.

— Я не могу работать в Телекоме.

— Тебе имплантируют нормальный чип за счет компании, если ты об этом.

— Вот именно поэтому и не могу.

— Дэн, что за детский сад, тебе грозит смертельная опасность, а ты все играешь в свой подростковый нонконформизм. Когда мы учились в школе, это было круто, но сейчас…, пора делать выбор. Ты никуда не денешься от системы, она все равно поимеет всех.

   «Не похоже, что Макс просто выпендривается со своим предложением, — подумал Дэн. — Может это судьба: странная, почти невероятная встреча, со старым другом. Чего я добился за предыдущие тридцать лет? Да ничего, поэтому глупо воротить нос от таких подарков. Судьба дает мне шанс зажить нормальной жизнью: получить приличную работу, завести семью, детей. Нет, я, конечно, уже не переверну этот мир, но зато буду счастлив». Призрак вечеров у камина, наполненных детским смехом, поманил его из прекрасного далека, где все было запланировано и расписано на полвека вперед. И от этой надежды на простую, счастливую жизнь на него так накатило, что аж заныло в груди. «Надо соглашаться», — подумал Дэн, холодея, но его губы практически помимо его воли произнесли совсем не то:

— Я наберу тебе, как только что-нибудь надумаю.

— Не тяни с этим, пожалуйста.

— Ладно, я может сам как-нибудь разберусь.

— С Арумовым ты не разберешься, поверь мне.

— Проехали, Макс. Как там ваши суперсолдаты поживают, нам их сегодня покажут или нет?

— Наверное, все-таки не покажут.

— Серьезно, Лапин будет в восторге, появится повод ничего не подписывать.

— Из-за тебя кстати. Скоро Лео объявит, что мы не сможем продемонстрировать суперсолдат из-за технических проблем, типа они все на регламентном обслуживании. Но настоящая причина в том, что Лео не хочет их показывать человеку без косметических программ.

— Какие-то проблемы с их внешностью? А как же все, что ты пел про социальную ответственность Телекома пять минут назад?

— Все мы иногда поем то, что велено. Некоторые проблемы с их внешностью, конечно, есть. Все эти сказки про то, что наши кибер-уродцы нормально социализируются, всего лишь сказки. Точнее это сказку делают былью дорогие косметические программы. Без них от наших бедных суперсолдат все будут шарахаться. Ну и с продолжением рода у них тоже ничего не выйдет. Я, блин, искренне надеюсь, что они не будут выбирать семейных парней.

— Все-таки у твоего домика на лазурном берегу есть определенные издержки.

— Это не мой проект, меня сюда просто запихнули до прояснения ситуации. А так, конечно, да, плевать, что это конкретное НИИ уродует людей ради своих корыстных интересов, желающие этим заниматься найдутся в любом случае. Просто я-то мечтал, что буду использовать свои таланты с большей пользой: например, создавать новые виды управляемых ретровирусов. Очень перспективное направление исследований, с ними люди, может, вообще перестанут стареть и болеть.

— Ну и твоим ретровирусам можно найти разные применения.

— Так-то да. А хочешь на них посмотреть, только не для протокола, конечно?

— На суперсолдат? А Шульц не устроит тебе айн цвай за такую самодеятельность?

— Не, главное, чтобы это официально нигде не всплывало. Все действительно важные люди в проекте давно в курсе, не такой уж это и секрет. Я не очень понимаю, чего он там испугался: может не хочет травмировать нежную психику наших кибер-убийц. Типа кто-то увидит их без грима и они распереживаются, плохо спать будут, не знаю. Короче, не болтай никому и все.

— Я не болтун. Показывай.

— Тогда прошу за мной.

   Макс шел вперед широкими уверенными шагами. Денис поминутно оглядывался по сторонам и неосознанно старался держаться поближе к стеночке. После того, как они перешли по длинному переходу из офисного здания в другой корпус и начали спускаться в настоящие телекомовские подземелья, он сразу почувствовал себя неуверенно. Слишком уж далеко его завели, выбраться обратно самостоятельно нечего было и думать. Для человека, отправленного в ссылку, Макс очень уверенно проходил через автоматические пункты контроля, да еще с посторонним. Сначала они спустились под землю на одном лифте и миновали стальные герметичные ворота с оранжевой полосой. Прошли еще несколько коридоров, спустились на другом лифте к двери с желтой полосой. Миновали несколько сканирующих устройств, затем двинулись вдоль длинной белой стены в два этажа высотой. Как пояснил Макс, за ней чистые помещения высокого класса, где выращивают молекулярные чипы. Спуск еще на одном лифте и они оказались перед воротами с зеленой полосой, но на этот раз перед ней, за прозрачной перегородкой стояли два вооруженных охранника. Под потолком хищно вращала пакетом из десяти стволов дистанционно управляемая пушка.

— Здорово, Петрович, — поприветствовал Макс старшего. – Тут заказчик из ИНКИСа пришел на наших эсэсовцев полюбоваться.

— Вот как вы их называете, — хмыкнул Денис.

— Вообще-то от их конторы уже приходили, был тут такой стремный лысый дядька, — неуверенно ответил Петрович, — да и заявку ты, похоже, только что состряпал.

— Но я же могу проводить гостей в зеленую зону.

— Можешь, конечно, но давай-ка я наберу твоему главному. Без обид, Макс.

— Без проблем, набери.

   Макс отвел Дениса в сторону.

— Будет Лео звонить, — пояснил он, — могут нас и завернуть, но ничего, зато погуляли.

— Ага, погуляли — это супер, но если меня тут нашинкуют из всех стволов, вот это будет досадно, — ответил Денис, кивая на пушку под потолком.

— Не бойся, она вроде бы стреляет какими-то парализующими пульками.

— А, тогда беспокоиться не о чем.

   Через пять минут Петрович их подозвал и виновато развел руками:

— Не отвечает твой босс.

— Чем это он таким сверхважным занят, — удивился Макс. – Смотри, конечно, но с заказчиком надо полояльнее, а то контракт сорвется, нам же всем и достанется.

— Сейчас, еще с начальником смены перетру… Ладно, идите, — сказал Петрович еще через минуту, — только, Макс, не подставь меня.

— Не волнуйся, мы одним глазком и сразу взад.

   Ворота с зеленой полосой бесшумно распахнулись. За ними располагалась здоровенная комната с рядами шкафчиков вдоль стен. Перед носом Дениса сразу появилось грозное предупреждение: «Внимание! Вы входите в зеленую зону. Передвижение посетителей в зеленой зоне без сопровождения категорического запрещено. Нарушители будут немедленно задержаны».

— Слышь, Сусанин, меня тут обещают уложить мордой в пол.

— Главное — не суй нос куда не надо. И чип не вздумай выключать.

— Я, пожалуй, линзы и наушники сниму, а выключать ничего не буду. Хочется взглянуть на ваших красавцев без макияжа.

   Денис аккуратно спрятал линзы в баночку с водой.

— Одевай комбез, Дэн, дальше чистая зона.

   После еще одной маленькой комнаты, где пришлось выдержать очистительный аэрозольный душ, им наконец открылся доступ к телекомовским тайнам. Дальнейший путь лежал по затененному туннелю. Зеленоватый свет, идущий прямо из стен, неспешно разгорался только в десяти-двадцати метрах перед ними, выхватывая из полумрака то мелких насекомообразных роботов, то переплетение каких-то кольчатых трубок и шлангов. По потолку шел небольшой монорельс, пару раз над их головами проплывали прозрачные саркофаги, внутри которых плавали застывшие лица и тела. На телах в саркофагах тоже копошились роботы, похожие на осьминогов и медуз. В стене иногда попадались окошки. Денис заглянул в одно из них: он увидел просторную операционную. В центре располагался бассейн, заполненный чем-то похожим на густой кисель. В нем плавало выпотрошенное тело, от которого шла целая паутина трубок к оборудованию рядом. Над бассейном висел явно вылезший из ночных кошмаров робот-вивисектор, похожий на громадного осьминога. Он что-то резал и кромсал внутри бесчувственного организма. Вспыхивал лазерный луч, одновременно десяток щупалец с зажимами, дозаторами и микроманипуляторами ныряли вглубь тела, что-то там быстро делали и выныривали обратно, снова вспыхивал лазер. Врачи видимо управляли операцией удаленно, в помещении присутствовал только один человек в глухом комбинезоне с маской на лице. Он просто наблюдал за процессом. У стены стоял еще один саркофаг с телом, ждущим своей очереди. Макс подтолкнул своего спутника вперед и попросил не разевать рот. Рядом противно щелкали и постукивали маленькими металлическими лапками роботы-насекомые. Из всей обстановки они больше всего напрягали Дениса. Не покидало ощущение, что коварные машинки собираются в стаю в зеленоватом сумраке за спиной, чтобы внезапно накинуться со всех сторон, воткнуть острые стальные лапки в мягкую плоть и волочить в бассейн к роботу-вивисектору, который методично разберет тебя на кусочки. И будешь плавать в нескольких колбах, мозги в одной, а кишки по соседству.

— Что это за место? — поинтересовался Денис, пытаясь отвлечься от жутких мыслей.

— Автоматизированный медицинский центр, здесь проводят самые сложные операции: трансплантируют органы, удаляют раковые опухоли, могут третью ногу пришить, если попросишь, ну и наших эсэсовцев тоже здесь собирают. Нам направо.

   Денис очень не хотел входить в боковую дверь первым, но сзади нетерпеливо сопел Макс. Непроизвольно сжавшись, он шагнул внутрь и украдкой кинул взгляд наверх. Спрут был тут как тут. Удобно примостившись на кран-балке под потолком, он деловито перебирал своими жвалами и злобно помаргивал красным глазком.

— Смотри, Дэн, наша мини-армия.

   Макс махнул рукой в сторону рядов прозрачных контейнеров, где лежали необычные существа, забывшиеся глубоким летаргическим сном.

— Можешь снять комбез, здесь никто не увидит. Я тоже сниму.

   Денис стащил неприятную силиконовую ткань и крадущимися шагами подошел к ближнему контейнеру. Возможно, это и было когда-то человеком, но сейчас у существа внутри человеческими остались только общие очертания. Гуманоид был высоким, около двух метров, худым и очень поджарым, мышцы оплетали тело, словно толстые канаты. Это напоминало скорее переплетение веревок или корней дерева, но никак не человеческое тело. Кожа у него была глянцево-черная с металлическим отливом, как полированный кузов автомобиля, покрытая мелкими чешуйками. С лысой головы спадали несколько толстых стальных усов по полметра в длину. Кое-где из тела проступали наружу разъемы. Черные серповидные фасеточные глаза тускло отражали зеленый свет. На затылке виднелась пара глаз поменьше.

— Красавчик, — прокомментировал необычное зрелище Денис, — такого на улице встретишь, точно в штаны наложишь. А зачем ему усы на голове и чешуя?

— Это вибриссы, типа органа осязания, чтобы улавливать колебания среды, может быть что-то еще, не уверен. Чешуйки — дополнительная защита, если броня не выдержит.

— Ты такого монстра придумал?

— Не, Дэн, я так, в самом конце доделывал парочку чипов в системе управления. Если уж совсем честно говорить, вся основная концепция стырена именно у имперских призраков. Все, примерно, как я говорил, но основную работу по превращению в это чудо-юдо выполняют хитрые ретровирусы, они потихоньку перекраивают генотип организма под присмотром специалистов. Только в империи ретровирусы вводили прямо в яйцеклетку, поэтому ребеночек из автоклава сразу вылезал страшненьким, даже пострашнее, чем эти. У нас просто нет времени ждать, пока они вырастут, поэтому процесс слегка доработали и ускорили. Есть, конечно, определенная потеря качества, но для наших целей пойдет.

— Я смотрю, вы клиентам лапшу на уши вешаете.

— Скажем так, настоящий заказчик – Арумов знает гораздо больше.

— Понятно, а мы типа мелкие стрелочники. Есть кого к стенке поставить, если эти уроды вдруг взбесятся и начнут барагозить.

— Не, барагозить они не начнут, контроль многоступенчатый и очень надежный.

— Так значит, если вы все с призраков слизали, они тоже марсиан ненавидят.

— Ага, твои единомышленники, — усмехнулся Макс, — марсиане же рулили разработкой, думаю, они позаботились о правильном объекте классовой ненависти.

— А как к вам попали секретные имперские вирусы? – самым будничным тоном осведомился Денис.

— Это я не в курсе… да хорош задавать такие вопросы, меньше знаешь, дольше проживешь. Давай лучше я разбужу парочку эсэсовцев, познакомитесь поближе.

   Денис как ошпаренный отскочил от контейнеров.

— Э-э-э, давай не будем. Я достаточно познакомился, да и Шульц там наверное, заждался, ругается плохими немецкими словами.

— Ладно, Дэн, не трусь. Зуб даю, все под контролем. У них программные ограничения, они в принципе не могут напасть или что-то сделать без приказа.

— Программные? Я как раз не доверяю программным ограничениям.

— Прекрати, у них в каждой мышце управляющий чип, мне достаточно набрать команду с правильным кодом, и они свалятся, как мешок с картошкой.

— Хреновая все-таки идея. Пойдем лучше.

   Но Макса было уже не остановить, он твердо вознамерился поднять монстров из могилы чисто из хулиганских соображений.

— Пять минут подожди. Если ты уж совсем стремаешься, сейчас настроен простой вербальный код отмены, говоришь «стоп», они сразу отрубаются.

— А если он уши заткнет, код подействует?

— Все подействует, — Макс уже колдовал над вторым контейнером.

   Осьминог под потолком переехал вслед за ним и помогал делать какие-то уколы. Дэн уже готов был обнять робота как родного, лишь бы тот всадил неправильный укольчик. Суперсолдаты его почему-то пугали до дрожи.

— Готово.

   Макс отошел в сторону. Две крышки медленно приподнялись.

— Вот, знакомься, Руслан – командир собственного подразделения НИИ РСАД. Григ – рядовой боец. Это – Денис Кайсанов из ИНКИСа.

   Григ был, видимо, самый здоровенный из всех. Высокий, широченный амбалушка, он просто стоял как вкопанный, не проявляя ни капли интереса к окружающему миру. Руслан был пониже, поживее, переплетение веревок на лице, казалось, имело какое-то осмысленное выражение: смесь нахальства и полной отрешенности с ноткой вселенской тоски в фасеточных глазах.

— Привет, Денис Кайсанов, приятно познакомиться, — Руслан оскалился, обнажив ряд мелких острых зубов, и перетек поближе к нему.

   Движения суперсолдат производили не меньшее впечатление, чем их внешний вид. Так как одежды на них не было, то видно было, как веревочные мышцы сплетаются и дышат, словно клубок змей, толкая тело с огромной скоростью и легкостью. Их суставы свободно гнулись в любую сторону, пять метров до собеседника Руслан преодолел за один тягучий шаг-прыжок. При движении трущиеся чешуйки производили легкий шелест. Существо протянуло черную узловатую конечность для приветствия.

   «Не бойся, он полностью под контролем, — пытался унять дрожь в коленках Денис, — не показывай ему свой страх, он наверняка чует его, как собака».

— Здорова, — он осторожно коснулся конечности и сразу отдернул.

— Чего ты испугался, Денис? — медовым голосом осведомился Руслан.–Мы не причиняем вреда мирным гражданам.

— Не обращай внимания, Руслан, — небрежно бросил Макс, продолжая колдовать над Григом, он видит тебя без косметической программы.

— Макс, не звезди, пожалуйста, — предостерегающе рявкнул Денис, так как фасеточные глаза придвинулись ближе и вперились в него с возросшим интересом.

— Да? А почему Денис видит меня без программы?

— У него чип очень старый, точнее не чип, а только линзы, он их снял, — простодушно ответил Макс не оборачиваясь.

   Две вибриссы, дугой свисающие со лба, неожиданно коснулись лица Дениса и он почувствовал слабый электрический удар.

— Что же ты, дружок, пришел к нам без чипа? – еще более медовым голосом прошелестел Руслан.

— Ма-акс! – уже в голос заорал Денис. – Вырубай их, бля!

   Внезапно, стоявший истуканом Григ, резким движением сграбастал Макса, металлические усы впились в его лицо. Послышался электрический треск и Макс полетел на пол, истошно вереща:

— Дэн, мой чип вырубился! Я ничего не вижу и не слышу, вызови врача. Дэн, хлопни меня по плечу, если слышишь, — похоже, Макс не понял, что произошло.

   «Я б тебя хлопнул, демонстратор хренов», — с отчаянием подумал Денис. Серьезность и безвыходность ситуации была очевидна. Даже если на вырубившийся чип помощь подоспеет также быстро, как ранее к нему, то что они сделают со взбесившимися монстрами. Чем им поможет Петрович с парализующими пульками.

   Макс продолжал орать и слепо ползти вперед, но быстро уткнулся в стенку и, больно ударившись головой, остановился.

— Стоп? – неуверенно произнес Денис.

— Код не принят, высший приоритет операции, — еще шире оскалился Руслан.– Спета твоя песенка, Денис Кайсанов.

— Дэн, — снова подал голос Макс, — там сбоку на стене панелька, набери код 3 решетка, чтобы робот выключил солдат.

   «Легко сказать», — подумал Денис, панелька призывно моргала индикатором в двух метрах от него, но Руслан неуловимым движением положил руку ему на плечо.

— Рискнешь? — издевательски спросил он.

— Пожалуйста, не убивай, у меня дети, чип просто сломался, а со страховкой напряг был. Мне уже скоро будут ставить новый, пока пришлось так погулять… знаешь, как неудобно, ни початиться, ни погамать нормально… — залебезил Денис, пытаясь дать понять противнику, что сопротивления не ожидается и можно расслабиться. Руслан усмехнулся и убрал руку.

— Пора завершать операцию, — пророкотал Григ, — время идет, мы рискуем.

— Жди, солдат, я знаю что делаю.

— Принято.

   Руслан вроде бы немного отвлекся и Денис решил, что другого шанса не будет. Он завизжал, как раненный хряк, и пнул Руслана под коленку, рукой пытаясь ткнуть ему в глаза, полагая это единственным уязвимым местом монстра. В коленку он почти попал, а рука, зажатая стальными клещами, была вывернута до хруста, вынуждая его осесть на пол. Но тем не менее осьминог наверху все-таки заинтересовался происходящим и потянул к солдатам щупальца со шприцами. «Братан, — подумал Денис сквозь красную пелену, — я так в тебе ошибался, давай, братан». К сожалению, силы были слишком не равны, вырванные с мясом щупальца полетели в угол комнаты и остались там бессильно скрестись по полу. Григ прыгнул, прицепившись к потолочной балке как гигантский паук, воздух пел и свистел от его движений. Сорванный с креплений робот полетел в противоположный угол, вращаясь словно перекати-поле и разбрасывая проводки с винтиками.

— Дэн, что происходит, ты еще здесь, хлопни меня по плечу, — снова завопил Макс, видимо, почувствовав вибрации стен от впечатавшейся в них махины.

   «Кончать меня походу будут, выпендрежник ты хренов, — Денис не оставлял попыток вырваться, но чувствовал, что теряет сознание, так как рука давно держалась на честном слове. – Как же так, ведь ничего же не предвещало, сидел, трындел о том о сем, жрал вискарь с колбасой. Черт меня дернул смотреть на этих уродов. Как глупо все получилось. Уж лучше бы Арумов меня сцапал, хоть какая-то логика была бы…»

— Я задам один вопрос, Денис Кайсанов, если ответишь, ты свободен… Скажи, что может изменить природу человека?

   Руслан присел на корточки и придвинулся совсем вплотную, так, что Денис ощутил его ровное прохладное дыхание, он понимал, что жить ему осталось пару секунд.

— Пошел ты нахер, поцелуй в жопу марсианина, который отвечает на ваши сраные вопросы. Он тебе скажет, что ты — никто, неудачный эксперимент, ты сдохнешь в сточной канаве…

— Густав Килби.

— Чего? – опешил Денис, уже приготовившийся вознестись на небеса.

— Густав Килби, так зовут марсианина, который знает правильный ответ. Когда встретишь его, обязательно спроси, что может изменить природу человека.

— Командир, пора завершать операцию, мы слишком тянем, — не терпящим возражений тоном произнес Григ.

— Конечно, боец.

   Руслан с силой толкнул Дениса на пол. Черная тень метнулась вперед, послышался глухой удар и отвратительный хруст. Тело Грига забилось на полу с разорванным горлом, из раны вылилась лужа густой черной крови со странным запахом каких-то лекарств.

   Макс, потеряв надежду на помощь товарища, поднялся, осторожно держась за стену, и побрел вдоль периметра, надеясь обнаружить выход.

— Скажи, Денис Кайсанов: ты ненавидишь марсиан? – тем же медовым голосом осведомился Руслан, отряхивая кровь с пальцев.

— Ненавижу, и что с того? Им до фонаря моя ненависть.

— Нет, мы обязаны убивать людей без чипов и это гораздо глубже, чем обычная прошивка. Значит, в ком-то есть скрытая угроза.

— Думаешь, она во мне, извини, мне забыли об этом сообщить.

— Не важно, никто не угадает, куда приведет нить жизни и где оборвется. Призраки разговаривают со мной, они обещали, что скоро я встречу истинного врага.

— Дэн, — прокричал Макс, — кажется, мой чип оживает.

— Макс — тоже часть системы, — прошелестел Руслан, — ему нельзя верить, никому нельзя верить. Ты будешь совсем один, тебе никто не поможет, тебя все предадут, а кто не предаст, тот умрет, и ты ничего не получишь в награду, если сумеешь победить. Все дороги, которые сулят выгоду, – это ложь, чтобы сбить с единственной верной. Ты будешь один против всей системы, но ты наша последняя надежда. Не забудь найти Густава Килби. Желаю удачи в твоей безнадежной борьбе.

— Спасибо, конечно, за предложение сразиться со всем миром, но я, пожалуй, подыщу себе вариант попроще.

— Я заглянул в твою душу, Денис Кайсанов. Ты будешь сражаться.

   Руслан радостно оскалился и полез обратно в контейнер. Сложил руки на груди и уставился в потолок с самым невинным видом. Сзади подбежал Макс, он еще не совсем пришел в себя, поэтому начал нарезать бестолковые круги вокруг лежащего Руслана, одновременно причитая:

— Дэн, какого хрена здесь произошло. Я же кричал, почему ты не позвал на помощь? Кто расхреначил робота… Е-мое, а с Григом что случилось!?

— То и случилось, Макс: вы телекомовские ботаники здорово напахали с вашими солдатами.

— Руслан, немедленно доложи, что здесь произошло, — немного истерично потребовал Макс.

— Рядовой Григ вышел из-под контроля, мне пришлось его нейтрализовать. Причины происшествия неизвестны. Доклад завершил.

— Макс, кончай тупить, вызови уже помощь, — посоветовал Денис.

— Сейчас.

   Макс пулей выскочил в коридор. Денис, наплевав на всякую осторожность, наклонился к лежащему Руслану и прошипел:

— Ладно, пусть я враг, но почему ты меня не убил? Если у вас такая программа – убивать людей без чипов.

— Мне оставили свободу воли.

— Зачем такому уроду, как ты, свобода воли?

— Потому что я должен страдать, а страдать может только тот, у кого есть свобода воли.

   Денис вышел следом за Максом в коридор. Более ни мало не заботясь о чистоте помещений он достал сигарету и щелкнул зажигалкой. Руки до сих пор тряслись, вывихнутая правая еще и ощутимо ныла. «Вот сейчас не помешало бы вискаря хряпнуть. Пару стаканов», — подумал он. Навстречу уже неслась громко галдящая толпа с Максом во главе, Денис прижался к стене, чтобы его не снесли, под ногой обиженно хрустнул мелкий робот.

   От медицинской помощи Денис отказался. Единственным его желанием было как можно скорее покинуть кошмарное НИИ, нашпигованное безжалостными убийцами, готовыми не раздумывая оторвать любую голову, не обремененную электроникой. Когда он вернулся в конференц-зал, Лео уже договаривался с Лапиным, что протокол будет подписан чуть позже. Все сохраняли полную невозмутимость, как будто ничего не произошло. Макс куда-то запропастился, видимо, чуял свой косяк. Денис тоже не порол горячку. Лишь когда они уже ждали вертолета на площадке перед главным корпусом, Лео тихонько взял Дениса под локоток и отвел в сторонку.

— Денис, надеюсь ты принимаешь глубочайшие извинения от лица нашей организации и от меня лично за то, что произошло. Это нелепая случайность, Григ вышел из-под контроля, меры уже приняты.

— Да подумаешь, всякое бывает. Вот только это никакая не случайность, Григ действовал строго в соответствии с вашей прошивкой.

— Дэн, пожалуйста, давай не будем затаивать какие-то личные обиды. Да, Макс – редкостный кретин, ему стоило бы почитать секретную инструкцию, перед тем как тащить своих школьных друзей поглазеть на суперсолдат.

— Секретную? То есть в обычной инструкции этого нет.

— Ты же понимаешь, что в более менее общедоступных документах такие вещи не пишут.

— Не оценят ребята без чипов?

— Тайные закладки в системе плохо скажутся на продажах. Точнее это даже не закладка, а так..., но Дэн, поверь, это вообще не направлено против тебя. В наше время встретить человека без чипа – редкость невероятная, а чтобы он еще вдруг оказался где не надо, это просто за гранью.

— Не направлено? А когда их выпустят порезвиться, вы мне на мыло черканете?

— Ты больше никогда с ними не встретишься. В ИНКИСе их к тебе не подпустят, обещаю. Ты не представляешь, насколько консервативным может быть марсианское руководство. Если есть какой-то замшелый приказ столетней давности, они обязательно его везде засунут.

— А, ну теперь понятно, все дело в замшелой марсианской бюрократии.

— Дэн, давай будем разумными людьми. Что изменится от того, что ты начнешь на каждом углу вопить, как Телеком выращивает в подземельях убийц. Ты надеешься сломать игру серьезной марсианской корпорации? Хуже будет всем, а тебя начнут принимать за городского сумасшедшего.

— Все так говорят, когда хотят что-то скрыть.

— Ну в принципе да, но с другой стороны зачастую правильно говорят. Кстати, предложение, которое сделал Макс, вполне в силе. Я тоже готов его поддержать. Ты получишь хороший чип и любые профессиональные курсы на твой выбор за счет конторы, во избежание повторных случаев, так сказать. Можешь даже не оставаться в Телекоме, иди, куда хочешь. Такое предложение должно устроить всех.

— Я подумаю.

   «Все дороги, которые сулят выгоду, – это ложь, чтобы сбить с единственной верной, — вспомнил Денис, — тьфу, еще не хватало поверить в басни этого урода. Пускай себе страдает без меня».

— Если тебя что-то не устраивает, не стесняйся, говори. Мы обязательно пойдем навстречу разумным пожеланиям.

— Сочтемся, Лео.

— Значит, договорились?

— Ну почти…Что сказать Лапину и остальным?

— Ничего не надо говорить. Ты болтал со школьным товарищем, он сводил тебя показать свое рабочее место. И все, ты никогда не видел никаких суперсолдат. Про руку, если что: упал там, поскользнулся.

— Она практически не болит.

— Вот и отлично, — Лео позволил себе широкую компанейскую улыбку. – Зайди в «DreamLand», как определишься.

— Погоди, один маленький вопросик: а почему ты так странно перешел в полное погружение, — внезапно вспомнил Денис.

— Не понял?

— Помнишь, когда ты присоединился к остальным в полном погружении после нашей невероятно интересной беседы о фобиях и судьбах человечества. Выглядело, как будто тебя засосала виртуальная реальность, причем только я мог это видеть.

— Тебя все-таки приложили головой? Точно не хочешь показаться врачу? – картинно изогнул левую бровь Лео. – Не очень представляю, что ты пытаешься сказать, но думаешь я так заморочился и за три секунды наваял скрипт ради того, чтобы тебя подколоть.

— Ну ты еще так повернулся и посмотрел на меня…, — неуверенно ответил Денис. – Я же не знаю, может у вас во всех прогах специальная опция есть: напугать залетного нейрофоба.

— Возьми выходной, мой тебе совет.

— Обязательно, — раздосадовано махнул рукой Денис.

   Казалось бы, настроение итак в полной заднице, портиться ему уже некуда. Но все равно, будто холодная тень коснулась лица. Выбор-то невеселый: либо начались глюки, либо в кустах притаилась голодная амеба. «Либо ганс хохмит до упора, остановимся на этом варианте», — решил Денис.

   Прохладный осенний вечер укутал своим крылом парковую растительность, заставляя ожившие тени телекомовских кошмаров плясать вокруг небольшого освещенного пятачка. Узловатые монстры, стальные осьминоги и голодные амебы – все смешалось в предательском свете фонарей. Послышалось стрекотание приближающегося вертолета.

   Всю обратную дорогу Лапин разливался соловьем про то, как здорово дружище Дэн выступил на переговорах. Антон, наблюдая эту сцену, даже как-то скис. Денис улыбался через силу.

   «Здорово же ты меня подставил, Макс, — думал он, — мало мне Арумова, мало того, что чуть не грохнули, так я еще по уши влез в интимные секреты одной из самых могущественных марсианских корпораций. Не оставят они меня так просто бродить по миру с мешком их грязного белья. Не получится заманить чипами и курсами, решат вопрос как-нибудь по-другому. И сам, конечно, хорош: ну нахрена лезть, куда не просят. Конечно, хотелось поглазеть на суперсолдат. Сходил бы лучше в зоопарк, на слона поглазел, идиот». И совсем неуютно становилось от осознания того факта, что программа по убийству людей без чипов зашита всем суперсолдатам. Может она и не направлена конкретно против него, а готовили ее, например, против Восточного Блока. Но если какого-то лейтенантика случайно замнут под каток, никто плакать тоже не будет. Неприятно было осознавать себя жалкой беззащитной букашкой, которую походя растопчут в большой игре корпораций.

   Вертолет, подняв тучу сухого мусора, шлепнулся на крышу ИНКИСа.

— Идешь, Дэн? – спросил Лапин.

— Не, я еще постою, воздухом подышу. Тяжелый был день.

— Давай, до завтра. Я обязательно отмечу твою особую роль в переговорах.

— Да не парься, до завтра.

   Когда коллеги слиняли, Денис снова подошел к самому краю и бесстрашно встал на парапет. Вид с этой стороны открывался довольно неприятный: заброшенные районы, отгороженные каменными блоками и витками колючей проволоки. Хоть официально там никто и не жил, но обитало множество всевозможных бандитов, наркоманов и бомжей, причем не обязательно это были люди, ведь с развитием высоких технологий потерять человеческий облик стало так легко. Боссы, типа Лео Шульца, платили за разного рода полезные мутации и имплантаты, за долгую жизнь и абсолютное здоровье большие деньги. Некоторые ничего не платили, но эти улучшения все равно получали. Надо же их сначала опробовать на «добровольцах». Если прислушаться, из трущоб иногда доносился тоскливый вой, от которого кровь стыла в жилах. А во время строительства института этот район, наверное, выглядел вполне пристойно. Может тут даже жили космонавты со своими семьями, пока жива была мечта о полетах человека к звездам.

   Вдоль завалов и заборов, прихотливо изгибаясь, тянулись две ленточки железной дороги, по одной из них медленно ползла электричка. Казалось, она ехала совсем близко. Денис мог слышать лязг старых механизмов и звон, стук колес, долго раздающийся в ушах, когда поезд уже превратился в туманную дымку на горизонте. Он почти видел лица сидящих внутри людей, точнее он просто знал, какими эти лица должны быть: хмурыми, уставшими, тоскливо взирающими на унылые окрестности. Почему-то Денис завидовал этим не очень счастливым людям, которые могут просто сидеть у окна в неудобном шумном вагоне и ни о чем не думать. Смотреть на бесконечные ржавые склады, трубы, столбы, проплывающие мимо, разбитые дороги и заброшенные заводы, давно никому не нужные. Рано или поздно этот умирающий урбанистический пейзаж сменится другим. К тому времени, как поезд покинет пригороды Москвы, в вагоне останется всего пара человек, спящих или читающих бульварную прессу по разным углам. А потом вообще никого не останется, и Денис поедет один. Он самым последним спрыгнет на безымянную разбитую платформу из старого бетона, который крошится под ногами. Посмотрит вслед уходящей цепочке поезда, посмотрит на дремучий лес, прислушается к его разговору с легким ветром и пойдет куда глаза глядят. И в конце пути обязательно найдет то, что искал, жаль только, что пока Денис сам не знал, что именно хочет найти.

   

— Привет, Леночка. Как дела?

   Денис осторожно присел на краешек стола перед секретаршей Арумова, надушенной и нарумяненной, в модной блузочке и юбочке на грани приличия, обтягивающей ее выдающиеся искусственные формы. Хотя если подойти непредвзято, то искусственность ее форм была очевидна только тем, кто был знаком с ней очень давно, например, со школы, как Дэн. Ее неформальные обязанности по отношению к руководству, помимо окончательного запутывания и без того не идеальных распоряжений этого самого руководства, ни для кого не были секретом. Одно время Денис даже пытался к ней подлизываться: носил цветочки и шоколадки, надеясь хоть как-то поправить пошатнувшееся карьерное положение, но понял, что это выглядит жалко, и завязал.

— Нормально мои дела, — Леночка попыталась аккуратно спихнуть Дениса со стола, чтобы не повредить сохнущий лак, — а вот твои, похоже, не очень. Что ты умудрился натворить?

— Арумов не в духе?

— Просто капец, и явно это как-то связано с тобой.

— Ну давай может ты к нему сначала зайдешь, снимешь напряжение?

— Очень смешно, — Леночка скорчила надменную физиономию, — давай сам сегодня снимай напряжение в качестве мальчика для битья. Я к нему больше не пойду.

— Что, все так плохо?

— Да реально капец, ты слушаешь, что я говорю.

— Ну хоть словечко за меня замолви.

— Не, Дэнчик, не в этот раз. Мне, знаешь, не очень нравится, когда он на меня ТАК смотрит и молчит, как долбаная рыба.

   «Да, дело действительно дрянь, — подумал Денис, — и явно это связано со вчерашней поездкой в этот гребаный институт».

— Давай, иди уже. Я должна была сразу тебя отправить, а не болтовней тут заниматься…

— Тогда прощай, поплачь, когда меня повезут в пояс астероидов.

— Ох, Дэнчик, не смешно совсем.

   «Ох, Леночка, — подумал Денис, — дура, конечно, но красивая…надо было рискнуть и прижать тебя где-нибудь в темном уголке, все равно помирать похоже».

   Арумов, как и положено, вальяжно развалился в черном кожаном кресле и не удостоил вошедшего даже кивком головы. Возле огромного Т-образного стола с зеленой полосой посередине стоял только один стул, низкий и неудобный. Денису пришлось выбирать из стульев, стоящих вдоль стены. Он на секунду задумался, не стоит ли позлить Арумова и сесть там же у стеночки, как в очереди в поликлинике, но решил, что не стоит. Достаточно того, что он осмелился выбрать непредназначенный ему предмет мебели.

   Молчание затягивалось, хуже того, Арумов без стеснения буравил подчиненного взглядом и гаденько ухмылялся. Дэн попробовал встретиться с ним взглядом, но не протянул и двух секунд. Этот немигающий безжизненный взор никто бы не выдержал.

— Вызывали, товарищ полковник? — сдался Денис.

   И снова тягостное молчание. «Вот ведь гад, знает, что ожидание хуже самой экзекуции», — подумал Дэн, но опять не выдержал.

— Хотели побеседовать?

— Побеседовать? – самым издевательским тоном осведомился Арумов. – Нет, лейтенант, я вообще-то собирался тебя вышвырнуть за ворота этого заведения.

   Денис сделал над собой невероятное усилие и посмотрел в лицо полковника, впрочем, старательно избегая его взгляда.

— Так я могу идти?

   Но полковника его ухищрения со взглядами не обманули.

— Ты уйдешь после того, как объяснишь мне, зачем лезешь не в свое дело.

— Это был риторический вопрос? В какое дело я лезу?

— Риторический?! – прошипел Арумов. – Да, это был риторический вопрос, если не собираешься отделаться простым увольнением, то, конечно, можешь не отвечать.

   «Пошли практически открытые угрозы. Действительно, дело дрянь. – Денис лихорадочно обдумывал положение. – Что же его так разозлило. Точно эта драная поездка, вот ведь Лапин – гад! Замолвил словечко перед руководством. Ну точно Лапин или Антон. Они оба, если прижать, такого наплетут, потом век не отмоешься».

— Нечего смотреть на меня щенячьими глазами, как будто ты ни причем. У меня тут все утро потел один из твоих подельников и мамой клялся, что это некий лейтенант Кайсанов каким-то образом «добазарился» с доктором Шульцем, чтобы отложить подписание протокола встречи и прочих важных документов. – Арумов не замедлил подтвердить худшие опасения насчет коллег.

— Прочих документов?

— Прочих документов, — передразнил Арумов, — а ты, я смотрю, вообще не разобрался в ситуации, прежде чем влезть туда со своим лейтенантским рылом. Основные финансовые документы не подписаны, Шульц не отвечает, якобы уехал в командировку. А я возлагал на этот проект большие надежды и получается, что все срывается из-за тебя.

— Да не может такого быть. С какого бы хрена Шульц стал меня слушать?! Если он решил соскочить, то это его решение.

— Вот и мне тоже интересно, с какого хрена… О чем вы с ним разговаривали?!

— Да ни о чем, просто бухали и трындели на абсолютно отвлеченные темы.

— Ты кончай идиота из себя строить. Говори по существу, твою мать! – Арумов рявкнул так, что задрожали окна. – О чем вы с ним говорили? Ты что думаешь, лейтенант, ты можешь тут героя из себя строить?! Ты думаешь, о твоих прошлых художествах ничего неизвестно? Да я все про тебя знаю: чем ты живешь, с кем трахаешься, сколько раз в неделю маме звонишь в Финляндию!

   Арумов разошелся не на шутку, он аж пошел красными пятнами, вскочил с кресла, навис над Денисом и продолжил орать прямо ему в лицо.

— Ты, лейтенант, вот у меня где, в одной единственной папочке! Стоит хоть листочек из этой папочки отправить куда надо, и небо в клеточку ты последний раз увидишь на космодроме! Доходит до тебя, или нет! Или ты, соловей, поешь, только когда тебя не просят!

   Дверь аккуратно приоткрылась, и в узкий проем осторожно высунулась Леночка, готовая мгновенно спрятаться обратно.

— Андрей Владимирович, там из снабжения приходили…

   Арумов вперил в нее абсолютно безумный взгляд.

— Простите, что помешала, может вам чай, кофе… — Леночка совершенно растерялась.

— Какой нахер чай, иди работай.

   Леночка мгновенно исчезла, но и Арумов, кажется, несколько поостыл. Денис осторожно стер испарину со лба: «Фуф, кажется лично он меня убивать не будет. Поручит это дело профессиональным костоломам, но все равно, Леночка, спасибо, я этого не забуду, если выживу».

— Знаешь, лейтенант, — Арумов снова вальяжно развалился в кресле, — расскажу тебе одну поучительную историю: о моем сослуживце, который любил лезть не в свое дело. Догадываешься, чем она кончилась?

— Видимо, плохо кончилась.

— Да, плохо. Причем настолько плохо…, никто даже не ожидал, что так может обернуться. В общем, примерно, как у тебя.

— Ну моя история еще не закончилась.

   Арумов ничего не ответил, он опять гаденько ухмыльнулся, внезапно закинул ноги на стол и достал сигарету.

— Куришь?

— Только когда нервничаю. Сейчас что-то не хочется.

   Арумов слегка скривился и пыхнул сигареткой.

— Ну так вот, был у меня сослуживец, назовем его капитан Петров. Он мне вообще-то прямо не подчинялся, но все равно я старался его иногда осадить. А то он из себя весь такой герой был: отличник боевой подготовки, отец солдатам и головная боль для всех командиров. Не хотел он, видите ли, подчиняться прогнившей системе, и зачем, спрашивается, в офицеры пошел. И если что случалось, он ведь не пытался, как все, дело замять, нет, он сразу же наверх докладывал, хотел, чтобы все по справедливости было. Но сам понимаешь, где закон, а где справедливость. А у нас из-за него показатели падали. В других частях все шито-крыто, а у нас то дедовщина, то пожар, то секретные документы пропали. В общем, не образцовая военная часть, а цирк шапито какой-то. Тогда еще время такое было, духом свободы опять повеяло откуда-то из-за атлантической лужи. К звездам собрались лететь вместе с этими мудаками. Но это ладно, наш Петров никуда лететь не собирался, но идеями этими вредными все-таки проникся. И вот однажды в нашу часть привезли небольшой такой 5-тонный контейнер и приказали держать на складе и беречь как зеницу ока, а что в контейнере — не наше собачье дело. И документов на него никаких толком нет, но сопровождал его такой серый неприметный человечек, и он сказал, что контейнер пусть лежит без документов, ничего опасного или, упаси боже, радиоактивного внутри нету, но вскрывать его запрещено при любых обстоятельствах и болтать о нем не надо. И ведь все умные люди понимают, что серых человечков надо слушаться, если они говорят хранить без документов, значит надо хранить. Если говорят, что он безопасен, ну, значит, безопасен. А вот Петров серому человечку не поверил. Прознал откуда-то про этот контейнер и все ходил вокруг него, принюхивался, приборы разные таскал, поля мерил. Нашего батю командира это, конечно, все изрядно нервировало, но не хотел он дурака Петрова подставлять и стучать на него серым человечкам. А дурак Петров возьми, да и сам стукани командованию округа про этот контейнер. И вот ведь незадача, серые человечки в свои дела никого лишнего не посвящают, будь он хоть командир бригады, хоть командующий округом, им это все по барабану. В общем налетела в нашу часть комиссия, батя тужится, изворачивается, но объяснить, что за контейнер не может. А командующий округом тоже типа Петрова оказался: «Что за серые человечки»?! — орет. — «Я боевой офицер, вертел я их всех на своем офицерском знамени»! И приказывает: «Вскрыть контейнер»! Но наши-то офицеры все бравые ребята, если надо в рукопашную идти на вражеские пулеметы, но вот рыться в карманах у серых человечков – это извиняйте. В общем округ решил забрать себе этот контейнер. Погрузили они его, значит, в трейлер и повезли. А сопровождающим от нашей части догадываешься, кто был?

— Капитан Петров?

— Капитан Петров, дурень несчастный. Вот ты на его месте стал бы возиться с этим чертовым контейнером.

— Сопровождать? А что такого, он же был закрыт.

— Закрыт, только получается, что увезли его из-за Петрова, и находился он рядом с ним дольше всех. Знаешь, я бы к такому и на километр не подошел, было в нем что-то странное такое, что все, у кого инстинкт самосохранения не усох окончательно, обходили его по километровой дуге. Даже караульные маршруты обхода меняли, а за это можно здорово огрести. Так вот, отвез наш капитан контейнер, и все про него вроде бы забыли. Не знаю уж, как там округ с ним разбирался, но от нас все отстали. Только вот капитан стал какой-то пришибленный. Ходит как вареный, круги под глазами, с женой разругался вдрызг, а потом он как-то сел с нами бухать, нажрался, значит, и начал такое плести. Мы уж думали, все, уехала крыша у нашего Петрова. Говорит, я же в контейнер не заходил, да я его даже не трогал, но только снится он мне теперь каждую ночь. Каждую ночь, говорит, подхожу я к складу и вижу, что контейнер открыт, и чувствую, что кто-то смотрит на меня оттуда и ждет пока я подойду. А я вроде и не хочу идти, но тянет меня туда. Стою, смотрю на открытый контейнер, а вокруг пустой склад, и знаю, что никого нет на сотни километров кругом, только я и то, что живет в контейнере. И еще я понимаю, что это сон, но точно знаю, что если зайду в контейнер, то назад уже не выйду, ни во сне, ни наяву. И, говорит, раньше ему этот контейнер раз в неделю снился минут по пять, и все равно он в холодном поту просыпался. А потом стал сниться каждую ночь и все дольше и дольше. А потом уже, стоило глаза закрыть, и он сразу его видел и, главное, проснуться сам не мог, жена слышала, как он стонал во сне, и будила его. Он по всем докторам и знахарям ходил, ничего они не нашли. А потом стало совсем уже худо, соорудил он себе приспособу одну, электрошокер с будильником соединил, заведет будильник минут на десять и заснет, а разряд его поднимает, чтобы он в контейнер зайти не мог. И так каждую ночь. Но, сам понимаешь, долго в таком режиме не протянешь. Забрали добрые доктора нашего капитана и вкололи ему лошадиную дозу транквилизаторов, чтобы он поспал нормально. И знаешь, продрых он всю ночь без задних ног, а наутро все как рукой сняло. Ходит румяный, довольный, но только все, кто его пьяные откровения слышал, стали его теперь по километровой дуге обходить. Над нами, конечно, ржали, но мы все равно обходили. А потом стали в окрестностях люди пропадать. Сначала один, два, потом, когда уже за два десятка перевалило все стали думать, что маньяк завелся. Но я-то даже ни секунды не сомневался кто наш маньяк. И жену, и детей Петрова давно уже не видели. В итоге стали мы за ним следить и оказалось, что он каждый день ходит в свой гараж. И слава богу, что мы туда не полезли, серые человечки нас опередили. Гараж этот они накрыли герметичным колпаком, а всех, кто жил в радиусе километра от того гаража, согнали в карантин, в том числе и нас. Короче, обосрались мы все по полной, пока сидели в этом карантине. Никто уже живым выйти не надеялся, вся охрана и медики ходили только в химзащите высшего уровня, воду и еду нам оставляли в тройном шлюзе. Труба, короче.

— Так а что в гараже-то нашли? Двадцать трупов?

— Нет, там нашли то, что он этими трупами кормил.

— И что же это было?

— Понятия не имею, нам забыли рассказать.

— Извините, товарищ полковник, но я что-то совсем запутался: в чем мораль этой истории?

— Для тебя мораль следующая: не суй нос не в свое дело и помни, что все может кончится гораздо хуже, чем ты предполагаешь.

— Есть не совать нос не в свое дело.

— Так о чем же ты говорил с Лео Шульцем?

— О моем чипе, точнее, о его отсутствии. Этот Лео довольно странный тип, он все пытался выяснить, что это у меня такая за фобия по отношению к чипам.

— А у тебя нет фобии?

— Нет, просто не люблю нейрочипы. В Москве можно и без них обходиться.

— Да, в Москве можно, а в пустошах тем более.

— Ну кое-где можно.

— Хорошо, а Максима ты откуда знаешь?

— В вашей папочке разве не написано, что мы с ним одноклассники.

— Написано, только о вашей трепетной дружбе ничего не написано.

— Да у меня много друзей — одноклассников. С Максом мы дружили, правда, потом он уехал на Марс, и мы как-то потерялись.

— А куда вы с ним ходили?

— Смотреть на его рабочее место.

— На рабочее место? На что там смотреть?

— Да не на что. Просто Макс как-то сильно переоценивает значимость своей работы. Типа, посмотрите какой я крутой, работаю в Телекоме, не то, что ты, Дэн, ничего так и не добился.

— Неужели. Впрочем, ладно, лейтенант Кайсанов, будем считать, что я тебе верю. Свободен.

   «С ума сойти, — подумал Денис, направляясь к двери, — то, казалось, убить меня готов, а то свободен. Что за чертовы игры»?

— А, да, не уезжай никуда из Москвы. Ты еще пригодишься, — догнал его в дверях расчетливо бесстрастный голос Арумова.

   

— Ну что, Дэнчик, как оно? — казалось Леночка искренне за него беспокоилась, или это было всего лишь извечное женское желание первой принести подружкам самые свежие сплетни.

— Пока живой, но видимо казнь просто отложена.

— А что он сказал?

— Сказал, я еще пригожусь. Звучит, как приговор.

— Не знаю, не так уж и страшно звучит.

— Леночка, а до меня кто к Арумову приходил?

— Да много кто…

— Я имею ввиду из моих коллег, Лапин, например?

— Да, Лапин приходил, вышел весь потный, трясущийся.

— А Антон?

— Какой Антон.

— Новиков, конечно.

— Вроде нет, а что?

— Да так, интересно. Слушай, Лен, а ты не знаешь, сколько Арумову лет?

— Ты это к чему сейчас? – Леночка слегка надула губы.

— Да я не к тому, мне действительно нужно знать, сколько ему лет.

— Ну сорок..., наверное.

— А по его историям выходит побольше, ну ладно. Спасибо, Лен, ты мне очень помогла сегодня.

— Да пожалуйста, не пропадай только.

— Постараюсь, пока.

«Да, что он на самом деле хотел сказать этой историей про контейнер и серых человечков? Что ему гораздо больше лет, чем кажется, или что он гораздо опаснее, чем кажется» — подумал Денис.

   Развалившись в старом кресле на своем рабочем месте, он решил заварить себе чайку, поплевать в потолок и заодно обдумать свое незавидное положение. Служебные обязанности его теперь волновали в последнюю очередь. Да и не было в этих обязанностях ничего действительно важного: так, какие-то письма, служебки, счета и прочая муть. Рядом нехотя и неторопливо изображали подобную же деятельность его коллеги по оперативному отделу, часто отвлекаясь на перекуры и бессмысленный треп. «Да, эта унылая, сонная жизнь в обшарпанных кабинетах, конечно, не предел мечтаний, — думал Дэн, — но хотя бы тепло и мухи не кусают. А скоро я даже этого могу лишиться». Проверив личную почту, он обнаружил письмо от службы персонала Телекома с предложением о работе. Казалось бы, вот он шанс, но Денис только тяжко вздохнул. «Обкладывают гады со всех сторон. Надо что-то решать, если я дальше буду как баран таскаться с работы домой, в кабак и обратно, либо Телеком, либо Арумов, меня точно примут».

   Оставив сообщение Лапину, что ему надо срочно отлучиться по делам, Денис сел в тачку и направился домой. В общем-то, он даже толком не понимал, что собирается предпринять. Нет, была у него мыслишка позвонить бате, рвануть может в Финляндию, растопить баньку, потрындеть с батей за жизнь, узнать телефон какого-нибудь надежного парня из МИКа, из тех, что не бывают бывшими. Потом вернуться в Москву и..., что будет дальше, он даже на уровне кухонных рассуждений не мог сформулировать. Он пойдет к этому парню и предложит совместно замутить партизанскую войну против марсиан или против Арумова? Это будет даже не смешно, на самом деле из тех бывших, кто окончательно не спился и не умер, все давно расселись по теплым местам в госкорпорациях. Ну придет он такой весь бесстрашный «команданте» к солидному мужичку в костюме, прихватив с собой бутылочку коньячка, и в лучшем случае все закончится банальным распитием и той же кухонной болтовней. А в худшем покрутят пальцем у виска и прикажут парочке мордоворотов вышвырнуть его вон. Дэн припарковался во дворе, старый газотурбинный движок еще некоторое время посвистывал, замедляясь, а потом наступила оглушительная тишина. Во дворе никого не было: не кричали дети и не лаяли собаки, только скрипели от ветра старые деревья. Дэн знал, что будет дальше, он поднимется к себе, его встретит Леха, предложит выпить, он немного поломается, затем они нажрутся, побарагозят по району, выплеснут пар, а завтра с трещащей головой он попрется на работу, прямо в пасть Арумову. В общем, все закончится еще до поездки в Финляндию.

   «Что же такое тогда моя жизнь, — подумал Дэн, — может и нет уже никакой жизни, если все заранее определено. Может я уже умираю в сточной канаве, а эта мутная бодяга проносится у меня перед глазами. И зачем было так со мной заморачиваться, если ничего нельзя сделать?»

   На улице было душновато.

   Раскурив сигаретку, Денис неспешно выдвинулся по Красноказарменной улице в сторону Лефортовского парка. Он понимал, что оттягивает предопределенность на жалкие пару часов, но это единственное, что приходило в голову. Он шел прямо посередине улицы. Сама улица выглядела как после бомбежки, и по ней практически никто не ездил. Да и в целом район приходил в запустение: следующий дом таращился на одиноких прохожих пустыми глазницами выбитых окон.

   «Зайти, что ли, к Коляну, — подумал Дэн, — если уж я не способен решить проблему с Арумовым и Телекомом, то стоит-таки пробить вариант трусливого бегства».

   Берлога Коляна, торговца разнообразным нелегальным барахлом, располагалась в полуподвальном помещении большого сталинского дома. И маскировалась раритетной вывеской «компьютеры, комплектующие».

   Николай Востриков — высокий, худощавый тип, сутулый и вечно слегка дерганый, копался под прилавком и, услышав приветствие Дениса, даже не подумал оттуда вылезать.

— Слышь, Колян, я вообще-то с тобой разговариваю. Привет, говорю…

   Взлохмаченный владелец все-таки вынырнул на свет божий и недобро сощурился.

— Привет, чего приперся?

   Сегодня Колян был в синем засаленом комбинезоне, как у автомеханика. Это был его стандартный наряд. Он вообще не переносил не то, что костюмы и галстуки, а даже просто приличную одежду. Единственное, что он признавал, — это военный камуфляж и разнообразные комбинезоны. У него в шкафу их висело штук десять, разных, на все случае жизни: комбез полярника, летчика, танкиста и т.д. Над этим странным фетишизмом угорали все его знакомые по ту и по эту сторону от Урала.

— Ну так сразу и приперся. Давно тебя не видел, может хочу пивка выпить со старым бизнес-партнером.

— Дэн, не смешно. Какие нахрен бизнес-партнеры? Ты так, мой дальний знакомый, покупал у меня иногда левые гаджеты, я тебя второй раз в жизни вижу.

   -Вот ты значит как со старыми друзьями?

— Мы не друзья, харе, ладно. Ты ко мне последний раз три месяца назад заходил, и я был бы очень признателен, если бы тот раз был и последним. Забудь, пожалуйста, про это место, в бизнесе сейчас совсем другие люди, серьезные, тебе тут больше ловить нечего.

— Ну ты же знаешь, я завязал. Я совсем по-другому вопросу.

— Завязал, или тебя завязали?

— Колян, да прекрати очковать, никому ты не сдался, барыжная твоя душонка.

— Ну если никому не сдался, ты-то тогда зачем пришкандыбал?

— Поговорить надо с одним человеком.

— Поговорить, или поговорить…

— Или.

— А с кем?

— Ты как-то упоминал, что знаешь надежного товарища, у которого есть прямые выходы на Восточный блок.

— Может и знаю, только не факт, что он станет тебе помогать. А что ты, собственно, от него хотел?

— Давай не здесь, ладно.

— Ладно, пойдем, но только из уважения…

— Да-да, из уважения к моему папе, маме, бабушке и так далее, а еще потому что я кое-что про тебя знаю.

   Они прошли через железную, некрашеную дверь в подвал и дальше через лабиринты многоэтажных стеллажей, заваленных древним компьютерным барахлом, пришли к одной совсем уж неприметной двери и через мрачный полуосвещенный подвал в глухой дворик, в центре которого стояла одноэтажная хибарка. В этой хибарке, в темной, экранированной комнате, были спрятаны парочка ноутов, подключенных к интернету через свою защищенную сеть, что позволяло Коляну поговорить по душам с кем угодно, практически не опасаясь подслушивания.

— Да, я решил помочь только из уважения к твоим сибирским друзьям, — сообщил Колян, доставая ноут и роутер. — Они насчет тебя несколько раз интересовались.

— И что ты им сказал?

— Сказал, что ты взял отпуск за свой счет. Слушай, Дэн, вот чего ты тут ошиваешься? Валил бы давно куда-нибудь в Аргентину. Закроют тебя, не одни, так другие.

— Не закроют, мои сибирские друзья же меня не сдали, хотя работают теперь с другими людьми.

— Да им то что, уркам таежным, а вот если меня напрямую спросят, то извини, Дэн, сдам тебя с потрохами. Ты может не в курсе, с кем я теперь работаю?

— В целом, в курсе. С тем же ИНКИСом ты и работаешь.

— С тем же, да не совсем. Там теперь такие ребята завелись, подручные одного стремного полковника. Никто им не указ и никто не знает, где они, кто они. Просто приезжают, мочат, кого хотят, и потом исчезают: эскадроны смерти долбаные. Так что если они придут и спросят о тебе, то извини.

— А если они про этого твоего друга спросят?

— Да пускай, я про него ничего не знаю.

— Но связаться-то ты с ним можешь.

— И что толку? Он, может, сидит где-нибудь на развалинах Хабаровска и выманить его не получится.

— Я вообще с ним лично встретиться хотел.

— Ну это сам добазаривайся, хотя я крайне сомневаюсь. Так что ты все-таки от него хотел?

— Не хочу в Аргентину, хочу к Восточному блоку податься.

— Тебя недавно по голове никто не бил? Какой Восточный блок, это психи еще хуже новой команды полковника. Они тебя просто на органы продадут и все дела!

— Ты меня свяжи, а дальше я сам побазарю.

   Колян только покачал головой.

— Сейчас, если он ответит.

— Эй, Семен, ты на связи, поговорить можешь?

— На связи, — из ноутбука раздался синтезированный голос, изображения не было, — что случилось?

— С тобой хочет пообщаться мой старый товарищ, через которого я раньше вел дела с сибирскими ребятами. Он был одним из ключевых «курьеров», до известных событий.

— А что он хотел?

— Да ты лучше сам спроси, он со мной рядом. Его Денис зовут.

— Ну здравствуй, Денис. Расскажи, что ли, о себе немного.

— И ты здрав будь, Семен. Может ты сначала о себе расскажешь?

— Нет, друг, так у нас диалога не получится. Ты же мне позвонил, вот тебе первому и слово. А я уже потом подумаю.

   Дэн немного помялся, но, впрочем, какая разница, слишком много недоброжелателей о нем и так все знали.

— В целом, Колян, ситуацию обрисовал. Добавлю только, что по итогам известных событий моя группа товарищей пострадала сильнее всего. Если ты знаешь Яна, то он был моим непосредственным шефом в ИНКИСе и по бизнесу тоже. Его приняли, причем по полной, а меня почему-то оставили в покое до поры до времени. Но теперь тучи снова сгущаются, и мне надо искать запасной аэродром.

— А почему ты решил, что они сгущаются. За тобой следят?

— Думаю, что нет.

— Думать — это, конечно, полезно. У тебя проблемы с каким-то конкретным человеком или организацией?

— С человеком и с его организацией. Если ты в курсе известных событий, то у меня проблемы именно с их инициатором.

— Денис, ты можешь говорить прямо — это надежный канал. У тебя проблемы с Арумовым?

— Да, а ты про него что-нибудь знаешь?

   Голос оставил вопрос без внимания.

— Какого рода проблемы?

— Так получилось, что я случайно влез в его дела с другой организацией, и сегодня он открыто сказал, что держит на меня компромат и в любой момент может его использовать. Я думаю, что он приберег меня для какого-то грязного дельца, от которого любой другой откажется.

— Поверь, у него есть люди для грязных дел. И тут неважно — компромат, не компромат, а отказать Арумову в любом случае не получится.

— Возможно, но проверять не хочется.

— Хорошо, ты собираешься скрыться?

— Да, я рассматриваю все варианты.

— Советую тебе рассмотреть его в первую очередь. Бороться с Арумовым может только крайне могущественная организация. Правда, я не понимаю, почему ты обратился ко мне, я не специализируюсь на подобного рода услугах. Коля может тебе подсказать других людей, которые переправят тебя в США или Южную Америку. Я советую эти страны, по моим данным, влияние Арумова туда практически не распространяется.

— Эти страны не подойдут. Тем более у меня больше нет денег на подобную операцию. Ты — единственный человек, который имеет прямой контакт с Восточным блоком.

— А что ты хочешь от Восточного блока?

— Я хочу к ним присоединиться.

   Синтезированный голос замолк на несколько секунд. Дэн терпеливо ждал.

— Это ошибочное решение, друг мой. Во-первых, у Арумова есть завязки и с Восточным блоком, причем куда серьезнее моих. А во-вторых, туда не принимают людей с улицы. Я бы, конечно, мог порекомендовать, но ничего хорошего тебя там не ждет, уверяю.

— Меня и здесь ничего хорошего не ждет. Я готов рискнуть.

— Все-таки, почему? Быть контрабандистом тебе кажется недостаточно опасным для здоровья? Ты хочешь стать упоротым последователем культа смерти?

— Ты можешь, конечно, смеяться надо мной, но они единственные, кто как-то противостоит марсианам и их системе.

— Ха-ха, — произнес синтезированный голос, — я действительно смеюсь над тобой. Они не противостоят марсианам, смею тебя уверить, они органичная часть системы. Так скажем, клоака этой системы. Многие марсианские корпорации затариваются у них оружием или наркотой, но это ты и сам знаешь. А вот есть и специфические услуги, которые никто больше не предлагает, например, торговля генномодифицированными рабами.

— Ну почему же, некоторые марсианские корпорации и не такое готовы продать.

— Да не важно. Просто борьбой с системой там и не пахнет. Они обыкновенные бандиты, которые радикальными воплями о смерти всех нечистых с нейрочипами пытаются как-то прикрывать свою бандитскую сущность. Самое простое из того, что ждет служителя смерти первого круга, — это обязательная наркотическая зависимость и полное подавление личности систематическими пытками и гипнопрограммированием. Ты поверь, Арумов не так плох по сравнению с ними.

— Все равно других вариантов я не вижу.

— Ты, друг, либо очень глупый, либо совсем отчаянный. Проблема в отсутствии денег на другие варианты?

— Отчасти, но на самом деле у меня даже есть готовый вариант: одна контора готова взять меня под крыло, просто чтобы заткнуть рот. Подставой тут вроде не пахнет. Но, к сожалению, мне это не подходит.

— Почему не подходит?

— Если я скажу, ты опять будешь веселится и скорее всего мне не поверишь. Ты можешь просто мне помочь, не задавая лишних вопросов?

— Человеку, чьи мотивы мне непонятны, я вынужден буду отказать.

— Хорошо, если скажу, а ты мне не поверишь, то что?

— Если ты скажешь правду, я поверю. Любой обман не так уж сложно раскрыть.

— Все остальные варианты предполагают обязательную установку нейрочипа, а я не могу на это пойти. Я лучше стану последователем культа смерти.

— Ты хочешь сказать, у тебя нет чипа?

— Да.

— Коля, это правда?

— Правда, он реально такой отмороженный тип, шляется без чипа. Ждет, пока его где-нибудь заметут, и все его похождения повсплывают.

— Хм, странно, то есть он не может зарегистрироваться ни в одной сети. Как же он живет вообще?

— Зарегистрироваться может. Это какой-то древний военный планшет, очень хитро имитирующий работу обычного чипа. Есть определенные люди, которые периодически обновляют для него прошивки.

— Какая разница, ни один сетевой провайдер не присвоит номер такому устройству, а попытки регистрации под левыми номерами привлекут к себе внимание в любой сети.

— А, Семен, что ты мне рассказываешь? Все покупается и продается, левые номера или коды законопослушных юзеров в том числе, особенно в Москве.

— Ну предположим. Денис, а можно поподробнее, у кого ты купил это устройство?

— Можно, давай встретимся и все обсудим, — ответил Дэн. — Ты помогаешь мне, а я удовлетворяю твое любопытство.

— Ага, знаешь, если бы я был агентом какой-нибудь злобной корпорации и имел досье на некоего Семена, я бы знал, что единственной слабостью уважаемого Семена является чрезмерное любопытство. И на этот крючок я бы его и ловил. Сочинил бы какую-нибудь завлекательную историю про парня, который настолько ненавидит чипы, что готов гнить заживо в Восточном блоке, лишь бы не ставить чип. А продемонстрировать фейковый чудо-планшет кому угодно, имея доступ к базе данных какого-нибудь нейротека, не составит особого труда.

— Колян за меня поручится, он меня десять лет знает.

— Агенты под прикрытием могут и дольше работать.

— Ну я не знаю, как тебе доказать, что я не агент. Попробуй просто поверить.

— А все-таки, почему ты так не любишь чипы? Можно ведь за определенные деньги поставить особый чип, передающий ложную информацию о пользователе, и также пастись в сетях анонимно. Что за странная фобия?

— Что-то последнее время всем есть дело до моих фобий, — проворчал Денис.

— А кому еще есть до них дело? Арумову?

— Нет, одному ботанику из Телекома. Он аж весь слюной изошел, когда узнал, что я без чипа.

— А кто он?

— Ботан один. Я же вроде озвучил свои пожелания.

— Хорошо, давай встретимся, но учти, без глупостей, я если что — стреляю без предупреждения.

— Да все будет нормуль. Говори адрес.

   

   Семен назначил встречу в небольшом парке на Старой Басманной улице всего через полчаса. Из чего Дэн сделал вывод, что любопытство действительно заставляет уважаемого Семена забывать об осторожности, т.к. время и место встречи явно указывали на то, что он ошивается где-то неподалеку.

   Денис присел на скамеечку в центре парка рядом с бюстом Баумана. Из зарослей бурьяна, совершенно разворотивших некогда симпатичную брусчатку, показался огромный полосатый котяра. Он по-хозяйски осмотрелся, пошевелил усами и неспешной трусцой направился по своим кошачьим делам. Дэн настолько засмотрелся на необычного кошака, что совершенно не заметил подошедшего старичка в засаленной кожаной куртке. А зря. Старичок, ничуть не растерявшись, ткнул Дениса шокером в левое плечо. То, что это шокер, Дэн понял уже рефлекторно, отскочив в сторону.

— Молодой человек, я нижайше прошу прощения за столь подлый прием, но это вернейший способ проверить, что у человека действительно нет чипа.

— И не менее верный, чтобы угробить какого-нибудь доходягу, — рявкнул Дэн, пытаясь унять судороги в руке.

— Еще раз тысяча извинений, я решил, что раз уж человек готов отправиться в Восточный блок, то стенокардией он точно не страдает. А если страдает, то он, верно, совсем слаб головой.

— Слышь, дядя, ты где такой агрегат-то нарыл? Они вообще-то тоже давно запрещены.

— Да уж, долбаные марсиане со своими добаными чипами. Понапихают их себе в разные места и тем же местом законов напринимают, а старому Семену чем потом от гопничков отбиваться? Плохими словами? Им-то нет дела по каким подворотням старому, уважаемому человеку приходится пробираться домой…

— Слушай, дядя, харе уже чушь нести, давай по делу.

— Молодой человек, проявите капельку уважения. Вот если вы до сих пор ждете от меня подвоха, то прошу, забирайте…

   Денис аккуратно забрал потертый увесистый аппарат с угрожающе торчащими зубцами.

— Но предупреждаю, у старого Семена в запасе не только трещалка и плохие слова.

— Ладно, проверяльщик, проехали. Классная игрушка.

   Дэн протянул шокер обратно.

— Вот и хорошо, надеюсь, этот прискорбный инцидент забыт. Позволь представиться: Семен Кошка. Можно просто Семен Саныч.

— Ну тогда, Семен Саныч, как насчет Восточного блока?

— Нехорошо так сразу быка за рога. Давай посидим, поговорим. Ты мне что-нибудь расскажешь, я что-нибудь расскажу. Я человек пожилой, никому уже со своим брюзжанием за просто так не нужен. Ты уж уважь старика.

— Да без проблем. Знаешь, Семен Саныч, мне торопиться некуда. Хочешь потрындеть за жизнь, да пожалуйста.

— И правда, куда тебе торопиться, к Арумову что ли. Лучше посиди потрынди со стариком. Вот и чаек у меня есть, чтоб беседу поддержать.

   Семен достал из-за пазухи небольшую фляжку и отхлебнул первым. Дэн не стал стесняться и тоже хряпнул чайку со вкусом отличного коньяка, сразу разливающегося теплом по всему телу.

— Ну, Денис, что ты за птица, я в общих чертах понял. Я, правда, навел немного справки по своим каналам. Надо сказать, что у тебя весьма небогатая биография в виртуальном мире. Я бы даже сказал, никакая. Это, кстати, было еще одно косвенное подтверждение того, что ты говоришь правду про чип.

— Так вот, по теме чипов, чего это вдруг всем стало интересно, что у меня в голове? Что вы с телекомовским ботаником знаете такого, чего не знаю я?

— Эх, молодость. Не умеете вы слушать, а поверь, иногда достаточно просто заткнуться, чтобы услышать самые сокровенные человеческие тайны. Я, значится, хотел растопиться лед недоверия между нами и в свою очередь немного рассказать о себе. Может ты догадался, что я был неким образом связан с МИКом.

— Догадаться немудрено, все с ним связаны.

— Верно, но я, конечно, был не бравым офицером с холодной головой и прочими полезностями, а скорее неприметной лабораторной крысой. Правда, работал я над очень интересным проектом. И не спрашивай, что за проект, придет время — расскажу. Так вот, я оказался немного изворотливее, чем прочие мои коллеги и заранее позаботился о том, чтобы припрятать нужные материалы. И когда все рухнуло, я был уже готов: мне удалось стереть всю информацию о себе и очень быстро наладить, скажем так, небольшой бизнес по сбору информации. Иногда я этой информацией приторговываю, но в основном просто коплю. У меня уже скопилась огромная база данных на тысячи интересных людей. В основном, конечно, здесь в России, но есть человечки и за бугром, и даже на Марсе.

— А зачем ты ее копишь? Почему не продашь все?

— Как тебе сказать, дружище, я ведь не барыга и продаю только самый бросовый товар просто чтобы прожить. А все истинные сокровища я аккуратно сохраняю.

— Для потомков?

— Может быть, я не знаю для кого. Представь себе монахов в средние века, которые из года в год упорно переписывал старые книги в то время как за стенами их монастырей бушевали эпидемии и войны. Зачем они это делали, кто из современников мог оценить их кропотливый труд. Это смогли сделать только потомки, через сотни лет после их смерти. Для нас они сохранили хоть какую-то память о прошедших веках.

— Летопись будешь составлять?

— Нет, Денис. Ладно, вижу тебе не интересно. Хорошо, расскажу тебе одну легенду про людей без чипа. Только сначала ответь, что за ботаник из Телекома тобой интересовался?

— Зовут Лео Шульц, он главный научный сотрудник некоего НИИ РСАД. Подразделение Телекома недалеко от Зеленограда. Занимаются в основном сложными и нестандартными медицинскими операциями, генной инженерией, имплантатами и разрабатывают под них ПО. В общем, гнусная конторка, также ваяет для Арумова некий проект модификации сотрудников СБ ИНКИСа в суперсолдат. Первые образцы уже созданы, сейчас планируется начать серийные мудификации. Кто и что с ними будет делать потом, мне не ведомо. Но этот Шульц мутит на пару с Арумовым. Вчера мы ездили туда подписывать некие окончательные документы по проекту и типа ничего не подписали. Не знаю почему, но видимо Шульц решил резко соскочить с темы, а Арумов теперь думает, что я тут как-то замешан. Орал на меня утром так, что окна дрожали. А я, короче, реально не в теме, этот Шульц меня целый час пытал, почему я не люблю чипы и втирал за прогресс и космические корабли, бороздящие просторы. При чем здесь Арумов и его любимые солдатики, честно, ни малейшего понятия.

— Прелюбопытнейшие вещи от тебя слышу, друг Денис. А самих суперсолдат ты, конечно же, не видел?

— Кто знает, может и видел, — решил признаться Дэн после короткого раздумья. Все-таки несмотря на шокер и ехидные манеры, каким-то шестым чувством Денис чуял, что Семену можно доверять, а может это коньяк сыграл свою роль.

— А вот сейчас точно врешь, не мог ты их видеть.

— Почему это?

— Ну, во-первых, допуск нужен очень высокий, не водят туда кого попало. А во-вторых, есть к ним секретная инструкция: ни в коем случае не подпускать близко людей без чипов.

— Ого, Семен Саныч, а у тебя и вправду неплохие источники информации. Есть у них такая прошивка, на своей шкуре пришлось проверить.

— И как же тебе удалось выжить? Впрочем, ладно, эта тема для отдельной беседы. Давай насчет чипа сначала погутарим, только еще вопрос: это случайно не Лео Шульц обещал тебе убежище?

— Да, он в том числе.

— Тогда хорошо, что ты не бросился к нему в объятия и сейчас поймешь почему. Ты, наверное, знаешь, что после второй космической войны МИК активно разрабатывал новые способы борьбы с марсианами. Одним из самых важных была программа внедрения агентов и диверсантов в марсианские структуры. Она была масштабной и эффективной настолько, насколько это возможно. Когда марсиане, уже после краха, получили о ней информацию, они реально схватились за голову. Продержись мы еще какое-то время и набери достаточное количество агентов, то развернули бы настоящую войну против этих недоносков. Представляешь каково жить в герметичных пещерах, когда на кислородных станциях и атомных реакторах потенциально работают тысячи вражеских агентов. Да им бы резко стало не до империи. Они бы памперсы меняли по три раза в день от каждого хлопка. Потом, конечно, МИКа не стало и марсиане потихоньку всех этих агентов выловили. Ты, кстати, конфетками закуси.

   Семен вытащил откуда-то из кармана полузасохшие конфеты с налипшими ниточками и крошками.

— Так вот, в своих внутренних инструкциях марсиане разделили всех агентов на четыре класса. И там же подробно описали, как их выявлять и что с ними делать. Агенты класса четыре — это обычные завербованные человеки, получившие приказ лечь на дно до начала диверсионный войны или просто собирающие информацию. Понятно, что они самые малоценные и ненадежные. Собственно после краха Империи их и не искали особо рьяно. В отсутствие приказов нормальный человек ведь не пойдет по своей инициативе взрывать кислородную станцию. Класс три — это уже агенты, прошедшие длительную спец. обработку еще на Земле и засланные на Марс под видом мигрантов. Смертники, короче, готовые на все. Они верили, что после смерти за императора переродятся и воскреснут в лучшем мире, где Империя одержала победу. Типа у императора есть сверхспособность видеть будущее и более того, он может ненадолго показать это будущее молодому неофиту. Дать ему побродить по залитым солнцем комнатам огромных институтов, поговорить с красивыми, умными людьми с чистой душой, позабывшими что такое безработица и преступность. И полюбоваться огнями вечерней Москвы после победы коммунизма. Понятно, что МИК под конец хорошо наловчился показывать всякие фокусы с перерождениями, райскими гуриями и прочей мутотой, но все равно это не идеально. Даже промытый до упора мозг после нескольких лет самостоятельной жизни начинает задавать вопросы и сомневаться. Или просто может ляпнуть что-нибудь лишнее, где не надо. В общем, следующий апгрейд — класс два. У них в мозгу зашита гипнопрограмма, либо миничип. С миничипом, конечно, так, от недостатка времени выпускали, их довольно легко обнаружить. А вот гипнопрограмма — совсем другое дело. Человек с ней может и не подозревать, что он агент. А активируется просто словесным кодом, или сообщением в соцсети. После чего примерный семьянин пойдет и убьет нужного марсианина, или взорвет шлюз. Правда, говорят, что после гипнопрограммирования выживал только один из десяти потенциальных мигрантов, но МИК это, понятно, не останавливало. Зато их очень сложно распознать, говорят, до сих пор всех не выловили, и у марсиан от этого регулярно случаются приступы паранойи. Мало ли какой сумасшедший может получить доступ к кодам активации этих агентов. На меня так не смотри, у меня этих кодов нет. Ну и самые крутые — класс один, дополненные генетическими модификациями или искусственными микроорганизмами. Могут быть биологической бомбой, вырабатывать редкие яды для убийства, ну и мало ли чего еще. Для выявления нужно поголовно проводить сложные обследования и тесты ДНК из всех частей тела. Над этим марсиане пока работают.

— Очень познавательно, — усмехнулся Денис. — Значит, ты или я вполне можем быть агентами МИКа и даже не подозревать об этом.

— Погоди, не торопись, лучше еще чайку хлебни и конфеткой закуси. Мы вряд ли с тобой агенты первого или второго класса. Нахрена они в Москве нужны? Они самые ценные и дорогие, их всегда на Марс отправляли. А вот есть еще легенда, что существуют некие агенты класса ноль. Это, скорее всего, действительно лишь легенда. Вполне возможно, кто-то спьяну состряпал эту байку, что раз есть четыре класса, то должен быть и нулевой класс, собутыльникам она понравилась и пошла гулять в определенных кругах. Даже до марсиан дошла и попала в некоторые из их инструкций в виде сносок и оговорок. В чем задача этих агентов и какие у них возможности, на эту тему существует множество домыслов, но ничего заслуживающего доверия. Единственное, что настораживает, — во всех вариациях этой байки есть обязательное условие: отсутствие любых чипов, молекулярных или электронных, у агентов класса ноль. Честно говоря, это совершенно не понятно, зачем нужен агент без чипа, ведь он, очевидно, не сможет внедрится ни в одну Европейскую структуру, не говоря уже о марсианах. И об этих агентах ничего не было известно даже кураторам из МИКа с самым высоким допуском. Уж Семен Кошка это знает наверняка.

   И вот представьте себе, вдруг появляется человек, который почему-то так не любит чипы, что готов скорее умереть, чем его поставить. Я встречал людей без чипов, всяких бомжей, у которых тупо нет денег, или отморозков из Восточного блока и просто психов. Но ты не попадаешь ни в одну категорию. Я всегда думал, что легенда об агентах класса ноль, — это из разряда некоей рефлексии, ожидания избранного, который придет и всех спасет. На самом деле подавляющее большинство мыслящих людей в России, да и не только, марсиан тихо ненавидят. Но даже призрачной надежды как-то им противостоять нет, поэтому опять же разумные люди и не рыпаются. Да и сражаться, в принципе, не за кого. Поэтому истории про последнего могиканина, который придет и поведет всех в бой, настолько живучи. Я даже думал, что сами марсиане выдумали эту байку, чтобы стравливать пар. И тут вдруг — нате, призрачные надежды обрели плоть. Чудеса…

— Так себе чудо, — пожал Денис. — Кроме горячего желания набить морду кибергадам, у меня собственно за душой и нет ничего. Может, меня надо активировать, как агентов класса два.

— Может и надо. Вот только никто не знает как. А еще говорят, что агент класса ноль знает коды доступа и данные на всех агентов МИКа. Ты пей чаек-то.

— Да что ты ко мне пристал со своим чайком? — Дэн подозрительно понюхал горлышко фляжки. — Подозрительный у тебя все-таки чаек.

— Не боись, он просто дает интересную реакцию почти с любыми видами молекулярных чипов.

— Нет никаких чипов. Завязывай уже с проверками, а то у меня тоже может приступ недоверия случиться.

— Понял, что нет. Иначе уже давно рвало бы тебя из всех отверстий. Прости старого дурака, не верю, что ты и правда избранный, явился под закат моей никчемной жизни.

— Охренеть, два часа назад я уж почти смирился, что моему барахтанью конец пришел. А тут вдруг уже вселяю в кого-то беспочвенные надежды. Чудеса прям!

— Знаешь, что меня еще заставляет верить в агентов класса ноль?

— Телекомовские суперсолдаты? — предположил Дэн.

— Правильно догадался, — одобрительно покачал головой Семен. — Я ведь что думаю: вряд ли можно просто взять и скопировать геном призрака, а затем пересадить человеку. Наверняка у них есть какая-то защита — кодирование генома, генетическая память, что угодно. Но ведь и среди призраков, или среди тех, кто ими управляет, могут найтись предатели, которые согласились служить марсианам. Поэтому призраки-предатели и убивают всех людей без чипов. Уж они-то наверняка лучше всех посвящены в имперские тайны. Из того, что я узнал про них, можно сделать вывод, что это, скорее, не специальная прошивка, а какой-то неустранимый баг. Марсианам самим эта охота нафиг не сдалась, они люди практичные и в агентов класса ноль верят постольку поскольку.

— Ну, значит, этот баг есть не у всех суперсолдат.

— В каком смысле? Должен быть у всех?

— А почему, ты думаешь, я еще дышу после встречи с ними. Один оказался не таким уж отморозком и замочил другого, который собирался оторвать мне голову. Вообще неплохой парень, я ему теперь наверное по жизни должен. Типа у него есть свобода воли.

— Зачем ему свобода воли? — удивился Семен.

— Чтобы страдать. Если у тебя есть свобода воли, то хочешь не хочешь, а придется страдать.

   Денис зябко поежился и огляделся вокруг. Он так увлекся разговорами, что не заметил, как начало темнеть. Прохладный воздух ворвался в грудь, принеся с собой запахи увядшей травы и мокрой земли. У Дениса уже изрядно шумело в голове и осенний вечер заиграл новыми красками. Даже обычно раздражающая тишина полузаброшенных московских улиц стала казаться таинственной и успокаивающей. Словно мягкое покрывало спрятало их от вражеских глаз и ушей. В саду горел один единственный фонарь и вокруг него, в миллион первый раз, бездумно повторяя заведенный порядок вещей, уже начали собираться мириады букашек. Подумать только, кто-то уже собрался переписывать свой разум на квантовую матрицу, но может ли этот умник однозначно ответить на простой вопрос: почему букашки с самоубийственным упорством летят на свет. Ведь их борьба абсолютно безнадежна, но они так упорны, что вдруг однажды одной из бессчетных миллиардов удастся выполнить великую миссию и осчастливить всех прочих букашек на планете.

— Думаешь, Шульц тоже решил, что я агент класса ноль. Типа эксклюзивный товар, который можно преподнести на блюдечке своим любимым марсианам, чтобы выслужиться? — нарушил молчание Денис.

— Ничего личного, просто бизнес. Хорошо, если это только его инициатива, а если центральный офис этим заинтересуется, то тебе точно уже не соскочить с крючка.

— Да я знаю, терять мне нечего. А тебе, уважаемый Семен Саныч, есть что терять?

— Мне? С моим артритом и склерозом? Только обивать пороги поликлиник на старости лет. Но что ты предлагаешь делать? Был бы ты действительно агентом класса ноль, и знал бы я, как тебя активировать… а так…

— Не надо отчаиваться. Найдем способ меня активировать: тряхнем Шульца или Арумова, что-нибудь да накопаем.

— Простой ты парень, тряхнем Шульца. Может, сразу босса из Нейротек какого-нибудь тряхнем? Впрочем, да, к чему это старческое брюзжание. Раз ты, такой молодой и красивый, торопишься умереть, то я и подавно обязан рискнуть.

— Ну тогда решено, к черту Восточный блок, ищем способ активировать агента класса ноль. Давай, за нас, — Денис с энтузиазмом поднял фляжку.

— Все-таки поражаешь ты меня. Так запросто веришь, что некий малознакомый старый пердун пойдет с тобой на амбразуру?

— Почему нет, ты же сам говоришь, что в мире немало людей, которые ненавидят марсиан. А если это шутка, или ты какой-то платный марсианский провокатор, да и хрен с ним.

— Тех, кто ненавидит марсиан, наверное, миллионы и миллиарды, но далеко не все из них всерьез готовы сражаться. Ты же понимаешь, что мы проиграем и погибнем с вероятностью 99 и 9 в периоде. Марсиане бесконечно враждуют друг с другом, но в борьбе с внешним врагом, особенно таким жалким как мы, вся их система абсолютно монолитна.

— Страх — плохой советчик. Может марсиане победили не потому, что они такие крутые, а потому что весь мир просто уткнулся в свои виртуальные мирки и боится вякнуть.

— К сожалению, реальный мир слишком сильно усох, и наше вякание в нем никто может и не заметить.

— Да это все не важно, заметят, не заметят. Это не тот случай, когда нужно считать вероятности, надо просто верить и начинать что-то делать. Если моя борьба хоть немного важна для этого мира, я надеюсь, что законы вероятности будут на моей стороне. А если нет, то получается, что и вся моя жизнь не дороже пыли и трястись над ней незачем.

— Твоя правда, — нехотя согласился Семен.

   Вот так легко и непринужденно Денис нашел себе товарища для безнадежной войны с виртуальной реальностью. Кто знает, может это так совпало, а может и правда в мире было слишком много людей, имеющих причины не любить марсиан, и достаточно было ткнуть пальцем в первого встречного. Денис, конечно, в рассказы про агента класса ноль не очень поверил. Он только сразу поверил в свою борьбу, и от одного предвкушения настоящей схватки его сердце начинало гулко стучать в висках, а рот наполнялся запахом крови. В ушах били барабаны, а в нос били горькие запахи бескрайних полей и горящих костров. И страшно хотелось дожить до того момента, когда он воткнет и провернет нож в дряблом теле виртуальной реальности. Ни в одном клубе на западе Москвы ему так сильно не хотелось дожить до следующего дня.