— Дима, посмотри-ка кандидата в твою команду АМТ, — сказал мне наш HR Александр.

— Саркофагов Вадим, ведущий специалист по функциональному тестированию…

Я ещё раз перечитал фамилию: “Сар-ко-фа-гов”. В памяти заворочались почти забытые события, будто кто-то включил в моей голове один из фильмов про Индиану Джонса. Меня перебросило в далёкий и, как принято говорить, невозвратный 2007 год…

15 лет назад

— Я говорю, поступать-то куда будем?

— А? Прости, пап, замечтался, — отвечал семнадцатилетний я отцу.

— Ты опять про свой театральный? Мать бы пожалел. Работать кем потом, клоуном? — отец начинал не на шутку сердиться.

— А чего я-то сделаю, если голова у меня гуманитарная?

— Голова у него гуманитарная! А сдавал бы физику, пошел бы в инженеры! Стабильность была бы! А с историей своей ты куда пойдешь? В музей, сдувать пыль с ненужных черепушек? А зарплату тоже этими черепушками получать потом вместо денег? — в общем, отца было не остановить, когда он заводил песню “Будущее только за техническими специальностями”.

В общем, поступил я в институт на историка. Звучит же! Себя я видел как минимум Индианой Джонсом (ну или Аланом Грантом), который откапывал динозавров в перерывах между одним великим открытием и другим великим открытием.

Но реальность оказалась чуть ближе к тому, что говорил отец: я реально протирал разные черепушки в музее. Как-то за этим увлекательнейшим занятием нас с сокурсниками застал препод по археологии. Он рассказал, что скоро летняя практика, и мы поедем на настоящие раскопки. Я тут же начал мысленно прикидывать, как расставляю по квартире коробки с кучей золота из очередной открытой Шамбалы.

Итак, 2008 год. Лето. Практика на Азовском море. Нас послали откапывать древние поместья зажиточных греков. Мы делали шурфы и копали до материка под беспощадным солнцем и в +40 по Цельсию. 

— Ребята, мы обязательно что-нибудь найдем! — твердил наш научрук.

Найти к концу такой практики хотелось лопату побольше, чтобы от души огреть его по хребту. Потому что за 35 дней раскопок в такой жаре и с фиговым питанием мы нашли целую монету. Одну. Ясное дело, это всего лишь практика, но для меня это был звоночек: выбрав кафедру археологии, я за месяц в поле нашел одну монету, потерял 5 кг живого веса, не откопал ни одного динозавра. В общем, из реально полученных на практике навыков я научился пить чистый спирт.

Вернувшись домой, я встретился со своими бывшими одноклассниками. Большинство из них решили выбрать технические специальности (у нас был физмат), все как один вдохновенно рассказывали про крутую практику помощником программиста в крупной компании. Озвучивали, сколько им за это платили.

У меня в процессе глаз дергался: я в это время мог купить себе пару бутылок пива и немного бичпакетов в ожидании стипендии. Пиво, понятно дело, тоже было так себе. И в этот момент девиз “Я — археолог!” в моей голове стал звучать уже не так гордо.

Я постарался отбросить грустные мысли, все же, это был первый курс, дальше по-любому должно ждать что-то интересное.

Реальность

А реальность оказалась такова, что в ней нет места Индиане Джонсу. Все остальные мои выезды на практику были плюс-минус такими же: кирка, мел, пот, боль и кровь. Жизнь в палатке, 9-часовой рабочий день. В таких условиях начинаешь думать не о том, как бы найти останки древней цивилизации, а о том, что неплохо бы сейчас навернуть тарелку маминого борща. Да, конечно, тут есть своя романтика на свежем воздухе, куда без этого: звездное небо, гитара у костра, речка. Но впереди всё равно маячила мысль о том, что после учебы я стану археологом, для которого вот этот тандем “лопата+кирка” станет такой же неотвратимой реальностью, как и холодные макароны с тушёнкой.

Когда я заканчивал третий курс, мне (тогда двадцатилетнему) поступило заманчивое предложение — провести лето на раскопках могильщиков в Фанагории. Я подумал: вот оно, наконец-то, блин! Золотая жила! Возможность привезти с раскопок хоть что-то, кроме новых мозолей.

Само собой, я согласился, как и мои друзья по кафедре. Наша группа должна была снять весь верхний зеленной слой, до того уровня, пока не покажутся «темные пятна», означающие, что погребения найдены. 

Поле. Жара. +40 градусов. Целую неделю мы снимали слои. И наконец-то замаячили эти «темные пятна». Блеск и огонь в глазах! Вот оно! Мастерок мне в руку! На одно погребение уходило примерно по 6 часов работы мастерком и кисточкой. Ты на весь день оставался один на один со своим «новым-старым знакомым» воином-греком, и уже морально не мог себе позволить что-то стырить из его погребения. А там было много чего, и золото, и предметы украшений, но морально оно уже ощущалось ни разу не правильное действие. 

Через неделю мы наткнулись на усыпальницы-погребения, ну знаете такие с каменными плитами, где написано «НЕОТКРЫВАТЬДРЕВНЕЕЗЛО!» 

Там были повседневные зарисовки из жизни зажиточных греков. Это были основательные захоронения, нужно было поднимать плиту, которая загораживала проход к саркофагу и прочим предметам усыпальной церемонии. Мы с помощью блоков и веревки смогли поднять плиту у первого такого захоронения, и нам приоткрылся вход внутрь. Захоронения были ступенчатые, то есть дальше после плиты есть небольшой спуск вниз в комнату. 

Мы были на кураже от того, что нам удалось приподнять плиту и сейчас мы сможем ощутить все то, что чувствовал Индиана Джонс! Не дождавшись научного руководителя, который поехал в лагерь за водой, мы, конечно, приняли решение: кому-то надо туда пролезть. И прямо сейчас.

Я решительно выдвинул свою кандидатуру, опустился на живот и начал ползти внутрь, пока товарищи продолжали обсуждать план. Дальше все как в лучших традициях: как только моя правая пятка проникла внутрь комнаты, плита с глухим звуком ударилась о землю, закрыв путь назад. «Я в могиле» — пронеслось у меня в голове.

А ведь я мог сейчас сидеть в комфортном офисе, кодить или отправлять багрепорты, а вместо это я тут застрял не пойми где с каким-то греком, который тут лежит хрен знает сколько времени. Разумеется, плиту быстро подняли, на все про все у ребят ушло не больше минуты, и мне крупно повезло, что захоронение не обрушилось и я остался цел. До конца экспедиции меня называли «Зомбёнком».

К концу пятого курса я понял, что не хочу быть археологом, не хочу до лета торчать в музее, протирать пыль с горшков, попивая водку и получая за это копейки. Отец мог с полным правом помахать пальцем и сказать «А я говорил!».

В общем, я получил диплом и сделал ручкой мечте откопать динозавра и быть таким же крутым, как Индиана Джонс.

IT

Придя домой, я открыл всеми известный сайт по поиску работы и обалдел от того, сколько получают айтишники. Мои друзья-одноклассники к этому времени уже полностью определились с работой. Тестировщики, программисты, аналитик. И я. Археолог с дыркой в кармане. Все! Решено. Нужна профессия, в которой я буду зарабатывать. Буду учить Java! Онлайн-курсы я отсек сразу, вы же помните, у меня «гуманитарная голова». Нашел очные курсы, записался на них и начал ходить.

Это были тяжелые полгода, моя голова упорно шла в отказ и методично отвергала весь технический поток, который нужно было переварить и усвоить. Но я справился и получил диплом об успешном окончании курса по изучению java. Затем я понял, что просто так мне не удастся стать разработчиком, и я решил попробовать поискать вакансии в тестировании. 

Мне пришло приглашение от всем известной компании с синим задником и символом “@” на вакансию тестировщика. Ну, до того, как компания решила сменить лого и название на одноимённую соцсеть.

Я был на седьмом небе от радости и мчался в офис на собеседование, на котором жутко разволновался, ведь я гуманитарий, и нам попасть в техническую сферу работы очень тяжело, как я думал. Поэтому на собеседовании меня было не остановить, из-за волнения я рассказал ВСЁ: и то, что я был археологом, и что меня придавило плитой, и что я остался в погребении один с трупом грека. В итоге я прошел собеседование, а тимлид группы, в которую требовался тестировщик, пожал мне руку и сказал: 

— Добро пожаловать! Из могилы в IT!

Дальше мой рабочий путь был плодотворен и интересен, в итоге сейчас я по-прежнему работаю в ИТ-шном мире в одном крутом IT-подразделении SM Lab. Мой карман, конечно, не дырявый уже давно, и я частенько плачу за всех на наших посиделках в барах с моими старыми друзьями-одноклассниками, которые говорят в такие моменты «Опять это айтишный археолог разошелся».

Новое сообщение от нашего HR вернуло меня в настоящее. Я улыбнулся: “Сар-ко-фа-гов”.

— Саша, а уточни, пожалуйста, у кандидата, не заканчивал ли он истфак.

:)