В прошлом году осень не торопилась прогонять затянувшееся северное лето. Погода ставила очередные температурные рекорды и о конце сентября напоминали только редкие жёлто-красные островки посреди освещённого ярким солнцем зелёного моря.

Сейчас за окном апрель, из серых облаков сыплет лохмотьями бесконечный снег. Сугробы скрывают первоцветы, едва проросшие из мёрзлой земли. Над городом застыло низкое беспросветное петербургское свинцовое небо. Мы привыкли к капризам погоды и знакомы с правилами игры.

Незыблемый островок реальности

Мир находится в постоянном движении, вид за окном неуловимо меняется каждую секунду и никогда не повторяется дважды. Однако мы верим, что у нашей реальности есть статичная основа, которая меняется только в результате редких, маловероятных стихийных катаклизмов. Мы привыкли к относительной стабильности нашего уютного уголка действительности. Но Вселенная то и дело подсказывает нам, что не существует ничего вечного и незыблемого. Об этом же нам недвусмысленно намекает и весь школьный курс истории.

«Личный опыт и знание новейшей истории не могут не убеждать: стабильность преходяща, счастье долго не длится, и вообще вся жизнь состоит из сплошных перемен, преимущественно к худшему. Даже миллионы лет неизменности и процветания ничего не гарантируют, спросите у динозавров. А уж плёнка покоя в десять или пятнадцать лет лопнет обязательно в самом недалёком будущем, да что будущем — в самом недалёком настоящем.»

-- Василий Щепетнёв, статья «Опыт катастроф», Компьютерра, 22.11.2010

Будущее пугает нас своей неизвестностью и непредсказуемостью. Мы пытаемся его прогнозировать, строить какие-то долгосрочные планы. Но в любой момент может произойти «маловероятный» катаклизм и мы поймём, что все прогнозы погоды оказались пустышкой. Совсем другое дело — прошлое. Оно кажется нам надёжным и неизменным.

Иллюзорная ткань прошлого

По поводу давно минувших веков мы ещё можем сомневаться: кто его знает, было ли на самом деле то, что написано в летописях. Но уж в нашем недавнем «личном» прошлом и тем более настоящем мы уверены твёрдо. Например, мы чётко помним, что некоторое время назад зашли почитать статьи на Хабр (теперь — с чёрными списками и даже с тёмной темой). Мы знаем, что habr.com — это сайт в сети Интернет. Мы представляем себе, как эта сеть устроена. Мы понимаем, что для выхода  в сеть мы используем устройство, работающее на электричестве. Интернет, компьютер, смартфон — всё это привычные нам вещи. Мы знаем историю их появления и развития. У нас есть многолетний опыт их использования. Подобные небольшие кирпичики знаний составляют наше представление о реальности.

Но можем ли мы быть уверены, что весь наш жизненный опыт, все эти знания — не иллюзия? Ведь у нас нет никаких доказательств, что наши воспоминания о прошлом и недавнем настоящем истинны. Все эти документы, фотографии, записи, статьи, учебники — не более, чем часть той же изменчивой реальности. Получается, что безоговорочно доверять нашей памяти тоже не стоит.

«Память уверяет нас, что вчерашний день действительно был, но как знать, не появилась ли вся эта память с первым утренним лучом?»

-- Виктор Пелевин

Тем не менее, наша уверенность в стабильности реальности непоколебима. Окружающая действительность жёстко зафиксирована в нашем сознании, она кажется нам логичной, строго последовательной, подчиняющейся причинно-следственным связям. Синие таблетки здравого смысла исправно выполняют свою работу.

Но иногда система даёт сбой и мы наблюдаем странные флуктуации и подсознательно начинаем сомневаться в реальности происходящего. Матрица меняется и показывает нам две одинаковые чёрные кошки. Бывает, что изменения происходят почти незаметно. Но иногда возникают явственно ощутимые сдвиги, на которые обращают внимание даже самые убеждённые скептики.

«Миллионы людей проживают свои жизни в забвении»

-- «Матрица: Воскрешение»

Фантастическая гипотеза перемен

Почему же это происходит? Почему мы периодически начинаем сомневаться в незыблемости нашего прошлого и настоящего? Истину мы, конечно, пока не узнаем. По крайней мере до тех пор, пока какой-нибудь суровый персонаж не предложит нам выбор из двух альтернатив. Но никто не мешает нам пофантазировать, тем более, что научная фантастика давно предлагает нам готовый вариант решения.

Мы с детства читали истории о том, как кто-то отправляется в прошлое и специально или случайно изменяет будущее. Для этого даже не нужно делать ничего грандиозного — достаточно какого-нибудь незначительного поступка. Например, наступить на пресловутую бабочку, как в классическом рассказе «И грянул гром» Рэя Брэдбери. Что произойдёт со всем нами, оставшимися в настоящем? На этот счёт существует множество теорий, тысячи научно-фантастических произведений пытаются дать ответ на этот вопрос. Давайте рассмотрим только два варианта.

Если не учитывать теорию мультивселенных, то с каждой раздавленной бабочкой мы все дружно переезжаем в новую версию реальности. Путешественник возвращается в наш обновлённый мир. Если же Эверетт и Тегмарк правы, и мультивселенные существуют, то раздавленная бабочка вроде как никак не повлияет на наш мир. Альтернативное будущее проявится в параллельной реальности, где живут и действуют наши двойники. Путешественник из прошлого вернётся именно к ним, к этим двойникам.

В обоих вариантах незадачливый путешественник не узнает мир, в который вернулся:

«Экельс медленно вдыхал воздух — с воздухом что-то произошло, какое-то химическое изменение, настолько незначительное, неуловимое, что лишь слабый голос подсознания говорил Экельсу о перемене. И краски — белая, серая, синяя, оранжевая, на стенах, мебели, в небе за окном — они... они... да: что с ними случилось? А тут ещё ощущение. По коже бегали мурашки. Руки дёргались. Всеми порами тела он улавливал нечто странное, чужеродное. Будто где-то кто-то свистнул в свисток, который слышат только собаки. И его тело беззвучно откликнулось. За окном, за стенами этого помещения, за спиной человека (который был не тем человеком) у перегородки (которая была не той перегородкой) — целый мир улиц и людей. Но как отсюда определить, что это за мир теперь, что за люди?»

-- Рэй Брэдбери, «И грянул гром»

«Мёртвая бабочка — и такие последствия?» Весь мир изменился: цвета, запахи, люди вроде и те же, но стали неуловимо другими — чужими и непривычными. Изменились даже правила орфографии. Путешественник в ужасе. Ну и сам виноват — нечего было давить ни в чём не повинных доисторических насекомых. Нам гораздо интереснее, как подобные изменения будем ощущать мы сами. Что именно произойдёт с нами в момент смены истории?

Неуловимая волна парадоксов

Во всех этих выкладках понятие «мы» довольно условное. Где именно находится настоящий Нео — в матрице или в Зионе? На первый взгляд кажется, что в Зионе. Но где гарантия того, что не существует ещё какого-то, более настоящего «Нео». Если всё зависит от цвета таблетки, то наше «Я» в каждой реальности — это не больше, чем иллюзия.

В классическом варианте для нас поменяется и прошлое и настоящее. Ощутим ли мы такое изменение? Вполне возможно, но морок быстро пройдёт и окружающая действительность снова будет казаться нам стабильной и незыблемой — с неизменным прошлым и реальным настоящим.

«Вадим дотронулся до стекла, глядя на незнакомый город за окном. — Что за мир мы сотворили теперь? И можем ли мы всё ещё исправить...

Борис, в этот момент смотревший на наручные часы, покачал головой.

— Смирись, шеф, уже всё. Волна парадоксов нагонит нас через три... — он поднял вверх указательный палец, — две... одну... Сейчас!

Вадим моргнул. Голова как-то странно кружилась, но через мгновение непонятное ощущение спало. Макаров удивлённо взглянул на друга.

— А ты чего с поднятым пальцем стоишь-то? — осведомился Вадим.

Борис поднял взгляд от циферблата и столь же изумлённо уставился на Макарова.

— Я... я не знаю, — наконец, выдохнул он. — Чего-то... Чего-то у меня башка болит... А нет, всё, прошла. Наверное, переутомился сегодня.

Вадим кивнул и обернулся на раскинувшийся за окном пейзаж Москвы. Над городом алел закат, отражаясь в мириадах стёкол. По небу бежали редкие облачка, предвещая мягкий тёплый вечер. [...] Продолжая улыбаться, Вадим устало вздохнул. Ещё один день был позади, ещё одна операция прошла успешно, ещё один раз они сохранили привычную историю в целости и сохранности».

-- Григорий Елисеев, рассказ «Хроноскоп» — «Наука и жизнь» №7, 2019

В варианте с мультивселенными все наши многочисленные двойники в различных реальностях образуют своеобразную суперпозицию личности. Поэтому любые изменения с каким-либо из вариантов реальности не могут не повлиять на все другие варианты. В каких-то случаях влияние будет слабее, в каких-то сильнее. Настолько сильное, что никакими средствами его уже будет не заглушить.

«Они понимали: реальность не спасти, мир всё дальше смещался от равновесия. [...] Они смотрели, как на глазах менялся мир, а люди продолжали жить обычной жизнью. Смотреть, помня, было жутко. [...]

Они стояли у окна и смотрели, а люди внизу занимались своими делами, жили в своём мире, не помнили другого, они привыкли к этим ураганам, этому небу, этим будням, и праздники тоже были, когда все радовались спокойному небу и устойчивым жилищам. Мир был далёк от максимума вероятности...»

-- Павел Амнуэль, «Смещение»

Сакральный хаос реальности

Мы верим в стабильность своего прошлого и «нормальность» настоящего, каким бы диким оно ни оказалось в очередной итерации изменений, в очередном релизе действительности. Но бывают моменты, когда мы ощущаем, что с нашей реальностью что-то не так — наш мир «как будто кто-то подменил». Мы не находим вещи на привычных местах, не узнаём окружающую действительность, ощущаем странные флуктуации бытия.

Что со всем этим можно сделать? Как минимум не верить в неизменность прошлого, настоящего и будущего. Всё вокруг — не более, чем хаос, в котором нам только мерещится смысл. Жить в хаосе непросто, поэтому наш мозг прячется в уютной скорлупке иллюзии стабильности — это встроено в нашу операционную систему.

Мы внезапно оказываемся в мире, о котором раньше не подозревали. Нам чужд этот мир, нам непонятны его законы, мы боимся его, поскольку не представляем, как в нём можно существовать. А потому всеми силами пытаемся спасти остатки привычного настоящего: цементируем его трещины, пытаемся хлипкой арматурой связать расползающиеся обломки. Страх перед будущим — вот доминирующее состояние современности.

-- Андрей Столяров, рассказ «Танцуют все» — «Наука и жизнь» № 10, 2023

Если фантастическая гипотеза постоянного изменения прошлого верна, то время от времени мы действительно обнаруживаем себя в совершенно другом мире с новыми законами и правилами. Возможно, некоторое время мы ещё храним в памяти смутные воспоминания о «старом добром» прошлом. Но вскоре мы уже убеждены, что всё идёт своим чередом, что ничего в сущности не изменилось и «всегда так было». Возможно, просто голова разболится, но мы привычно спишем это на переутомление, недосып, циклоническую депрессию и магнитные бури.

Тут впору погрузиться в экзистенциальный кризис и размышления о «тщете всего сущего». Но есть и другой выход — просто продолжать жить и заниматься своим делом. Принять нелепость, изменчивость и ненадёжность окружающего мира. Творить новые вещи и идеи, писать программы и тексты. Жить здесь и сейчас, и верить в то, что после печальной осени, вслед за долгой, холодной и беспросветной зимой наступит прекрасная долгожданная весна.

— Чем же всё это окончится? — Будет апрель.
— Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен.
Я уже слышал, и слух этот мною проверен,
будто бы в роще сегодня звенела свирель.

— Что же из этого следует? — Следует жить,
шить сарафаны и лёгкие платья из ситца.
— Вы полагаете, всё это будет носиться?
— Я полагаю, что всё это следует шить.

-- Юрий Левитанский