В гостях у отца я не был давно, с летних каникул. Семестр выдался напряженный, я приезжал домой лишь один раз. Только переночевал, взял мешок картошки и снова в общагу. Сходить к отцу времени не было. Да и не очень-то хотелось, если честно.

Фраза «в гости к отцу» может показаться странной, но я к ней привык давно – с тех пор, как родители развелись. Мне тогда лет десять было. Но деревня есть деревня – от дома матери до дома отца было минут десять ходу.

Стучать не стал – кто в деревне стучит в ворота, чтобы зайти? Раз открыто – значит, можно заваливаться. Во дворе работал лопатой дядя Вася, брат отца – убирал снег. Разумеется, никакая это была не лопата, а самое настоящее пехло. Или, как говорят в деревне, пяхло.

— Мать честная! – изумленно воскликнул дядя Вася. – Жень! Жень! Ванька приехал! Беги на подстанцию, пусть трансформатор гасят!

— Чего? – улыбнулся я.

— Так инженер в деревне, беги спасайся! – засмеялся дядя. – Щас как начнешь нам розетки коротить, все фазы повылетают!

Видимо, это была шутка, и я тоже посмеялся. Дядя Вася вообще был шутником. Подошел к нему, снял варежки, поздоровался за руку. В это время из-за угла дома вышел отец – тоже в валенках (точнее – в пимах, т.к. валенки были с галошами), фуфайке и шапке-ушанке набекрень.

— О, какие люди! – радостно сказал отец и неспешно зашагал ко мне – пожать руку и обняться.

— Ну что, кто за пузырем побежит? – весело спросил дядя Вася. – Как положено, самый молодой?

— Могу сбегать. – пожал я плечами. – А продадут?

— Так тебе же восемнадцать есть уже?

— Да, уже неделю как. – гордо ответил я. – Только паспорта с собой нет, вдруг спросят.

— Чего? – засмеялся дядя Вася. – Кто в деревне паспорт спрашивать будет? Скажешь – бате на опохмел, Галя продаст.

— Не надо никуда бежать, у меня есть. – неуверенно сказал отец.

— И молчал ведь, партизан! – улыбнулся дядя. – Заныкать хотел, что ли?

— Нет, на вечер приберег, когда баня истопится. Вань, а ты чего, на стопку уже наступаешь?

— Конечно. – ответил я и приосанился. – Я ж в общаге живу.

— А с табачком как?

— Никак, не курю я.

— Вот это молодец. А водку зря, конечно… Ну ладно, что ж теперь.

— Чего это зря? – сказал дядя Вася. – Мужик же! Да еще и инженер!

— Зря ты в инженеры пошел, Вань. – улыбнулся отец. – Сопьешься.

— Почему? – искренне удивился я.

— Ну как. Деревня же. Позовет тебя сосед телевизор чинить, ты придешь – а там предохранитель сгорел. Делов на минуту, а сосед уже бутылочку приготовил – не отказывать же?

— Пап, я ж в городе живу. Там никто не рассчитывается водкой.

— Ладно, ладно, шучу же я… Пойдемте в дом.

В доме было, как всегда, не особо прибрано – обычное деревенское холостяцкое жилище. Дом отец построил уже давно, но все никак не мог довести до ума – не хватало времени, строил один, да еще и на работу успевал ходить.

На кухне стоял странный запах, какой-то баланды. Наверное, что-то вроде нашей общажной еды – не борщи же варить? Отец сбегал в кочегарку (это такая комната, где топят печку), принес бутылку водки, достал закуску – сало, как обычно. Ну и так, по мелочи – хлеб, банку огурцов (где он их берет, интересно?), квашенную капусту.

Сели, выпили. Водка, разумеется, была отвратительной – дешевая, вонючая, как и положено в деревне.

— Ну давай, рассказывай. – начал разговор дядя Вася. – Как сессия?

— На отлично сдал, в первый раз. – гордо сказал я. – Буду стипендию повышенную получать.

— Колбасы, поди, купишь? – улыбнулся дядя. – Или чего вы там хаваете?

— На колбасу не хватит. – вздохнул я. – Но, хотя бы, не одни бомж-пакеты есть.

— Чего?

— Ну бич-пакеты. Лапша быстрорастворимая. Не знаешь, что ли?

— Да куды нам. – засмеялся дядя. – У нас тут быстрорастворимой только получка бывает. И то, если повезет, и деньгами выдадут, а не через магазин.

— Все еще через магаз дают, что ли? – удивился я. Вообще, такая практика была распространена у нас в деревне в 90-е годы, когда у колхоза с наличкой трудности были.

— Бывает. – кивнул дядя. – Хотя, какая разница. Там такие коперы, что хоть бумажками, хоть продуктами – один хрен не хватает. Ну ничего, у тебя занимать будем. Или до пенсии дотянем.

— Какие предметы новые были? Чему инженеров учат? – прервал беседу о скучном отец.

— Электроника была. – ответил я. – Сложно блин, и препод – монстр. Умный, как черт. У него фирма своя есть, какую-то электронику производят, что-то вроде микроконтроллеров для станков, которые… Как их там… Экструдеры, короче, которые бутылки пластиковые выдувают.

— Как сдал? Нормально? Разобрался?

— Не знаю, повезло, наверное. – неуверенно ответил я. – Мне самый сложный билет попался, интегральный четырехквадрантный перемножитель. Там такая схема, что четверку ставят только за то, что ты ее нарисовать сможешь.

— Ты нарисовал?

— Да, память хорошая, видимо. А когда еще и чего-то наплел про то, как он работает, препод обрадовался и поставил пятерку. Ну, или зачетку портить не захотел – экзамен был последним, по остальным уже стояли пятерки.

— А что за схема? Нарисуешь?

— Нафига? – удивился я.

— Да так, интересно. – пожал плечами отец.

— Давай-давай, рисуй. – поддержал дядя Вася. – Проверим, какой ты инженер. А то списал поди.

Отец встал, порылся на столах и в шкафах, пытаясь найти бумажку. Нашел какую-то тетрадку, полистал, остановился на чистом развороте и дал мне, вместе с карандашом.

— Так, давайте по второй. – дядя Вася взял бутылку и разлил вонючую жижу по стопкам. – Или ты под стол свалишься и ни черта нам не нарисуешь?

— Да щас! – гордо заявил я. – Моя доза – полбутылки.

— Ишь ты. – передразнил мою гордость дядя. – Доза у него. Ну давай, опрокидывай и за карандаш. А мы курнем пока в кочегарке.

Я принялся рисовать. Честно сказать, выпитая водка немного мешала – я уже начал глупо улыбаться, но память в те годы работала отменно, и вскоре схема интегрального четырехквадрантного перемножителя красовалась в тетрадке.

— Ну чего там? – спросил дядя, заходя из кочегарки на кухню.

— Вот. – я пододвинул тетрадь к нему.

Дядя Вася и отец принялись разглядывать схему.

— На одних п-р-п транзисторах работает? – спросил отец.

— Чего? – переспросил я и задумался. Взял тетрадь, поглядел на схему – вроде все нормально. – Какие еще п-р-п транзисторы?

— Ну вот же. – отец показал пальцем на изображение одного из транзисторов. – Это же п-р-п?

— Это n-p-n. – ответил я, и тут до меня дошло. – А, я понял! Это ты английские буквы как русские читаешь?

— Чего? – удивился отец.

— Ну ты, наверное, видел где-то обозначение транзистора – n-p-n, а прочитал эти буквы, как русские – п-р-п.

— Конечно, у него ж четыре класса образования. – засмеялся дядя Вася. – Даже немецкого не знает.

— Не четыре, а девять. – обиженно сказал отец. – Я в вечерке доучивался.

— Ой, простите. – улыбнулся дядя Вася. – Ваша поправка, конечно, все меняет.

— Да я ж по журналам учился. – сконфузился отец. – Там перевода не было, как написано, так я и запомнил.

Мне стало немного неловко за свои слова.

— Да ладно, какая разница. – махнул я рукой. – Дядь Вась, давай, наливай.

Когда очередная стопка была опрокинута, повисло молчание. Я стал переживать еще сильнее, и решил сгладить неприятную ситуацию.

— Пап, а ты что, электронику изучал?

— Ну да, немного. – отец с радостью поддержал смену темы. – Тогда никто в этом особо не разбирался, и мне интересно стало. Журналы выписывать стал, читал, паяльник купил, начал старье всякое собирать – магнитофоны сломанные, телевизоры, ну и прочую рухлядь.

— Нафига? – спросил я.

— Ну как. Тогда – не то, что сейчас, элементов не купишь никаких, особенно у нас, в деревне. Три сломанных магнитофона разберешь, один рабочий соберешь.

— А ты магнитофоны собирал?

— Ну да, было дело. – кивнул отец. – Помнишь сарайку, возле вишни у нас стояла? То есть, у вас.

— Помню. А что там? Мама там тряпье старое хранит.

— Помойка там была раньше. – сказал дядя Вася. – Все хламом завалено было. Со всей деревни, как Плюшкин, собирал, что плохо лежит.

— А теперь где это все? – спросил я.

— Вон, в сарайке. – махнул в сторону рукой дядя.

— Сам ты сарайка. – ответил отец. – Мастерская там у меня.

— Ой, ну простите. – улыбнулся дядя Вася. – Мастер-ломастер.

— Так ты это, радиолюбитель? – спросил я.

— Ну вроде того. – улыбнулся отец.

— Это ты – любитель. – засмеялся дядя. – А он – инженер.

— Чего это я любитель? – обиделся я. – Учусь еще, конечно, но я тоже инженер.

— Да какой ты инженер! – засмеялся дядя Вася. – Знаю я вас, нонешних. Скажи тебе ведро напряжения принести – пойдешь ведь!

— Ну-ну.

— Чего ну-ну? Паяльник хоть раз в руках держал?

— Нет.

— А вам не дают что ли? – спросил отец. – Второй курс, пора уже.

— Убрали, говорят, этот курс. Раньше был, а сейчас как-то без паяльников обходятся.

— Инженер без паяльника? – продолжал смеяться дядя Вася. – Тракторист без трактора? Доярка без коровы? Мать честная, куда страна катится…

— А нафига этот паяльник? – распалялся я. – Сейчас никто из транзисторов и резисторов ничего не собирает. Ты еще лампы вспомни. Сейчас на микросхемах все. Подобрал нужные, по параметрам, схему в компьютере начертил, дорожки развел – и все, готова девайсина.

— Кто готова? Древесина?

— Ну устройство.

— Ишь ты, устройство. – картинно удивившись, ответил дядя. – Розетку-то починить сможешь? Не слишком сложное устройство?

— Смогу! – передразнил я дядю Васю.

— А проводку в доме проложить? А щиток собрать?

— Какой щиток?

— На котором счетчики и рубильники стоят.

— А зачем его собирать? – удивился я. – В магазине купить можно.

— Ну-ка, давай, сбегай в магазин, спроси у Гали щиток. – улыбнулся дядя.

— Да не в вашем магазине, а в нормальном.

— А у нас других нету, только Галя.

— Ты сам, как будто, щиток собрать можешь…

— Я нет, а Женя может. Сколько ты их собрал уже?

— Да я считал, что ли… — ответил отец.

— Ты электриком, что ли, подрабатываешь? – удивился я. – Ты ж строитель, дома строишь, печки.

— Да все делаю, тут же деревня. – пожал плечами отец. – И стены, и крышу, и отделку, и водопровод, и отопление, и проводку, и щитки, и дранку прибиваю.

— Ну, дранку и я прибивать умею. – гордо ответил я.

— Ну все, переводись на архитектурно-строительный. – улыбнулся дядя Вася. – Раз дранку прибивать умеешь, осталось научиться материться и циркулярку включать – и все, ты строитель!

— Да ну тебя. – махнул я рукой. – Давай, наливай лучше.

Дядя Вася согласился, взял бутылку и принялся разливать. Водка, как всегда неожиданно, закончилась – разлил он поровну, но полных стопок не получилось.

— О, все-таки придется бежать. – грустно сказал дядя. – А то на самом интересном месте.

— Не надо. – покачал головой отец. – Хватит, весь день еще впереди.

— Чего хватит-то? – улыбнулся дядя. – С утра выпил, весь день свободен!

— Тебе еще снег чистить, ты обещал.

— Ладно, ладно. Пошли, поработаем, к вечеру выветрится и сгоняем за новой, под баньку-то.
Встали, оделись, вышли на улицу. Дядя Вася снова взялся за пехло, начал убирать снег. После водки было жарко, и он расстегнул фуфайку, скинул рукавицы. Отец стоял рядом со мной и, вроде как, мялся, не зная, чем ему заняться.

— Пап, а покажи свою мастерскую? – спросил я.

— Пойдем, пойдем… — обрадовался отец и пошел в сторону небольшого сарая, стоявшего позади дома.

Войдя внутрь, я обомлел. Мастерская напоминала лабораторию в институте – вдоль стен стояли полки, на которых были аккуратно разложены магнитофоны, телевизоры, аудиоколонки, осциллографы, еще какая-то хрень вроде трансформаторов, мотки проводов и коробки с мелочевкой. Слева от входа стоял большой стол, на котором стоял огромный, почти до потолка, стенд – панель из белого материала, сплошь утыканная циферблатами приборов.

Подойдя ближе к панели, я стал разглядывать приборы. Амперметры и вольтметры узнал сразу, но некоторые приборы были мне не знакомы. Например, там был омметр – я сроду не знал, что такие существуют. Около каждого прибора были большие разноцветные лампочки, в основном – зеленые и красные. Видимо, какие-то индикаторы.

— Офигеть. – сказал я, продолжая разглядывать панель.

— Да это старье. – махнул рукой отец. – Не помнишь, что ли?

— Нет.

— В кочегарке раньше стояла эта дура. Ты любил с ней играть – воображал, что в самолете сидишь, или полетами в космос управляешь. Я ее в сеть включал, чтобы лампочки горели, и ты тыкал тумблеры. Правда не помнишь?

— Нет. А сколько мне лет было?

— Ну сколько… Лет семь, может. Ты еще дедов шлем старый надевал, танкистский. И очки мои малярные, большие.

— Шлем помню, и очки тоже. А панель эту – нет.

— Ну вот. – немного сконфузился отец. – А я все помню.

Снова выдалась неловкая пауза. Обсуждать прошлое мы не любили – я для этого был слишком мал, а сейчас, когда, вроде бы, время пришло, я не знал, что спросить, а отец не знал, что сказать.

Чтобы как-то развеять неловкость, я пошел к полкам и стал разглядывать приборы. В этот момент в сарай вошел дядя Вася.

— Чего, замерз? – спросил отец.

— Не, интересно просто, чего вы тут делаете. – ответил дядя. – Что, учишь дурака уму-разуму?

— Да так, смотрим…

— Пап, а это что? – показал я пальцем на непонятный прибор со множеством тумблеров, регуляторов и ползунков. – Усилок, что ли?

— Да, усилитель. – кивнул отец. – Старый, но еще должен работать.

— А чего тут лежит? Ламповый?

— Ламповый. А куда его? Мне не нужен, а выкинуть жалко.

— Не слушаешь, что ли?

— Наслушался уже. – засмеялся отец.

— Это тот самый? – дядя Вася тоже подошел к прибору.

— Он, ага. – кивнул отец.

— В смысле? – удивился я. – Какой еще тот самый?

— Да была история… — засмущался отец.

— Что за история?

— Ты Сектор слушаешь? – спросил дядя Вася.

— Ну да, а что?

— Вот и батя твой слушал, когда у них первый концерт вышел. Пошел дрова колоть, вытащил усилок на улицу, да как врубит – «я ядреный, как кабан, я имею свой баян». Вся деревня слышала. Бабки крестились, соседи орали, даже председателя позвали.

— И что?

— Ничего. – улыбнулся дядя Вася. – Больше он Сектор не слушал. На Добрынина перешел, и без усилителя.

— А он тебе не нужен? – спросил я отца. – Усилитель, в смысле.

— Нет. – покачал головой отец.

— А ты чего, забрать хочешь? – спросил дядя Вася.

— Ну, можно…

— Бери, конечно. – дядя Вася похлопал меня по плечу. – Как врубишь в общаге, все бабы твои будут.

— У меня и колонка есть. – засуетился отец. – Сейчас, где она…

Оглядев полки, отец увидел то, что искал – здоровенную, метр высотой, колонку, явно самодельную. Огромный, сколоченный из ДСП ящик, обитый старым, страшным, коричневым дерматином.

— Только как ты ее попрешь… — задумчиво сказал отец.

— Ты студентов не знаешь. – улыбнулся дядя Вася. – Надо будет, они корову на горбу утащат, лишь бы было, что пожрать.

— Да мне только до автобуса дотащить, а там меня пацаны на вокзале встретят, я с ними договорился. Все же хотят картошку поесть.

— До вокзала довезем, не переживай. – ответил отец.

— Ага, и проспонсируем провоз багажа. – сказал дядя. – Пока ты свою стипендию повышенную не получил. Мафон-то есть?

— Есть. – кивнул я.

— Ну и все, договорились. Ладно, вы тут воркуйте, я дальше пошел снег убирать.

— И я тоже пойду. – засуетился отец. – Баню надо растопить. Ты же останешься?

— Домой схожу, потом, наверное, вернусь, к вечеру. – неуверенно ответил я. – Мама тоже баню собиралась топить…

— А, ну смотри. – грустно ответил отец.

— Да я приду, пап. – как мог, веселее сказал я. – Топи баню, и веники готовь.

— Да-да, конечно, сейчас. – отец с улыбкой чуть ли не выбежал из сарая.

Мне выходить не хотелось. Взял стул, уселся за стол со стендом. Долго смотрел на него, но ничего не видел – взгляд был устремлен внутрь. Я старался вызвать в себе воспоминания об управлении космическими полетами, но никак не мог.

Стало грустно. Сначала немного, потом – все сильнее и сильнее. Даже ком к горлу подкатил, чего давно не бывало. Может, дело в выпитой водке?

Нет, не в ней. Как-то разом все накатилось – и безнадежное чувство упущенного детства без отца, и чувство вины за то, что так плохо его знал, и одновременно – гордость за то, каким он сегодня мне открылся.

Теперь мне стало понятно, почему я выбрал приборостроительный факультет, когда все вокруг, в конце девяностых, мыслили себя или банкирами, или юристами, или экономистами, или бандитами. Правда, с учетом поправки на технологии – меня больше привлекало не железо, а программирование. В отца, значит, пошел.

Интересно, а отец справится с программированием? Хотя, какая разница. Надо приходить к нему в гости почаще.