В канун Нового 1983 года я прибыл в орденов Трудового Красного Знамени и Октябрьской Революции 4-й Центральный научно-исследовательский институт Министерства обороны СССР (4 ЦНИИ МО), где был назначен на должность младшего научного сотрудника 3 отдела вычислительного центра (ВЦ), отдела занимающегося в момент моего прихода разработкой систем программирования (трансляторов, систем отладки и т.п.):



На фотографии в первом ряду в центре на корточках сидят справа налево заместитель начальника отдела, один из авторов транслятора с языка программирования «АЛМО» подполковник Маклаков Алексей Владимирович и мой первый начальник лаборатории подполковник Ломакин Иван Григорьевич. Позади Ивана Григорьевича на полусогнутых ногах улыбается начальник отдела кандидат технических наук полковник Чихалов Николай Николаевич. За начальником отдела стоит уже знакомый по предыдущим публикациям мой однокашник Коля Гудим, который собственно и привёл меня в четвёртый институт. А справа в последнем ряду с плакатом стоит секретарь партийной организации отдела майор Богданович Лев Трофимович. Левее Богдановича Л.Т. стоит старший научный сотрудник Владимир Андреевич Комарчук.

Повествование начнём со Льва Трофимовича Богдановича.

Из академии я с собой привёз рекомендации для вступления в ряды КПСС, у меня истекал срок пребывания в кандидатах в члены КПСС. С этими рекомендациями я пошёл становиться на партийный учёт к секретарю партийной организации отдела Богдановичу Л.Т. И тут он меня огорошил: «А ну-ка расскажите мне, Владимир Николаевич, как и почему вы развелись?». Я опешил и после небольшой паузы ответил ему, что мне даже в ГРУ и в академии не задавали таких бестактных вопросов, а уж ему тем более я ничего рассказывать не буду. Ответ меня тоже поразил: «А тогда мы вас не примем в ряды КПСС». «Не принимайте» — ответил я. На этом мы и расстались.

Шло время и вдруг мне передают, что меня вызывает к себе начальник политотдела института генерал-майор Болтовский Игорь Васильевич. Я грешным делом подумал, что, наверное, уже пришёл вызов из академии и меня будут отговаривать. Но нет, оказалось, что вызвали по совсем другой причине. Генерал Болтовский И.В. предложил сесть и начал со мной беседу. Начал, как и полагается настоящему политработнику, издалека. Он сказал, что они знают меня как молодого и талантливого ученого, ценят меня и т.д. В целях поддержки молодых учёных начальник института принял решение создать Совет молодых учёных с широкими правами, вплоть до того, что он сможет сам решать, кому давать квартиры. Далее он сказал, что есть мнение, что мне надо будет войти в этот совет. Я молчал. И вдруг он говорит утвердительно: «Вы же член КПСС». Мой ответ его озадачил. Я сказал, что нет, я не член партии и рассказал ему историю, как мне отказали в приёме в члены КПСС. Такого быть не могло. Кандидат в члены партии после прохождения годичного кандидатского стажа должен быть либо принят в партию, либо в приёме ему должно быть отказано, а я всё числился кандидатом. Это был скандал. Генерал на секунду задумался и сказал, что я свободен и могу идти.

Далее события развивались стремительно. Утром следующего дня меня вызвал начальник отдела и сказал, что меня в 17.00 вызывают на партийную комиссию института, будет рассматриваться вопрос о моём членстве в рядах КПСС. Я просто опешил. Прошло столько времени с момента моего приёма в кандидаты! Там наверняка будут спрашивать Устав КПСС и много чего другого. Пошёл искать Устав КПСС. В 17.00 я вместе с начальником отдела был на заседании партийной комиссии. Сел поближе к выходу и подальше от огромного стола, за которым сидели члены партийной комиссии. Заседание началось и началось оно совсем не так, как я предполагал. Был задан первый вопрос: «А кем вам доводится Председатель Президиума Верховного Совета РСФСР Герой Социалистического Труда Владимир Павлович Орлов?». Я, опешивший, ответил: «Никем». И тут же раздался второй вопрос: «А начальник политического отдела Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского генерал-лейтенант Орлов Владимир Сергеевич кем приходится вам?». И на этот вопрос я ответил также как и на первый: «Никем». После этого за столом началось тихое обсуждение моих ответов, до меня доносились отдельные обрывки типа: «Всё может быть, может имеет отношение, может не имеет». А я ждал третьего вопроса: «А кем вам приходится Герой Советского Союза, Депутат Верховного Совета СССР Орлов Федот Никитич?». В городе Чебоксары, где прошло моё детство, все от мала до велика знали героя Великой Отечественной войны летчика Орлова Ф.Н. Более того, отец иногда рассказывал как ссылка на Федота Никитовича ускорила получение нашей многодетной семьёй трехкомнатной квартиры:



Когда отца вызвали на заседание жилищной комиссии, на которой должны были вручить ему ордер на новую квартиру, то вместо ордера ему сказали, что надо подождать следующего дома. Отец от такой неожиданности выдавил из себя, что теперь ему остаётся только обратиться к депутату Верховного Совета СССР Орлову Ф.Н. и ушёл. На следующий день его снова вызвали на жилищную комиссию и вручили ордер. Но на партийной комиссии института вопроса об Орлове Федоте Никитовиче мне не задали.

Надо сказать, что все трое упомянутые здесь персонажи достойны того, чтобы о каждом из них была написана, по крайней мере, большая статья:



Больше вопросов ко мне не было. Меня поздравили с приёмом в ряды КПСС и отпустили.
Вскоре я получил партийный билет:



Кстати, партийный билет в те годы был как налоговая декларация коммунистов. В качестве налогового инспектора выступали жёны. Коммунисту тяжело было иметь заначку, если жена заглядывала в партийный билет, который коммунисты обязаны были иметь всегда при себе. В день получения зарплаты многие жены вместе с зарплатой требовали предъявить и партбилет, в котором в графе «Месячный заработок» отражались все доходы коммуниста (кстати, это хорошо видно и на моём партбилете), включая зарплату, гонорары и т.д. Дальше процедура простая: из месячного заработка вычитались партийные взносы, а оставшуюся сумму будь добр отдать жене.

Было и такое.

Надо сказать, что первые годы 80-х оказались знаковыми вехами в истории СССР.

За неполные три года 1982-1985 г.г. в стране сменилось четыре руководителя (слева направо):



В ноябре 1982 года умирает Брежнев Л.И. – Председатель Президиума Верховного Совета СССР и Генеральный секретарь ЦК КПСС.

В феврале 1984 года умирает пришедший на смену Брежневу Л.И. Андропов Юрий Владимирович.

В марте 1985 года умирает Черненко К.У., сменивший на посту Генерального секретаря ЦК КПСС Андропова Ю.В. Мы уже начали думать, что это никогда не закончится и тут пришёл Горбачёв М.С… Чем это всё закончилось, мы все знаем. Сегодня мы живём совсем в другой стране.

Как ни парадоксально, по другую сторону океана 40-м президентом США в 1981 году стал тоже далеко не молодой Рональд Рейган и оставался им до 1989 года.

Встретили меня в отделе доброжелательно, но настороженно. Насчёт настороженности вскоре всё стало на свои места. Оказывается, народ волновался, как бы я не стал претендовать на должность старшего научного сотрудника. Это должность подразумевала получение воинского звания «подполковник». Претендентов на получение подполковника было предостаточно. Но, честно говоря, меня это особо не волновало, у меня были другие планы. Я помнил, что в академии на кафедре мне сказали, чтобы я не расслаблялся и что они меня при первой возможности вернут на кафедру. Более того, с подачи Соколова А.П. и Лебедева В.Н. в план издательства «Финансы и статистика» была включена моя книга «Комплексирование программ в ОС ЕС». Это была новая редакция книги, изданной в академии, «Межмодульные связи в ОС ЕС». Я фактически приобщался к небожителям. Быть изданным во всесоюзном книжном издательстве «Финансы и статистика» — это сродни быть изданным в издательстве O'Relly на «диком западе». Основное внимание в книге уделялось теоретическим и практическим аспектам связи программ, написанных на разных языках (Ассемблере, Фортране, ПЛ/1) с учетом специфики транслятора ПЛ/1, уровня F и оптимизирующего транслятора ПЛ/1. Более того, публикация во всесоюзном издательстве, это ещё и материальное благополучие. И когда я в 1985 году получил за эту книгу аванс в размере 800 рублей (по нынешним меркам это что-то около 400 000 рублей), то первым делом я пошёл и купил себе с рук электрическую пишущую машинку. Не было тогда ещё персональных компьютеров с принтерами. До сих пор жалею, что меня уговорили продать её в конце 80-х, когда и на работе и дома у меня появился персональный компьютер с принтером.

Параллельно я готовил к изданию в издательстве Министерства обороны книгу «Системы управления распределёнными базами данных», которая была издана в 1984 году.

Публиковался я достаточно много и приобщал к этому и своих сослуживцев, как офицеров, так и служащих Советской Армии (Саша Маслов, Татьяна Бардинова). Публикации учитывались при подведении итогов социалистического соревнования между отделами. Естественно, публикации в издательствах ценились очень высоко, в отличии от депонирования статей. И часто за счет этих публикаций отдел, где я служил, вырывался в лидеры и получал повышенные премии. Это вызывало определённую зависть и недовольство. И однажды была предпринята попытка фактически запретить мне публиковаться. На одном из заседаний научно-технического совета (НТС) вычислительного центра заместитель начальника ВЦ выступил с инициативой запретить печататься Орлову В.Н. без одобрения НТС ВЦ. Я не сдержался: «Марк Тимофеевич, а вы попробуйте, опубликуйтесь там, где я печатаюсь, а во-вторых, там редакционные советы покруче нашего НТС будут». Возникла неловкая тишина, вопрос был исчерпан.

В эти годы я часто посещал академию, заходил на кафедру программирования, в редакционный отдел. Потом шёл к Кузнецову Юрию Михайловичу, своему курсовому офицеру, и мы вместе шли к прапорщику Грачёву Михаил Дмитриевичу, садились за стол, наливали чай и вспоминали дела давно минувших дней:



В первом ряду на фотографии в центре стоит прапорщик Грачёв Михаил Дмитриевич. По левую руку от него стоит полковник Петровский Борис Антонович – наш начальник курса при выпуске, а по правую руку стоит наш курсантский старшина Коля Гудим.

В одну из таких посиделок я с грустью рассказал, что получил квартиру, отциклевал полы, а половой лак не могу найти. Половой лак в те годы был страшный дефицит. Тут Михаил Дмитриевич говорит, что это не проблема и наливает мне из своих запасов две трёхлитровые банки этого лака. После этого мы выпили ещё по чашке чаю. Спустя несколько дней я, взяв со службы противогаз, покрыл полы лаком и стал ждать, когда он высохнет. А он не сох. Проходит день, два, неделя, а пол всё липнет. Кто-то мне посоветовал протереть полы холодной водой. Прилипать вроде перестало, и я постелил палас. Что было дальше? Палас намертво прилип к полу. В итоге полы пришлось делать заново. Когда я рассказал всё это в академии Кузнецову Ю.М. и Грачёву М.Д., то выяснилось что они не дали мне так называемый закрепитель для лака. Сказали, что чай был очень крепкий и выпили его много. Это никак не сказалось на нашей дружбе.

Что же из себя в начале 80-х годов представлял вычислительный центр 4ЦНИИ МО?

Он был неплохо оснащён по советским меркам. К моему приходу в институте функционировали не только ЭВМ М-220, то и ЕС-1022, ЕС-1050, ЕС-1052 и ЕС-1060. Были и дисплейные классы ЕС-7906 и ЕС-7920. Однако основной режим работы на ЭВМ был всё же пакетный режим. К моему приходу космическая тематика из института уже практически ушла, и основной задачей, которую периодически решал ВЦ, была подготовка данных на пуски ракет. Почему периодически? Потому что и подготовка данных на пуски ракет ушла в армейские ВЦ.

Я слабо себе представлял, чем бы я мог здесь заняться на ВЦ. Конечно, мы писали какие-то отчеты, но я даже вспомнить не могу про что. Многие из офицеров с ностальгией вспоминали и рассказывали как когда-то в институте, в отделе разрабатывали трансляторы и т.п. Другие внедряли новые ОС на ЭВМ ЕС и системы программирования типа ПЛ/1. На слуху было ОС ЕС, ОС РВ (разделения времени), СВМ (система виртуальных машин). Здесь были свои корифеи, такие как Володя Молчанов, Коля Жила, Саша Назаренко, Виктор Василенко и др. Но со стороны складывалось впечатление, что кроме них это никому и не нужно было.

При этом я прекрасно понимал, что всё это уже вчерашний день. Читая в академии отчеты IRIA, я знал и про СУБД, и про сети и про персональные компьютеры, операционную систему Unix и язык Си. Но здесь этого ничего не было, здесь была ОС ЕС, ПЛ/1, IBM и НИЦЭВТ.

Кстати, спустя годы, в начале 2000-х, Саша Назаренко, который в это время был директором департамента новых технологий в НТЦ «КАМИ», при встрече со мной сказал искреннее спасибо за то, что тогда в 80-х настаивал на изучении и внедрении Юникса и Си.

Когда я очутился в институте, то ко мне подошёл Коля Гудим и попросил помощи в подготовке диссертации. Я с удовольствием согласился. Надо сказать, что Коля Гудим руководил группой, которая организовывала пакетную обработку заданий на ЭВМ, а это способствовало тому, что мои задания могли обрабатываться с наивысшим приоритетом. Диссертация Н. Гудима была связана с автоматизацией процесса обработки данных. И мы решили построить её на базе моей СУБД «BINAR». И работа закипела. Спустя пару лет диссертация была защищена.

С аналогичной просьбой о помощи в подготовке диссертации обратился и ещё один мой однокурсник по академии. И он тоже успешно защитился через пару-тройку лет.

Рабочий день обычно начинался с чтения свежей прессы, которую, как правило, приносил Володя Комарчук. Это были газеты «Правда», «Известия», «Комсомольская правда», «Советский спорт» и другие. Я очень уважал газету «Советская Россия», в этом была заслуга моего отца.

Чтобы убить время многие, включая меня, играли в слова.

Где-то через год-два один из сотрудников Сторожев Валера предложил записаться на учёбу в университет марксизма-ленинизма (УМЛ). И я записался. Как выяснилось, там читали нормальные лекции о политике и экономике. Я с удовольствием посещал занятия и успешно закончил университет:



Другой отдушиной было чтение лекций от общества «Знание». Прелесть их была в том, что за них еще и платили. А у меня появился ещё один способ и подзаработать, и себя показать это оппонирование диссертаций. Меня приглашали и в академию и в другие ВВУЗ-ы. Однажды я за вечер прооппонировал целых три диссертации и получил за это аж 45 рублей.

И тут я не могу не вспомнить такой эпизод.

Как-то ко мне подошёл майор и представился: «Стрельцов Толя, закончил Ленинградскую кадетку (суворовское военное училище)». Всё стало ясно, встретились две родственные души. Он был старше меня на 7 лет. Оказалось, что он тоже кандидат технических наук, сейчас готовит докторскую диссертацию, скоро состоится её апробация у них в управлении и он приглашает меня на это заседание. Я согласился. Тема его диссертации была связана с разработкой теоретических основ применения вычислительных сетей в РВСН.

На апробации было одно выступление, которое сильно задело меня. Выступивший говорил о том, что какие могут быть сети, откуда они взялись, что будущее за мощными вычислительными комплексами и т.п. Я не выдержал и выступил в поддержку Стрельцова А.А. и его исследований. Кто оказался прав спустя годы я думаю не надо говорить: сегодня трудно представить себе, что когда-то вычислительных сетей, а тем более Интернета, не было. Через три года в 1987 году Толя Стрельцов станет доктором технических наук, потом его назначат начальником управления, в котором я буду руководить одним из отделов. Спустя годы в 2004 году Стрельцов А.А. станет доктором и юридических наук, в 2000 – х он будет руководить департаментом, который будет заниматься проблемами информационной безопасности, в Совете Безопасности Российской Федерации:



Стрельцов А.А. внёс свой вклад в появление в 2000 году «Доктрины информационной безопасности Российской Федерации».

Интересный факт. Владимир Владимирович Путин визировал, подписывал и утверждал эту доктрину 4 (четыре раза): как директор ФСБ России, как Секретарь Совета Безопасности, как Председатель Правительства и как Президент Российской Федерации. Доктрина была утверждена 6 сентября 2000 года.

Я часто бывал в кабинете у Стрельцова А.А. на Старой площади:



Надо сказать., что мы дружим до настоящего времени.

Сегодня он является вице-президентом Национальной ассоциации международной информационной безопасности, ведущим научным сотрудником Центра проблем информационной безопасности факультета «Вычислительная математика и кибернетика» МГУ им. М.В.Ломоносова. Со Стрельцовым А.А. мы ещё встретимся.

Несмотря на то, что я не рвался в старшие научные сотрудники, всё же в августе 1983 года я был назначен на эту должность. Это было связано, прежде всего, с проводимой кадровой политикой нового начальника института доктора технических наук, профессора, генерал-майора Волкова Льва Ивановича, который был назначен на эту должность в 1982 году. До этого он руководил одной из кафедр в Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского:



Им было принято решение назначать на должности от начальника лаборатории и выше только офицеров с учёной степенью. Было также принято решение назначать на должность старшего научного сотрудника офицеров, сдавших все кандидатские экзамены и активно работающих над темой диссертации или кандидатов наук. Вот как об этих решениях писал сам Лев Иванович:



И в свете этих решений не назначить меня на должность старшего научного сотрудника было нельзя.

С 1983 года в советской прессе стали постоянными темы «Международная напряжённость», «Стратегическая Оборонная Инициатива США» и «Звёздные войны»:



Это было связано с тем, что 23 марта 1983 года произошло знаковое событие в мировой политике, которое оказало огромное влияние на весь ход исторического процесса и в немалой степени повлиявшего и на мою судьбу. В этот день президент США Рональд Рейган объявил о долгосрочной программе научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ, названной стратегическая оборонная инициатива (СОИ). Основной целью СОИ являлось создание научно-технического задела для разработки широкомасштабной системы противоракетной обороны (ПРО) с элементами космического базирования, исключающей или ограничивающей возможное поражение наземных и морских целей из космоса. Эта программа больше известна как «Звёздные войны».

На совещаниях всё чаще стали звучать слова «Наш ответ», «АнтиСОИ», «асимметричный ответ». В данном контексте вызывает интерес именно «асимметричный ответ». Программа СОИ была очень дорогостоящим мероприятием. Одной из главных задач этой программы было нанесение непоправимого ущерба советской экономике (всё как сейчас с санкциями и российской экономикой). Это все понимали и поэтому основные усилия направлялись на поиск таких решений (асимметричных решений), которые при минимальных вложениях могли свести на нет программу СОИ. А поскольку институт занимался обоснованием требований к перспективным ракетным комплексам, то требовалось найти такие решения, которые позволяли бы нашим комплексам успешно преодолевать перспективную систему ПРО США. Всем было понятно, что без масштабного использования вычислительной техники здесь не обойтись.

И вот тогда впервые прозвучала аббревиатура САИПР, что в корне изменило мое времяпровождение в институте.

Загадочная аббревиатура САИПР расшифровывалась так – Система Автоматизированного Исследовательского ПРоектирования. Я хорошо себе представлял, что такое САПР, они были на слуху, было много литературы, и главным в них была графика. Оптимально САПР стыковался с АСУ ТП и вот он замкнутый цикл производства. Но это было что-то другое. Толком никто не мог объяснить. Интуитивно я понимал, что это связано как-то с автоматизацией научных исследований, проводимых в институте. А они были связаны с формированием перспективных обликов ракетных комплексов, их боевым применением, противодействием противоракетной обороне вероятного противника.

Это уже было что-то. Здесь можно было дать волю своей фантазии и предложить свою концепцию построения такой системы.

Как я узнал позже, группа ведущих сотрудников института побывала в 24 НИИ МО СССР, который находился в Ленинграде.

В этом институте развивалось новое направление, связанное с исследованием морских операций с помощью математических моделей и разработкой методов применения средств вычислительной техники в интересах решения стратегических и оперативно-стратегических задач. Вот именно там и создавалась САИПР, но применительно к задачам, стоящим перед военно-морским флотом. Результаты поездки были доложены начальнику института Волкову Л.И.

Вывод был сделан мгновенно: «A чем мы хуже?»

В итоге было дано поручение вычислительному центру проработать вопрос с научно-техническим комитетом (НТК), с Главным управлением ракетного вооружения (ГУРВО) РВСН и подготовить соответствующие предложения. В ВЦ эти работы были возложены на 3 отдел, где проходил службы и я. В отделе подготовкой этих работ занимались лично начальник отдела полковник Чихалов Н. Н. и его заместитель подполковник Маклаков А.А.

Результатом этой работы стало Решение Государственного Комитета Совета Министров СССР по Военно-Промышленным Вопросам (ГК СМ по ВПВ) от 18 марта 1985 года о создании в институте САИПР.

Сразу после выхода решения, были внесены изменения в планы работ сотрудников отдела, и началась подготовка ТЗ на создание САИПР. К этой работе был привлечён и я.

Основная концепция, на которой формировалось ТЗ, состояла в том, что необходимо создать мощный вычислительный комплекс на базе самой мощной ЭВМ на тот момент ЕС-1066 с большим дисплейным классом для сотрудников института, занимающихся разработкой комплекса программ для исследования перспективных ракетных комплексов. В качестве ОС конечно ОС РВ и СВМ, а основной язык — программирования ПЛ/1.

Я был категорически против такого подхода. Если уж делать, то делать на самом современном уровне: вычислительная сеть, на рабочем месте сотрудника персональная ЭВМ с графическим монитором и принтером, подключённая к сети института, а то и РВСН в целом, графопостроители и т.д.

В качестве ОС, конечно, ОС типа ЮНИКС, основной язык программирования — Си, а приложения могут разрабатываться на любом языке, поддерживаемом ОС. Мои предложения никто не хотел слушать, хотя они соответствовали духу времени, чего стоила только одна статья директора Института проблем информатики АН СССР Наумова Б.Н. в газете «Известия»:



Вернёмся к САИПР. Правда, всё же была попытка приобрести персональные ЭВМ Olivietty. Заместитель начальника отдела Маклаков А.В. откуда-то (наверное с выставки) принёс буклет по этим персоналкам. Конечно, они поразили воображение, возникла идея приобрести их. Но нужна была валюта. Я помню, сколько бумаги было потрачено на разные письма и докладные, но всё кончилось пшиком. Правда, этот опыт впоследствии пригодится. Я думаю, и создание САИПР закончилось бы также: была бы НИР, были бы отчёты, написали бы десяток-другой прикладных программ и продолжали бы ходить с колодами перфокарт или в дисплейный класс, таская за собой магнитные диски (на фотографии диск на 29 Мбайт):



Был конец 1985 года и тут происходит следующее: уходит на пенсию начальник ВЦ полковник Колчеев В.М., а на эту должность назначают не его заместителя полковника Кобзаря Марка Тимофеевича, а полковника Боярского Анатолия Григорьевича, офицера из другого управления:



На фотографии в центре новый начальник вычислительного центра кандидат технических наук полковник Боярский Анатолий Григорьевич, слева младший научный сотрудник майор Сторожев Валерий Борисович, а справа – старший научный сотрудник подполковник Комарчук Владимир Андреевич.

Это была полная неожиданность для многих, но меня как-то это не касалось. Но вот однажды, после очередного обсуждения в отделе работ по САИПР я принял решение сходить к новому начальнику ВЦ и доложить ему своё видение на САИПР. Этому решению способствовал и недавний просмотр фильма «Дайте жалобную книгу», после которого я решил, что перестану себя уважать, если не попытаюсь повлиять на ситуацию с САИПР.

Позже я узнал, что при назначении Боярского А.Г. на должность начальника ВЦ генерал Волков Л.И. поставил ему задачу разобраться как идут работу по САИПР и активизировать их.

А сейчас я пошёл в приёмную к начальнику ВЦ, попросил секретаршу узнать примет ли меня полковник Боярский А.А., и через минуту я был у него.

Свой доклад про САИПР я начал со слов что то, что сейчас предлагается по САИПР, мне напоминает «ужасные плюшевые портьеры и пыльные пальмы» из кинофильма «Дайте жалобную книгу:



После разговора я вышел с противоречивыми чувствами. Первое, я попытался что-то сделать, и в этом моя совесть была чиста. А второе, у меня не было уверенности, что меня услышали. Как выяснилось позже, я ошибался. На этом всё и закончилось. Время шло, в академии мне сказали, что отправили очередной запрос в институт и уж сейчас Волков Л.И. должен отпустить меня. Я был рад такому повороту.

И вдруг, спустя несколько дней после моего визита к Боярскому А.Г., меня вместе с начальником отдела, его заместителем вызывает к себе начальник ВЦ и говорит, что сейчас все мы пойдём к начальнику института. Тут я полностью уверовал, что речь пойдёт о моем переводе в академию им. Ф.Э. Дзержинского. Как я ошибался!

Оказывается после беседы со мной, полковник Боярский А.Г. ходил к заместителю начальника института генерал–майору Тимофееву Ю.С. и доложил ему наш разговор. После обмена мнениями они приняли решение доложить об этом начальнику института генерал-лейтенанту Волкову Льву Ивановичу. После их доклада Волков Л.И. решил сам послушать обе стороны, то есть руководство отдела и меня.

Сначала Волков Л.И. попросил доложить состояние дел по САИПР полковника Чихалова Н.Н., а затем предложил мне изложить свою точку зрения.

После докладов в кабинете у начальника института остались начальник ВЦ полковник Боярский А.Г. и я. Генерал Волков Л.И. задал вопрос: «Предположим, мы вам дадим отдел. Вы готовы реализовать всё то, о чём Вы здесь нам рассказывали». И хотя эти слова были для меня полной неожиданностью, я ответил твердо: «Да, но при условии, что людей в отдел я буду набирать сам».

Я ничего не терял: «Дальше Кушки не пошлют, меньше взвода не дадут».

Ответ был такой: «Хорошо. Вы свободны». Я пошёл в отдел.

Вернувшийся Боярский А.Г. вызвал меня к себе и сказал, что принято решения создать на базе 5-го отдела ВЦ отдел, который будет заниматься вопросами создания САИПР. Начальником отдела буду назначен я. При этом Анатолий Григорьевич сказал, что этот процесс займёт определённое время, тем более что такого ещё не было, чтобы из старших научных сотрудников сразу в начальники отделов, перепрыгнув сразу через несколько ступеней (начальник лаборатории, заместитель начальника отдела). А сейчас надо подбирать людей. Кстати, когда полковник Боярский А.Г. перед назначением пришёл ко мне домой посмотреть на то как я живу, то на столе гордо стояла пишущая машинка, которую я приобрёл на своё первый гонорар.

Позже Анатолий Григорьевич рассказывал мне, что когда он стал начальником ВЦ, и помня напутствие начальника института про САИПР, то одними из первых его дел была беседа с руководством 3-го отдела о том, как же они видят этот САИПР. Эта встреча привела его в уныние. Тут к нему на приём являюсь я, и в конце туннеля забрезжил свет. А дальше как я выше и писал, за одним исключением, Волков Л.И. ещё до моего вызова к себе спросил Боярского А.Г.: «Так какие ваши предложения?». А предложения были таковы: уходит начальник 5-го отдела ВЦ на пенсию и есть предложение на его базе и базе 3-го отдела создать отдел под САИПР и всю эту работу доверить майору Орлову. Так что, Анатолий Григорьевич фактически стал моим крёстным отцом и, я надеюсь, он об этом не пожалел.

Когда решение о создании отдела и моём назначении стало достоянием гласности, то это было как гром среди ясного неба, тем более что были люди, которые рассчитывали получить эту должность, которая предполагала получение воинского звания полковник.

Но меня волновало в этот момент другое, а именно возможность реализации своих идей.

Первое, что было сделано, был определен круг задач отдела:



Затем были встречи и беседы с офицерами и служащими Советской Армии, которые в большинстве своём проходили нормально, люди радовались новому и возможности показать себя. На первом этапе мне всё же не совсем удалось укомплектовать отдел теми людьми, которых бы я хотел видеть в своей команде. Некоторых мне просто поначалу не давали, например, Валеру Блажнова, которого я очень хотел видеть у себя. Но пройдёт время и я смогу всех кого хотел забрать в отдел. Тот же Валера Блажнов станет в нашем отделе начальником лаборатории и мне удастся при поддержке Боярского А.Г. добиться присвоения ему и воинского звания «полковник»», несмотря на то, что должность начальника лаборатории была «подполковничьей».

Я также согласился с тем, что на первых порах не менять ни заместителя, ни начальников лабораторий. И прав был Боярский А.Г., когда настоял на этом. Всю рутинную работу (документация, наряды и т.д.), к которой я был просто не готов, взял на себя мой заместитель полковник Калинкин Николай Михайлович, который был старше меня на четверть века. Спасибо ему за это.

В последующем мне часто приходилось слушать пожелания, советы типа «Володя, ты ещё молодой, не всё понимаешь, а зачем это и т.п.». Но в один прекрасный момент всё это прекратилось. Спустя пару месяцев после моего назначения на отдел выделили дополнительный фонд заработной платы для служащих в размере 20 (двадцати) рублей. Надо было принять решение кому и насколько повысить зарплату. Я собрал заместителя и начальников лабораторий и сказал: «Вот вам 20 рублей, вы знаете людей, делите». Ответ был ожидаемым: «Нет, ты начальник, ты и дели». Я поделил и сказал: «Раз я начальник, то впредь все мои решения не подлежат обсуждению». Аналогичная ситуация была и с секретарём партийной организации, который напирал поначалу на руководящую роль партии. Пришлось заставить его перечитать «Устав внутренней Вооруженных Сил СССР» и «Инструкцию организациям ЦК КПСС в Советской Армии и Военно-Морском Флоте» , где черным по белому было написано, что партийная организация работает под руководством командира, и приказы командира не обсуждаются. После этого в отделе были только научные споры.

Отдел состоял из двух лабораторий.

Первая лаборатория должна была заниматься базовым программным обеспечением:



Я на фотографии на заднем плане в середине. В первом ряду третий справа начальник лаборатории кандидат технических наук один из авторов транслятора АЛМО подполковник Ермаков Евгений Александрович.

По правую руку от Евгения Александровича стоит Стерехова Людмила Ярославовнв, все её звали просто Ярославна. По левую руку от него стоит Бардинова Татьяна, программист. Справа в первом ряду стоит Свирюкова (Иванова) Евгения Николаевна или просто Женечка. Надо сказать, что Ярославна и Женечка станут самыми загруженными сотрудниками в отделе. Они обе прекрасно владели печатающей машинкой, а документов мы выпускали много. Это не только рапорта, докладные, но и отчеты, а самое главное публикации, а наш отдел станет самым публикуемым, по крайней мере, в вычислительном центре. В наших публикациях часто присутствует такой текст:



Второй справа в первом ряду стоит старший научный сотрудник кандидат технических наук Маслов Александр Абрамович. Мы не раз его ещё вспомним. А здесь я хотел бы сказать, что он единственный (не считая Куштапина Сергея Александровича, который присоединится к нам чуть позже) кто проделал со мной весь путь по созданию САИПР от начала до конца. Мы и сейчас дружим с Александром Абрамовичем и вместе работаем. Ниже на фото мы вместе на приёме в Кремле:



Работа над базовым программным обеспечением подразумевала выбор и внедрение операционных систем и внедрение систем программирования, сопровождение разработки, а иногда и разработку, и внедрение СУБД и сетевое программное обеспечение, а также программное обеспечение для работы со специальным программным обеспечением, реализующим модели, необходимые для обоснования перспективных РК, для моделирования боевых действий.

Вторая лаборатория должна была заниматься комплексами технических средств:



В последнем ряду первым слева стоит секретарь профкома ВЦ Голубов Борис Игнатьевич, пройдет время и он станет мэром города Юбилейный, в который в 1993 году будут преобразованы все четыре военные городка посёлка Болшево, где и располагался институт. Во втором ряду третьим слева стоит наш секретарь партийной организации майор Ковалёв Юрий Иванович. Он в отличие от Богдановича Л.Т. четко понял, что партийная организация работает под руководством командира. Правее стоит начальник лаборатории кандидат технических наук подполковник Зубков Николай Максимович. Правее его стою опять я — майор Орлов Владимир Николаевич. Рядом со мной стоит майор Бакушев Владимир Александрович, который сменит Зубкова Н.М. после его ухода в запас. Но именно он, Бакушев В.А., был архитектором вычислительной сети САИПР.

В первом ряду справа сидит Ксенофонтова Нина Александровна, старший инженер и профорг отдела. В начале 90-х именно Нина Александровна сделала всё, чтобы у меня появился и гараж и автомобиль «Москвич 2141». С «Москвичём-2141» была такая история. Нина Александровна подошла ко мне и сказала: «Владимир Николаевич, это несправедливо, все начальники имеют автомобили, а Вы нет.». В те времена автомобиль купить было тяжело, в институте на них была очередь и т.д. Я развёл руками. И тут она говорит, что есть возможность купить прямо на заводе «Москвич-2141». Он тогда в магазине стоил без малого 9 000 000 рублей, да девять миллионов рублей. Но оказывается в Москве была программа, запущенная мэром Лужковым Юрием Михайловичем по продаже этих автомобилей по себестоимости для учителей, врачей и милиции (или полиции?), а это было уже только 3 500 000 рублей. Нина Александровна сказала, что есть возможность купить автомобиль через неделю за 5 000 000 рублей. Схема понятна. Так через неделю я стал обладателем «Москвича-2141». В 1994 году я с моим заместителем Михаилом Тимофеевичем Акулёнком и нашим сослуживцем Игорем Олеговичем Воиновым совершили вояж на этом автомобиле к моим родителям в город Чебоксары.

В функциональные обязанности второй лаборатории входило выбор и обоснование структуры вычислительной сети САИПР, как локальных вычислительных сетей подразделений института и штаба, так и глобальной сети, обеспечивающей связь сети института со штабом и другими организациями.

Разработка самого специального программного обеспечения (СПО) или моделей не входила в задачи отдел. Этим занимались во всех отделах института. Мы должны были обеспечить этот процесс как методическим материалом по разработке (например, как представлять входные/выходные данные, давать описания, заполнять базу данных и т.д.), так и инструментальными средствами разработки (системы программирования, отладчики и т.п.). И самое главное в итоге дать САИПР. За подготовку этих моделей отвечал отдел доктора технических наук полковника Дворкина Владимир Зиновьевича, а именно — лаборатория кандидата технических наук, подполковника Белоглазова Владимира Александровича. Чуть позже для этих целей был создан отдел, который сначала возглавил доктор технических наук полковник Вокин Григорий Григорьевич, а затем его сменил мой ровесник кандидат технических наук майор Дмитрий Прошляков. Этот отдел, по сути, занимался наполнением базы знаний САИПР, обобщением всего методического материала института. Здесь уместно вспомнить доклад, который мы совместно подготовили для Волкова Л.И. и который он произносил в различных аудиториях, отстаивая идею создания САИПР:


Именно этот методический материал, который собирал и обобщал отдел Дмитрия Прошлякова, имел в виду Волков Л.И., когда говорил: «САИПР – это генетический код части».

Всё это хорошо ложилось на предлагаемую архитектуру САИПР:



Именно в этом отделе, начинал свою деятельность и один из патриархов кабельного телевидения в Москве и родоначальников российских цифровых телекоммуникаций Припачкин Юрий Игоревич.

Вот как он вспоминает это время и своё участие в создании САИПР, в разработке ее подсистемы анализа возможных сценариев боевых действий в условиях ядерного противостояния между СССР и США:

Это была сложная математическая модель, сделанная на больших компьютерах ЕС-1060, которая позволяла просчитать сценарии взаимного поражения. Во всяких играх стратегиях это все сейчас на более высоком уровне, а тогда в конце 80-х это была серьезная работа, которая использовалась при международных переговорах. У меня был замечательный руководитель Владимир Зиновьевич Дворкин, а работали мы по поручению ЦК КПСС и Минобороны

Вскоре после формирования нашего отдела институт праздновал 40-летие, где и был запечатлён практически весь отдел:



В первом ряду первым слева стою я, правее меня стоит мой заместитель полковник Калинкин Николай Михайлович, ещё правее стоит главный инженер ВЦ (фактически заместитель начальника ВЦ) полковник Ионкин Василий Михайлович, а четвертым слева стоит начальник вычислительного центра полковник Боярский Анатолий Григорьевич, с подачи которого, собственно, и был создан наш отдел.

После того как люди были подобраны, мне поручили готовить приказ о формировании отдела со всеми назначениями. Причём, я назначался на должность временно, так как назначение на должность начальника отдела это являлось прерогативой Главкома РВСН, а для этого проект приказа должен был пройти ряд согласований. Когда это произойдет, никто не мог сказать. И тут мой уже заместитель полковник Калинкин Н.М. говорит, что в приказе о временном назначении меня на должность целесообразно писать «назначить исполняющим ДОЛЖНОСТЬ начальника отдела», а не «назначить исполняющим ОБЯЗАННОСТИ начальника отдела». Оказывается, в случае второй формулировки я буду получать денежное довольствие (заработную плату) в соответствии с занимаемой должностью на момент приказа, а вот первая формулировка предполагает получение денежного довольствия в соответствии с должностью начальника отдела. Разница эта была существенной. У старшего научного сотрудника должностной оклад был от 170 до 190 рублей, а должность начальника 5 отдела предполагала самый высокий оклад среди начальников отделов – 250 рублей. Обычно начальник отдела получал 220-230 рублей. И этим тоже я сам не ведая того обошёл многих. Если уж заговорили о деньгах, то еще полагалась мне как кандидату наук 15% надбавка от должностного оклада. Забегая вперёд, добавлю, что спустя пару лет я стал получать ещё 10% надбавку за учёное звание «старший научный сотрудник»:



Итак, в марте 1986 года вышел Приказ Главкома о моём назначении на должность, уже без всяких ВрИД (временно исполняющий должность).

И также в марте, а если быть абсолютно точным то 21 марта, 1986 года Президиум Верховного Совета СССР принял указ об образовании Государственного комитета СССР по вычислительной технике и информатике (ГКВТИ), а Председателем ГКВТИ был назначен Герой Социалистического Труда Горшков Николай Васильевич. Надо было видеть, какое воодушевление после выхода этого указа охватили меня и моих единомышленников: мы уверовали, что теперь развитие ЭВТ и производство персональных ЭВМ в стране будет идти семимильными шагами.

Не успел я освоиться в кресле начальника отдела, как практически сразу прилетела на ВЦ телефонограмма из НТК РВСН за подписью его Председателя генерал-майора Попова В.Г. с требованием снять меня с должности. Надо сказать, что в этот момент и начальник института и начальник ВЦ были в отпуске. Дежурным по ВЦ был кто-то из офицеров моего отдела, поэтому я узнал первым. Потом дежурный доложил мне, что полковник Кобзарь М.Т. вместе с журналом телефонограмм умчался (именно умчался) к генералу Лексину Г.В., который оставался за Волкова Л.И. В кабинете начальника института Кобзарь М.Т. показал телефонограмму и сказал, что надо отстранять Орлова В.Н. На что последовал ответ: «Вот Лев Иванович вернётся, тогда и будем разбираться». Больше об этом никто не вспоминал. Трудно сказать, что за этим стояло, но факт остаётся фактом.

Итак, надо было решать, как и с кем мы будем реализовывать «планов наших громадьё».

В Решение ГК СМ СССР по ВПВ от 18.03.85 года были определена следующая кооперация исполнителей во главе с нашим институтом:

• институт технической кибернетики АН БССР (ИТК АН БССР);
• институт кибернетики им. В.М. Глушкова АН УССР (ИК АН УССР);
• институт математики АН БССР (ИМ АН БССР).

Помимо этих институтов командование поручило рассмотреть вопрос о привлечении к работам Рижского политехнического института, Марийского политехнического института, института проблем управления АН СССР (ИПУ АН СССР).

Мы с коллегами посетили все вышеуказанные институты. Меня интересовала разработка в первую очередь программных и технических средств вычислительной сети и программных инструментальных средств. Честно говоря, то, что я увидел и услышал, меня мало обрадовало. Я понял, что создать современную по мировым меркам вычислительную сеть, основанную на протоколе Token Ring и архитектуре сетевых систем (SNA — System Network Architecture) фирмы IBM будет ох как трудно.

При этом предполагалось, что локальные сети подразделений будут строиться на коаксиальном кольце, а объединения локальных сетей в глобальную сеть — на оптическом кольце: Надо сказать, что первую скрипку в выборе протоколов и архитектуры сети играл Володя Бакушев.

В Киеве просто отказались даже рассматривать такую постановку вопроса и теперь мои устремления были связаны с Минском. Институт технической кибернетики АН БССР имел в своём составе специализированное конструкторско-технологическое бюро (СКТБ). Директор института Семенков О.И. показал весь институт, показал задел, созданную сеть, и в итоге они согласились участвовать в работе.

Правда при этом попросили, чтобы мы обеспечили им для выполнения работ поставку ЕС-1066 и хотя бы с десяток персональных ЭВМ. Мы взяли на себя такие обязательства, хотя было не совсем понятно как это выполнить.

После всех поездок на первом этапе было согласовано следующее распределение работ по САИПР:

1. Войсковая часть 25840 — головной исполнитель работ, а также исполнитель работ в части:

• специального программного обеспечения;

2. Институт технической кибернетики АН БССР — исполнитель работ в части:

• комплекса технических средств;
• базового программного обеспечения;
• общесистемного программного обеспечения подсистемы проектирования;
• подсистемы информационного обеспечения (системы управления базами данных);
• подсистемы обучения;

3. Институт кибернетики имени’ В.М.Глушкова АН УССР – исполнитель работ в части:

• программных средств комплексного прогнозного анализа развития вооружений;
• подсистемы автоматизации процессов создания специального программного обеспечения;

4. Институт математики АН БССР — исполнитель работ в части:

• алгоритмов и программного обеспечения задачи синтеза математических моделей систем оптимизации структуры последних.

Меня интересовал только ИТК АН БССР. Работы ИК АН УССР и ИМ АН БССР курировались отделом, отвечающим за прикладную область САИПР.

Впереди были разработка, согласование и утверждение ТЗ на САИПР. Самым сложным здесь было конечно согласование, согласование не только внутри института, но и согласование с различными службами РВСН, включая Головного заказчика работ ГУРВО, НТК, оперативное управление, начальника связи, управление комплектования и т.д. и т.п. Я не представляю себе, как бы я проделал всё согласование без куратора этих работ со стороны ГУРВО также как и я в те времена всего лишь майора Куштапина Сергея Александровича. Именно тогда и зародилась наша дружба, которая прошла проверку временем:



На фотографии слева стою я, а справа полковник запаса Куштапин Сергей Александрович.
В ГУРВО я часто встречал своих однокашников по академии теперь тоже майоров Валялина Александра Викторовича и Попова Бориса Александровича:



Что только не поручали в ГУРВО Сергею Александровичу Куштапину. Он занимался и формированием, согласованием и внесением изменений в пятилетние планы важнейших и основных НИОКР РВСН, и пятилетними планами фундаментальных и поисковых исследований, и планами научной работы НИУ РВСН.

А очень скоро будет отвечать и за формирование программы «Противодействие» (СП-2000).

Именно появление программы «Противодействие» в 1987 году определило ход дальнейших событий. Об этом чуть ниже.

Про себя я сравнивал майора, а потом и полковника, Сергея Куштапина при генерал-полковнике Ряжском Александр Александровиче, начальнике ГУРВО, с Петькой при легендарном Василии Ивановиче Чапаеве.

Бегая по высоким генеральским кабинетам, я понял, что в них лучше заходить не в форме майора, а в гражданском костюме. Когда я в форме майора заходил в высокий кабинет, то меня воспринимали практически как посыльного и пока объяснишь, что ты не посыльный, а начальник отдела и пришёл по важному государственному делу, проходило много времени. Когда же я входил в костюме, то меня воспринимали как представителя промышленности и практически сразу предлагали сесть за стол, а уж когда выяснялось что всего майор – было поздно, мы уже вели предметный разговор.

Именно тогда я понял, как разумно устроено в армии США и некоторых других армиях, там есть понятие «временное звание». Временное звание дается офицеру, когда его приказом назначают на должность, пусть даже временно, а когда подойдёт выслуга лет, то это звание присваивается постоянно. Мне кажется, что было бы неплохо ввести временные звания теперь уже и в российской армии.

К концу 1986 года ТЗ было готово, оставалось получить визу у Первого заместителя Главкома генерал-полковника Яшина Ю.А., утвердить у Президента АН БССР академика АН СССР Борисевича Н.А. и Главкома РВСН генерала армии Героя Советского Союза Максимова Юрия Павловича.

В середине декабря я узнаю, что в институт приехал генерал Яшин Ю.А. Я хватаю чемодан с проектом ТЗ и мчусь по боковой лестнице в сторону приемной начальника института. А на лестнице лоб в лоб сталкиваюсь с начальником института и генералом-полковником Яшином Ю.А. Не долго думая, я спрашиваю разрешение у Яшина Ю.А. обратиться к начальнику института. Он опешил, но разрешил. Начальнику институту я доложил, что у нас горят сроки и надо получить визу у Яшина Ю.А. И о чудо, эта виза была получена здесь же на лестничном марше.

Спустя годы в январе 1992 года Яшин Ю.А. будет назначен Председателем Государственной технической комиссии при Президенте Российской Федерации, федерального ведомства, ответственного за информационную безопасность. В настоящее время Гостехкомиссия России преобразована в Федеральную службу по техническому и экспортному контролю (ФСТЭК России). Ваш покорный слуга 4 февраля 2002 года был награжден часами от Председателя Гостехкомиссии России, которые вручил заместитель Председателя генерал-полковник Соколов Владимир Сергеевич:



На фотографии я в центре, на руке у меня наградные часы, слева начальник управления генерал-лейтенант Лаврухин Юрий Николаевич, а справа генерал-полковник Соколов Владимир Сергеевич.

Кстати, в кабинете Председателя Гостехкомиссии России стоит глобус. В 2001 году мы поздравляли с 55-летним юбилеем доктора технических наук профессора генерал-полковника Григорова Сергей Ивановича, который в то время был Председателем Гостехкомиссии России, и он рассказывал, что это глобус из кабинета самого И.В.Сталина. Много ходит легенд о глобусе Сталина, а я этот глобус видел и прикасался к нему.

Оставался предпоследний штрих – подпись президента АН БССР академика АН СССР Борисевича А.И.

И дня за четыре до Нового 1987 Года я по согласованию с директором ИТК АН БССР Семенковым О.И. приезжаю в Город-Герой Минск. С вокзала сразу еду в институт, встречаюсь с Семенковым О.И. и прошу уточнить, когда мы идем к Президенту АН БССР. Тут начинаются странные вещи, говорят, то он занят, то начинают угощать карамельками-подушечками из директорского пайка и т.д., а во второй половине дня вдруг заявляют, что хотели бы убрать или изменить тот или иной пункт ТЗ. В частности, вдруг было сказано, что не хотелось бы использовать Юникс-совместимую ОС и соответственно язык программирования Си. Я понял, что идёт полная ревизия ТЗ и надо просто вернуться в г. Москву. И я сделал это.

Когда на следующий день я пришел на работу, оказалось, что уже звонили из г. Минска, извинялись и просили приехать и подписать ТЗ. Вечером я уже ехал в поезде в сторону Минска. На перроне меня встретил на Волге сам директор Семенков О.И. и мы сразу поехали к Президенту АН БССР:



Мы прошли в кабинет Президента, сели за стол, а когда я оглянулся на дверь, через которую мы входили, то ее не было: кругом были стеллажи с книгами.

Я понял, что отсюда я могу выйти только с утвержденным ТЗ. Проговорили мы часа полтора, рассуждая о перспективах отечественной вычислительной техники (или как сейчас модно говорить об импортозамещении), а затем с подписанным ТЗ я поехал на вокзал. Новый год я встречал дома.

В начале 1987 года Главком РВСН утвердил ТЗ на САИПР, ГУРВО подписало договор с ИТК АН БССР и началась работа.

Но меня постоянно мучил вопрос, где брать технику. Обращения в Главное управление комплектования оборудованием и автоматикой РВСН (ГлавКомплект) ничем помочь не могли. Были фонды, которые выделялись на РВСН, были давно распределены и мы в них не вписывались. Мы же замахнулись серьезно:



Мы хотели создать локальные вычислительные сети в каждом управлении института, сети управлений должны были включать машину баз данных на базе ЕС-1007 и порядка 20 персональных ЭВМ типа ЕС-1845. Локальные сети оптическим кольцом должны были объединяться в единую сеть института. На ВЦ предполагалась на базе двух ЕС-1066 и ЕС-1087 развернуть центральный вычислительный узел, тоже включенный в сеть. Что удивительно, все эти машины фактически существовали только в планах и вести разговоры об их поставках в институт было, как могло показаться со стороны, просто маниловщиной. Но в один прекрасный момент нас, меня и Боярского А.Г., вызвал к себе начальник института Волков Л.И. и сказал, что будет готовиться Постановление ЦК КПСС и СМ СССР по программе «Противодействия» (СП-2000). При этом сказал, что ответственным за всю программу является Министерство общего машиностроения (МОМ), а предложения от РВСН в неё будет курировать представитель ГурВО Куштапин Сергей Александрович.

Вот, что писал Волков Л.И., о том как родилась эта программа.

По мере развертывания в США работ по программе СОИ в Институте был разработан и предложен ряд относительно недорогих средств, размещаемых на МБР, которые могли бы заметно снизить эффективность создаваемой ПРО США. Однако проблемы выходили далеко за рамки РВСН: нужна была национальная программа противодействия ПРО.

Начальником Института был подготовлен доклад, который одобрил Главнокомандующий РВСН Ю. П. Максимов. Вскоре Главком вместе с начальником Института были приняты Министром обороны С. Л. Соколовым:



После доклада начальника Института и доброжелательной беседы втроем было принято предложение РВСН о разработке национальной программы, названной «Противодействие», которая должна была обеспечить наш асимметричный ответ на СОИ, т.е. при малых затратах обеспечить достаточную эффективность преодоления ПРО нашими МБР и БРПЛ

Волков Л.И. сказал, что это тот шанс, который позволит нам создать САИПР, что это наш вклад в АнтиСОИ. Я хорошо понимал, что такое Решение ЦК КПСС и СМ Министров СССР. Такие Решения не могли быть не выполнены. Я понял, что и пожелания ИТК АН БССР в части поставки ЭВТ теперь могут быть исполнены.

И началась работа. Эта работа была на порядок трудней работы, связанной с подготовкой ТЗ на САИПР. Если в последнем случае согласование шло внутри РВСН и с заинтересованными институтами, то теперь надо было согласовывать с различными союзными ведомствами и различными управлениями Министерства обороны СССР. Это хорошо понимал начальник института, который вызвал своих заместителей генерал-майора Тимофеева Ю.С. и генерал-майора Бордюкова М.М. и сказал им, что если возникнет необходимость, то сопровождать Орлова В.Н., и присутствовать при его переговорах.

Но первое что мы сделали, это определили свое место в Программе.

В Программе «Противодействие», которая была рассчитана до 2000 года, был раздел, связанный с системными исследованиями и «Совершенствование методов и средств математического моделирования стратегических ядерных сил с учетом эшелонированной системы ПРО США» (шифр «Факел МО»).

Именно в этот раздел мы и планировали включить работы по САИПР под названием «Создание в в/ч 25840 (4 ЦНИИ МО СССР) и в/ч 25453 (ГУРВО) стенда имитационного моделирования технических обликов перспективных ракетных комплексов и их подсистем, действий соединений и частей ракетных войск (РВ) в различных условиях военно-стратегической обстановки и совместного боевого применения группировок РВСН, МСЯС, РКО и ВКС в операции СЯС», сокращённо просто СИМ.

При разработке предложений в Программу «Противодействие» надо было предусмотреть всё до мелочей.

С определения этих «мелочей» и началась работа, серьёзная работа. Есть смысл здесь перечислить хотя бы основные мелочи «мелочи»:

• поставка ЭВТ;
• подготовка машинных залов для больших машин в восьми корпусах института и в ГУРВО:
• прокладка, как сейчас бы сказали, структурированной кабельной сети, коаксиального кабеля для локальных вычислительных сетей в корпусах института и у заказчика в ГУРВО
• прокладка оптоволокна по территории института;
• пуско-наладка ЕС ЭВМ:
• создание центра оперативного сервисного обслуживания (ЦОСО) для ремонта ЭВМ в режиме реального времени;
• разработка сетевого оборудования и программного обеспечения.

Для выполнения строительно-монтажных и пуско-наладочных работ, а также для сервисного оперативного обслуживания предполагалось привлечь специализированное производственное предприятие ГКВТИ, которое уже имело опыт аналогичных работ на близлежащих предприятиях, таких как ЦНИИМАШ и Центр управления полётами. Надо сказать, что здесь мы не ошиблись в своём выборе.

С поставкой ЭВТ было сложнее. Мы планировали, включить в Программу «Противодействие» поставку ЭВТ не только в наш институт, но и ИК АН УССР и ИТК АН БССР (помните согласование ТЗ у президента АН БССР?). Прежде всего, мы изучили пятилетние планы производства ЭВТ в СССР. И вот каковы были наши аппетиты. Для ИК АН УССР мы просили одну ЭВМ ЕС-1007 и десять персоналок ЕС-1841, для ИТК АН БССР просили одну ЭВМ ЕС-1066.

Собственно для стенда прописывали поставку двух ЭВМ ЕС-1066, одной ЭВМ ЕС-1087, одиннадцать комплектов ЕС-1007 и двести семнадцать персоналок в период 1987-1990 г.г.:



В качестве персоналок предполагалось использовать на первом этапе (1987 год) народно-хозяйственные ПЭВМ ЕС-1041 для отработки технологии, а затем использовать защищённые ПЭВМ ЕС-1845, выпуск которых должен был начаться в 1988 году. Предполагалось также, что в 1990 году мы получим и самую мощную ЭВМ ЕС-1087. Как много мы ещё не знали.

Большие машины ЕС-1066 и ЕС-1087 мы предполагали использовать как центральный вычислитель и для хранения центральной базы данных/базы знаний. Машины ЕС-1007 должны были хранить базы данных управлений института.

Чтобы всё это обрело силу закона, необходимо было согласовать все эти предложения в различных кабинетах, в секции прикладных проблем АН СССР (СПП АН СССР), в аппарате РВСН, у начальника связи Вооруженных Сил СССР, в только что созданном Государственном Комитете СССР по вычислительной техники и информатизации, в Госплане СССР.

Куштапин Сергей Александрович помог с согласованием наших предложений в управлениях РВСН и СПП АН СССР. Оставалось согласование с ГКВТИ, с аппаратом Начальника связи ВС СССР и Госпланом СССР. Начали мы этот процесс с визита к Председателю ГКВТИ.

К Председателю мы приехали втроем. В нашу команду входил я в форме майора, в хромовых сапогах, с пистолетом в кобуре на портупее, и с опечатанным чемоданом в руках, в котором лежали наши предложения в проект Постановления «Противодействие». Сопровождали меня (помните указание начальника института генерал-лейтенанта Волкова Л.И.) генерал-майор Бордюков М.М. и настоящий полковник Боярский А.Г. Когда мы поднялись в приемную к Председателю ГК ВТИ, то нас сразили наповал две вещи – очень красивая блондинка-секретарь и сваленные в беспорядке по всей приемной коробки с персональными компьютерами Olivetti. Это была голубая мечта — иметь в институте хоть несколько таких компьютеров.

На наш вопрос, можно ли попасть к Председателю, секретарь ответила, что его пока нет, но должен приехать с минуты на минуту, и предложила подождать. Спустя некоторое время появляются Председатель с помощником. На немой вопрос Председателя секретарь искренно ответила: «Это за Вами!». Он молча проходит в кабинет и взмахом руки предлагает пройти и нам.

Когда он узнал суть вопроса, то мы без лишних вопросов получили его согласующую подпись. По тем временам это были огромные поставки – полтора десятка больших ЭВМ, вплоть до ЕС-1066 и ЕС-1087, и более двухсот ПЭВМ ЕС-1841/45, практически весь годовой выпуск компьютеров в СССР. И надо сказать, пусть с задержкой, пусть не в той номенклатуре, мы многое что получили.

Тяжелее оказалось согласовать наши предложения в аппарате начальника связи ВС СССР. Необходимо было получить визу у заместителя начальника связи Вооружённых Сил СССР.

Эту должность то время занимал генерал-лейтенант Трофимов Кирилл Николаевич, участник Великой Отечественной Войны, Герой Социалистического Труда. На прием к Трофимову К.Н. я прибыл, как всегда, в сопровождении «дежурного» генерала. Трофимов К.Н. пригласил за рабочий стол, и мы достаточно долго обсуждали проблемы автоматизации, оснащения институтов МО вычислительной техникой. Главный вопрос — почему для вас должны быть преференции. Но в итоге он сказал:- «Давайте ваши бумаги, я подпишу». Но пока я их доставал, раздался голос «дежурного» генерала: «Вы должны понимать всю значимость ...». Эти слова были адресованы генералу ни кому-нибудь, а генералу Трофимову К.Н. Я оцепенел и не зря. Генерал К.Н.Трофимов молча поднялся, взял папку с нашими бумагами и швырнул ее в сторону выхода: «Вон отсюда!». Но все хорошо, что хорошо кончается. Я пришел еще раз к нему на прием, извинился и виза была получена.

Надо сказать, что здесь в приёмной у генерала Трофимова я встретился с уже генерал-майором Николаевым В.И., с которым познакомился на испытаниях автоматизированная система управления ВС СССР «Центр».

К великому сожалению генерал-лейтенант Трофимов К.Н. погиб при исполнении служебных обязанностей 19 октября 1987 года в авиационной катастрофе на вертолёте Ми-8 в Венгрии.

После этого согласование наших предложений в Госплане прошло без сучка и задоринки. Посещение Госплана СССР мне запомнилось только тем, что мы с генерал-майором Бордюковым М.М. с удовольствием попили кофе с бутербродами из красной икры в буфете Госплана. C 1994 года и по настоящее время в здании Госплана СССР работает Государственная дума Российской Федерации, где я неоднократно бывал в новой истории:



После согласования в Госплане СССР, оставалось напечатать наши предложения в окончательном виде, подписать их у начальника института и утром отвести в Министерство общего машиностроения (МОМ) на Миусскую площадь.

На Миусской площади меня должен был встретить Куштапин С.А., который входил в рабочую группу по формированию программы «Противодействие», и забрать у меня наши предложения для включения их в общий пакет. Напечатать документы до конца рабочего дня не получилось, требовалось ещё пару часов. Здесь была одна тонкость, все документы должен был просмотреть начальник института и завизировать каждый лист. Но рабочий день заканчивался и генерал Волков Л.И. собирался ехать домой. И тут я набрался смелости, зашёл к нему кабинет, доложил ситуацию и попросил подписать чистые листы. Он внимательно посмотрел на меня и спросил: «А я могу вам доверять?». Я ответил тоже вопросом: «А я когда-нибудь подводил Вас?». Листы были подписаны.

Утром я был с документами на Миусской площади в Министерстве общего машиностроения СССР, передал документы С.А. Куштапину и он с ними отправился в рабочую группу. Нам в институте оставалось ждать результата, а у меня появилось время закончить статью для всесоюзного журнала «Техника и наука».

В этот журнал меня пригласили вести рубрику под названием «Инженер и компьютер». Рекомендовал меня главному редактору знакомый уже нам Стрельцов А.А. Я предложил посвятить рубрику знакомству с операционной системой типа Unix. Первая статья рубрики имела название «Операционные системы: зачем они инженеру?». Это была программная статья, она отражала всё то, что двигало мною при проектировании САИПР. На мой взгляд, статья не потеряла своей актуальности и сегодня. В июле 1987 года я держал в руках свежий номер журнала со своей статьёй «Операционные системы: зачем они инженеру?»:



Не успел я насладиться этим событием, как 8 августа 1987 года выходит Постановление ЦК КПСС и СМ по ВПВ по Программе «Противодействие» (СП-2000). Напомню, что программа была рассчитана на период до 2000 года.

Это был наш триумф. Каким будет конец, мы не могли знать. Хотя первый звонок и прозвенел: вместо 10 персональных ЭВМ ЕС-1841 в 1987 году мы получили только 3 (три) персоналки ЕС-1840, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы.

На первый план выходила подготовка инфраструктуры вычислительной сети стенда имитационного моделирования:



Но об этом в следующей части нашего повествования.

Чем запомнился ещё 1987 год?

Ушёл на пенсию глубокоуважаемый мною начальник кафедры программирования Военной академии им. Ф.Э. Дзержинского Захаров В.Н. (ССЫЛКА — habr.com/ru/post/581762/#zah ). Ушёл на военную пенсию, но не с кафедры, на которой остался преподавать в качестве профессора.

Кафедру возглавил новый начальник доктор технических наук полковник Назаров Станислав Викторович, с которым у нас установятся хорошие и добрые отношения:



В арсенале Станислава Викторовича есть и такая уникальная благодарность как благодарность от Генерального Секретаря ЦК КПСС Брежнева Л.И.:



Именно Назаров С.В. приведёт меня в институт проблем управления АН СССР, в Гомельский государственный университет и посоветует обратить внимание на своего адъюнкта Акуленка Михаила Тимофеевича, за что я ему очень благодарен. Чуть позже Акулёнок М.Т. станет сначала начальником лаборатории, а затем и моим заместителем:



Но обо всём этом в следующей части нашего повествования.

Содержание статьи «Пятьдесят лет на стезе программирования»:

Часть I. Начало пути. Отчий дом и Казанское суворовское военное училище
Часть II. Первые шаги. Учёба в Дзержинке и я еду в Вентспилс-8
Часть III. Становление. На страже космических рубежей и путь в большую науку

• Отступление. Встреча с прошлым
• Отступление. Расставание с прошлым

Часть IV. 4 ЦНИИ МО. Звёздные войны. 1983-1987 г.г.
Часть V. Крушение надежд. 1988-1996 г.г.