Пролог

Зачёт по инженерной графике затянулся, и первая тройка финалистов, опаздывая, спешила на третий этаж корпуса «Г» защищать курсовую по программированию. Аудитория для практических занятий была полна других студентов, хмурые взгляды которых как бы говорили: «Ну-ну, удачи». Маргарита Дмитриевна сидела за преподавательским столом у доски и рассказывала старосте параллельной группы о том, как правильно мазаться Меновазином. Обреченное лицо Юли ясно давало понять – она слышала некоторое дерьмо…

Ещё по одной

Илюха вернулся от врача в смешанных чувствах. Он внимательно осмотрел выданное ему лекарство: блистер был обрезан так, что от торгового названия и действующего вещества остались лишь первые буквы, благо что можно было рассмотреть хотя бы логотип производителя – Janssen Pharmaceutica. С мыслью о том, что хуже уже точно не будет, он вынул из упаковки продолговатую таблетку рвотно-телесного цвета. Действие препарата не заставило себя ждать – комната закружилась уходящим во тьму водоворотом; Илюха сделал несколько шагов на подкосившихся ногах и упал на кровать…

За окном уже было темно. Цифры на тускло светящихся часах расплывались, и он с трудом разобрал время: 23:19 – прямо как в «Корпорации монстров». Это означало, что он спал не менее десяти часов, но задумывался ли он об этом? Еле дойдя до ванной и обратно, он снова отключился.

Придя в себя, он с опаской посмотрел на оставшуюся таблетку. Врач явно это не одобрит, но Илюха сходил за ножом и разделил её на две части, ибо спать почти 20 часов подряд – удовольствие сомнительное. Он долго ходил кругами по комнате, испытывая странную смесь непреодолимой сонливости и крайне сильного внутреннего беспокойства. Описывать это чувство тому, кто его не испытывал – всё равно, что описывать цвет незрячему от рождения, но мы попробуем. Несмотря на затуманенность сознания, ему мучительно хотелось двигаться. Даже кратковременное отсутствие движения превращалось в пытку – в суставах как будто что-то накапливалось и искало выхода, благо что существовала лазейка: можно было снова лечь и немного погасить эти ощущения. Давало ли злое лекарство покой? И как он вообще дошёл до такой жизни?

Были люди в наше время

В былые времена умные ребята могли с закрытыми глазами спаять какой-нибудь ZX Spectrum, и, перешагнув Basic, начинали писать для него сразу на языке ассемблера – не то, что нынешнее потерянное поколение. В этих легендах должна быть определённая доля правды, однако Илюха был готов поспорить, что суровое поколение технарей конца 80-х – середины 90-х сформировалось во многом благодаря тем, кто их окружал. У этих людей был кто-то, кому можно было задавать вопросы, тот, кто мог что-то объяснить или дать направление. Дома, в школе или где-либо ещё.

Для него всё началось со старенького «Атлона» на ядре Palomino на неизвестной материнке с логикой от SiS и, конечно же, игрушек. Была ли эта машина списанной рабочей станцией, или её собрали из того, что было, история умалчивает. Но как бы ни были привлекательны трёхмерные миры, желание разобраться с тем, как они устроены под капотом, было намного сильнее, однако рассчитывать Илюха мог лишь на собственные силы. Из умных книжек в его распоряжении были лишь чудом найденный учебник по Visual Basic из местной библиотеки и неведомо откуда взявшийся томик Фигурнова. Впрочем, понимания написанного всё равно не будет, как и информатики в школе.

Возможно, тут бы мог помочь интернет, благо, что в середине-конце нулевых это был уже не dial-up с оплатой по времени. С одной стороны да, с другой – системность и последовательность обучения никто не отменял. К тому же, в те годы опыт нахождения в сети для неопытного пользователя был ещё тем минным полем: вы что-то ищете, поисковая система ведёт на вроде бы прилично выглядящий сайт, но все ссылки на загрузку вожделенной книги не прямые, а ведут на многократно проклятую помойку вроде DepositFiles или Letitbit. Несколько минут вы продираетесь сквозь предложения скачать «менеджер загрузок» или ещё какую-нибудь дрянь, рекламу вида «ШОК! ВСЕГО ОДНА ЛОЖКА СОДЫ ЗАСТАВИЛА ВЫЛЕЗТИ ИЗ ЖЕНЩИНЫ ТАКОЕ…» и навязчивые предложения отправить SMS на короткий номер, чтобы увеличить кхм… скорость скачивания, всего за 99 рублей в день. Случайный клик куда-нибудь не туда мог запросто превратить машину в филиал ада, а потом вас посылали куда подальше – файл не найден или удалён. Как же хорошо, что они все сдохли, надеюсь, медленно и мучительно.

Конец двухтысячных. Internet Explorer 6, ADSL, первый опыт удаления порнографического баннера с рабочего стола, медленное и мучительное восстановление архива фотографий после попытки установить Ubuntu второй системой, C++ для чайников без регистрации и SMS, чтение всякой документации с англо-русским словарём наперевес и ворох олимпиадных задач – per rectum ad astra…

Будь как дома, путник

Зачёт по инженерной графике затянулся, и первая тройка финалистов, опаздывая, спешила на третий этаж корпуса «Г» защищать курсовую по программированию. Аудитория для практических занятий была полна других студентов, хмурые взгляды которых как бы говорили: «Ну-ну, удачи». Маргарита Дмитриевна сидела за преподавательским столом у доски и рассказывала старосте параллельной группы о том, как правильно мазаться Меновазином. Обреченное лицо Юли ясно давало понять – она слышала некоторое дерьмо…

«Всё зависит от нас самих! Всё зависит от нас самих! Ничего в мире нет такого, что неподвластно было б нам…» – он снова был в школе и сцена под его ногами была твёрдой. Софиты слепили глаза, но он знал, что зал перед ним был полон первоклашек. На этой оптимистичной ноте заканчивался спектакль к первому сентября и начинался последний учебный год в школе.

Сцена переменилась, и, не успев оглянуться, Илюха оказался в шумной толпе:

– В Африке слоники живут…
– Я вас не слышу! Громче!
– Они до неба достают…
– Да, детка!
– И поднимают хвостики!
– Ещё!
– Да, детка!
– В Африке слоники живут…
– Красава!

Экзамены, возня с документами и мучительное ожидание списков зачисленных остались далеко позади – первый учебный год в институте казался началом новой, совершенно другой жизни. Громче голосов ликующих первокурсников кричали лишь установленные у сцены колонки. Под музыку из небезызвестной рок-оперы Эндрю Ллойда Веббера начал свою речь ректор. Вслед за ним декан факультета назвал первокурсников будущей интеллектуальной элитой и пожелал всем успехов…

С каким же нетерпением он ждал начала занятий! Старшекурсники рассказывали про «плюсы» и Java, однако на первой же паре, лектор, будто бы испытывая катарсис после каждой второй фразы, с энтузиазмом объявила, что первокурсников ждёт Delphi. Седьмой, если это важно. Причина такого странного выбора не озвучивалась, однако все знали, что у неё есть имя.

Колесникова Маргарита Дмитриевна – она же КМД, она же МДК, она же Бабуська, она же Безумие, она же преподаватель-практик. Невысокую старушку под 80 с копной окрашенных в каштановый цвет волос чисто по-человечески стоило пожалеть: муж в могиле, дети давно разъехались, да и проблемы со здоровьем явно давали о себе знать. Впрочем, окружающих стоило бы пожалеть не меньше, ибо любое взаимодействие с МДК было настоящим испытанием.

На каждом занятии Маргарита Дмитриевна рассказывала одну или несколько историй из жизни:

– Как хорошо жилось в былые времена
– Как Маргарита Дмитриевна вместе с мужем ремонт делали
– Как внешние силы хотят развалить факультет любой ценой
– Как жалко Столыпина
– Как правильно выбрать огурцы
– Как же хорош молодой Брежнев
– Как КМД с подружками в молодости засовывали в причёску чулки для придания волосам объёма
– Что–то про Газпром и Трампа
– Лучшие американские хакеры – выпускники нашего универа

И это только одна пара. Каждый, кто пытался её прервать и вернуться, например, к защите лабораторных работ (допуск к экзамену сам себя не получит), подписывал себе смертный приговор и обрушивал на себя весь гнев, на который способны старики, чей разум так потрепало время. «Заткнись, мерзавец! Встретимся на экзамене!» – относительно мягкий вариант. Часто происходящее сопровождалось вопросом: «Вы видите безумие в моих глазах?»

Прошёл уже целый семестр, но эмоции были всё такими же сильными. Все видели, что происходит на кафедре математического обеспечения, но как будто не обращали на это внимания. Как пела, или скорее прокричала в микрофон Михо Хатори – «Shut up and eat! Too bad, no bon appetit!» В деканате ясно давали понять – улыбайтесь и терпите, других преподавателей нет…

Возмущённый разум нашего наивного идеалиста кипел так, что руки автоматически тянулись к пачке пельменей, однако вера в человечество и светлое будущее оставалась непоколебимой. Илюха достал из кармана телефон и посмотрел на часы: прошло уже 15 минут. В это же мгновение Маргарита Дмитриевна, прервала свой рассказ, выскочила из-за стола, и с криком «Давай, коза, попрыгаем, попрыгаем, ножками подрыгаем, подрыгаем!» выбежала из аудитории. Кто-то сегодня не защитится…

A Leap of Faith

Система высшего образования казалась запутанным лабиринтом, полным ловушек и тупиков, достойных как минимум Лары Крофт. Например, умный человек сразу бы понял, что выставки вроде «Образования и карьеры» – пустая трата времени, нацеленная исключительно на рекламу сомнительных контор по подготовке к ЕГЭ, и не стоит туда соваться во второй раз. Илюха этого не понял. Взаимодействие со стендом любого универа выстраивалось примерно следующим образом:

– Здравствуйте! Чем отличается направление X от направления Y?
– Да!
– А что изучается в рамках направления Z?
– Да! У нас классно! Приходи к нам на день открытых дверей! Вот тебе фирменный пакетик и ворох макулатуры, да проваливай поскорее.

А теперь представьте примерно то же самое, только на очередном дне открытых дверей:

– Здравствуйте! Меня заинтересовало направление…
– У нас здорово! Смотри, как ловко наши студенты собирают кубик Рубика на скорость!

Единственным исключением стал Институт Стали и Сплавов, где ему прямо сказали: «ты узнаешь, на кого ты учишься только после того, как поступишь».

Речь ни в коем случае не идёт о перекладывании ответственности, но как тогда принять решение, если не чисто интуитивно, совершив тот самый кьеркегоровский скачок? Объективная реальность и рациональные аргументы прячутся за чужим молчанием, оставляя лишь риск и веру в правильность выбора общего направления.

Годы спустя Илюха продолжал считать, что парниша, сказавший сакральную фразу, был не совсем прав: прошло столько времени, но он так и не понял, что это было. Мечта о техническом образовании обернулась бесконечной чередой исполнения чужих неадекватных желаний. Жалость к себе сменялась жаждой признания, которая в свою очередь сменялась озлобленностью: декан Зуев может сколько угодно обкладываться дорогими игрушками для своей лаборатории и втирать хомячкам про виртуальную реальность, формируя видимость внешнего благополучия, но фундаментальных проблем факультета это не решит. «У нас нет учебных планов», – ну замечательно, спасибо, хотя бы на том, что честно. Теперь по крайней мере понятно, почему на этапе поступления все молчали как пленные партизаны или пытались побыстрее сменить тему.

Инферно

Ослепительное солнце стояло высоко над зданием универа – улица Коштоянца была полна зелени, жизни и света. В белой джинсовой рубашке с чёрным рюкзаком за спиной он шёл быстрым шагом по направлению ко главному входу. В голове громко играло адажио из нового Rise of the Triad – паршивая переделка переделки утерянного произведения Альбиони из дешёвого ремейка одной странной игры из 90-х, навсегда въедавшаяся в память после первого же прослушивания. Илюха приложил студенческий к считывателю, и турникет, пискнув, впустил внутрь его обладателя.

Здание универа было построено на склоне, из-за чего, проходя через главный вход, вы сразу оказываетесь на втором этаже корпуса «А» или на третьем, если вы проходили в другие корпуса – всё без единой лестницы или даже ступеньки. Не сбавляя шага, он направлялся на первый этаж корпуса «Г». Миновав несколько лестничных пролётов, отделанных ракушечником, он оказался в сравнительно большом пустом помещении с двумя выходами, если не считать прохода на обратно на лестницу. Дверь слева всегда была заперта – по слухам там что-то делали арендаторы, и единственным возможным вариантом продолжить путь было свернуть направо. Илюха замедлил шаг; за чёрной металлической дверью находился небольшой тёмный коридор. Гробовую тишину нарушали лишь гул трансформатора и отдалённо похожий на звон стекла звук умирающей люминесцентной лампы, в тусклом мерцающем свете которой можно было прочесть табличку над дверью в противоположном конце помещения: «Кафедра вычислительной техники». Он был близок как никогда – сейчас он достанет из рюкзака топор, зайдёт в преподавательскую, ударит её по голове и, хохоча, будет скользить в тёплой липкой крови… Потёртый Blackberry заливался сигналом будильника и вибрировал на столике у кровати – пора просыпаться. С мыслью о том, что он уже где-то видел подобную жуть, наш герой поспешил на занятия.

Снег тихо поскрипывал под ногами. Морозное утро было на удивление светлым – свинцовые облака как будто слегка расступились. 8:30 – универ открывается на вход; пустая банка, ещё недавно полная энергетика, с грохотом отправилась в помойку; день обещал быть долгим…

Архитектура Вычислительных Машин и Систем – за длинным пафосным названием скрывались рассказы об азах цифровой схемотехники, по сути дублировавшие схожую дисциплину с первого курса: комбинационные схемы, триггеры, регистры, счётчики и их друзья. При грамотной подаче поймёт даже пятиклассник, однако, всё как обычно упирается в преподавателя.

Татьяна Николаевна взяла в руки стопку карточек с вопросами и обвела взглядом аудиторию. Для получения допуска к экзамену нужно было всего лишь ответить на каждый вопрос с каждой карточки ей лично. Задача осложнялась тем, что она была и лектором, и практиком – одной на два потока. В интересах студента было разделаться с ней как можно скорее.

Одна из илюхиных одногруппниц быстро и уверенно выразила готовность ответить и защитить очередную карточку. «Но я уже [защитила эти карточки]», хотела было сказать Вера, как в то же мгновение маленькая аудитория наполнилась грохотом. «Но?! Дак как вы смеете говорить преподавателю „но“? – высокий голос Татьяны Николаевны едва не разрывал барабанные перепонки, – Я вам что, собака? Да я могу сделать так, чтобы вас всех отчислили с волчьим билетом!»

Она как будто получала особое, недоступное другим извращённое удовольствие, крича на окружающих и пожирая драгоценное время, которого постоянно не хватало. После пар у Татьяны Николаевны по расписанию были базы данных, но кому в здравом уме вообще сдались базы данных? Там препод мягкий – простит, к этой же твари при не самом удачном стечении обстоятельств можно было проходить не только этот, но и весь следующий год. Демонстративные разговоры с мужем по телефону во время занятий (эти невоспитанные дебилы снова меня задерживают), угрозы волчьим билетом, обещания и попытки завалить были постоянной рутиной.

Снежинки искрились в свете фонаря, перед входом уже не было ни души. Илюха посмотрел вверх на тёмное грязное небо и достал из кармана телефон: 21:35 и наконец-то полученный вариант первой лабораторной работы (вторую я тебе дам только после того, как защитишь первую) – могло быть хуже.

У меня нет рта, но я должен кричать

«Клавиатуры бывают стандартные и дизайнерские». – «Если это чудовище – профессор и бывший завкафедрой, то я – компетентный специалист! – подумал Илюха, – Третий, мать его, курс!» Не посещать занятия тоже было нельзя – Коваленко мог устроить что-то вроде микроколлоквиума в конце пары. Естественно, от результатов этих работ зависел допуск к экзамену. «Спасибо хотя бы на том, что это не рассказ про психотронное оружие с боевыми мемами; а ведь в природе, однако, существуют и те, кто платит за весь этот бред!»

Мысли в его голове еле ворочались, происходящее здесь и сейчас воспринималось как что–то далёкое и нереальное, это происходило как будто не с ним; люди вокруг двигались будто в рапиде, разве что без музыки Филипа Гласса на фоне. Любая когнитивная нагрузка вызывала проблемы – как будто он долго сидел в жарком и душном помещении, постоянно засыпая. Он не спал, но постоянно хотел проснуться…

«Восход» был его первым местом работы; возможно, кто-то более опытный нашёл бы повод придраться, но как к работодателю никаких претензий не было – за редкими исключениями всё было адекватно. Однако этого же нельзя было сказать про кафедру на базе организации, которую качало из стороны в сторону как корабль в штормовом море. Например, слушать целый семестр рекламу гипервизора от компании Баррикады (Горизонт-ВС – лучше, чем решение от Huawei!) занятие крайне сомнительное, после, без шуток, замечательной летней практики.

Николай Иванович сильно выделялся на общем фоне – послушав его хотя бы пару минут, невольно задаёшься вопросом: а что он вообще забыл в этой помойке? Многие ездили сюда исключительно ради его пар; скорее всего на кафедре об этом догадывались, и кому-то это очень не нравилось – например, занятия могли переставлять так, что студенты до последнего не знали, кто и что у них будет. Так или иначе, даже при отсутствии учебного плана и вышеописанном бардаке имело смысл ездить и было интересно слушать, даже если это рисование стрелочек и графов на матлабе…

Место было открытым, но по сторонам вдалеке можно было увидеть кромку леса. Дорога спускалась вниз, а затем терялась в траве, но скорее всего снова поднималась вверх по холму дальше. Позади небо было низким, свинцово-серым, но спереди его заволокли иссиня-чёрные облака, раздавались раскаты грома – надвигается буря.

Что там впереди? Деталей не видно издалека, но кто-то поднимался на холм. Он смотрел на небо и размахивал руками, возможно даже что-то кричал – прямо как в песне про дурака и молнию…

…Он же является комплексным числом, все понимают? Илья, ты на меня смотришь, и не могу понять, ты понимаешь, или нет? Эмоции где на лице? Непонятно – задавай вопросы, – слова Николая Ивановича очень быстро вернули в реальность. Всё та же аудитория, та же доска, парты со старыми системниками, грязнющая, но отполированная до блеска почти за двадцать лет чёрная Mitsumi Classic… Слова о выпадении из собственной жизни приобрели новую окраску.

– Помощь наша в имени Господа!
– Сотворившего небо и землю, – ответил настоятелю нестройный хор голосов.

Раздался звонок, хор затянул Veni Emmanuel, дверь ризницы распахнулась. Перед священниками в фиолетовых орнатах шли министранты в белых одеждах; первыми – как всегда, двое с кадилом.

Процессия свернула в центральный неф; на полпути к алтарю голоса затихли. Стены собора, ряды лавок, люди, удушливый запах ладана – всё растворилось. Даже плитка под ногами превратилась в мокрый гравий; вокруг не было ничего кроме деревьев и низких свинцовых облаков. На что похоже это место? Парк 50-летия Октября? Хотя, имеет ли это какое-либо значение? Илюха по инерции шёл через голубовато-серый мрак. Через несколько метров деревья начали расступаться, впрочем, посреди прогалины было одно. С его толстого сука, слегка покачиваясь, свисала петля.

Всё это время он действовал автоматически, и если можно так сказать, «очнулся» уже в пресвитерии, когда тишину леса нарушили усиленные микрофоном слова священника.

Надежда на новый рассвет

Улица Удальцова тянулась как будто бы бесконечно. Проходя мимо отделения банка, он видел, как заходит внутрь и просит о закрытии счёта, и, вернувшись домой, кладёт перетянутую резинкой стопку купюр в ящик стола – магистратура за рубежом, ради которой он пошёл работать в первую очередь, казалась несбыточной мечтой, а наличные бы пригодились семье, и проблема с наследованием как будто уже решена. Куда деть личные вещи – другой вопрос. Они явно заподозрят что-то, когда увидят, что он продаёт их – возможно, в записке стоит указать контакты людей, которые могли бы помочь с продажей уже после его смерти. За старый Thinkpad с облезающим покрытием и советский осциллограф много не выручить, но суммы должно хватить хотя бы на вкусный корм кошкам…

Травануться чем-либо с летальным исходом сложно, но не невозможно – другие способы он почему-то даже не рассматривал. Возможно, потому что в таком виде процесс хорошо поддаётся контролю. Это обязательно должно было произойти в лесу, чем дальше – тем лучше; не найдут тело – ещё лучше, близкие сэкономят на похоронах. Несмотря на ясность некоторых образов, множество вопросов продолжало требовать ответов. Чем? Где найти? До конца ли уверен? На первый вопрос ответил коллектив авторов, топящих за эвтаназию, ссылка на книгу которых внезапно нашлась в веб–архиве. Неприметное трафаретное граффити на бетонном заборе просуществовало так долго, что даже успело попасть на панорамы Яндекса. Игривая подпись «Заходить через TOR» подсказывала ответ на второй.

Автобус рывками двигался от метро по улице, освещённой тусклыми рыжими фонарями. Илюха стоял у окна, вглядываясь в осенне-зимние тьму и распутицу, не заметив, как гул двигателя плавно сменился на аккорды песенки про берег безымянной реки. Это было довольно странно – он никогда не был фанатом «Наутилусов», однако именно в этот момент нехорошее на мгновение отступило. Выйдя из автобуса, он поднял взгляд на грязное ржавое небо, будто рассчитывая увидеть звёзды за пеленой облаков. Всё, чего он хотел сейчас – лишь поговорить с близкими и записаться к врачу.