Законы, которых ожидали, не хотели и боялись блокчейн-энтузиасты и криптобизнесы — пришли. Этап проб, поисков и попыток последних 5-7 лет в десятках стран по всему миру как будто бы завершается. В последние пару лет законы о криптовалютах и регуляторы криптобизнеса из нависающей в будущем возможности стали реальностью и уже действуют в десятках стран, включая Россию и страны Евросоюза, среди которых выделяется Эстония — родина робота для автоматического управления криптопортфелем Osom Автопилот. Сейчас государства, наконец, сформулировали и значение слов «блокчейн» и «криптовалюта», и своё отношение к ним. То есть, вопрос законности криптовалюты и применения блокчейна больше не стоит. Разные страны определили свои основные проблемы с криптовалютой, сформулировали их на языке законов и определили ответственных регуляторов.



Задним числом видно, что значительная часть этого времени ушла даже не на законотворчество, а на то, чтобы определиться, как относиться к криптовалюте, блокчейну и всему остальному, что на блокчейне было построено. Выглядело это метаниями от «Запретить и посадить!» до «Разрешить и сделать свою криптовалюту!». Сейчас видно, что они просто перебирали палитру вариантов и пытались почувствовать, какой вернее, да и приходят все в итоге к вариантам скорее на положительной половине спектра. Но рефлекторная первая реакция многих чиновников и политиков «Запретить, посадить» в качестве их первых идей по регуляции криптосферы подпортило кровь многим криптоэнтузиастам с начала процесса.

И пусть лучше при столкновении с новым, сложным и противоречивым явлением к лучшему, что государства годами метались, чем принимали бы решения не разобравшись в технологически сложной отрасли, о существовании которой они в 2010 и не подозревали, а теперь разросшейся до миллионов пользователей и триллионной капитализации.

К 2022 году словно оказался завершён первый этап отношений государств и криптоэкономики — а значит, можно подвести черту, проанализировать, к чему они пришли, что произошло, чего не случилось, куда возможно их дальнейшее развитие и чего точно не ждать. На фоне проблем этого года не хотелось бы оставлять без внимания огромное положительное — да-да, именно положительное, конструктивное! — значение появления законодательного регулирования криптосферы для IT, финтека и экономики в целом.

За несколько лет Биткоин состоялся и как система платежей, и как универсальное средство расчёта для глобального мира. Криптовалюта быстро стала частью экономического пейзажа практически всех стран, хоть сколько-нибудь значительно вовлечённых в мировую экономику.

При этом экстенсивное развитие криптоэкономики явно достигло своих пределов. Речь не только о капитализации крипторынков — они слишком волатильны для этого, а о распространении блокчейна и криптовалют в экономике в целом. Похоже, что криптоэкономика достигла естественных пределов своей экспансии за первые 10 лет с появления Биткоина. А вместе с ней забуксовала и возложенная Сатоши миссия Биткоина стать альтернативой банковской системе.

Чтобы стать альтернативой банковской системе, криптовалюты должны быть признаны средством платежа наравне с фиатом. А для этого возможен только один путь. Банки практически невозможно обойти в современной финансовой системе не потому, что люди их очень любят, а потому что бизнесам необходим фиат как средство платежа.

С изобретения Биткоина в 2008, основными идейными энтузиастами блокчейн-технологий были цифровые анархисты. Децентрализация, анонимность и свобода от ограничений государственных границ и юрисдикций были вотчиной цифровых анархистов Что вы знаете о методах безопасности криптовалютных транзакций и защиты криптокошельков? Блокчейн, шифрование, сид-фраза, пин-коды, мультисиг etc. — это всё прошлое — ну, если не столетие, то десятилетие развития криптоиндустрии. Условие необходимое, но недостаточное для современного криптобизнеса.

Нелегальные применения криптовалюты как платёжного средства для даркнета никуда не денутся — для чёрной криптоэкономики наличие регуляций ничем не отличается от их полного отсутствия. Проблемой это было для криптобизнеса в целом, которому из-за этого был закрыт доступ к легальной экономике: для обычных бизнесов любые криптокомпании были в «серой зоне».

Любой платёж криптовалютой, потенциально, может быть в одной транзакции от криминальной деятельности — поэтому получение выручки в чем бы то ни было, что не признано государством как средство платежа уже создаёт проблему. А с учётом сопутствующих рисков (законы против отмывания денег итд), большая часть экономики для криптовалют оставалась бы закрытой.
Для многих криптоэнтузиастов подобный путь идеологически неприемлем, блокчейн ими видится не только как альтернатива платёжным системам, но и как замена государства в разных областях — той же денежной политике.

Однако на практике такой крайний анархизм, намеревавшийся с помощью блокчейна, анонимности и децентрализации победить не только банковские комиссии, но и законы, взять верх не только над банками, но и над государствами — просто нежизнеспособен. Если криптовалютам даже в рыночные отношения с большей частью бизнеса в обход государства пробиться не получалось, а без легализации и дальше не светит, то каким образом блокчейн сумел бы заменить само государство хоть в чём-то без согласия самого государства?

Своих естественных пределов экспансии (то есть, вне правого поля), криптовалюты за 14 лет существования блокчейна уже достигли, проникнув в некоторые сегменты экономики на ту глубину, насколько возможно вне правового поля. На этом радикальный криптоанархизм упирается в тупик, из которого есть только два выхода: можно продолжать не дружить и государство, и банки дальше, и фактически бросить миссию Биткоина стать альтернативой банковской системе, отчаявшись победить и банки, и государство, уступив большую экономику и банкам, и государствам, оставаясь и дальше только в границах криптоэкономики.

Надежда на то, что криптовалюта, благодаря своим особенностям и преимуществам блокчейна, стихийно захватит интернет-среду, начав использоваться покупателями и продавцами, заказчиками и исполнителями не оправдалась. Одного технического решения, даже гениального, для этого оказалось мало. Криптоэкономика и так на одном только потенциале блокчейн-технологии за эти 10 лет уехала так далеко, как было возможно. Но превращение криптовалюты в альтернативу фиату, если и возможно, то лежит уже за пределами чисто технических решений.

Стихийная замена фиата как средства платежа в интернет-торговле не произошла потому, что чисто рыночными механизмами она и не могла осуществиться. Фиат не получится заменить криптовалютой изнутри рынка, потому что использование фиата не было выбором участников рынка, а является следствием признания государством.

В последние три года наступила ясность: к блокчейн-технологиям интерес государств существенно спал — пока им так и не нашлось ни полезного применения, ни законодательной ценности в их регулировании. Тогда как озабоченность по поводу криптовалют, оказалась серьёзной, и именно она довела ситуацию до законодательной развязки.

Первые 10 лет криптоэкономики с её рождения в 2009 её принципиальная децентрализованность и независимость от государства казалась безусловным благом и её основным преимуществом. Отчасти это верно. С другой стороны, при всей широте новых технологических возможностей, криптобизнес как бизнес всё первое десятилетие своего существования был ограничен в своей «диком поле» своей анархической вольницы, имея крайне ограниченные возможности для взаимодействия с «большой белой» зарегулированной экономикой, с точки зрения которой криптобизнесы из прежней, нерегулируемой криптосреды, находились, в лучшем случае, в серой зоне в смысле перспектив сотрудничества с ними.

Ситуация получалась парадоксальная: заявляя о возможностях, которые могут изменить финтек, банкинг и кредитные услуги, криптобизнесы не могли их предлагать на конкурентном легальном рынке, пока сами происходили из среды, где они были перемешаны с финансовыми пирамидами, скамом и чёрными финансовыми потоками.

Поначалу государства разных стран видели в криптовалюте нарушителя по целому ряду категорий: отмывание денег, финансовые махинации, нелегальные и криминальные операции, уход от налогов итд, а криптопионеры с самого начала относились к государственному вмешательству с подозрением и опаской, видя в них бюрократов с синдромом вахтёра, желание схватить и страх перед угрозой монопольному контролю над финансовой системой и денежными отношениями людей и бизнесов.

То, чего энтузиасты блокчейна и криптобизнесы ожидали как притеснения криптовалюты — оказалось её легализацией. То есть, освобождением. Законы часто не любят за их суровость, но суровые законы могут быть оказываться очень добры к тем, кто их соблюдает. До этого криптовалюта не была незаконной, но и законной тоже не являлась. С ограничениями закона приходят и законные права: обеспеченные государством права криптобизнеса.

Самая, возможная яркая черта эстонского криптовалютного регулирования — это строгость. Строгость в определении правил и строгость в их соблюдении.

Для самой криптосферы это рубежное событие: с легализацией криптовалют начинается второй этап истории криптовалют и конкретно Биткоина. На развитие криптовалют принято смотреть в техническом разрезе, как развитие технологий. Однако привычная обособленность криптоэкономики от мировой экономики, в которой она появилась и существовала до сих пор, не должна была быть постоянной средой её функционирования.

Снижает этот риск лицензирование. Обычный бизнес не рискнёт принять криптовалюту, законность происхождения которой не сможет доказать финансовой полиции. Однако в случае приёма и обмена криптовалюты через лицензированный той же финансовой полицией криптовалютный сервис, часть рисков принимает на себя сервис. Чем строже регулирование обмена криптовалюты и фиата — тем ниже риски использования криптовалюты обычным бизнесом. Действующий в Эстонии уровень требований для получения лицензий на услуги обмена и хранения криптовалюты, аналогичный лицензиям финансового института означает, что, с точки зрения финансовой полиции, за «чистоту» платежа в Биткоинах, принятого и конвертированного в евро, эстонский криптовалютный сервис несёт такую же ответственность, как эстонский банк — за «чистоту» принятого платежа рублей. Это значит, что обычный бизнес может начать принимать платежи криптовалютой через лицензированный платёжный сервис, рискуя не больше, чем начав принимать платежи в иенах. Если платёж проведён, то он легален. Если с платежом что-то не так — это проблема сервиса, отвечающего лицензией за его соответствие требованиям эстонского закона.

Благодаря этому криптовалюта впервые становится доступной обычному бизнесу наравне с фиатными валютами как легальное альтернативное средство платежа. Чем жёстче регуляторы, как в Эстонии, отсекают операции с криптовалютой от нелегальной активности — тем чище репутация криптовалюты как идеи. Новые регулируемые бизнесы могут рассчитывать на другой уровень доверия и открытости к криптотехнологиям. Для легальных компаний добавление криптовалюты для приёма платежей впервые не несёт с собой дополнительных рисков с точки зрения эстонского и европейского законодательства — а, значит, любая обычная компания из Европы или России и сможет свободно добавить их к уже имеющимся способам оплаты. То есть, предоставить ту самую альтернативу платежам через традиционную банковскую систему — блокчейн. До сих пор блокчейн и банки не конкурировали и даже не встречались в равных условиях. Легальный криптобизнес может по-настоящему проявить преимущества криптотехнологий и испытать их силу в рыночной конкуренции с фиатом и банками.

А можно подружиться с государством против банков и приступить к началу выполнению миссии Сатоши в правовом поле. Не подружившись с государством, криптовалюты далеко не зайдут, а подружившись — можно вместе дружить против банков.

Чтобы стать рыночной альтернативой фиатной валюте, криптовалюта должна быть признана таковой государством. Без этого блокчейн останется в серой, нерегулируемой зоне экономики, где банковской системе и до блокчейна было несколько альтернатив. Блокчейн предложил альтернативу прежним способам обходить банковскую систему, но миссия банки остаются необходимы легальному бизнесу, и стать им альтернативой может только легальная альтернатива. Иными словами, путь к конкуренции с банками лежит через правовое поле.

Закон сам по себе не является угрозой криптоэкономике. Регуляции — это не запреты. «Запретить» блокчейн нельзя: пока функционирует глобальная сеть — блокчейн может существовать полностью автономно, действительно неуязвимый вмешательству третьей стороны. Максимум, чего можно добиться запретами и санкциями — превратить всю криптоэкономику в чёрную криптоэкономику, но использование криптовалюты в качестве резервной валюты даркнета нельзя запретить сильнее, чем запрещено всё то, что с её помощью там приобретается. Уязвимость криптоэкономики возникает в точках её контакта с традиционной. В этих областях регуляции функционально противоположны запретам: в тех местах, где криптоэкономика пересекается с обычной экономикой (например, зачисления на банковские счета средств от операций с криптой) регулирование создаёт свободу подобной деятельности — свободу, которой в период серой, нерегулируемой крипты не существовало.

Концентрируя свои усилия на точках пересечения криптоэкономики и легальной экономики, отсекая средства сомнительного и нелегального происхождения, государства расчищают путь криптотехнологиям.

Сервис автоматического управления криптопортфелем Osom Автопилот уже доступен для пользователей из любой страны мира, включая Россию и все страны СНГ. Пользователи из других стран пополняют счёт в Osom и выводят средства в фиате. Обмен на криптовалюту в рамках портфеля проводится уже на стороне Osom, в эстонском правовом поле.

К лицензированному сервису предъявляется тот же максимальный прописанный в законе против отмывания денег уровень требований, что и к лицензированному финансовому институту — а значит, средства, которые являются результатом заработка на криптоинвестициях с точки зрения эстонского закона ничем не отличаются от заработка на классических финансовых инструментах — будь то торговля валютами или акциями.