Сейчас восемь часов утра и наш город еще спит. В восемь утра спят все, кроме пекаря Ивана Никоноровича, евоного брата-злейшего врага Павла Никоноровича. Они были не разлей вода, пекарня была общая, но брат Павел приревновал Ивана к своей жене, хотя тот жил счастливой жизнью с их дядей. Павел отравил жену и открыл свою пекарню, на том и разошлись.


Не спит цирюльник Иоан Моисеевич, тому от подагры нужно каждое утро ванны принимать, это уж весь город знает. Врач, выписанный из столицы, назначил ему строгий режим. Так они подружились с доктором, что тот частенько стал наведываться к нам в город. Поговаривают, что даже не столько к цирюльнику, сколько за интересом к его молодой жене.
Мясник Алешка через два дня на третий тоже не спит, готовясь к открытию лавки. Забивает он обычно с вечера. Вой стоит на всю округу, так что уж с утра у него очередь за свежим мясом. Он это рекламой называет, дает животным помучаться, изверг.
Не сплю и я, в обычном смысле этого слова. Я люблю смотреть как просыпается город. Обычно я стараюсь незаметно выйти через чердачное окно на крышу и уж отсюда мне все видно. Я люблю выйти пораньше, фонари уже потухли, а в домах свет еще не горит. Свежий утренний воздух, еще влажный с ночи. Хотя конец августа, воздух уже по настоящему осенний. Его так и хочется набрать полную грудь. В такие моменты чувствуешь, что осень, а за ней зима совсем скоро. Лето в этом году было очень короткое, толком и покупаться не успели. То нашли утопленника в пруду, то дожди, а тут еще новость о кошачьей простуде. Вы слышали о кошачьей простуде? Это у нас Городничий придумал, чтобы народ от жизни тяжелой отвлечь. Как похуже жить становится, сразу в местной газете на первой странице про кошачью простуду. Школу закрывают, родители детей на улицу лишний раз боятся выпустить. Вот так и живем.
Город у нас пьющий, пьют правда не абы как, а культурно. У всех свои самогонные аппараты. «Это продукт, а не та дрянь, что в рюмочной разливают.»Так говорит мой отец. Отец мой инвалид, у него нет левой ноги ниже колена, это он неудачно в молодости пытался на подножку поезда запрыгнуть. Когда он трезвый, с ним можно даже поговорить, правда, последний раз уж давно это было. Вот так и живем.
Мне нравится Василиса, дочь старьевщика. Она старше меня, но не на много. Раньше я видел ее мельком в городе. Уж не знаю, любовь ли это, но она мне так нравится, что долго я на нее смотреть не могу, у меня, аж, нутро все сжимается. Чтобы был повод чаще ее видеть я устроился к ее отцу Ивану Павловичу в подмастерье. Он – старьевщик, барахольщик и ростовщик. Обязанности у меня не бог весть какие. До школы я захожу и помогаю вынести из лавки витрину на улицу, а после школы помогаю разобраться в хламе. Скарба за тридцать лет работы накопилось столько, что верхний этаж над лавкой, который раньше был жилой занят вещами, а вся семья ютится в одной комнате.

Занятия еще начнутся через неделю, так что сейчас я могу в лавке проводить, хоть весь день. Совсем недавно я нашел в дальней комнате глубоководный водолазный костюм. Хотя город у нас портовый, это очень редкая вещь. Я рассказал Ивану Павловичу о книге, которую недавно прочитал. В ней рассказывалось про машину счастья. Я подумал, что у нас такой серый город, такие грустные люди с поникшими лицами. Вот бы и нам сделать машину счастья. В книге было описание, поэтому особого труда собрать машину не составило.
Где-то я просчитался, но не знаю где. По описанию требовалось: паровая машина на 5 лошадиных сил, медные трубки пять метров, лампы накаливания пять штук, затемненное стекло, тридцать два подшипника, шестеренки с тридцатью зубчиками две штуки, шестеренки с шестнадцатью зубчиками шесть штук, граммофон. Ксилофон и три дюймовых патрубка. В общем что-то я нашел, но немало деталей пришлось заменить. Вместо новых медных трубок я выпрямил змеевик от самогонного аппарата отца, лампы накаливания у меня было только три штуки, затемненное стекло пришлось коптить, большие шестерни я нашел только на два зубчика больше.

Машина счастья не получилась, вместо нее получилась машина правды. Надевая водолазный шлем машины счастья, Вы попадаете в свою мечту. Все работает как в книге, за редким исключением, если Вы в чем-то врете самому себе – в этом приходится признаться, иначе счастья не будет, Вы просто зациклитесь на своей лжи и не сможете разглядеть свою мечту.
Целую неделю все жители города приходили в гараж к старьевщику и пробовали нашу машину. Все отзывались по разному, и это зависело только от них самих, но люди этого не понимали, или не хотели понять. Мы берем от жизни то, что нам нужно, мы сами устраиваем свою судьбу, мы творцы своего счастья. Как печально было видеть грустные лица, снимавшие шлем, я понимал, что у людей есть тайна, есть ложь. Ложь, в которую они сами не верят, но они надеяться жить с этим.

Так продолжалось до вчерашнего дня, пока к нам не решил прийти Городничий. Увидев лицо Городничего, после машины я понял, что беды нам не миновать. То ли та работу, которая выполняется над нашими чиновниками в министерстве правды не столь эффективна, то ли Городничий у нас из особых. Он был полон лжи. Это нормально для чиновника, ненормально то, что он в нее сам не верил. Кошачья простуда, рост народного благосостояния, дороги с ямами для безопасного движения и прочее и прочее.
Панфил Игорыч ничего не сказал, Городничий просто оставил шлем и вышел, а я понял, не миновать беды. Так и случилось. Вчера уже поздно ночью, когда я доделывал в машине отвалившийся монокуляр, я почувствовал запах гари, это горел гараж. Гараж около дома старьевщика, гараж с одним выходом, точнее гараж с одним закрытым снаружи выходом.
Я сгорел, сгорел и старьевщик и его жена и дочь, сгорел весь его хлам, сгорела машина счастья, машина мечты и машина правды. Сгорело все, остался только рассказ об этом.

P.S.: То ли у нас воздух плохой, то ли было это давно, но все герои рассказа умерли. Так оно и бывает, жизнь – это то, что между тем как мы строим планы и тщетно пытаемся воплотить их. Мы говорим воплотить планы в жизнь, но на самом деле наша жизнь воплощается в планах.

Автор: Вячеслав Голицын