Небольшой (чтения минут на 5 — 10) художественный, фантастический рассказ на тему будущего, где есть и нестареющие, и короткоживущие. В общем, бессмертие, технологии и социальный прогноз.

Биргетит

Никудышный он был медведь. И сейчас вот… Вот зачем, спрашивается, полез?! Что интересного тут могло быть вообще?!
Среди камней — старых нетронутых валунов, по самую макушку вдавленных в песок, вперемешку со свежими булыжниками, сырыми, только что вывернутыми — валялся бурый медведь по имени Биргетит. Лежал он на боку, поджав задние и обхватив мохнатую башку передними лапами, сжимая пульсирующую боль. Двигаться и открывать глаза Биргетит боялся. Вот так, — лёжа у подножия невысокого песчаного обрыва, в который густо впаяны, словно малина в меде, серые зализанные камни; лёжа на узкой песчаной полоске — на берегу непомерно широкой реки, — он пережидал боль и корил себя за странную тягу к сомнительным подвигам. «Правильно старуха говорила, — думал он, — ``Дураком растешь, Биргетитушко. Поучись вон у других, пока не поздно``».
И было чему поучиться! Вот, например, старуха. Она самая мудрая. Она всё знает, все рассказывает. А вот, например, медведь Супремум. Он самый заметливый. Он все приметы замечает. И в лесу, и на болоте, и у реки. Что где лежит, — он враз по приметам отыщет. И мёд, и другие штуки… Без добычи из поиска не приходит Супремум. Постоянно выручает семью. Старуха на него не нарадуется. А медведь Валесница?! Этот хитёр. Он один на один выходит с дикими драться, например. Дикие сильные, крупные, но Валесница обманом их берет. Ухватки особые выдумал, да увертки ложные. А Биргетит что?! Никудышный…
Боль как-будто унялась. Биргетит на пробу шевельнул задними лапами. В башке гулко отозвалось. Терпимо. Он попробовал разлепить глаза. Ласковое вечернее солнышко залетело в щелки, и опять встрепенулась боль, резанула между ушами. Биргетит зажмурился, сжал лапы покрепче и замер. Выступили слёзы.
Эх. Полежать еще надо. Чёрт тебя понёс, Биргетитка, с этого обрыва прыгать, чтоб потом проверять, как обратно залезешь… альпинист… А вот, к примеру, медведь Кан-торо никогда бы не полез на такой обрыв. Он же не дурак. Он так и отвечает всегда, — когда Биргетит его расспрашивает, сможет ли Кан-торо или не сможет какой-нибудь подвиг совершить. «Я же не дурак» — говорит. Хоть и не дурак, а он — самый дерзкий. Он даже к людям ходит. Далеко люди, с месяц туда-сюда, — а ходит. Кан-торо даже один раз приволок винтовку. Так старуха ее назвала. Она про людей много знает, — что у них там и как называется. Вся семья из той винтовки громыхала тогда. Веселились. И по одному грому, и по три зараз. И в небо, и в березу. Только Биргетиту не дали погромыхать. Заряды кончились. Да они и не дали бы, даже если б не кончились. «Перегромыхаешь ещё нас всех тут» — говорили же они, и не давали, пока заряды были. «Как это — перегромыхаешь?!» — удивлялся Биргетит. Он не понимал, — как так надо подумать, что семью вообще можно перегромыхивать. Нельзя перегромыхивать семью. Даже в голове нельзя. Она же — семья. В семье все хорошие: мудрые, дерзкие, хитрые, заметливые… самочки наши — самые красивые… Эх… Один только Биргетит… по обрывам лазит. Проверить, понимаешь, хотел — сможет или не сможет. Проверил?! Ясно теперь? А, Биргетит?
Он открыл глаза. Ничего не болит, все прошло. Встал на все лапы. В голове звенит немного, но это ерунда. Взгляд уже прицельно обшаривал обрыв.
И как это можно было тут сорваться? Как тут вообще можно до верху не докорябаться? Маленький же такой и пологий обрывчик. Может еще раз?
Медведь подошел вплотную к обрывчику, встал на задние лапы, а передними наступил на песочную стену с камнями. Посыпался из под передних лап песок, скрипнули когти по валунам. Сильно пахло мокрым песком и тиной. Биргетит задрал морду к верху и прищурился. Постоял секунду неподвижно, а потом с душой ударил передними лапами в стену, будто лед ломал. И передумал. Отступился. Встал на четыре лапы и пошел себе дальше вдоль берега.
Удобный подъем показался, когда уже начало темнеть. Комары да прочий гнус как раз прибавились. Подойдя к подъему ближе, он уловил людские запахи. Пахло разной одеждой, разными телами, резиной и каким-то противным «маслом или солярой», — так старуха называла похожие запахи.
Хо! Здесь где-то люди! Посмотреть хоть, что за люди такие. А то лишь запахи знает Биргетит, да рассказы старухи помнит. Вживую интереснее, раз случай такой.
Биргетит прилег на песок и прислушался. Никого. Только запахи. Тихонько прошел дальше, увидал на песке следы. Много тут следов. Спускались люди и поднимались. Туда-сюда. И дальше понизу, по песку вдоль воды следы ведут — за поворот.
Медведь помнил, что у людей винтовки, что винтовками громыхают и делают дырки в толстой березе. Он помнил, что люди громыхают в медведей за просто так, если увидят. С людьми надо тихо: их посмотри, а себя не показывай. А еще лучше, как почуял, уходи скорее и не смотри их тоже. Но ведь интересно.
Сначала он пошел низом, по следам за поворот. А там, за поворотом, — ничего не оказалось. Следы сказали, что люди просто походили по берегу, разбороздили весь песок до самой воды и ушли назад, к подъему. Ну ладно, давайте наверху глянем.
Наверху росли кусты. А дальше — лес. И подлесок в том лесу хороший, густой. Подлесок — это вообще медведям хорошо. Ну и от людей помогает. Они ведь тоже умеют ночью видеть. Старуха рассказывала, у людей приборы для глаз есть. Хотя сейчас не очень-то и нужны эти приборы. Луна как полоумная светит.
Биргетит потянул носом. Тут людские запахи гуще, больше понять можно. Хотел было встать и поверху понюхать, да сообразил, что из кустов не надо бы высовываться, раз люди рядом. Точнее, сейчас только один человек. Запах теплый. Где-то тут он.
«Раз, два, три, четыре, пять», — подумал Биргетит, — «я иду искать». Где ты-ы?.. челове-ек?.. А-а-у? Это он в шутку так думал. Биргетит всегда, когда страшно, бодрит себя всякими мыслями смешными. А человек-то близко. В кустах. И резиной сильнее запахло – резина тоже стало быть близко. Биргетит тихо-тихо крался кустами и слушал. Но как ни старался, зацепил-таки — шикнула ветка, трепыхнулась – выдал себя. Биргетит лег и застыл. Лежал долго. Терпения у Бергитита много. Он в семье всех обыгрывал в терпение – на спор. А тут даже не спор, тут человек с винтовкой. Человек, конечно, услышал шум, — как такое не услышать. Тоже, наверное, замер. Тоже ждет. Ну жди, жди, человек. У тебя такого нюха нету, как у Бергитита, ты не знаешь, кто пришел.
Переждал Бергитит! выиграл! Зашелестело впереди. Шевельнулся человек первым. Глубокий вздох послышался. Выдал себя. Вон там он! Жалко, не видно его за кустами. Какой он хоть на вид? Бергитит навострился, заволновался сильнее, аж под ложечкой засосало. А человек подождал еще немножко и пошел к медведю сам. Через кусты прямо. Шумно шел человек, страшно. «Ну все», — подумал медведь. — «Сейчас наступит, найдет». Изготовился прыгать в ответ. Напрягся и набрал воздуху. Вот силуэт показался сквозь ветки. Увидел, наконец, человека! Вон он какой! Махонький! Ветки, конечно, мешают разглядеть всего. Но фигуру видно. Шагает, будто крадется. Неужели думает, что неслышно его? Совсем малыш. Таких полтора надо поставить в верх, чтоб с Биргетитом в рост сравнять. Кан-торо и старуха рассказывали, конечно, какой человек ростом, но лучше один раз увидеть. На слух страшнее оказывается, чем на вид.
Человек остановился в двух шагах, не заметил медведя под кустами, — поверху же смотрит, да и луна – это не Солнце, не так при ней видно. Постоял-постоял, потом взял вдруг, да и пустил струю, — помочился, будто утверждая себя, что он тут главный. И обратно пошел, — опять на свое место спрятался. Смешной. Биргетит тихонько перевел дух и расслабился. Ну всё, посмотрел человека и хватит. Пора назад.
Уже даже лапу поднял, чтоб обратно идти, но вдруг мысль прилетела. Стоп! А ведь тут можно винтовку раздобыть. Пару раз хоть громыхнуть. Попробовать, каково это. Поразмыслил Биргетит над затеей, покатал ее в голове, помедлил как всегда в таких случаях. Понравилась затея, — тоже как всегда. Только вот этого человека сейчас трогать не надо. Если шум поднимется, то другие люди прибегут. Они же наверное далеко не ушли. Сначала разведать надо. И пошел тихонько Биргетит разведывать округу.
Сперва медведь нашел место драки: кусты ободраны, ветки обломаны, трава лежит, мятая, даже кое-где до земли сорвана. Хорошо тут подрались. Кровью пахнет. Порохом пахнет грохнутым. Больше ничего особенного.
Рядом нашел два холмика свежей земли. Кровью сдобрено вокруг. Могилки, значит. А кровь — значит раны большие. Медведи, если не дикие, тоже так делают со своими мертвыми. А у диких нету своих, они каждый сам по себе — так и валяются, если помрут. Никому до диких нету дела, кроме трупоедов.
В лесу набрел Биргетит и на людей. Костра люди не разводили, но шумели изрядно. Издалека слышно.
Люди кучкой возились на прогалине. Под деревьями луны-то нет, на прогалине посветлее. Занимались чем-то веселым.
Было их восемь. Сидели кружком. В середине связанным лежал девятый. И все внимательно на него смотрели.
— Ты смотри, как быстро заживает! — негромко говорил один, стоя на коленях над связанным.
Он потянулся вперед, к связанному, и что-то сделал, — Биргетит не разглядел. Связанный дернулся и издал мычание. Вокруг засмеялись:
— Что, больно?! Хы-хы.
— Я же говорил, регенерация у них. А вы не верили.
— Я же ему печень прострелил! — удивлялся третий. — Ни разу не видел, чтоб выживали после такого. Нормальный человек сразу падает и орет, катается от боли.
— Угу, — отвечали ему. — А этот, с пулей в бочине, двоих порвал. Руками. Это же сколько в нем силы?!
— Регенерация… дрянь такая… Дырка-то затянулась — и следа нет.
— Да при чем тут регенерация?! Здоровый он черт, говорю! А откуда?! Мяса-то нет совсем. Худющий же, как скелет!
Слова звучали часто не понятные. Часто смеялись. А тот, над которым издевались, мычал в ответ и дергался. Биргетит уяснил, что эти все называли себя коржами, а связанного называли нестом.
М-да… Медведи так с дикими не забавлялись. Как-то не приходило в голову. Драки с дикими были часто: и один на один, и трое на одного — по-всякому. Да, дикие всегда проигрывали. Они же одиночки, а мы скопом друг за дружку. Но всегда побитому давали уйти. А люди — вон чо! — не дают уйти побитому. Забавляются.
Через час люди разошлись под деревья. Сторожа приставили к несту. Тихо стало. Ну вот и ладно, теперь можно к берегу за винтовкой, раз тут улеглось у них. Там на берегу тоже поди заснул.
Медведь собрался уже уходить на берег, но увидел что сторож присел над нестом и вытащил ему кляп.
— Слышь, нест, — шепотом сказал сторож. — Говорить можешь?
— Что тебе, — сипло и тонко ответил нест.
— Вы правда можете коржа переделать в неста?
— … да, — ровнее, шепотом сказал нест и шумно сглотнул. — Можем.
— Не обманешь меня? Не загнешься по дороге?
— Нет.
— Тогда тихо будь, — закончил корж и принялся развязывать пленника.
Освободив неста, корж видимо собирался взвалить его на плечи. И он уже взял его за руку и даже подсел. Но нест встал сам.
— О! — корж не смог сдержать удивленного возгласа.
— Тс-с, — тихо шикнул нест в ответ. Он пошатнулся и взмахнул руками, удерживая равновесие.
На секунду они замерли, прислушиваясь. На прогалине в лунном свете стояли рядом матёрый дядя с мускулистой бычьей шеей и гибкий, тонкий юноша. Корж казался великаном по сравнению с нестом. На две головы выше и значительно шире в плечах.
— Дай руку, — прошептал юный нест и протянул свою куда-то вбок.
Корж молча взял неста за руку и повел его, как маленького, через лес, в сторону реки. Они прошли очень близко. Нест ничего не видел. В глазных ямках у него темнела запекшаяся кровь. Иногда он запинался, но легко выравнивался, стремительно ловил равновесие. На измученного, только что избитого, израненного человека он ничем не походил, разве только окровавленными лохмотьями и слепотой. Но движения, — а Биргетит в этом понимал, — это были движения здорового, юного тела.
«Когда же мне моя винтовка достанется? Спать надо по ночам, а не шарахаться», — грустно подумал Биргетит и крадучись пошел следом.
Молчание эта парочка нарушила, когда вышла из леса.
— Давай поговорим, — предложил корж громко, не таясь.
— О чем? — тихо спросил нест.
— Да все равно. Главное, чтобы голоса было слышно. А то есть тут один. Лодку караулит. Дурак. С перепугу шмалять начнет.
— А, — уже бодрее ответил нест, — ясно.
Несколько шагов прошли молча.
— Я вот про войну спрошу, — сказал корж. — Как думаешь, когда кончится?
— Никогда, — горько ответил нест.
— Почему?! — удивился корж.
— Это война двух культур. Несты против коржей. Коржи против нестов. Мы не можем друг с другом помириться.
— Давно бы уже договорились и поделили все поровну.
— Так нам не о чем договариваться.
— Не хотите поровну?!
— Никаких «поровну» не будет. Коржи гости на планете. Несты хозяева. Как тут поровну разделить?
— Мы тоже тут хозяева.
— Скажи еще, что «живете вы, как бессмертные».
— А что?
— Что-ж это за хозяева такие, что в своем доме костер из мебели жгут, пляшут вокруг и друг друга по башке дубасят?
— Наше право!
— Вот только не в нашем доме. Поросята. Не поганьте тут и не жгите попусту наши ресурсы — он перевел дух. — Эх, ладно, — вздохнул он горестно. — В общем, такая вот война. Не о чем нестам с коржами договариваться.
Впереди из кустов окликнули:
— Стой! Кто?
— Свои, — спокойно отозвался корж и продолжил тянуть неста вперед, на голос. — Не узнаешь, что ли?
— А… — протянул охранник, высовываясь. — Это ты… Чего приперлись?
Корж, продолжая шагать, достал откуда-то с пояса небольшую штуку и направил на охранника. Раздался тихий звук, будто кто-то фыркал:
— Фух, фух…
Охранника сильно ударило в грудь. Он с треском упал в кусты и замер. Корж подошел к нему вплотную.
-Фух… — еще раз фыркнуло у него из руки. Пахнуло грохнутым порохом. Корж сунул свою фухалку обратно на пояс и пошевелил широкими плечами.
— Ну вот и всё.
— Ты его убил, что ли? — удивленно спросил юный нест.
— А что с ним еще делать? — равнодушно ответил корж. — Вон лодка твоя.
Он повел неста в кусты, — медведь не увидел, что там. Нест начал там чем-то брякать. А корж подошел к телу охранника и тоже чем-то деловито занялся.
— А живем мы, все равно, как бессмертные, — сказал вдруг корж, продолжая прерванный разговор. Нест за кустами перестал брякать в своей лодке и ответил:
— Пустые, красивые слова. Не как бессмертные. Вы живете, как бабочки-однодневки. Вы даже не понимаете, как на самом деле живут бессмертные. Вот проживешь лет триста, тогда задумаешься.
— Ха. Хапнули планету и жить учат! А как же справедливость? Ресурсы общие.
— Какая еще справедливость?! Мы сильнее, вот и всё.
— А уважение, гуманизм? Не слыхали, что мы все братья?
— Ага. Сначала — «братья, гуманизм»… а сами потом… Вранье это все, и ты сам это знаешь. Вот тебе по-братски — это куда мы прямо сейчас идем: ты станешь одним из нас — вот это и честно, и гуманно.
Корж прекратил возиться с трупом, распрямился и направился в сторону неста. В руках у него появилась заветная винтовка.
— А остальные коржи? Они не братья? С ними не надо ресурсами делиться?
— Они просто так сожрут, братья эти. А нам для дела надо.
— Для какого еще дела?!
— Мы собираемся пережить гибель Солнца. Нам ресурсы нужны для этого.
— Ага… А пупок не треснет — гибель Солнца пережить?
— Лучше жить как вы, что ли?! Мы хоть стараемся.
— Не получится. Сопляки вы против природы.
Корж остановился. Над кустами видно голову и плечи. Рядом вынырнула голова неста.
— Не сопляки мы. Смерть мы уже разок подвинули. Смогли. И еще сможем.
Медведь заволновался. Кажется они сейчас уплывут по реке. Вместе с его винтовкой! Если нападать, то сейчас. Медлить не стоит. Неста в расчет вообще можно не брать. Один на один с человеком — если быстро, если не робеть, то все получится.
— Так… — задумчиво произнес корж, — если я стану одним из вас, то я увижу, как гибнет Солнце?
— Да. Или увидишь, как взорвется супервулкан, или другую катастрофу — много их разных на нашу голову.
— Я не хочу этого видеть.
— Значит надо работать.
— Да ничего не выйдет у вас! Ты слышишь, дуралей?! Ничего у вас не получится! Это не-воз-мож-но!
— Если невозможно, — спокойно ответил нест, — тогда продолжайте умирать.
Биргетит подобрался и прыгнул сквозь куст. Грудью сшиб с ног тщедушного неста, и попробовал достать коржа зубами. Тот резво отшатнулся. Не рассчитал, упал на спину. Защищая горло, выставил левый локоть, а правую руку дернул опять к поясу. Медведь цапнул за правую, которая фыркать умеет. Корж зарычал от боли и ударил левой медведя по башке. «Ага, — усмехнулся мысленно медведь, — вот валуном в лоб мне прилетело сегодня — вот то был удар...». Он сжал руку коржа покрепче и мотанул головой, чтоб растрясти и примериться, как дальше быть. Коржа растрясло, как тряпку — руки-ноги в стороны. «Ну вот и всё», — подумал медведь, наступая ему на грудь.
Но наступить почему-то не вышло. Биргетит даже не понял, что случилось. Он просто потерял верх и низ. Луна мелькнула перед глазами, потом опять кусты. Тело ухнуло вниз, ударилось боком о землю. Горло сдавило, дыхнуть нельзя. Он захрипел, попробовал перекатиться. Не выходило кататься, мешало что-то. Помахал лапами. Тоже не помогло, не достал никого. Вдохнуть не выходит. В голове кровь стучит. Обмяк тогда, захрипел опять. Горло отпустило, полегче сделалось. Чует Биргетит, — по башке кто-то шарит. Не больно, а просто шарит. Нащупали уши, кисточки на ушах подергали. Да что-ж это такое?! Биргетит опять дернулся.
— Тихо, мишка, — раздался рядом с ухом ласковый голос неста. — Тихо.
«Это он что ли? меня придушил?!» — ошалело подумал Биргетит. Но рыпаться перестал. Затих.
Напротив зашевелился корж. Рыча и ругаясь, он встал на колени, и левой рукой потянулся неловко, через пузо к поясу справа. Правая рука висела.
— Стой! Не убивай! — произнес нест.
— С какого лешего?! — рыкнул корж в ответ.
— Вот. У него кисточки на ушах. Это не простой мишка. Он говорить умеет!
— Да к дьяволу. Еще с медведЯми я не разговаривал! — ответил корж. Он наконец достал свою штучку левой рукой и теперь пристраивал ее удобнее в ладони.
— Это мой медведь! Не трогай его! — заорал нест.
— Да чтоб тебя… — сказал корж уже тихо, опуская руку с пистолетом. — Целуйся с ним теперь!
Он, морщась, принялся щупать свою раненую руку. А нест продолжил разговор с медведем:
— Ну? Страшно?! Не бойся.
— Как не бойся? — глухо отозвался медведь. – Страшно если.
Корж крякнул от неожиданности. Действительно говорящий медведь. Нест усмехнулся в ухо и, не отпуская медведя, потрепал между ушами.
— Как тебя зовут?
— Биргетит, — насуплено ответил медведь.
— Как, как?! Биргетит?
Имя, как будто развеселило неста.
— Да.
-А зачем ты на нас прыгнул? Чем мы тебя обидели?
— Я винтовку себе хотел взять, а вы уплываете. Что делать было?
— Ну да, – весело согласился нест.
Корж пошевелился, опять потрогал правую руку, поморщился.
— А еще какие имена у вас есть? – спросил нест.
— Разные. Старуха, Супремум, Кан-торо, Валесница… много всяких.
Нест уже даже хохотнул:
— Канторова лестница, говоришь?
— Да, — ответил медведь, — только ты не там пустоту делаешь в звуках.
— А главные есть у Вас?
-Старуху мы все слушаем, она самая умная. Про людей знает. Только она не старая, она молодая, как все наши. Хочет, чтоб старухой ее называли.
— Да-да-да-да-да, — улыбаясь, отозвался нест. – А глаза у нее какого цвета?
— Один голубой, другой желтый.
— Желтый справа?
— Да…
— И на загривке клок белый?
— Да, — удивленно ответил Биргетит. — Ты старуху знаешь?!
— Знаю, — с улыбкой сказал нест. — Большая самая была у нас. Мы ее Наташей звали. Веселая. Это же она вам имена надавала? — сказал нест и расхохотался. – Кто же еще?! Передавай ей привет. Скажи — от Романа. Ладно?
— Ладно.
Корж забывшись, шевельнул правым плечом, опять поморщился и издал тихий стон. Нест Роман тут же вспомнил про коржа. Он повернул незрячее лицо на звук и начал возбужденно расказывать:
— Это триста лет назад было… Я в исследовательском центре с медведями работал. Война началась, центр коржи разбомбили. А у меня две пары медведей там. Что с ними стало – так и не узнал. Вот Наташа объявилась.
Корж промолчал, зло играя желваками и не испытывая никакой радости от встречи. А медведь оживился:
— Она триста лет прожила? – с интересом спросил он.
— Ну да. Вы же нестареющие. Вы несты.
— Нест, значит нестареющий? – удивленно спросил медведь. – А! Ясно теперь… А корж?
— Корж – это короткая жизнь, короткоживущий, — ответил Роман и потрепал опять медведю уши. – Любопытный ты какой. Ты, лучше знаешь что, ты скажи Наташе, что мы за рекой, что к нам можно в гости заходить.
— Ладно.
Тут наконец подал голос корж.
— Воркуют, голубки, — сказал он хрипло, через силу, будто выталкивая слова.
Сказал и пошел прочь.
— Стой! Стой, говорю! – заволновался нест. – Перестань!
Медведь не понимал, что происходит. Корж отошел еще на пару шагов, приставил пистолет к голове и выстрелил.
— Фух, — фыркнуло тихо.
Тело упало. Наступила тишина.
— Что это? – спросил ошеломленно медведь. – Зачем?
— Почти всегда так, — сокрушенно ответил нест.
Он покачал головой и добавил:
— Мы ведь не скрываем технологию. Мы ее предлагаем даром. Всем можно жить, всем можно оставаться молодым. Не стареть, — он вздохнул. — Редко кто из коржей хочет долгую жизнь. Заботы из пугают. Им умереть легче. Образ жизни дороже жизни.
Помолчав еще немного, Роман шевельнулся.
— Ну что, Берг, нам спешить надо. Помоги…
Роман принялся спускать лодку к воде, а медведь показывал дорогу.
— А глаза? – спросил медведь, когда нест уже сел в лодку.
— Глаза? Да ерунда. Сами отрасти не успеют даже, — ребята уже завтра новые подошьют.
— Сейчас-то как поплывешь?
— А, ты про сейчас! Да тут автопилот. Всё. Беги Берг. На вот тебе, винтовка твоя. Наташе привет. Толкни.
Медведь толкнул. Лодка заскользила по воде. Медведь спросил напоследок:
— А как вас от коржей отличать?
— У нас старых не бывает. Пока, Берг!
Так и расстались.
На рассвете медведь сидел на склоне холма и смотрел на Луну. Рядом в траве лежала винтовка. Луна казалась ненастоящей на светлом небе, будто облачко. Он сидел и вспоминал рассказы «старухи» про крохотный уголек-Солнце в необъятной темноте. Вокруг уголька, словно маленькая мушка летает толика вещества, милипусечный комочек глины, песчинка — Земля. Одинокая, беззащитная… Зачем летает? Куда? И как странно смотреть сейчас медведю на Луну, понимая, чувствуя, что все это правда, что он, медведь, сидит сейчас в первом ряду этого огромного театра, который театр и сам — всего лишь молекула в космосе. Неужели возможно тут утвердить себя? Мыслимо ли?!