Примерно семьдесят лет подряд у AT&T, материнской компании Bell System, почти не было конкурентов в области американских телекоммуникаций. Единственным хоть сколько-нибудь значительным из её соперников была General Telephone, позже ставшая известной, как GT&E, а потом просто GTE. Но при этом к середине XX века в её распоряжении было всего лишь два миллиона телефонных линий, то есть, не более 5% от общего рынка. Период доминирования AT&T – от джентльменского соглашения с правительством в 1913 году и до момента, когда то же самое правительство расчленило её в 1982 – примерно обозначает начало и конец странной политической эры в США; время, когда граждане были способны верить в доброжелательность и эффективность крупной бюрократической системы.

Сложно оспаривать внешние показатели AT&T на этом периоде. С 1955 по 1980 AT&T добавила почти полтора миллиарда километров телефонных линий для голосовой связи, большая часть которых относилась к микроволновому радио. Стоимость километра линии за этот период упала в десять раз. Уменьшение стоимости отзывалось на потребителях, ощущавших постоянное уменьшение реальной (с учётом инфляции) величины счетов за телефон. Измеряйте хоть в процентах домохозяйств, имевших свой телефон (90% к 1970-м), хоть по отношению сигнала к шуму, хоть по надёжности – США могли стабильно хвастаться лучшей телефонной связью в мире. Ни разу AT&T не давала повода считать, что она почивает на лаврах существующей телефонной инфраструктуры. В её исследовательском подразделении, лабораториях Белла, были сделаны фундаментальные вклады в разработку компьютеров, твердотельной электроники, лазеров, оптоволокна, спутниковой связи и прочего. Только по сравнению с исключительной скоростью развития компьютерной индустрии AT&T можно было бы назвать медленно развивающейся компанией. Тем не менее, к 1970-м идея о том, что AT&T тормозит с инновациями, набрала достаточно политического веса, чтобы привести к её временному разделению.

Распад кооперации между AT&T и правительством США шёл медленно, и занял несколько десятилетий. Начался он, когда Федеральная комиссия по связи США (FCC) решила немножечко подправить систему – убрать одну вылезшую ниточку тут, другую – там… Однако их попытки навести порядок только распускали всё больше и больше ниточек. К середине 1970-х они в замешательстве взирали на учинённый ими беспорядок. Затем министерство юстиции и федеральные суды вмешались со своими ножницами и закрыли этот вопрос.

Главным из внешних по отношению к правительству двигателей этих изменений была небольшая новая фирма под названием Microwave Communications, Incorporated. Однако прежде чем мы дойдём до неё, давайте посмотрим, как AT&T и федеральное правительство взаимодействовали в более счастливые 1950-е.

Статус-кво

Как мы видели в прошлый раз, в XX веке за проверку таких индустриальных гигантов, как AT&T, занимались два разных типа законов. С одной стороны существовал регуляторный закон. В случае AT&T наблюдателем выступала FCC, созданная телекоммуникационным актом 1934 года. С другой стороны находился антимонопольный закон, применением которого занималось министерство юстиции. Две эти ветви закона различались весьма существенно. Если FCC можно сравнить с токарным станком, периодически собирающимся для принятия небольших решений, постепенно формировавших поведение AT&T, то антимонопольный закон можно было считать пожарным топором: он обычно хранится в шкафу, однако результаты его применения оказываются не особенно тонкими.

К 1950-м AT&T получала угрозы с обоих направлений, однако все они были решены достаточно мирно, мало затронув основной бизнес AT&T. Ни FCC, ни министерство юстиции не спорили с тем, что AT&T останется доминирующим поставщиком телефонного оборудования и услуг в США.

Hush-a-Phone

Рассмотрим сначала взаимоотношение AT&T с FCC на примере небольшого и необычного дела о сторонних приспособлениях. С 1920-х годов крохотная компания с Манхэттена под названием Hush-a-Phone Corporation зарабатывала на жизнь продажами чашки, подсоединявшейся к той части телефона, в которую нужно было говорить. Пользователь, говоря прямо в это устройство, мог избежать подслушивания со стороны находящихся неподалёку людей, а также блокировать часть фонового шума (к примеру, в разгар работы торговой конторы). Однако в 1940-х AT&T начала давить на подобные сторонние приспособления – то есть, на любое оборудование, подсоединяемое к устройствам от Bell System, которое сама Bell System не производила.


Ранняя модель Hush-a-Phone, подсоединённая к вертикальному телефону

По мнению AT&T, скромная насадка Hush-a-Phone была именно таким сторонним приспособлением, в результате чего любой подписчик, использующий подобное устройство со своим телефоном, подлежал отключению за нарушение правил использования. Насколько нам известно, эту угрозу так ни разу и не реализовали, однако сама возможность, вероятно, обошлась Hush-a-Phone в некую сумму, особенно со стороны розничных продавцов, не желавших закупать их оборудование. Гарри Таттл, изобретатель Hush-a-Phone и «президент» этого бизнеса (правда, единственным сотрудником его компании, кроме него самого, был его секретарь), решил поспорить с таким подходом и отправил в декабре 1948 жалобу в FCC.

У FCC были полномочия как устанавливать новые правила в качестве законодательной власти, так и разрешать споры в качестве судебной власти. Именно в последнем качестве в 1950-м году комиссия приняла решение, рассматривая жалобу Таттла. Таттл предстал перед комиссией не один; он вооружился экспертными свидетелями из Кембриджа, готовыми засвидетельствовать, что акустические качества Hush-a-Phone превосходят таковые у его альтернативы – сложенной в пригоршню руки (экспертами были Лео Беранек и Джозеф Карл Робнетт Ликлайдер, и в дальнейшем они сыграют куда как более важную роль в этой истории, чем это небольшое камео). Позиция Hush-a-Phone зиждилась на тех фактах, что конструкция её устройства была лучше единственной возможной альтернативы, что, будучи простым подсоединяемым к телефону устройством, оно никак не могло навредить телефонной сети, и что у частных пользователей есть право принимать собственные решения по поводу использования оборудования, которое они считают удобным.

С современной точки зрения эти аргументы кажутся неопровержимыми, а позиция AT&T – абсурдной; какое право компания имеет запрещать частным лицам присоединять что-либо к телефону в собственном доме или офисе? Должно ли у Apple быть право запрещать вам помещать iPhone в чехол? Однако у AT&T был план не надавить конкретно на Hush-a-Phone, а защитить общий принцип запрета сторонних приспособлений. В пользу этого принципа говорило несколько убедительных аргументов, связанных как экономической стороной дела, так и с общественными интересами. Для начала, пользование отдельным телефонным аппаратом было не частным делом, поскольку он мог соединяться с миллионами аппаратов других подписчиков, и всё, что ухудшало качество звонка, потенциально могло повлиять на любого из них. Кроме этого, стоит вспомнить, что в то время такие телефонные компании, как AT&T, владели физическими телефонными сетями целиком. Их владения простирались от центральных коммутаторов до проводов и самих телефонных аппаратов, которые пользователи брали в аренду. Поэтому с точки зрения частной собственности казалось разумным, что телефонная компания должна иметь право контролировать, что происходит с её оборудованием. AT&T многие десятилетия инвестировала миллионы долларов в разработку наиболее сложной из известных человечеству машин. Как может каждый мелкий торгаш с безумной идеей заявлять свои права на получение прибыли с этих достижений? Наконец, стоит задуматься над тем, что AT&T и сама предлагала множество приспособлений на выбор, от сигнальных огней до креплений на плечо, которые также брали в аренду (обычно предприятия), и плата за которые падала в сундуки AT&T, что помогало обеспечивать низкие цены на базовые услуги, предоставляемые простым подписчикам. Перенаправление этих доходов в карманы частных предпринимателей нарушило бы эту систему перераспределения.

Как бы вы ни относились к этим аргументам, комиссию они убедили – FCC единогласно заключила, что AT&T имеет право контролировать всё, что происходит с сетью, в том числе и приспособления, которые подсоединяются к телефонной трубке. Однако в 1956 году федеральный апелляционный суд отклонил решение FCC. Судья постановил, что если Hush-a-Phone и ухудшает качество голосовой связи, но только у тех подписчиков, которые им пользуются, и у AT&T нет оснований препятствовать этому частному решению. Также у AT&T нет ни возможности, ни намерений запрещать пользователям приглушать их голоса и другими способами. «Говорить о том, что телефонный подписчик может получить рассматриваемый результат, собрав в пригоршню руку и разговаривая в неё, — писал судья, — но не может делать этого при помощи устройства, оставляющего его руку свободной для того, чтобы писать ею или делать всё, что ему угодно, не будет ни справедливым, ни разумным». И хотя судьям, видимо, нахальство AT&T в данном случае пришлось не по душе, их вердикт был узким – они не отменили весь запрет на сторонние приспособления полностью, и только подтвердили право подписчиков использовать Hush-a-Phone по своему желанию (в любом случае, Hush-a-Phone долго не прожила – в 1960-х это устройство нужно было заново переработать из-за изменений в конструкции трубок, а для Таттла, которому в то время должно было быть уже за 60 или за 70, это было уже чересчур). AT&T подправила свои тарифы, чтобы обозначить, что запрет на сторонние приспособления, подключаемые к телефону электрическим или индуктивным способом, сохраняется. Тем не менее, это был первый признак того, что другие части федерального правительства не обязательно будут относиться к AT&T так мягко, как регуляторы из FCC.

Декрет о согласии

Тем временем в том же самом году, когда проходил апелляционный суд по поводу Hush-a-Phone, министерство юстиции прекратило антимонопольное расследование AT&T. Это расследование берёт начало там же, где и сама FCC. Ему способствовало два главных факта: 1) компания Western Electric, сама по себе являющаяся промышленным гигантом, контролировала 90% рынка телефонного оборудования и была единственным поставщиком такого оборудования для Bell System, от телефонных станций, сдававшихся в аренду конечным пользователям, до коаксиальных кабелей и микроволновых вышек, использующихся для передачи звонков с одного края страны на другой. И 2) весь регулирующий аппарат, сдерживавший монополию AT&T, полагался на ограничение её прибыли в процентах от её капиталовложений.

Проблема была в следующем. Подозрительно настроенный человек легко мог представить существование в рамках Bell System заговора, направленного на получение преимущества из этих фактов. Western Electric могла раздуть цены для оставшейся части Bell System (к примеру, запрашивая $5 за кабель определённой длины, когда его честная цена была $4), увеличивая при этом свои капиталовложения в долларовом исчислении, а вместе с ними и абсолютную прибыль компании. Допустим, к примеру, что регуляторная комиссия штата Индиана назначила максимальный возврат на вложенный капитал для Indiana Bell в 7%. Предположим, что Western Electric запросила за новое оборудование $10 000 000 в 1934 году. Тогда компания сможет получить $700 000 прибыли – однако, если бы честная цена на это оборудование составляла бы $8 000 000, то она должна была бы получить всего $560 000.

Конгресс, обеспокоенный развёртывания такой мошеннической схемы, провёл расследование отношений между Western Electric и работающими компаниями, включёнными в оригинальный мандат FCC. Исследование заняло пять лет и растянулось на 700 страниц, где подробно была описана история Bell System, её корпоративная, технологическая и финансовая структура, и все её операции, как иностранные, так и внутренние. Касаемо изначального вопроса, авторы исследования обнаружили, что, по сути, невозможно определить, были ли назначаемые Western Electric цены честными, или нет – не существовало ни одного сравнимого с ними примера. Тем не менее, они рекомендовали установить на рынке телефонии принудительную конкуренцию, чтобы гарантировать справедливые практики и стимулировать повышение эффективности.


Семёрка членов комиссии FCC в 1937 году. Чертовские красавцы.

Однако к моменту завершения отчёта, в 1939 году на горизонте замаячила война. В такое время никто не хотел вмешиваться в опорную сеть коммуникаций страны. Однако через десять лет министерство юстиции при Трумане возобновило подозрения, касающиеся взаимоотношений между Western Electric и остальной частью Bell System. Вместо объёмных и расплывчатых отчётов эти подозрения вылились в куда как более активную форму антимонопольного иска. В нём от AT&T требовалось не только отторгнуть Western Electric, но и разделить её на три различные компании, порождая таким способом конкурентный рынок телефонного оборудования судебным указом.

У AT&T было, по меньшей мере, две причины волноваться. Во-первых, администрация Трумана показала свой агрессивный характер в насаждении антимонопольных законов. Только в одном 1949 году, кроме суда над AT&T, министерство юстиции и федеральная торговая комиссия подали иски против Eastman Kodak, крупной сети продуктовых магазинов A&P, Bausch and Lomb, American Can Company, Yellow Cab Company и многих других. Во-вторых, существовал прецедент суда «США против Pullman Company». У Pullman Company, как и у AT&T, было сервисное подразделение, обслуживающие спальные железнодорожные вагоны, и производственное подразделение, которое их собирало. И, как и в случае с AT&T, распространенность сервиса Pullman и тот факт, что она обслуживала только вагонами, сделанными в Pullman, на стороне производства конкурентов появиться не могло. И точно так же, как у AT&T, несмотря на подозрительное взаимоотношение компаний, никаких свидетельств злоупотребления ценами у Pullman не было выявлено, как не было у неё и недовольных клиентов. И, тем не менее, в 1943 федеральный суд постановил, что Pullman нарушает антимонопольный закон и обязана разделить производство и обслуживание.

Но в итоге AT&T избежала расчленения и ни разу не повлялась в суде. После многих лет в подвешенном состоянии, в 1956 она согласилась заключить соглашение с новой администрацией Эйзенхауэра для окончания разбирательств. Изменению подхода правительства к этому вопросу в частности способствовала смена администрации. Республиканцы гораздо лояльнее относились к крупному бизнесу, чем демократы, пропагандировавшие "новый курс". Однако не стоит игнорировать и изменения экономических условий – постоянный рост экономики, обусловленный войной, опроверг популярные аргументы сторонников «нового курса» о том, что преобладание крупного бизнеса в экономике неизбежно ведёт к рецессиям, подавляя конкуренцию и не давая ценам падать. Наконец, растущие масштабы Холодной войны с Советским Союзом также сыграли свою роль. AT&T примерно служила военным и флоту во время Второй мировой, и продолжала сотрудничать с их преемником, министерством обороны США. В частности, в том же самом году, когда был подан антимонопольный иск, Western Electric начала работы в Сандийской лаборатории ядерного оружия в Альбукерке (Нью-Мексико). Без этой лаборатории США не могли бы разрабатывать и создавать новое ядерное оружие, а без ядерного оружия они не могли бы создавать значимую угрозу для СССР в Восточной Европе. Поэтому у минобороны не было желания ослаблять AT&T, и его лоббисты вступились перед администрацией за своего подрядчика.

Условия соглашения обязывали AT&T ограничивать свою работу в области регулируемого бизнеса телекоммуникаций. Министерство юстиции допустило несколько исключений, в основном, по работе на правительство – оно не собиралось запрещать компании работать в Сандийских лабораториях. Также правительство потребовало от AT&T выдавать лицензии и обеспечивать технические консультации по всем существующим и будущим патентам за разумную цену любым местным компаниям. Учитывая то многообразие инноваций, которое ковали в лабораториях Белла, такое послабление в области лицензирования поможет подпитывать развитие американских высокотехнологических компаний несколько десятилетий подряд. Оба этих требования серьёзно повлияли на формирование компьютерных сетей в США, однако они никак не изменили роли AT&T в качестве фактического монопольного провайдера местных телекоммуникационных услуг. Пожарный топор был на время возвращён в свой шкаф. Но очень скоро новая угроза придёт из неожиданной части FCC. Токарный станок, всегда так плавно и постепенно работавший, внезапно начнёт вгрызаться глубже.

Первая ниточка

AT&T давно предлагала услуги частной связи, позволявшей клиенту (обычно, крупной компании или подразделению правительства) арендовать одну или несколько телефонных линий для эксклюзивного использования. Многим организациям, испытывавшим необходимость в активных внутренних переговорах – телевизионным сетям, крупным нефтяным компаниям, операторам железных дорог, министерству обороны США – такое вариант казался более удобным, экономичным и безопасным, чем использование общественной сети.


Инженеры Белла настраивают частную радиотелефонную линию для энергетической компании в 1953 году.

Распространение микроволновых релейных вышек в 1950-х уменьшило для операторов междугородней телефонии стоимость входа в бизнес настолько, что многим организациям просто стало выгоднее строить собственные сети, а не арендовать сеть у AT&T. Политической философией FCC, установленной по многим её правилам, был запрет на конкуренцию в сфере телекоммуникаций, за исключением случаев, когда существующий оператор не мог или не хотел обеспечивать эквивалентного сервиса для клиентов. В противном случае FCC поощряла бы неэффективную трату ресурсов и нарушила тщательно сбалансированную систему регуляции и усреднения тарифов, которая держала AT&T в узде, одновременно максимизируя уровень сервиса для общества. Установившийся прецедент не давал возможности открыть для всех частную микроволновую связь. Пока AT&T хотела и могла предлагать частные телефонные линии, у других операторов не было права на вход в этот бизнес.

Тогда альянс заинтересованных лиц решил бросить вызов этому прецеденту. Практически все из них были крупными корпорациями, имевшими собственные средства для постройки и обслуживания собственных сетей. Среди наиболее выдающихся была индустрия добычи нефти (представленная Американским институтом нефти, API). Трубопроводы индустрии змеились через целые континенты, колодцы были разбросаны по огромным и удалённым месторождениям, исследовательские суда и места бурения были рассыпаны по всему земному шару, поэтому представители индустрии хотели организовать собственные системы связи, удовлетворяющие конкретно их нуждам. Такие компании, как Sinclair и Humble Oil хотели использовать микроволновые сети для отслеживания статусов трубопроводов, удалённого контроля моторов буровых вышек, связи с морскими вышками, и не хотели ждать разрешения от AT&T. Но индустрия добычи нефти была не одна. Практически все формы крупного бизнеса, от железных дорог и перевозчиков грузов до розничной торговли и автопроизводителей, отправляли петиции в FCC с просьбой разрешить устройство частных микроволновых систем.

Перед лицом подобного давления FCC в ноябре 1956 года открыла слушания, чтобы решить, нужно ли открывать для таких сетей новую полосу частот (в районе 890 МГц). Учитывая, что против частных микроволновых сетей выступали практически только сами операторы связи, решение по этому вопросу было легко принять. Даже министерство юстиции, считая, что AT&T каким-то образом надула их во время подписания последнего соглашения, высказалось в пользу частных микроволновых сетей. И это стало привычкой – в последовавшие двадцать лет министерство юстиции постоянно совало нос в дела FCC, раз за разом препятствуя действиям AT&T и выступая в защиту новых участников рынка.

Сильнейшим контраргументом AT&T, к которому она постоянно возвращалась, было то, что новоприбывшие обязательно нарушат существующий в регуляторной системе деликатный баланс, пытаясь снимать сливки. То есть, крупные бизнесы заходят создавать собственные сети по маршрутам, где стоимость прокладки низка, а трафик высок (наиболее прибыльным маршрутам для AT&T), а потом арендовать у AT&T частные линии там, где их строить дороже всего. В итоге всё будут оплачивать обычные подписчики, низкий уровень тарифов для которых получается поддерживать только за счёт очень доходных междугородных услуг телекоммуникаций, за которые крупные компании платить не будут.

Тем не менее, FCC в 1959 году в т.н. «решении свыше 890» [то есть, по частотному диапазону выше 890 МГц / прим. перев.] постановила, что каждый новичок в бизнесе может создать собственную частную сеть дальней связи. Это был переломный момент в федеральной политике. Он поставил под сомнение фундаментальное предположение о том, что AT&T должна работать как перераспределяющий механизм, выставляющий тарифы богатым клиентам, чтобы предлагать недорогое телефонное обслуживание пользователям из мелких городов, сельской местности и бедных районов. Однако FCC всё равно продолжала считать, что сможет и рыбку съесть, и в пруд не лезть. Она убеждала себя, что это изменение было несущественным. Оно влияло только на малый процент трафика AT&T, и не влияло на суть философии общественного сервиса, десятилетия управлявшего регулированием телефонии. Ведь FCC всего лишь подрезала одну выступающую ниточку. И действительно, само по себе решение «свыше 890» имело небольшие последствия. Однако оно запустило цепь событий, приведших к настоящей революции в структуре американских телекоммуникаций.

Что ещё почитать

• Fred W. Henck and Bernard Strassburg, A Slippery Slope (1988)
• Alan Stone, Wrong Number (1989)
• Peter Temin with Louis Galambos, The Fall of the Bell System (1987)
• Tim Wu, The Master Switch (2010)