Все мы знаем, как непросто выбрать школу, особенно такую, что станет гарантированным трамплином в будущее. Ведь она должна отвечать сразу нескольким условиям, которые далеко не всегда очевидным образом сочетаются: ребенку в школе должно быть комфортно и интересно, программа должна быть сильная как в естественно-научной, так и в гуманитарной области, для этого необходимы современные методики и неизмученные учителя. Особенно важно внимательное отношение к детям, а также у родителей есть дополнительный запрос: чтобы они могли просто радоваться успехам своего чада, а не сидеть над его домашками до глубокой ночи. Так или иначе такие школы находятся, и в большинстве случаев оказывается, что они частные и платные. И, как бы ни вздыхали о высокой стоимости такого обучения, подобная школа, учитывая все за и против, может оказаться наилучшим, а иногда единственным вариантом.

Но что именно вы получаете, когда выбираете частную школу? Давайте разберемся. 

Немногие защищают саму идею частных школ: несмотря на то, что во многих странах это — часть традиции образования, в современном мире также стали очень важны идеи равного доступа к образованию, отказа от всякой дискриминации. В этом контексте частная школа, которая берет деньги за то, что государство якобы дает бесплатно, выглядит немного неуместно.

Вместе с тем британский историк Нил Фергюсон выступает в защиту частных школ, объясняя, что частные школы создают конкуренцию идей и подходов, от чего в результате выигрывает вся система образования в целом.

В России в начале 2000-х в сегменте государственного, бесплатного образования был такой большой выбор специализированных школ, от художественных и балетных до физико-математических, что родители не понимали, зачем нужна частная школа, когда есть обычная, причем с гарантированно сильной программой обучения. И поэтому практически все хотели попасть в «хорошую государственную» школу, важно было только подготовить ребенка к тому, чтобы пройти отбор и выдерживать нагрузку в процессе учебы. Частные учебные заведения в этом контексте многим казались каким-то облегченным вариантом образования, где, в отличие от государственных, лучше кормят и вежливо разговаривают, но не напрягают с учебой. А как сейчас?

За последние годы все кардинально изменилось: государство стало активнее вмешиваться в процесс образования — в частности, в методические материалы и программы отдельных предметов; в Москве прошло укрупнение школ, что весьма негативно сказалось на внутренних процессах и репутациях учебных заведений. Плюс, разумеется, со стороны государства постоянно усиливается идеологический прессинг, так что понятно, почему люди начинают смотреть в сторону частной системы образования. Кажется, что частные школы, как ни странно, более стабильны, особенно если у них сходится экономика, а не предполагается, что богатый спонсор покрывает все издержки — в этом случае, конечно, возникают свои риски.

Отличить частную школу с сильной программой от такой же частной, где детям просто «делают хорошо», но толком не учат, несложно. Это можно понять из беседы с представителями школы, разговоров с родителями и по результатам выпускников — достойная школа всегда гордится своими учениками и показывает, куда те поступили после ее окончания.

В какой момент мы «теряем» наших детей в процессе школьного образования?

 Во всем мире дети, переходя из начальной в среднюю школу, в первый же год катастрофически теряют мотивацию к учебе — все тесты, все исследования это показывают. Почему так происходит?

Тому есть две причины. Первая связана с тем, что сегодня в средней школе почти всегда и почти везде учат по морально устаревшим программам и методикам. Речь не о технических вещах — планшетах и наличии интернета, а именно о содержательных (об этом мы уже говорили в одной из наших публикаций). Вторая причина — все знают, что в старшей школе все равно будет повторяться программа средней, поэтому кажется, что здесь и сейчас, пока дети еще не заняты подготовкой к выпускным и вступительным экзаменам, можно расслабиться.

Тут стоит сделать небольшой исторический экскурс, чтобы было понятно, почему так получается. Средняя школа, какой мы ее знаем, возникла в XIX веке. Зачем туда ходили дети? 

Во-первых, там было тепло и сухо — этот фактор для большинства исчез очень и очень давно.

Во-вторых, школа была социальным лифтом: ты выучился читать и считать и, значит, уже не будешь работать на низкоквалифицированной работе, у тебя есть шанс подняться. 

Сегодня этот мотив тоже давно не работает — понятно, что после средней школы можно поступить в хорошие лицеи, а оттуда прямая дорога в хорошие университеты, но таких школ в целом довольно мало, и, как правило, там учатся дети, которым и так не очень нужен социальный лифт. Иначе говоря, то, чему учат в обычной средней школе, сегодня вроде бы не обещает очевидного конкурентного преимущества на рынке труда, по крайней мере в развитых странах. Если взглянуть на статистические данные, в самых разных странах можно увидеть огромное перепроизводство специалистов на уровне менеджеров нижнего и среднего звена. Десятки тысяч людей сидят в офисах, выполняют достаточно простую, но монотонную, скучную и не очень высокооплачиваемую работу, совершенно не творческую и уж точно не способствующую личностному росту и финансовому благосостоянию. Многим даже кажется, что для такого образа жизни образование и вовсе не нужно, достаточно закончить среднюю школу на тройки.

И наконец, третий фактор. Еще в середине XX века большинство детей жили в довольно бедной среде — интеллектуально, визуально и сенсорно бедной. В школе они могли увидеть и познакомиться с тем, что было недоступно дома: от книг в библиотеке до учебных пособий (скелеты, глобусы, проекторы и кинофильмы), а также учебных мастерских и спортивных снарядов. Все эти вещи когда-то работали на мотивацию, но с появлением интернета и персональных гаджетов у детей это перестало работать.

И что в итоге осталось в средней школе? Осталась школьная программа, ориентированная на устаревшие стандарты — не очень интересная и, с точки зрения детей, не слишком нужная учебная программа, с точки зрения современных реалий.

В начальной школе дети до сих пор узнают много нового — они учатся читать, писать, считать, общаться со сверстниками в коллективе и один на один, знакомятся с разными взрослыми и учатся быть участниками сообщества. А потом приходят в среднюю школу, где интеллектуального вызова сильно меньше, а муштры, уроков, конкуренции гораздо больше. И тут, конечно, желание учиться быстро пропадает.

При этом, несмотря на все перемены, среднее образование до сих пор остается первым социальным лифтом, просто не все понимают, как именно он работает.
В средней школе дети осваивают важнейшие навыки, без которых впоследствии не обойдется ни одна карьера, ни одна профессия: навык воспринимать, запоминать, структурировать и анализировать информацию.

Было бы также неплохо, если бы именно в этот период ребенок не терял так много времени зря, переписывая из учебников формулы и определения — это все можно будет прочитать в интернете, если потом понадобится. А вот soft skills и навыки общения — бесценны, и учить этому нужно, пока дети в возрасте 10–15 лет сами хотят этому учиться. Потом начинается подростковый возраст, и все становится сложнее.

Кроме того, когда ребенка учат не зазубривать данные и не писать по линейке, а учат учиться, это дает ему бесценную возможность во взрослой жизни несколько раз поменять профессию, ориентируясь на изменившиеся условия жизни. Самый яркий пример — дизайнеры и сценаристы, востребованные творческие профессии, которые требуют многих лет учебы и опыта, внезапно стоят на пороге безработицы из-за появления новых технологий AI. И в этой ситуации хорошее образование — такое, которое позволит человеку не конкурировать с AI и Chat GPT, а понять, как применить их себе на пользу.

Когда человек умеет ставить цели, достигать их и выстраивать свою судьбу в согласии с мечтами и стремлениями, он делает лучше не только свою жизнь, но и мир, который его окружает. И все эти вещи тесно связаны с осознанностью и способностью жить свою жизнь более счастливо.

Что же делать, чтобы не провалить среднюю школу для наших детей?

Прежде всего — менять программу, чтобы в ней появился интеллектуальный вызов, чтобы она стала сложнее и глубже, а вместо утерянных механизмов мотивации включился и заработал самый главный — любопытство.

Если ребенку интересно узнавать новое, его не придется заставлять и контролировать. И здесь — ответственность и задача школы, а не родителей.

Разумеется, это не значит, что у школы не может быть пожеланий или даже требований к родителям. И родители это понимают, больше того — они готовы сотрудничать. Но следить, сделал ли ребенок домашку, и тем более делать уроки с ребенком, приходя домой после целого рабочего дня, они не хотят.

Но и школа, очевидно, тоже не может, да и не хочет отвечать за то, как ребенок делает домашку, это же домашняя работа. Итак, школа не может, а родители не должны — как же быть?

И тут мы подходим к главной причине, по которой даже младшие ученики, десятилетки, все-таки должны получать задания на дом. Дело в том, что отвечать за домашку может только один человек — сам ученик. Главный навык, который он таким образом осваивает — даже не навык самостоятельной работы, а навык ответственности.

Как же мотивировать ребенка делать домашку? Все так же. С одной стороны, это должно быть само по себе достаточно интересно, а с другой — школа в целом должна быть настолько интересной и подходящей для ребенка, чтобы в крайнем случае понятие «заставлять» свелось к напоминанию, что, если он не будет участвовать в процессе учебы с полной отдачей, ему придется расстаться с любимой школой, а родителям, вероятно, придется подобрать более жесткие условия обучения.

Кроме того, современная продвинутая школа предполагает инклюзию. Конечно, речь идет не о совсем особенных детях, но в каждом классе можно встретить детей с дисграфией, дислексией, СДВГ или другими характерными особенностями. Учителя и родители нередко задаются вопросом: как можно обеспечить образовательные нужды таким разным детям, собранным в одном классе, без потери качества образования? 

На это обычно отвечают: нейротипичным детям полезно быть вместе с нейроотличными не столько из общегуманитарных соображений («Вот, посмотри, не все дети такие, как ты»), сколько потому, что нейроотличные дети в силу своих особенностей развивают у себя разные интересные компенсаторные механизмы, на которые другим детям тоже полезно посмотреть и иногда поучиться. Это, в принципе, так работает для любой инклюзивной школы.

И теперь мы вернемся к нашему изначальному вопросу: как понять, что образование в школе, которую вы выбрали, достаточно хорошее?

Первое правило — образование должно давать преимущества в дальнейшей жизни. Применительно к программе средней школы это значит, что детей учат не просто искать информацию и запоминать ее (машины сегодня это делают лучше людей), но правильно воспринимать и анализировать, отличать необходимое знание от неважного, выделять суть и уметь донести ее до другого человека. То есть — писать эссе, сочинения и создавать творческие проекты. Это очень важные навыки, которым очень мало где учат.

Вторая вещь — социальные навыки. Большинство социальных коллективов в современном мире формируется еще в школе, то есть школа — это то место, где ребенок приобретет друзей и знакомых на всю жизнь. И именно там он должен научиться создавать горизонтальные связи, взаимодействовать с другими людьми в самых разных ситуациях — от дружеских игр до конкурентных и командных коммуникаций.

Третье — формирование адекватной самооценки и представление о том, какие роли человек может играть в обществе, когда станет взрослее. Вспомните, как часто детям в школе говорят, в чем состоят их способности (несмотря на то, что сам ребенок может быть с этим не согласен), или как произвольная область знаний становится для детей синонимом всего самого ужасного просто потому, что учитель по предмету оказался недостаточно профессионален, не заинтересован учить детей или банально груб?

И четвертое — по-настоящему хорошая школа раскрывает в ребенке не только самые очевидные способности, но и те, о которых он сам не догадывается, пробуждает интерес к тем областям знаний, с которыми ученик никогда не сталкивался или представляет себе на основе шаблонов и чужих мнений.

И если школа, которую вы нашли для своего ребенка, отвечает этим условиям, тогда она действительно поможет ему в жизни — научит лучше понимать свои желания и возможности, расширит поле дальнейших выборов, сделает счастливее и даст основания чувствовать, что он проживает свою жизнь осмысленно и наполненно. Именно в этом цель хорошего образования.

И вот теперь уместно будет поговорить об инновационном, но уже весьма востребованном формате обучения под названием blended learning — смешанном, или очно-заочном обучении. Суть этой модели — в том, что дети на протяжении учебного года две-три недели проводят все вместе на очной сессии, а потом два месяца учатся онлайн, и так — четыре раза в год.

В таком формате инклюзия работает просто замечательно: хочешь попрыгать — попрыгай, ты никому не мешаешь этим в процессе урока. Или кому-то трудно заниматься в больших классах, шумно, все отвлекает — а на занятиях онлайн слышно только учителя и тех, кто отвечает.

Конечно, такие вещи, как дислексия и дисграфия, устроены иначе — и тут продвинутые школы работают более-менее общепринятыми методами, учителя проходят специальные тренинги, иногда на уроке присутствует специалист по special learning education, который может пойти с учеником в отдельную виртуальную комнату и там что-то ему объяснять или помогать, чтобы, опять же, не мешать другим детям.

Для многих детей с особенностями, например, для детей с расстройствами аутистического спектра, задача инклюзии — не просто в том, чтобы они учились и на уроке не мешали другим, а чтобы к концу школы они научились общаться с другими детьми, выражать себя и понимать других.

И здесь невозможно недооценить преимущество очных сессий в формате смешанного обучения, когда на первый план выходят коммуникация и социальные взаимодействия. В обычной школе у педагогов на это просто нет времени: урок, перемена, урок, так восемь раз, и по домам. А 10–15 лет — такой возраст, когда дети учатся понимать себя и других, разбираться в эмоциях, и, если школа не помогает в этом, то для многих учеников, даже в отсутствие буллинга и травли, социальное общение с одноклассниками превращается в муку и страдание. И тут, конечно, исчезает всякое желание и ходить в школу, и вообще учиться.

А в формате blended learning в частных школах, таких как школы сети Le Sallay, есть не только время этим заниматься, но и специалисты, которые это умеют. На очной сессии дети полдня учатся, а полдня играют с вожатыми. Но это детям кажется, что они просто играют, а на самом деле вожатые прошли кучу тренингов, и перед ними стоят прежде всего задачи социально-эмоционального развития детей, в том числе детей с особенностями. И игры, и так называемые вожатские активности придуманы и построены так, чтобы решать эти задачи, в том числе интегрировать детей с особенностями в социум.

Педагогический подход, который используется в этом случае — не объяснять словами, а показывать детям адекватные паттерны поведения, создавать ситуации, в которых можно научиться чему-то новому: например, как поддержать расстроенного товарища, как прекратить буллинг, как вообще замечать негативные социальные паттерны и не давать им подкрепления.

Большинство детей с особенностями в таких условиях сравнительно легко встраиваются в детский коллектив, более того, часто другие дети даже не замечают этих особенностей. При этом бывают сложные случаи, когда, например, дети, которые в предыдущих школах вообще не могли общаться с одноклассниками, говорили: «Я никогда не думал/думала, что могу дружить со сверстниками, вы собрали здесь каких-то замечательных детей». Но на самом деле не надо никого специально собирать — надо просто работать над тем, чтобы в детском коллективе была положительная динамика, для этого и нужны специалисты по special learning education, вожатые и психологи. А такие вещи, конечно, практикуют преимущественно частные школы.

В заключение стоит, пожалуй, сказать еще одно. Сегодня средняя школа и в России, и в США становится очень идеологизированной. Учителя и/или государство не могут удержаться, чтобы не использовать массовые образовательные институции как инструменты воспитания «хороших людей» или «хороших граждан». Отсюда уроки патриотизма в России, а по другую сторону границы — запрещенные книги Джоан Роулинг или идея, что уроки кулинарии и математики одинаково важны. У педагогов, разумеется, есть свои политические взгляды, точно так же, как они есть у любого человека, но вряд ли современные родители готовы согласиться с тем, что задача школы — внушить детям «правильные» мысли. Задача школы — научить детей мыслить, анализировать, находить и оценивать информацию, а политические выводы люди сделают сами.

Конечно, personal is political, то есть примерно все на свете — это политика. Но правильный подход — не объяснять словами, а демонстрировать детям здоровые паттерны поведения. Это работает гораздо лучше. Если дети видят, что учителя и одноклассники уважительно относятся ко всем, вне зависимости от их нейротипичности, расы, пола и гендера, то никакой урок толерантности не нужен, точно так же, как не нужен урок на тему «Почему нехорошо воровать серебряные ложечки».

А какие примеры хороших школ есть в вашей жизни и стране? Расскажите нам о них.