Часть 1 >> Часть 2 >> Часть 3 >> Часть 4 >> Часть 5 >> Часть 6 >> Часть 7 >> Часть 8 >> Часть 9 >> Часть 10 >> Часть 11 >> Часть 12 >> Часть 13 >> Часть 14 >> Часть 15 >> Часть 16 >> Часть 17 >> Часть 18 >> Часть 19 >> Часть 20

Продолжаем разговор об историях массовых увольнений в Интел. Двум памятным случаям из моей практики и будет посвящена эта глава.

VIP

Если «новосибирскую зачистку» я по большей части наблюдал со стороны, то в историю VIP был вовлечен, как директор российского R&D Интел, по самое «не хочу». Для начала уместно будет немного рассказать о самом проекте. Vеctor Instruction Pointer или просто VIP был поздним детищем Бориса Арташесовича Бабаяна. Архитектура процессора общего назначения, в которую было заложено несколько интересных идей. Мое чисто технарское отношение к затее с самого начала было неоднозначным. Нравилась сама идея векторного (и переименовываемого!) регистра указателя инструкций (IP). Нравилась легкость порождения и терминирования потоков (strands). Нравилась модульность, которая позволяла с легкостью отключать часть кластеров и таким образом сокращать энергопотребление. Не нравилось то, что Бабаян в очередной раз придумал неведомый науке набор команд (Instruction Set Architecture). Я еще в итаниумовские времена наслушался клиентских фидбеков на предложение перекомпилировать весь свой софт. Еще больше не нравился этот instruction set — VLIW (very long instruction word) cо всеми вытекающими отсюда трудностями компиляции. Я вообще считаю что VLIW — это такой testimonium paupertatis для тех, кто не хочет делать честный Out of Order. Не нравилась очень тяжелая бинарная трансляция. Конверсия из CISC (x86) во VLIW — это тот еще ад.

— Ну так это же только первый раз медленно. А потом на диск сохраняется бинарный образ оттранслированной программы, — защищал свое детище Бабаян.

— А где гарантия, что при динамической бинарной трансляции мы пройдем по всем веткам кода, — возражал я. — Если в следующий раз изменятся входные данные — нам все по новой перетранслировать?

В те счастливые времена мы могли зацепиться за какую‑нибудь тему и спорить до хрипоты. Я Арташесовича очень люблю и во многом считаю своим Учителем. Но при этом могу вспомнить от силы пару случаев, в которых мы с ним были согласны. Однако очень скоро — летом 2013 — мне стало не до этой полемики. «Разведка», которая всегда была у меня поставлена неплохо, стала приносить тревожные вести. Над бабаяновской командой, которая тогда насчитывала чуть менее сотни бойцов, быстро сгущались тучи. Я сел и попытался собрать воедино известные мне факты. Получалась такая картинка. VIP был проектом Renee James. И он был нужен ей — директору Software and Services Group как некий foothold in the door разработки железа. Это был козырь, который позволял ей на равных общаться с директорами хардверных подразделений. Теперь же она стала президентом Интел, и козырей у нее была полна рука. Один можно было совершенно безболезненно «сбросить». Она поручила это Биллу Сэвиджу, на балансе которого и висела бабаяновская команда. Первым делом я пошел к Бабаяну и поделился этими соображениями. Он лишь отмахнулся от меня.

— Да кто такой ваш Билл Сэвидж? Если будет надо, я позвоню Рене и все решу.

— Рене теперь далеко, — ответил я, — и интересы ее поменялись. А вот Сэвидж очень даже близко, потому что платит зарплату твоим бойцам, которые к его бизнесу (инструментам разработки) имеют очень косвенное отношение. И поверь мне, он от этого ни разу не счастлив.

Но Бабаян уже не слушал. Ну вот такой он — и ничего с этим не сделаешь. Ему нравится копаться в архитектурке и иногда в софтине, а сволочных подковёрных игр он всегда сторонился. Впрочем, этого достаточно, чтобы быть Бабаяном. И команда его была под стать своему лидеру: они увлеченно ковырялись в битах и гейтах и не замечали подкрадывающуюся к ним беду. Иногда мне казалось, что я переживаю за их работу гораздо больше, чем они сами. Делать было нечего, и я пошел решать проблему к Сэвиджу. Изложил ему свои соображения. И сказал, что, конечно, не мое дело — решите вы продолжать VIP или нет, но «выбрасывать за борт» бабаяновскую команду было бы, мягко скажем, неумно. Людей с «железным» бэкграундом в России тогда было днем с огнем, и Интел почти всех ребят готовил через свою базовую кафедру на Физтехе. Выставлять их «на мороз» представлялось просто преступлением. Сэвидж посмотрел на меня тяжелым взглядом и задал наиболее ожидаемый вопрос:

— Откуда инфа? — Он всегда был немного параноиком и терпеть не мог, когда кто‑то в системе оказывался не в меру болтлив.

— Знаешь, Билл, — ответил я, — если вот так за «здорово живешь» сдавать свои источники, очень скоро у меня их совсем не останется. К тебе тогда за информацией обращаться? Да у тебя и снега зимой не допросишься. — Сэвидж еще больше помрачнел, но решил сменить тактику.

— Все это — слухи. И слухи я не намерен обсуждать. Тем более с тобой.

— Ну и напрасно. Если вдруг эти слухи материализуются, то кашу эту нам вместе придется расхлебывать.

Но Сэвидж молчал, как рыба об лед. И ни эта, ни последующие мои попытки успехом не увенчались. А новости становились все мрачнее день ото дня. И когда Билл прилетел в Москву в ноябре, мне уже все было ясно — он прилетел увольнять VIP. Бабаян побежал звонить Рене, но она, как и предсказывалось, даже не стала с ним разговаривать. Я же пошел к Савагу и заявил, что, наверно, так, как он поступил, делать не надо. Тем более, что я сам предлагал помощь. А он ответил, что, наверно, яйца курицу не учат. Слово за слово — так и поговорили...???? И ноги у фразы «Самые лучшие чувства это взаимные чувства. Я не любил Дикого Билла, а Дикий Билл не любил меня» растут именно из этого разговора. Для многих ребят из бабяновской команды новость была шокирующей. Они не видели ничего, кроме своих кодов и верилогов, и искренне не понимали, как контора могла так с ними поступить. Но Сэвидж сделал свое черное дело и улетел — а я остался. Потом мы со стаффингом организовали помощь «погорельцам» c поисками работы. Примерно четверть перешла в другие проекты внутри Интел. Кто‑то ушел в Mail.ru, кто‑то — в Yandex. Но большая часть команды перетекла в NVidia — таким образом Интел сделал королевский подарок своему прямому конкуренту. По большому счету, этой помощью можно было и не заниматься — рынок был такой, что смахнул бы этих ребят, как корова языком. Просто мне так стало полегче. Ведь я долго еще корил себя, бродя по опустевшим этажам в Крылатских Холмах... Бабаян (а Fellow в Интел нельзя уволить) тоже поначалу убитый. Но недолго. Так уж он устроен, чтобы постоянно фонтанировать идеями.

 — Валер, вот послушай, что я придумал. Ты только послушай...

— Да я послушаю, Борис Арташесович. И мы, как обычно, поспорим. Только дискуссия наша будет иметь чисто академический характер. Потому что реализовывать идеи теперь, увы, некому...

Питер

История Питера позднейших времен его существования сильно напоминает историю Сарова. В обоих случаях мы наблюдали медленную смерть маленького филиала. А начиналось все с эпичного противостояния Intel и Sun, которые боролись тогда за доминацию на серверном рынке. Во время покупки Интелом Эльбруса и Unipro в 2004 году Питер стал единственным местом, где Sun вступил в борьбу с light blue. Яблоком раздора стала Java, которая была тогда Sun proprietary IP. Дабы создать альтернативу с открытым исходным кодом, Intel подключился к проекту Harmony. И часть команды, работавшей на Java, Intel удалось перехватить у Sun. Работа над «гармонью» продолжалась вплоть до 2007, когда Sun, изнуренный многочисленными атаками со стороны Intel, Microsoft, IBM и других игроков серверного рынка, не принял решение опубликовать Open JDK. Эта капитуляция стала началом конца не только Sun (приобретен Oracle в 2009), но и... питерского филиала Intel. Проект Harmony стал больше не нужен. А с ним потеряли работу около 200 человек в Москве, Питере и Новосибирске. Но если в Москве и Новосибирске ключевыми были другие проекты, то для Питера «гармонь» была «сайтообразующей». Именно она была тем якорем, который держал Software and Solutions Group в северной столице, хотя были и другие проекты меньшего размера.

После того, как SSG Питер в значительной степени покинула, на ключевые роли вышел Intel Labs — исследовательское подразделение light blue. Лабораторией руководили Владимир Иванов и Олег Семенов. По этому поводу я любил шутить «Очень сложно представить, чтобы research‑подразделением в Интел руководили парни с такими аутентичными именами. Наверно, Интерполу они известны под совсем другими» ???? Сама эта лаборатория создавалась еще в Нижнем в начале нулевых. Но поскольку оба руководителя происходили из культурной столицы, то после открытия офиса исследований и разработок в Питере они сумели пробить переезд туда. Intel Labs был интеллектуальным авангардом конторы, но при этом очень плохим якорем. Они не были привязаны к конкретному продукту, и до них «костлявая рука бухгалтерии» дотягивалась еще быстрее, чем до программистов из SSG. Так что я скорее удивлен, что на этой тонкой ниточке Питер сумел продержаться еще 8 лет после закрытия Harmony. Факт этот поставлю в заслугу ребятам, работавшим в филиале.

Но 8 лет эти были полны безнадеги и отчаяния. Все катилось по классическому сценарию, характерному для маленьких сайтов. Заморозка найма и уход лидеров. Устав от безнадежной борьбы, Интел покинул Олег Семенов. Володя Иванов держался до конца и держался молодцом, пытаясь подбодрить ребят из команды. Став Intel Russia R&D GM, я пытался ему помогать, но развеять царившую мрачную атмосферу нам не удавалось... ???? Все катилось к неизбежному финалу. Решение о закрытии питерского сайта было принято в январе 2015. В атмосфере строжайшей секретности разрабатывался план mass redundancy action. Я еще, правда, предпринял попытку спасти положение, обратившись к чуваку, который курировал питерский сайт со стороны Intel Labs. Но этот Трэвис (назовем его так, хотя он, конечно, не Трэвис) только развел руками — решение не мое, а вышестоящего начальства. Мне лишь поручено его озвучить. Я еще сходил к Хонгу (этому самому вышестоящему начальству), но и там никакого понимания не добился.

Час Х был назначен на конец марта. Погода в Питере стояла прекрасная: весна, солнышко — а у меня на душе скребли кошки. Дурные предчувствия усилились, когда, придя в офис, я не обнаружил там Трэвиса — были лишь два амера из его команды. Первым делом я подошел к ним. Начал с главного.

— Где Трэвис? — сказал я вместо «здравствуйте».

— Эмм... Ну, понимаешь, Валер... Он должен был лететь из Портленда через Атланту и Москву. Но самолет в Портленде задержали и он не успел на пересадку...

— Так где Трэвис?

— Ну он расстроился и улетел из Атланты обратно в Портленд.

— Ок. Следующий вопрос: кто будет анонсировать закрытие сайта вместо него?

— Как кто? Старший по званию. То есть ты...

— А вы понимаете, ребята, что это чистой воды подстава???

— Ну да... Неловко как‑то получилось... Но что теперь делать‑то...

Итак, мне выпала самая собачья доля, которая только может выпасть менеджеру. Глядя в глаза своим если не друзьям, то хорошим товарищам, сказать «Камрады, с настоящего момента вы можете смело искать себе новую работу«. Я уже набрал в легкие побольше воздуха, чтобы высказать им все, что я думаю об их лавочке, об их начальнике, и отказаться от этой миссии наотрез. Но потом выдохнул и задумался. Соображения были примерно такие:

• Вот эти конкретные чуваки ни в чем не виноваты. Как честные, прилетели в Питер.

• Мой демарш сейчас в судьбе питерских сотрудников ничего не изменит. Не скажу я — скажет кто‑то другой.

• Репутация скандального мальчишки — это с одной стороны хорошо, но тут важно не перегнуть палку. Ибо я уже успел разлаяться с Сэвиджем во времена VIP.

• И, как всегда, вспомнил Билла. Уж какой бы Саваг ни был тиран и параноик, эту собачью работу он, сколько я помню, всегда делал сам. Не перепоручал никому. И хотя бы за это заслуживает уважения. Еще вспомнил, как он мне говорил: «Все мы тут оловянные солдаты конторы. Нас Mother Intel кормит и поит. И надо делать то, что она хочет. Даже если для этого надо по уши изваляться в грязи. А когда это не совпадает с твоим мнением, засунь это мнение куда подальше... Когда ты уже наконец перебесишься?»

Как итог — я вышел на сцену, глубоко вздохнул, зажмурился и выдал текст, который должен был говорить Трэвис. Не побили (питерская интеллигенция все‑таки) — и на том спасибо. Но я и без этого всю неделю ходил, как в воду опущенный. Даже злое письмо Трэвису писать не стал, хотя надо было... И все больше укреплялся в мысли, что больше не хочу быть директором. Нет, я не слишком впечатлителен — сам по себе питерский кейс я уж как‑нибудь пережил бы. Просто много всего уже наслоилось — и треволнения 2014, и жизнь на несколько городов (семья оставалась в Нижнем, а я или работал в Москве, или мотался по командировкам) и много чего еще...

Продолжение следует.