В технологии доминируют два типа людей: те, кто разбираются в том, чем не они управляют, и те, кто управляет тем, в чем они не разбираются.
Закон Мерфи

Когда тренд цифровой экономики летит к вам из каждого СМИ и буквально из каждой вещи, имеющей отношение к ИТ, логично задуматься о противостоянии в Сети, которое простирается от обычных споров по любому поводу, окрашенных честолюбием и личным эго, до борьбы с недозволенным и даже до борьбы без правил во имя чего-либо, причем любыми средствами. Последнее даже можно было бы назвать цифровой политикой, памятуя «по Ленину», что «политика есть концентрированное выражение экономики». Однако в цифровой реализации этих понятий, похоже, все обстоит ровно наоборот. Пока цифровая экономика ни шатко и ни валко разворачивается под знаменем «Индустрии 4.0», цифровая политика (вернее даже, цифровое противостояние) не только уже существует, но и сравнительно давно используется на практике, опровергая истины 100-летней давности. Что говорит об этом Интернет?

Кто только не трубил о «великом потенциале» ИТ в сфере политики и общественной жизни – ученые и выборные чиновники, политики и профессионалы. Идея технологического разрыва с прошлым – и окончания политики в том виде, как мы ее знаем, пришла в народ вместе с первым браузером в 1994 году, когда политики и активисты стали выходить в Сеть. Первым негативным последствием бурного развития информационно-коммуникационных технологий, включая и Интернет, стало появление новых форм международных конфликтов – вплоть до информационных и сетевых войн.

Есть войны – есть борьба с чуждым контентом, есть и цифровая дипломатия, и цифровое протестное движение, и цифровая иммиграционная политика, и, вроде бы, неполитические (но на самом деле очень даже политические) интернет-сервисы по сбору электората и финансовых средств на политические цели, и политические социальные сети, и онлайн-регистрация для избирателей, и прочая цифровая политическая интерактивность от жалоб и пожеланий до перетряхивания цифрового «белья» и обмена цифровой «грязью». Соответственно основная озабоченность в сфере обеспечения международной информационной безопасности вызвана возможностью применения ИКТ в противоположных обеспечению этой самой безопасности целях. В целом же, как говорят специалисты, стоит отбросить идею, будто цифровые и сетевые технологии сами по себе принесут нам радикальные изменения, и присмотреться к тому, как сочетаются ИТ и политика.

Современный этап развития международных отношений отмечен широким использованием ИКТ как средства воздействия на общественное сознание в политических и иных целях. Медиасфера превратилась в арену ведения агрессивных информационных кампаний, а результатом столкновения государственных интересов на базе цифровых ресурсов стало появление цифровой дипломатии. Нетрудно догадаться, кто занялся этим первым.

Источник

За стартовую точку обычно берут миллениум – 2000 год. Хотя еще с 1996 г. правительство США начинает создавать электронные журналы и пытается объединить выпускников программ обмена с помощью сайта Госдепартамента. Удивительным образом 2000 г. совпадает с началом краха первого всемирного интернет-пузыря, именуемого «концом дот-комов», и образованием устойчивого электронного рынка. Политическим толчком старта цифровой дипломатии стал спорный подсчет голосов в штате Флорида, когда во время президентской кампании «Буш против Гора» для этого штата был назначен пересчет и выяснилось, что часть избирателей отсутствует в поле зрения властей. Поэтому Конгрессом было принято судьбоносное решение в лице Help America Vote Act (HAVA), который предписывал каждому штату иметь «единый, непротиворечивый, открытый и интерактивный список избирателей». Революционная для своего времени вещь – создать полный список избирателей, доступный всем легальным партиям.

В то же самое время произошли еще два знаковых события, знаменующих наступление новых цифровых времен в политике. После своих праймериз в Нью-Гемпшире известный теперь даже у нас сенатор Джон Маккейн собрал через Интернет 500 тыс. долл. США пожертвований – всего лишь за сутки. Уж неизвестно, специально или случайно это получилось, но именно так один из самых консервативных американских политиков оказался технологическим новатором. Тогда же Джордж Буш младший отметился тем, что активно «спамил», рассылая сотни тысяч агитационных электронных писем и широко применяя баннерную рекламу. Кстати, уже в то далекое время люди умели учитывать отклики и даже автоматически отправлять содержательные ответы.

Источник

В 2001 г. США заявили о появлении сетевой дипломатии – NetDiplomacy. Первые проекты цифровой дипломатии были запущены в середине 2000-х годов при госсекретаре Кондолизе Райс, но особое развитие они получили уже позже – при госсекретаре Хиллари Клинтон. В 2006 г. формируется первая группа специалистов (Digital Outreach Team) для мониторинга информации и дезинформации о США. И процесс пошел.

«Цифровую дипломатию» (digital diplomacy) правительство США определяет как применение социальных сетей в своей дипломатической практике. Как форма публичной дипломатии цифровая дипломатия стала механизмом влияния на зарубежную аудиторию определенными методами: размещение радио и телепередач в сети Интернет, распространение в открытом доступе литературы в цифровом формате, мониторинг дискуссий в блогосфере, рассылка информации через мобильные телефоны, создание персонифицированных страничек членов правительства в социальных сетях. Существующие проекты цифровой дипломатии США делятся на 4 основных направления: создание молодежного протестного движения; объединение пользователей вокруг американского интерактивного радио и телевидения; мобилизация групп оппозиционеров (диссидентов); формирование диалога между представителями правительства США и отдельными блогерами.

Сегодня цифровая дипломатия имеет интернациональный характер. Так, в новой редакции Концепции внешней политики Российской Федерации (30 ноября 2016 г.) прямо говорится: «…предполагается широкое использование новых информационно-коммуникационных технологий». Хотя официального определения термина «цифровая дипломатия» не дано, он используется в ежегодных обзорах МИД РФ для описания информационной работы в Интернете. Например: «Активно задействовался весь инструментарий ресурсов "цифровой дипломатии"». Соответственно и подразделение в составе Департамента информации и печати (ДИП МИД РФ), занимающееся социальными сетями, называется отделом цифровой дипломатии. В целом дипломатия, которая ранее была относительно «закрытой» сферой деятельности, благодаря развитию информационного общества становится все более открытой для обычных граждан.

Возвращаясь к истокам: большая часть всей политической активности переместилась в Интернет во второй половине второго срока Джорджа Буша младшего (2006-2008 года). Произошел ряд скандалов с вирусными видео на Youtube, появились протестные блогеры, были опробованы способы публичных расследований в сети.

По мнению многих аналитиков, интернет-технологии сыграли решающую роль в выборах 2008-2012 гг. Первая избирательная кампания Барака Обамы впервые строилась практически в равных долях в оффлайне и онлайне. В частности, за несколько лет до открытия такой возможности на Youtube на платформе Upstream.tv стали транслироваться предвыборные дебаты с участием телезвезд. В октябре 2008 г. штаб демократов анонсировал бесплатное приложение Obama08, которое позволяло организовать список контактов в телефоне таким образом, чтобы люди распределялись по избирательным округам и им можно было посылать мотивирующие сообщения.

Источник

А через месяц после своей инаугурации администрация Обамы решила поиграть в прямую демократию в рамках Открытого Правительства и открыла интернет-книгу жалоб и предложений Citizen's Briefing Book, в которой все граждане могли рассказать об актуальных проблемах и задачах на следующий избирательный цикл. Граждане не заставили себя ждать, и более половины записей предлагало смягчить запретительное законодательство в отношении легких наркотиков (что, кстати, и случилось через 7 лет при бурной поддержке избирателей). Как отмечают специалисты, именно в 2008г. появилась полностью цифровая политика.

Источник

Кстати, именно в это время были созданы 15 отделов в Госдепартаменте, ЦРУ, министерстве обороны и Агентстве международного развития США (USAID), которые занимаются анализом международных и национальных социальных сетей, блогов, чатов, а также транслированием позитивной информации о США в интернет-ресурсы (как говорится, «большой привет» всем обличителям интернет-вмешательства во внутренние дела США). А занявшая пост госсекретаря Хилари Клинтон стала инициатором программы обновления внешней политики США «Государственное управление в XXI веке». Одним из ее направлений и стала цифровая дипломатия.

А через год появилась стратегия новой публичной дипломатии США, изложенная в документах «Публичная дипломатия: укрепление взаимодействия Соединенных Штатов с миром» и «Публичная дипломатия: национальный стратегический императив». В них обозначены основные задачи цифровой дипломатии: дискредитация идеологических противников Соединенных Штатов, противодействие информационной деятельности Китая в Интернете, ограничение медиаприсутствия России на пространстве бывшего Советского Союза, противодействие внешней культурной политике Ирана, осуществляемой через социальные сети.

Что-то осталось непонятным? Итак, 2010 год. Еще одна стратегия развития американской дипломатии разработана Госдепартаментом США: «Стратегический план развития информационных технологий в 2011–2013 гг.: цифровая дипломатия». Первым проектом в ее рамках стало создание особого исследовательского центра в Гарвардском университете для изучения политической ориентации пользователей социальных сетей и блогов в зарубежных странах.

Следующий проект заключался в проведении первой конференции «сетевых диссидентов» (Conference on Cyber Dissidents: Global Success and Challenges) в Институте Дж. Буша в штате Техас весной 2010 года. Правительство США пригласило на конференцию блогеров, которые выступали против действий собственных правительств в области прав человека, свободы прессы и Интернета. Представлены на конференции были такие страны, как Сирия, Венесуэла, Куба, Иран, Россия, Китай и Колумбия.

Третья инициатива Госдепартамента была направлена уже на создание при помощи Интернета групп диссидентов в «недемократических» государствах: осенью 2010 года был запущен проект под названием Civil Society 2.0, который предполагал объединение специалистов в области компьютерной техники, ИТ и интернет-технологий с неправительственными организациями и активистами в различных частях света. Civil Society 2.0 включал несколько программ, наибольшую известность среди которых получил проект TechCamp (Технологические лагеря) под управлением Отдела дипломатических инноваций (Diplomatic Innovation Division) в Офисе интернет-дипломатии Госдепартамента.

По программе TechCamp проведены десятки технологических лагерей более чем в 30 странах мира, включая Литву, Украину, Молдову, Азербайджан и Казахстан, а участниками стали представители более 1900 НПО, СМИ и государственных органов более чем из сотни стран. Лагерь – это одно- или двухдневный семинар, на который приглашаются от 40 до 200 иностранных активистов (в основном оппозиционных) для прослушивания курса лекций западных ИТ-специалистов и решения с их помощью своих текущих проблем. На мероприятиях присутствуют американские дипломаты и потенциальные спонсоры из международных фондов. Формально задачей съездов является использование инноваций для: повышения влияния НПО (популяризации сайтов, раскрутки блогов, взаимодействия с традиционными СМИ); обеспечения безопасности активистов, а также связи и координация с участием представителей США. В реальности программа, как небезосновательно подозревают сетевые эксперты, используется (в сотрудничестве с ЦРУ) как для взращивания протестной активности, так и для подготовки агентов влияния для ведения информационной войны и захвата власти лояльными политическими силами в других странах.

Помимо собственных программ Госдепартамент и USAID оказывают финансовое и политическое покровительство западным неправительственным организациям, специализирующимся на защите и подготовке диссидентов в сети: Internews, Meta-Activism Project, Mobile Accord Inc, MobileActive, New Tactics, Open Net Initiative, Tech Change, Activism Media Politics, Ashoka и др. Так, совместно с Фондом Сороса и Internews во многих странах мира проводятся съезды местных блогеров BarCamp. На постсоветском пространстве двухдневный BarCamp впервые прошел в октябре 2007 г. на Украине, а потом – в Литве, Грузии, России, Казахстане, Киргизии.

Наконец, в деятельность по созданию групп влияния в киберпространстве вовлечены академические и аналитические центры США. В частности, американские загранучреждения в сотрудничестве с НПО содействуют в поиске и направлении иностранцев на стажировки в Центр Беркмана по изучению Интернета и общества при Гарвардском университете. По оценкам российских аналитиков, данный Центр специально создавался для изучения политической ориентации пользователей социальных сетей и блогов в зарубежных странах.

Еще до событий «арабской весны» 2011 г. социальные сети как инструмент мобилизации протестного потенциала молодежи показали свою результативность в Колумбии и Мексике – с их помощью были организованы демонстрации против террористического движения FARC и наркомафии, а также в Иране и Молдове, где прокатилась волна уличных протестов против результатов выборов.

Весной 2011 г. в Тунисе и Египте с помощью Интернета и мобильных средств связи группы молодежи были мобилизованы на массовые выступления, а циркулирующая в сети информация послужила катализатором роста протестных настроений. Известно, что 70% сообщений в Twitter (твитов), относящихся, например, к «революции» в Египте, размещались с IP-адресов, находящихся за пределами этой страны. Последнее подтверждает версию о внешнем информационном вмешательстве в ход «арабской весны» и не особо скрывается. В июне 2011 г. на выступлении в Лондоне советник Х. Клинтон по инновациям А. Росс сообщил аудитории, что значение Интернета в подрыве авторитарных режимов на арабском Востоке было решающим.

Источник

Американские социальные сети также сыграли ключевую роль в подстрекательстве сторонников оппозиции к акциям гражданского неповиновения в Турции в июне-июле 2013 г. Согласно замерам турецкой компании eBrandValue, ведущей мониторинг в национальном сегменте Интернета, соотношение подписчиков Twitter, призывавших присоединиться к манифестантам на площади Таксим в Стамбуле, и тех, которые выступали в поддержку действующего правительства Эрдогана, составило 68 тысяч к 800.

Кстати, подготовка интернет-штыков подкрепляется соответствующими инструментами. К примеру, в 2012 г. было разработано приложение «InTheClear» – своего рода тревожная кнопка, мгновенно удаляющая контакты и сообщения из телефона диссидента в случае его ареста и рассылающая предупреждение его соратникам.

В 2011 г. по инициативе США и Великобритании учреждено межгосударственное партнерство «Открытое Правительство» (Open Government Partnership, OGP). Участники принимают на себя расширенные обязательства по раскрытию информации о деятельности национальных правительств и, в частности, их бюджетах. Раскрытие информации осуществляется с помощью программной и компьютерной инфраструктуры, предлагаемой западными корпорациями, а контроль за соблюдением обязательств возлагается на неправительственные организации. Эти факторы усиливают как техническую, так и политическую зависимость государств-членов от инициаторов партнерства. Управляется OGP Руководящим комитетом, состоящим из представителей США, Великобритании и ряда других государств, а также международных НПО с доминирующей ролью Фонда Сороса и аффилированных с ним структур. Помимо отчислений государств, финансируется за счет взносов американских IT-гигантов (Google, HP, eBay), Фонда Сороса и Фонда Форда. Многие эксперты в России и за рубежом рассматривают OGP как попытку привязать набирающий в мире обороты процесс информатизации национальных правительств к международной структуре под контролем США. В том числе по этим причинам в организации до сих пор не участвуют крупные европейские державы (Франция, Германия), а Россия отозвала заявку на присоединение в мае 2013 г.

Похожая схема применена в другой международной структуре – Инициативе прозрачности добывающих отраслей (ИПДО, Extractive Industries Transparency Initiative). Де-факто ИПДО представляет собой международную организацию со штаб-квартирой в Норвегии, созданную в соответствии с идеей британского премьера Тони Блэра об обязанности богатых природными ресурсами стран раскрывать информацию о добывающих отраслях.

В июле 2012 г. французское агентство AFP начало публикацию первого в мире рейтинга (E-diplomacy Hub), частично отражающего эффективность государств в сфере если не противостояния в Сети, то в области захвата потенциальной клиентской базы. На первом месте из 152 стран с большим отрывом находятся США, на аккаунты Twitter которых подписано около 100 млн. человек. Далее с большим отрывом следуют Турция, Саудовская Аравия, Египет, Индия, Кувейт, Венесуэла, Колумбия, Мексика и Великобритания. Россия занимает 13 место с показателем почти в 10 раз меньше США. Среди индивидуальных микроблогов с большим отрывом лидирует ресурс президента США Барака Обамы (около 40 млн. чел.). Наиболее популярный российский аккаунт находился на 26 месте и принадлежал председателю Правительства РФ Дмитрию Медведеву (около 2 млн. чел.).

Источник

Иногда дипломатия ведется «другими средствами», поэтому к сказанному остается добавить, что широкое распространение ИКТ, в частности социальных сетей, открывает перспективу использовать их и для сбора военной и разведывательной информации. К примеру, заставь дурака ловить покемонов, и он станет делать это – начиная от своей кровати и вплоть до каких-нибудь стратегических объектов. А снятая им информация пойдет «куда надо». Вспоминается фраза: «Хорошо быть кроликом – размножаешься в свое удовольствие и не знаешь, что тебя просто разводят».

В 2011 г. в США был принят ряд документов, затрагивающих военно-политические аспекты развития Интернета, и частично опубликована «Стратегия по действиям в киберпространстве» Пентагона, в которой киберпространство рассматривалось уже как пространство ведения боевых действий наряду с наземным, морским и воздушным, а также космическим пространствами. Из сказанного выше в целом понятно, как это будет происходить. Взять хотя бы так называемые сетевые войны, являющиеся способом ведения войны, который позволяет достигнуть результатов – оккупировать государство, поставить его под полный стратегический контроль, управлять этим государством, эксплуатировать его в своих интересах, не используя при этом классической формы захвата военным путем. Нет видимой внешней оккупации, нет элементов внешней агрессии. Все происходит на уровне дистанционного формирования у граждан контекстов, смыслов и внезапных «прозрений». Эта технология столь хорошо и давно отработана и столь массово используется, что, судя по последним публичным выступлениям, даже ее авторы стали забывать, кто и зачем все это придумал. Им просто кажется, что так было всегда и что именно так и надо поступать.

До начала сетевой войны нужно покрыть территорию противника сетью, «осетевить» его (есть такое понятие в среде специалистов – to network). Отметим, что сетевая война это не только и даже не столько технология противостояния в сети Интернет, как часто принято считать. Интернет является лишь одним из аспектов, частным проявлением сетевой среды, ее идеальной моделью. За ее пределами, в оффлайне, – это любая среда, состоящая из «атомарных» индивидуумов, желательно – носителей сетевого мировоззрения, максимально раскрепощенных, то есть не ограниченных никакими условиями, запретами, нормами, табу, обязательствами, верованиями, традиционными установками и пр. Это очищенные от органических связей люди, среды, некоммерческие организации, искусственные структуры, группы по интересам, которые собираются под конкретные, сиюминутные задачи и через которые можно пропустить тот или иной смысловой код в виде фейковых новостей или ментальной подготовки населения с помощью соответствующего «разогревающего» контента. Кстати, единичный участник одной такой сети может одновременно быть участником множества других подобных сетей. Важно «запрограммировать» их тем или иным содержательным образом, наполнить их нужным конкретному заказчику этих процессов содержанием. А далее – использовать в искусственно сформированных средах, которые компонуются в зависимости от потребностей того, кто ведет сетевую войну. Впрочем, все это было хорошо известно уже несколько лет назад.

Не успели специалисты привыкнуть к «Индустрии 4.0», как весной 2017 г. на выставке CeBit в немецком Ганновере произошел новый «взрыв мозга» в цифровом направлении, когда японский премьер-министр Синдзо Абэ презентовал свой проект «Общество 5.0» (Society5.0). Основная идея – поставить новые технологии на службу общества, внедрить их во все сферы жизни, оптимизируя быт, деловую деятельность, эффективнее решать проблемы старения населения, ухода за людьми с ограниченными возможностям, обучения. Мало того, японские ученые в рамках «Общества 5.0» начали разработку искусственного интеллекта (ИИ), который должен отвечать за работу парламента и даже будет помогать членам правительства разрабатывать законопроекты.

Источник

Теперь появляется возможность организовать в реальности виртуальную республику, каждый гражданин которой будет вносить какие-то платежи на общее дело – либо в виде добровольных пожертвований, либо как фиксированный процент от своих финансовых сетевых транзакций, – и иметь ровно столько политических прав, сколько он «купил». Хочешь еще – покупай еще! И принимай решения. Неси за них ответственность. То есть то, что было невозможно реализовать в течение тысячелетий – учет точного вклада каждого гражданина в общее дело и пропорциональное распределение избирательных прав – становится реальностью в цифровом веке. Кто-то даже пытается доказать, что ИИ, взвалив на себя политику и экономику, сможет преодолеть вездесущую коррупцию и даже построить «справедливое общество». Правда, о том, что будет «на уме» у ИИ по части справедливости, мы можем и не узнать.

Хочется добавить в заключение и во здравие, что, скорее всего, одних лишь технологий для цифрового политического и экономического успеха будет недостаточно. Во всяком случае, пока на планете остаются еще люди со своей головой на плечах. Кстати, не забудьте проверить голову…

Автор публикации: Александр Голышко, к.т.н., системный аналитик ГК «Техносерв»

По материалам: radio.ru, riss.ru, eurasian-defence.ru, www.cl.cam.ac.uk, russiancouncil.ru, svop.ru, www.makebecool.com, russianinterest.ru, vz.ru