По многочисленным просьбам — продолжение книги «Проще, чем кажется». Оказывается, с момента последней публикации прошел почти год. Чтобы вам не перечитывать прошлые главы, я сделал эту главу-связку, которая и сюжет продолжает, и помогает быстро вспомнить краткое содержание предыдущих частей.

Сергей лежал на полу и смотрел в потолок. Собирался провести так минут пять, но прошел уже час. Чем дальше, тем меньше хотелось подниматься.

Таня вальяжно развалилась на диване, с ноутбуком на коленях. На мужа не обращала никакого внимания, слышались лишь клики мышкой. Короткий, звонкий щелчок – левая кнопка. Глухой, подлиннее – щелчок колесиком. Интернет.

Можно ли не заметить мужа, битый час лежащего под ногами? Маловероятно. Хотя бы боковое зрение должно фиксировать какие-то отклонения от привычной картинки. Значит, намеренно игнорирует. Интересно, долго ли выдержит?

Сергей тяжело и протяжно вздохнул. Картинно прикрыл ладонью глаза и издал тихий стон. Чуть приподнял пальцы, глянул на Таню – никакой реакции.

— Тань… — протянул Сергей, по-прежнему держа ладонь на глазах.

— Наревелся? – оторвалась жена от компьютера. – Ну давай, развешивай свои сопли.

Сергей резко поднялся и пристально посмотрел на Таню. Лицо спокойное, с легкой улыбкой. Готова слушать.

— Задолбался я. Уволюсь, наверное.

— С чего?

— Да там, короче… — начал было Сергей.

— С чего будем ипотеку платить?

— Да причем тут ипотека…

— В смысле? – Таня округлила глаза, и Сергей мысленно перекрестился. – Ты дурак, нет? Ты о чем вообще думаешь?

— Я думаю о том, что зря я с этим всем связался. – серьезно и, как мог, спокойно сказал Сергей.

— Я тебе давно об этом говорила, но ты же у нас самый умный. Жену не слушаешь, лезешь, куда не надо, а потом ноешь, как баба худая.

— Чего? Какая баба?

— Обычная, плаксивая, кисейная баба.

— Кисейная барышня. – поправил Сергей.

— Да какая ты барышня? – усмехнулась жена. – Барышни в кружевных платьишках ходят, с зонтиками и томиком Байрона. А ты в драных шортах, грязной футболке и соплей под носом валяешься на полу. И ноешь, как тебе там тяжело.

— Ладно, забей…

— Чего куда забить? Ты, Сережа, извини, но ты – просто инфантильная баба. Ладно, меня не послушал, решил проявить инициативу, куда-то там влез, в какой-то прожект. Ну так, раз уж залез, не ной! Боишься – не делай, сделал – не бойся.

— Чингисхан?

— Не знаю, может быть… У Нади такой статус в социальной сети. И не забывай, что у нас ипотека. И помни, пожалуйста, милый, что я сейчас работать не могу. Когда доучусь – пойду, как и ты. За учебу тоже надо платить. И, если ты подзабыл, я напомню – это было совместное решение. Ты бил себя в грудь и говорил, что сумеешь вытянуть и ипотеку, и мою учебу. Ты ведь не забыл, что я тоже работала и получала ненамного меньше тебя?

— Так у меня напоминалка есть… — Сергей почувствовал, что разговор уже переходит в жестко-конструктивное русло, и начал улыбаться.

— Какая еще напоминалка?

— Ты, любимая. Всё напомнишь, всё припомнишь.

— Что бы ты без меня делал. – Таня тоже улыбнулась. – Так что давай, сопли подбери, и работай. Выкручивайся, ищи выход. А уволиться всегда успеешь.

— В смысле? Ты только что сказала, что нам надо ипотеку платить!

— Ну я же не дура, Сережа, как ты думаешь…

— Никогда так не думал!

— Ну ага, рассказывай. Вот прям щас сидишь и думаешь – чертова истеричка, дать бы тебе в морду. А я просто тебе правду говорю. Ты же любишь в облаках витать, какие-то виртуальные проблемы решать, и переживать из-за того, что на тебя кто-то на работе косо посмотрел.

— Да если бы…

— Чего если бы? Ну, давай, шутки ради, расскажи, что там у тебя, бедняжечки, случилось.

Сергей замолчал. Ситуация была непривычной – раньше Таня никогда не вникала в детали его работы, и он мог нести всякую чушь про проблемы, обиды и трудности, зная, что объяснять не придется.

— Ну так короче так… — начал он через пару минут. – У нас бардак с учетом на складе.

— Воруют?

— Нет, вряд ли. Детали слишком неликвидные, специфические, их тут не продашь. Все клиенты – в тысячах километров от нас, нефть добывают. Не воруют. Просто бардак с учетом. В программе одно, на складе – другое. Каждая ревизия обнаруживает колоссальные отклонения.

— А в чем проблема-то? – нахмурилась Таня. – Раз не воруют, то какая разница, чего там в вашей программе?

— Курчатову не нравится. Говорит, что склад – это его деньги. Он как бы знает, что все деньги на месте, но никогда не знает, сколько их. Страдают, также, менеджеры…

— Тоже страдают? Как и ты, лежат на полу и пялятся в потолок?

— Нет… Испытывают трудности в своей работе. Звонит клиент, просит сотню втулок отгрузить. А менеджер тупо не знает, сколько этих втулок. В программе написано – триста. Идет на склад – а там двадцать. Потому что на производство уперли, а в программе не отразили.

— Ладно, это я поняла. Давай дальше.

— Ну вот, я вызвался эту ситуацию исправить.

— Нафига? – начала было Таня. – А, хотя ладно, мы это уже обсуждали. Вызвался, и вызвался.

— Ну так вот…

— Погоди. – Таня подняла руку. – Давай сразу определимся: ты знаешь, как всё это исправить?

— Ну, там, это… Я, короче, думаю, что…

— Знаешь или нет?

— Ты, блин, прокурор, что ли?

— Я несчастная, молодая, красивая женщина, у которой муж решил пожевать сопли. Так знаешь, или нет?

— Знаю.

Говоря это, Сергей почувствовал себя также, как на первой встрече с собственником, когда он и вызвался сделать этот проект. Уверенность в успехе приходила не от разума, фактов или плана, а откуда-то изнутри, интуитивно, необъяснимо.

— Точно? – переспросила Таня.

— Точно.

— Ну, и как ты это будешь исправлять?

— Не знаю.

— То есть как?

— Ну вот так. Знаю, что смогу. Чувствую, что там нет ничего сложного. Понимаю, что дело в какой-то мелочи. И уверен, что найду ее.

Таня пристально посмотрела на мужа. Взгляд ее стал серьезным, как у Курчатова, когда тот пытался понять, можно ли верить этому придурковатому парню. Через несколько секунд Таня улыбнулась, пожала плечами и продолжила.

— Ну, с этим понятно. Сделаешь – значит, сделаешь.

— В смысле? А подробности не будешь выпытывать?

— Так чего их выпытывать, если ты их не знаешь? Начнешь из пальца высасывать, пургу гнать, слова умные, методы какие-нибудь. Сказал, что знаешь, как все сделать – я тебе верю. Ну, как с ипотекой. Сказал, что потянешь – значит, потянешь.

— Так ты же вот только…

— Должен же кто-то тебя в нормальное состояние приводить. Я ж напоминалка, ты сам сказал. А то заигрался в свои проблемы выдуманные, земли под ногами не чувствуешь. А отступать тебе некуда, позади… Жена.

— Несчастная, молодая и красивая?

— Есть сомнения? – как-то чересчур серьезно спросила Таня.

— Избави Господи меня от сомнений… — картинно перекрестился Сергей.

— Ну вот. И на работе так же надо. А не ныть, что у тебя проблемы. Что, кстати, за проблемы-то, я так и не поняла? Раз знаешь, как и что делать?

— Ну… Как-то, не знаю… Хуже ко мне относиться стали.

— А когда к тебе хорошо относились, расскажи мне? Ты всегда ведешь себя, как отморозок какой-то. Со всеми ругаешься, обижаешься, чуть что не по тебе. Вспомни, за что тебя со всех работ выгоняли?

— Меня ни разу не выгоняли, я всегда сам уходил. – гордо ответил Сергей.

— Почему уходил?

— Ну, везде свои причины были.

— Да одна и та же причина всегда была – Серёженьку кто-то обидел. А Сережа – я напомню, раз я напоминалка – баба худая, его нельзя обижать. Кто тебя обижает, малыш?

— Да ну тебя…

— Нет уж, давай, мой пупсик, рассказывай, вместе поревем. Что, Галька ходит и жалуется на тебя директору?

— Ну, не то, чтобы прям жалуется… Скорее, закладывает.

— Ой, и закладную, поди, написала? А ты – в слёзки? Еще кто? Директор, наверное, вызвал и ругался? А на Серёжу нельзя ругаться, у него синдром Гоши-Гоги.

— Чего?

— Ну Гога из «Москва слезам не верит». Тоже истеричка. Ой, со мной нельзя так разговаривать, а то я уйдууууу и буду плаааааакать и бухаааааать.

— Он, вроде, положительный герой…

— Бросил женщину и сбежал, потому что она голос повысила – положительный герой, по-твоему? Нет, баба он. Обычная, истеричная, инфантильная баба. Хотя, чего это я все баба, да баба… Обычный, истеричный, инфантильный мужик. Который не решает проблемы, а бежит от них. Ну, как ты.

— Я?

— Ты, а кто еще-то. Чуть что не по тебе – ты бежишь с работы. Галька на тебя нажаловалась – ты бежишь с работы. Что там у тебя еще? Дружбан твой, как его там… Пофиг. Тоже, поди, чего-то отчебучил?

— Да, он, вроде как, предать меня решил…

— О нет! – Таня подняла руки и картинно распласталась на диване. – Он тебя предал! Как жить? Немедленно увольняйся! Беги, беги от трудностей!

— Да не бегу я от трудностей, я просто…

— Лежишь на полу, смотришь в потолок, пускаешь слюни, сопли и рассказываешь о своих бабских – натурально бабских! – проблемах. Как школьницы разговаривают, помнишь? А я такая, а он такой, а я ему такая, а он мне такой…

— Ладно… Делать-то чего?

— Проект свой долбанный делай! Ну ясен ведь перец, что к тебе будут плохо относиться! Даже я, недалекая, но молодая и красивая женщина, это понимаю. Влез на пьедестал – все смотрят на тебя. Ошибешься – будут показывать пальцем и смеяться. Тебя и твою работу будут обсуждать, шептаться, жаловаться, интриговать, провоцировать, гадить тебе. Просто потому, что ты вылез из болота. Каждый из них хочет вылезти, но мало кто решается. А смотреть на тех, кто вылез – невыносимо. Вот и пытаются тебя затащить обратно. Ты еще в интернете про свой проект напиши – столько говна огребешь, что запаришься отмываться. По той же самой причине.
— А с этим всем как быть? Ну, с людьми-то…

— Серёжа, ты тупой? Я тебе о чем только что говорила?

— Так они же мне палки в колеса вставляют…

— А ты палку отбери и в жопу им вставь! Господи, какой же ты… Никакой. Зубы покажи. Или забей на них, делай, что можешь, с тем, что у тебя есть, там, где ты находишься.

— Тоже статус Нади? – догадался Сергей.

— Нет, это Рузвельт. Ты ж всё равно увольняться собрался – вот и работай так, будто тебя скоро уволят. Терять уже нечего, с людьми дружить не надо, бояться некого. Просто сделай этот сраный проект, если успеешь. А не успеешь – ладно, найдешь себе другую работу. В конце концов, эту та за неделю нашел.

— Выбрал.

— В смысле? – удивилась Таня.

— Ну дефицит программистов в нашей деревне. У меня было три предложения, где меня брали, с одинаковой зарплатой.

— Прекрасно! Значит, бояться вообще нечего. Бери и делай. Работай так, будто уже знаешь, что тебя уволят.

— Как самурай, что ли?

— Какой еще самурай?

— Ну, это самураи, вроде, жили так, будто уже умерли.

— Пусть будет самурай… А, нет, стоп! Умирать не смей, у нас ипотека!