Дисклеймер №1. Давайте сразу оговоримся, что статья полностью выдумана, примеры являются продуктом творчества, а все совпадения с реальностью случайны. Прошу считать её выдумкой в стиле SCP-foundation.

В предыдущих статьях я несколько раз упоминал, что достаточно глубоко интересовался темой психологического манипулирования и воздействия на личность и даже пытался развивать IT-стартап в этом направлении (о чем писал здесь). Но мой интерес не ограничивался исключительно академическими увлечениями – я был практиком и изучал «врага» с разных сторон: и ходил во все доступные места, где могут «промыть мозги» (об этом тут), а также принимал участие в ряде экспертиз, направленных на выявление деструктивного потенциала экстремистских материалов, и принимал решение – можно ли считать это вещественным доказательством в суде или нет?

И, в связи с большим количеством громких дел, участие в которых принимают психологи и деструктологи (и такое сейчас появилось), я решил сделать обзор своего опыта и задаться такими вопросами: как проходят такие экспертизы, что из себя представляют, какие условия выдвигают, что требуют и можно ли посадить человека за сказку «Колобок»? Ответы вы сможете получить в данной статье (или хотя бы приблизиться к ним).

Дисклеймер №2: В силу подхода к работе так сложилось, что обычно я консультирую людей интеллектуального труда. В последний год это преимущественно управленцы и сотрудники IT‑сферы. Это люди, которые всю жизнь решали любые проблемы «через голову». Такой подход неизбежно накладывает отпечаток на личность и внепрофессиональную жизнь. Минимизацией негативных последствий таких особенностей я занимаюсь. И в рамках статей на данном ресурсе стараюсь обобщить профессиональный опыт и дать полезную информацию.

Сперва стоит определиться с тем, про какую именно экспертизу я говорю, так как их великое множество. В данной статье речь идет именно про экспертизу материалов, а не людей, то есть, используется метод АПД (анализ продуктов деятельности). Следовательно, этот материал не стоит относить к семейной экспертизе, экспертизе по делам суицида, психиатрической экспертизе и подобным. Здесь разбор только процесса экспертизы материалов, которые в дальнейшем суд может признать значимыми для дела. А от количества улик и их характеристик зависит квалификация преступления и, соответственно, срок.

Так как наша группа исследователей концентрировалась именно на экстремистских материалах, разрабатываемых и распространяемых экстремистскими группировками, то было два основных варианта их получения:

1. В группировку под видом завербованного члена внедряется сотрудник компетентных органов, который скрытно использует подслушивающее устройство или размещает видеокамеру скрытого наблюдения в помещении, где проходят собрания. Затем данные собираются, группируются и отправляются на анализ. Этот метод используется в случае, когда группа еще не признана экстремистской и законных оснований для задержания её членов нет;

2. Во время собрания происходит штурм помещения, участников арестовывают и помещают в ИВС. Само помещение подвергается обыску, все материалы (преимущественно бумажные, но также бывали видео- и аудио-материалы на дисках) изымаются, описываются и передаются группе исследователей. Такой способ практикуется, когда устанавливается принадлежность участников к уже запрещенной организации.

В любом случае, материалы попадают на стол к экспертам. Тут есть важный момент, что иногда встречается такое требование – заказ от госструктуры должна выполнять другая госструктура. Следовательно, между заказчиком и исследователем в обязательном порядке появляется прослойка в виде государственной структуры. Насколько мне известно (но это не точно), такое требование предъявляют по трём причинам:

1. Это обеспечивает надежность экспертизы с точки зрения авторитетности исследовательской группы для судебного заседания;

2. Повышает контроль со стороны заказчика, который, в данном случае, может выходить за рамки стандартного договора оказания услуг;

3. Это позволяет выделить больше денег, так как оплата госучреждениям и частным лицам идут по разным статьям расходов.

Разумеется, к экспертизе не допускается человек с улицы. Это должен быть остепененный исследователь, который имеет работу в этой или релевантной сфере, и который прошел Службу Безопасности как учреждения-посредника, так и учреждения-заказчика. Здесь большую роль играет репутация. И еще он должен иметь подвешенный язык, так как заключение экспертизы может быть оспорено представителями защиты обвиняемого. По моей информации, именно это произошло во время суда с московской ячейкой сайентологов, защита которых в пух и прах разбила экспертизу местных исследователей и доводы прокурора. Это заставило заказчика быть более щепетильным в подборе подрядчиков.

Есть еще один критерий, но к нему мы вернёмся позже. А сейчас перейдем к сути психологической экспертизы материалов.

Любая экспертиза предполагает вопросы от заказчика. Фактически, это выглядит так: исследователям приносят ящик макулатуры и коробку с дисками, сверху на которых лежит листок с вопросами. Обычно их не так много – от двух до пяти. Но сами ответы на них занимают десятки (не преувеличиваю) томов.

В зависимости от самих вопросов, подбирается группа исследователей, в которую могут входить психологи, лингвисты, социологи, религиоведы, культурологи, врачи и специалисты иных направлений – в общем, те люди, которые могут дать компетентный квалифицированный ответ на вопросы заказчика. По итогу, в зависимости от количества материалов и содержания вопросов, формируется группа исследователей, которая и приступает к работе.  Рабочие группы разбиваются на основании вопросов. Каждая из рабочих групп должна ответить на свой поставленный вопрос по каждому материалу (каждой книге, аудиозаписи, видеоматериалу) и написать своё заключение, которое должно быть подтверждено подписью.

Также стоит отметить, что сперва под каждый вопрос соответствующей группой экспертов подбирается методологическая основа в виде учебников, монографий, исследований и прочих научно-достоверных материалов, на основании которых и составляются заключения. Здесь важно, чтобы авторы имели научный вес и авторитет, желательно, были остепененными кандидатами и докторами наук, а их научные интересы совпадали с вопросом экспертизы. С этой методологической базой все исследователи должны ознакомиться и четко ей придерживаться, ибо любой термин, который не указан в этой базе, может пустить под откос заключение по конкретному материалу или же всю экспертизу целиком.

В силу большого объема работы, который эксперты самостоятельно не могут осилить в установленные сроки, привлекаются на «вычитку» и «первичные заключения» менее квалифицированные специалисты, которые готовят предварительные выводы для экспертов «с правом подписи». Эти эксперты правят заключение или же просто визируют его. Не будучи остепененным специалистом, так и я попал в работу над двумя крупными экспертизами, в 2013 и в 2017 годах, и ряду менее объемных. Поэтому, важно отметить, что пишу я именно про тот период. На данный момент, возможно, всё изменилось.

Когда я впервые приступил к экспертизе, я не предполагал, во что ввязываюсь. Ни объемы работы, ни её содержание я не понимал. Поэтому, помимо объективных фактов, я буду описывать и своё эмоциональное состояние. Для понимания объема работы: за две экспертизы я проанализировал более 10 000 страниц текстового материала (книги и брошюры) и не менее 200 часов аудио- и видео-материала. Насчет аудио- и видео-материала нужно сделать оговорку. Они всегда сперва идут через лингвистов, так как качество записи обычно очень посредственное, поэтому сперва проводится профессиональная транскрибация, на основе которой пишется экспертиза, так как если психолог (или любой другой специалист) неправильно расслышит слово и процитирует его в каком-то из заключений, то защита подсудимых может зацепиться за это и убедить судью признать заключение по данному материалу недействительным. А это значит, что десятки человекочасов летят в мусорку, а заказчик зря заплатил деньги. Что заказчику, разумеется, не особо нравится.

Как проходит психологическая экспертиза?

Для примера я приведу вам заключение по одному из печатных материалов, а также дам некоторые пояснения, которые помогут понять особенности работы психологической экспертизы. Любая экспертиза печатного издания начинается с визуального описания материала. Это необходимо для его полноценной идентификации, чтобы у судьи не было вопросов. Важный момент – если присутствуют любые опечатки или ошибки в словах, их нужно переписывать слово в слово, букву в букву, то есть, полностью сохранять авторскую редакцию.

После описания идет общая характеристика материала. Некая аннотация, которая отражает содержание и краткую суть заключения. То есть, этот блок пишется последним, но располагается в начале заключения.

После этого озвучивается поставленный вопрос, который выглядит следующим образом

Затем начинается содержание непосредственно самой экспертизы. И прежде, чем перейти к нему, нужно кратко описать сам процесс:

• Сперва идёт этап «вычитки». То есть, эксперт знакомится с общим содержанием материала, чтобы увидеть контекст. Здесь (напоминаю, я говорю именно про психологическую часть экспертизы) для психолога-эксперта важно, в том числе, отслеживать своё эмоциональное состояние, так как методы психологического воздействия направлены, в том числе, на вывод человека из состояния эмоционального равновесия, так как базовое правило «чем больше эмоций – тем меньше когниций» никто не отменял. Чем в более возбужденном состоянии находится человек, тем сильнее страдает его способность к критическому восприятию информации (чем часто пользуются телефонные мошенники, выводя свою «жертву» из равновесия, повышая внушаемость);

• После полного ознакомления с материалом, начинается полноценный вдумчивый анализ. Чтобы его упростить и не сидеть, обложившись методологической базой, проще её сперва переработать, составив некие словари и списки терминов и методов, которые используются в экспертизе. Опять же, очень важно, чтобы они совпадали у всех экспертов, иначе это будет поводом для неудобных вопросов в суде. Фактически, идет медленное чтение материала, пока на глаза не попадется какой-либо из методов воздействия.

• Как только этот метод попался, мы фиксируем его в заключении, приводя описание, а дальше подтверждаем его примерами. У примеров в обязательном порядке должна быть указана страница или иное уточнение на расположение примера в источнике. И с этим был связан забавный случай, когда на экспертизу попал матёрый самиздат на сто с лишним страниц без их нумерации. Каждый раз вести отсчет, начиная с обложки – сомнительное удовольствие. Выглядит заключение по одному методу воздействия следующим образом:

И здесь хочется поделиться самыми «любимыми» средствами, которые вы можете наблюдать в повседневной жизни: гиперболизация (в психологическом значении), подмена понятий и мой-твой вывод:

• То же самое повторяем с иными обнаруженными средствами воздействия. Разумеется, перепечатка цитат идет в ручном режиме. Средний объем заключения по каждому материалу можно рассчитать по формуле 10 страниц материала = 1 странице заключения. А некоторые книги представляют собой «кирпичи» по 400-500 страниц.

• После этого пишется итоговое заключение, в завершение которого есть резюмирование всей информации экспертом, что и важно как для заказчика, так и для суда:

В моём случае, на этом работа заканчивалась, и предварительное заключение отправлялось на вычитку, дополнение и корректуру к ведущему эксперту, который ставил (или не ставил) свою подпись под материалом. А затем я брал следующую книгу. И следующую, и следующую, и следующую…

Но, как я уже сказал, анализу подвергались не только печатные материалы, но и медиафайлы. Общая структура заключения в них схожа, поэтому сосредоточусь на различиях:

• Если речь идет про запись разговора группы людей, то важно не только содержание беседы (она анализируется приблизительно также как и печатный материал), но и социальные особенности данной группы. То есть, по разговору нужно предположить лидеров и новичков, манипуляторов и манипулируемых, а также понять, как это влияет на коммуникацию. Здесь приведу еще один выдуманный пример:

• Видеозаписи с камер скрытого наблюдения анализируются так же, как аудиозаписи, но к ним добавляется оценка визуального компонента. Например, презентации или иные иллюстративные дополнения;

• Если же речь идет о смонтированных видеороликах, то сюда можно добавить отдельно оценку средств визуального воздействия. На мой взгляд, с точки зрения именно психологии, это самый сложный вариант для анализа, так как он, одновременно, с одной максимально субъективен, с другой – предъявляет наибольшие требования к компетентности специалиста;

Как я уже говорил, заказчик имел возможность действовать вне рамок договора оказания услуг. Меня это коснулось всего один раз и не в самом жестком формате, были случаи серьезнее. Например, когда с молчаливого согласия «посредника», два представителя заказчиков очень настойчиво удерживали в рабочем кабинете экспертов до двух или трёх часов ночи, чтобы они сдали несколько томов дел, так как сроки поджимали. На возмущения экспертов, которые хотели хотя бы иногда спать, были очень прозрачные, но всё же намеки про неприятные последствия. Надо сказать, что это был единственный такой случай, но был. И впечатление оставляет не самое положительное.

В комментариях под статьей про секты меня спрашивали, а не было ли с моей стороны посещение подобных мероприятий опрометчивым и самонадеянным поступком, потому что это рискованно. Несмотря на то, что тогда у меня в голове был ветер, всё же, на мой взгляд, я был чуть более подготовленным, чем обыватели. Эти выводы строятся на многочисленных заключениях по материалам такого типа:

Влияние материалов на личность эксперта.

Это та тема, которая побудила меня заняться разработкой проекта по автоматической вычитке текста (то есть, автоматизировать самый не требовательный к навыкам этап). И вот здесь стоит сказать следующее. Каким бы ты ни был классным экспертом, мозг обмануть получается не всегда. И чтобы понять личностные риски эксперта, нужно немного погрузиться в механизмы работы психики.

Каждый из нас имеет определенную способность к предвосхищению будущего. На протяжении жизни мы получаем информацию и обрабатываем её, выявляя некоторые закономерности, на основе которых и формируем (преимущественно, неосознанно) образ будущего. И пока входящая информация разнородна и, условно, нейтральна, наше предсказание будет более или менее сочетаться с реальностью. Например, вы идете в магазин у дома, ожидаете увидеть там определенные продукты, которые вы ранее уже там покупали. Вы предполагаете, что и сейчас сможете их приобрести. И тут вводим еще один показатель – актуальность информации. Вы ориентируетесь на информацию за определенный период, то, что было задолго до этого, в расчет не берется. Продолжим пример с магазином. Когда вы в него идете, вы ориентируетесь на ценники, которые видели во время последних посещений, а не год назад, пять лет или, вообще, в период детства. Пока всё понятно и логично. Но что произойдет, если вы начнете потреблять преимущественно эмоционально заряженную и однобокую информацию?

Ответ прост: вы начнете предвосхищать будущее через призму этой самой информации. Любые новости, события в мире и своей жизни, слова близких людей и незнакомцев – всё будет преломляться через линзу актуального опыта. И, что еще более важно, ваши интерпретации будут подтверждать ранее имеющуюся информацию, убеждая вас в её правильности. Возможно, вам покажется, что я раздуваю проблему и нагоняю флёр некой элитарности на экспертов. Отнюдь. За свою практику я слышал о ряде представителей заказчика, которые внедрялись в экстремистские группы и проникались их идеями. Поэтому, на мой взгляд, действительно, психологическая подготовка и психологическое сопровождение в такой работе важны.

Возвращаемся к теме. Как выше сказано, первым риском для эксперта является подверженность и внушаемость, не чуждая людям. Это несет не только личный риск, но и профессиональный, связанный со снижением качества работы. Второй риск – чисто эмоциональный, так как некоторые видеоролики, направленные на пропаганду радикальных течений, содержат сцены насилий и убийств, не беспокоясь о цензуре. Могу сказать однозначно – после неоднократного просмотра подобных роликов фильмы ужасов стали восприниматься гораздо спокойнее. Хотя в момент просмотра, мурашки бегали табунами.

И дополню всё это еще одним последствием, которое не коснулось меня напрямую, но зацепило экспертов, которые ставили подписи и выступали в суде – это преследование со стороны «одногруппников» подсудимых и их семей. У эксперта нет права быть анонимным – ты озвучиваешь своё имя, подтверждаешь результаты в суде, а твои данные достаточно легко становятся достоянием общественности. А это влечет за собой определенные риски – угрозы расправой не раз поступали экспертам с правом подписи, однажды даже был случай порчи имущества на этой почве, но доказать связь между экспертизой и входной дверью в квартиру, изрезанной и исписанной оскорблениями, не удалось.

Как я уже сказал, меня всё это обошло. Но в те времена я еще ездил на общественном транспорте, поэтому иногда замечал в автобусах людей, читающих книги, которые я анализировал. Потом узнал, что один из арестованных живет в паре домов от меня. В общем, паранойе есть, где разгуляться, хоть я к ней и не склонен.

Стоит ли оно того? И вот ответы «меня версии 2013 года» и «меня версии 2023 года» будут кардинально расходиться. Начну с финансовой стороны вопроса. На первую экспертизу «подмастерьем» я попал еще студентом. Работал около трех месяцев в формате фулл-тайм и еще три месяца добивал остатки, совмещая с учебой. За эту работу я получил чуть более 100 т.р., что мне казалось нереальными деньгами по тем временам для студента, при том, заработанными по профессии. Насколько я знаю, глобально расценки сейчас сильно не изменились, но могу ошибаться. Плюс, в то же время мне казалось, что это очень круто. Я чувствовал себя то ли детективом, то ли агентом под прикрытием. Сама атмосфера и значимость дела (которую я тогда видел в положительном ключе) добавляли энтузиазма. Я считал, что занимаюсь крутым делом – способствую безопасности общества, участвую в борьбе с терроризмом. Класс! А вот сейчас, когда флёр романтики сошел на нет, зато появилась некая состоятельность в профессиональном поле, я скажу, что на такую сделку с совестью пойти не готов. При чем тут совесть, спросите вы, если я просто делал вычитку? Сейчас поясню.

Помните, я в начале статьи говорил про критерии выбора заказчиком подрядчика и экспертов? Там была важная фраза, к которой сейчас нужно вернуться:

Есть еще один критерий, но к нему мы вернёмся позже

Вот он: «Заказчик» выбирает того «исполнителя», который обеспечит гарантированный положительный ответ на поставленный вопрос. В противном случае, это будет последняя экспертиза, а то и статья на выбор: от «преступной халатности» до «оправдания терроризма».

Финита ля комедия. Любой эксперт оказывается на очень скользкой дорожке, когда начинает заниматься этой работой. Мой опыт работы, построенный на десяти тысячах страниц, показывает категорически малую вероятность признания книги «безопасной». Из более чем двухсот материалов, только три или четыре брошюры я не смог признать «имеющими деструктивный потенциал» и то, только потому что они были исключительно юридического характера и представляли собой ответы на вопросы (некий FAQ). На меня такое давление как со стороны заказчика, так и со стороны посредника произвело большое впечатление, под действием которого я решил попробовать проанализировать самые разные материалы: новости, реклама, объявления, выступления спикеров на различных конференциях – везде я мог найти признаки манипулятивного воздействия даже «в прямом эфире», то есть, не анализируя информация путем «медленного чтения». После этого я решил взять заведомо безопасную информацию, чтобы себя «откалибровать» и узнать, не вижу ли я то, чего нет. Первое, что пришло на ум – сказка «Колобок». С чистой совестью я её открыл, начал читать и… успокоился, потому что сходу не обнаружил подозрительных моментов. Ф-ух, хорошо, параноиком пока не стал.

Но! Потом я задумался, а смог бы я, пусть и белыми нитками, но найти деструктивные потенциал «колобка»? Научно, насколько это возможно, обосновать вред от прочтения сказа о неоднократном покушении на хлебобулочное изделие, где дед использует императив, животные угрожают расправой, а лиса еще использует приёмы «индукция душевности» и «вызов жалости»? И оказалось, что могу. Да, это сложно, но возможно.

Из этого озарения появилась идея сделать программу, способную беспристрастно анализировать текст, и начал разрабатывать модель объективной экспертизы, который (вот неожиданность) не оказался востребованным у заказчика, на которого рассчитывал. Проект не взлетел, «единорогом» не стал (да и чёрт бы с ним). Но это дало мне понимание нескольких вещей: во-первых, что экспертиза не всегда работает на выявление истины; во-вторых, что «узник совести» - это не просто словосочетание, в-третьих, критическое мышление - это главный инструмент свободно мыслящего человека

А в конце хочется еще раз напомнить, что всё вышеописанное является только плодом моего воображения и не имеет отношения к реальности – чистый нуарный вымысел.

С уважением
Сергей Максимов.
Психолог.

P. S. Если вдруг интересны другие статьи по психологии, они есть в моем ТГ‑канале. Только статьи, без мемов и спама. https://t.me/maximov_psy

Ах да, если вы во время прочтения вам казалось, что методы психологического воздействия встречаются не только в примерах – вам не казалось ;) Я считаю, что практика в этом деле тоже важна, поэтому разместил 10 достаточно явных манипулятивных приёмов. Как знать, может быть, вы сможете их отыскать?