Продолжение из 5-й и 6-й глав Мемуаров. Для тех, кто не понимает, что тут происходит – вот ссылка на начало.
Работа у меня кипела, как говорят люди. И это не удивительно – мало того, что я много быстрее человека, но у меня еще и шесть манипуляторов. Постоянно я пользуюсь только двумя, иногда тремя, а когда надо…
Так что, я управился часов за пять. И занялся тестированием, отладкой и настройкой. А когда близнецы Хунь и Кунь проснулись и вышли в лабораторию, они впали в ступор, протерли глаза, взглянули друг на друга и еще раз протерли глаза.
– Галлюцинация носит устойчивый характер, хотя двоиться в глазах не должно, просто не с чего, – констатировал Кунь.
– Может мы недоспали, и если прилечь еще на часок, то наши мозги придут в норму? – поддержал его брат.
– Знакомьтесь, это мой брат-близнец Кришна. Иванов его немного недоделал, а я доделал и собрал! Он, как и положено «индусу», чуть более темнокожий, чем я. Мы отличаемся друг от друга только цветом: я серый, а он светло-коричневый.
– Ну и дела! – воскликнул Кунь.
– Поздравляем тебя с братом, Зенон, – отозвался Хунь.
– Я полечу в экспедицию, а вы будете делать Миролаз-3, а Кришна вам станет помогать, кормить и чаем поить, который вы так любите.
– Я согласен, – неожиданно отозвался Кришна, – это интереснее, чем в разобранном виде валяться.
И я, и оба близнеца подпрыгнули от удивления.
– Помню я, что Иванов меня делал, да недоделал. Так что, спасибо брат Зенон, что собрал меня и настроил.
– Стоп, стоп, Кришна. Иванов в периоде не виноват. Срочная беда заставила его улететь, он вселенную спасает, да в плен попал к клапану ТОКАМАКа в супра-мире, и теперь мы полетим его спасать. Чем ворчать напрасно, лучше приступай к своим обязанностям, ведь инженеры есть и пить хотят, а то им работать надо – дальинтернет блок создавать и нам с тобой еще брата. Да, кстати, есть связь с Ивановым, и он нас ждет.
Хунь и Кунь обрадовались этому известию и, не дожидаясь завтрака, кинулись на голом энтузиазме блок собирать. Даже Кришна с трудом им чай сумел подсунуть, когда его приготовил. Надо сказать, что для первого раза у него вышло совсем неплохо. А тут Ю-Фу-Фынь и Ильин проснулись и уставились на Кришну. Правда они быстро догадались и кинулись меня поздравлять с братом, а Кришну с днем рождения.
Едва все наелись и напились, как наружная дверь открылась совершенно бесшумно, и в помещение вихрем влетел сержант Сидоров. А вслед за ним за дверью обрисовался огромный ствол бластера.
– Ребята, – крикнул Сидоров своим роботам-спецназовцам, – давайте и вторую створку двери открывайте, да пошустрее. Куда бластер прикажете? – обратился он к генералу.
– Туда, – опередил генерала Ильин. – Там его на место и посадим.
Открыли вторую половинку, но не тут-то было: только самый кончик ствола и просунули. Выглянул я из любопытства на улицу, а там огромная пушка, и пятнадцать роботов ее на руках тащат. Ну, на местном жаргоне – железяки, они же спецназовцы. Ростом они почти три метра, силищи неимоверной, но по сравнению с этой штукой такими малышами выглядят!
И тут Сергей Сергеевич закричал:
– Стоп! Я знаю, что делать. Пять шагов назад, и ждать команды!
Он тут же бросился к телефону:
– Слыш, засекреченный, это ты? Как хорошо, что я сразу на тебя попал! Там твой чудо-чемодан в каком состоянии? Ага, хорошо, что в порядке. Дуй немедля сюда вместе с ним, мы тут бластер занести не можем. Куда именно? Туда, куда ты все и раньше доставлял! Что? Ах, бластер – нет, это специальный бластер, его на пояс вешать не предусмотрено, так что без твоего миниатюризатора мы обойтись не можем.
– А почему без ящика привезли? – спросил Ю-Фу-Фынь.
– Ваше превосходительство, этот проклятый ящик весит почти столько, сколько и бластер, так что пятнадцать железяк вместе их поднять не смогли. Но я приказал бластер электронной маскировочной сетью, для секретности.
– Ладно, Сидоров, шут с тобой! Ты молодец, наверное…
Тут вскоре появился некто в громадных черных очках с чемоданом средних размеров и с роботом размером выше среднего. Он подкатил к Сергею Сергеевичу и что-то пошептал ему на ухо. Сергей Сергеевич пошептал в ответ, и дело стронулось с мертвой точки.
– Всем вон в тот угол, лицом к стене, глаза зажмурить, уши заткнуть, скомандовал он. – У вас у всех, кроме генерала, нет такого допуска, чтобы знать, как все эти штуки работают, они вообще-то даже не существуют. Да, и пока вас не окликну я, всем стоять так! Сидоров! Чтоб от этой двери и до угла ни одного зеваки на всей улице не было! Бери свое железо и быстро…
Наконец нам позволили повернуться. Все куда-то исчезли, только некто стоял уже у закрытой двери со своим чемоданом.
– Давайте снимем эту сеть, – сказал Ю-Фу-Фынь. – Ну и громадина! А где-то я его видел!
– Это бластер с линкора Пекин, когда его на прикол поставили, чтобы космический музей, посвященный последней Даргонийской войне из него сделать, то один такой носовой бластер главного калибра отправили в военно-космический музей, я там его сыну показывал, – выдал справку Ильин. – Он немного великоват для нашего Миролаза-2, но как-нибудь приспособим. Сейчас он всего на четверть длиннее аппарата. Понадобятся дополнительные генераторы и кожух, который их прикроет, а еще дополнительный топливный бак. Вот и тогда Миролаз станет вот таким, – он быстро дорисовал проект на электронном конструкторском столе, – и бластер легко поместится в компенсационном электромагнитном поле и не будет мешать двигателям…
– А сколько таких было на линкоре? – спросил я.
– Таких было восемь, – ответил Ильин, – и сотни три вспомогательных стволов различного назначения.
Общение с Ильиным не помешало мне заметить интерес генерала к агенту с чемоданом. Генерал жестом подозвал его и Сергеевича, и они пошептались пару минут. Потом генерал сделал заявление:
– Это новый член нашей команды. Обращаться к нему следует Агент, так как у него все остальное засекречено, а по окончании работы рекомендую всем забыть, что он существует. А теперь, когда все компоненты доставлены, нам надо иметь готовый Миролаз к утру. Работают все: кто остается на базе, отоспится потом, когда экспедиция отправится в путь. А остальные выспятся по дороге. В Экипаж входят: я, Ильин, Зенон, Кришна, Агент, Сидоров и шесть железяк. Сержант, чтоб в команде были самые надежные – безнадежно сломавшихся придется бросать.
– А говорили, что Кришна останется с нами, – сказал Кунь.
– Нам он нужнее, а вы себе еще одного такого робота в себе помощь соберете, когда с делами управитесь.
– Раз надо, значит, соберем.
– Да, хочу узнать, – генерал подозрительно посмотрел на Сидорова, – ты чего так долго, случайно не в бар по пути заглянул?
– Никак нет, Ваше превосходительство! Просто как бластер сгрузили с железнодорожной платформы, так ни в один грузовик его всунуть не смогли. Пришлось от станции дальше пешком идти, благо железяки усталости не знают.
– Ладно, вопросов больше нет. Когда эту пушку на Миролаз установите?
– К утру управимся, – ответил Ильин.
– Отлично, вот завтра с утра и отправляемся.
***
До орбиты Плутона мы доползли на ионной тяге и отстегнули двигатели. Всю дорогу пилотировал Миролаз я, а Кришна делал бутерброды, чай и кофе. У него это замечательно получалось, но это потому, что я на высокопроизводительной телесвязи объединил наши системы, и, по сути дела, было все равно, кто из нас чем занимается. Фактически Кришна на равных со мной пилотировал Миролаз, а я занимался кормежкой. Но мне не жалко, ведь мы же братья, а, значит, надо делиться.
Всю дорогу Кришну волновал вопрос:
– Как там Сергеевич и инженеры, без нас с голоду не умрут? – наконец спросил он.
– С чего бы это? Разве, что похудеют, пока дня три будут делать нам третьего брата.
– А вдруг Ю-Хунь-Фынь и Ю-Кунь-Фынь не справятся?
– В кафе напротив ходить будут, если что. Но что-то мне подсказывает, Сергей Сергеевич не позволит им не справиться.
– Но Сергей Сергеевич даже не инженер, и помочь им не сможет.
– Ты, Кришна, блин дырявый, откуда свалился! Сергей Сергеевич тот еще фрукт, помешанный на спецоперациях и зачистках, то есть ликвидациях и убийствах, да он на них только взглянет неласково, и они все сразу изобретут, соберут и отладят. И вообще, хватит пургу мести, лучше учись сам за всеми шпионить, то есть незаметно подглядывать и подслушивать, а потом складывать два и два. Кстати, четыре получается только иногда, в виде исключения. Здесь все так делают, вон хоть на Сидорова посмотри. А то быть тебе вечным стюардом!
Дальше сам Ильин сел в пилотское кресло, а мне доверили кресло второго пилота.
– Ты, Зенон, смотри, если что не так и видишь, что мне реакции не хватает там от метеорита или ракеты увернуться, так жми на педали и штурвал, не стесняйся.
– Хорошо, Ильин, не постесняюсь. А можно узнать, куда мы летим?
– Смотри на карту: вот наши координаты, а вот те, что Иванов нам дал. Если бы мы на планете находились в чистом поле или в свободном пространстве, тогда надо было сделать так, – и он провел прямую от точки к точке. – Но на планете так не поездишь – препятствий всяких много, а в космосе тем более. Смотри по карте, сколько галактик нам надо пересечь, а там плотность звезд большая, так что на наших гипердрайвах мы запросто врежемся в одну из звезд. Когда идешь на гипердрайвах на полной тяге, ни отвернуть, ни затормозить не успеешь. Значит прямая дорога – это дорога на тот свет, да и потом с тяготением замучишься, придется скоростью и тягой двигателей регулировать, а на это топлива не напасешься.
– И как же нам быть?
– Придется доверить суперкомпьютеру проложить оптимальную гравитационно-уравновешенную траекторию. Смотри, как она выглядит. Теперь, когда мы облетаем по дуге массивные объекты, сила тяготения в их сторону уравновешивается силой инерции. А с точки зрения сил, действующих на Миролаз, мы будем лететь как бы по прямой и с наибольшей возможной скоростью. Хотя с точки зрения звездной карты мы полетим по кривой, но на самом деле будем двигаться равномерно.
Я понял его легко. Но оглядев присутствующих, догадался, что только Агент что-то понимает, а у остальных мозги кипят от перенапряжения.
– Даргонийцы нас не перехватят? – спросил генерал.
Даргонийцы были нашими врагами примерно последние полмиллиона лет. После двух больших войн и бессчетных стычек на заре нашего знакомства друг с другом, в ходе которых обе стороны приписывали себе победу за победой, воцарился прочный, сильно вооруженный нейтралитет. И хотя мы обменялись дипломатами, но любить друг друга от этого не стали.
– Нет, Ваше превосходительство, они нас не заметят на такой скорости, разве что много позже того, как мы пролетим.
– Это хорошо, а то я смотрю, часть вашей траектории через их территорию проложена. Но раз так, то теперь можно и стартовать.
– Пока еще нет, – возразил я. – Всем необходимо сделать собственные электронные копии, мало ли с кем что приключится, а потом лечь в гравитационную заморозку. Ну не морщитесь, генерал, на самом деле там не так уж и холодно, просто пульс будет у Вас всего раз в две минуты, да гравитационное поле капсулы стабилизирует Вас в пространстве, а все остальное как всегда. А когда прилетим, мы с Кришной вас всех разбудим.
– Делайте, раз это необходимо.
И мы провозились часов двадцать: электронное копирование людей для меня дело новое, а ошибешься – так потом непонятно кто получится, если тело восстанавливать придется. Вроде мы с Кришной делали все по инструкции и сняли со всего экипажа электронные копии, а после рассовали их по капсулам. Дождался я, когда гравизаморозка сработает, сел в кресло первого пилота, Кришна – в кресло второго, и мы понеслись.
По правде говоря, пока мы разгонялись я еще что-то чувствовал, а потом пошло так, как Ильин предсказал: все силы уравновешены и не поймешь – стоишь ты или летишь, только синяя точка на звездной карте, изображавшая наш Миролаз, медленно ползла по гравитационно-уравновешенной кривой маршрута. А это значило, что мы каждый час оставляли позади невообразимое количество парсек. Ведь на краю вселенной кроме Иванова пока еще никто не был, может за ненадобностью, но мы с Кришной сошлись, что это так далеко – потому никто и не летал. И вообще, преодолевая такие расстояния лучше не думать, а то, как прикинешь, сколько пешком обратно идти, так даже такой мозг, как мой, переклинивает.
С нашей точки зрения мы летели с неделю, ведь движение меняет ход времени. Компьютер показал, что осталось сотня парсек, а это означало, что пора тормозить. Развернул я Миролаз «хвостом» вперед и начал понемногу тормозить гипердрайвами. До этого мы все время после разгона по инерции шли, от этого невероятная экономия топлива случается. Ну и в одном парсеке сбросили до стандартной скорости, при которой связь, значит, работает. Тут я и написал Иванову в периоде электронное письмо:
– Добрый день, шеф!
Снова на связи я, Зенон. Я пилотирую Миролаз-2, а Кришна, мой электронный брат, сидит в кресле второго пилота. Только-только вышли из гравитационно-уравновешенной кривой, которую Ильин в периоде рассчитал на Вашем суперкомпьютере. Если верить оному компьютеру, между нами меньше парсека.
Космос здесь какой-то странный, совсем бесцветный, серо-черный, ни звезд, ни комет. Вот в камере заднего вида космос вполне привычный, разве расположение звезд другое. Все люди спят в гравикапсулах. Пока держим курс на ваши координаты.
Зенон.
– Привет, Зенон и Кришна!
Как я рад, что вы почти совсем долетели.
С космосом все в порядке, просто позади вы видите термоядерную реакцию управляемого синтеза, то есть привычный для всех нас космос. А вот впереди холодные стенки установки ТОКАМАК, это та самая темная материя*, о которой много говорят, и никто до нас ее не видел. Впрочем, это совсем не та темная материя, которую изобрели наши академики-теоретики. Сейчас потребуются особые свойства Миролаза, которые, впрочем, включатся автоматически.
Дело в том, что стенки ТОКАМАКа должны быть холодными, иначе термоядерный синтез не удержать внутри. А с точки зрения супра-мира наша вселенная – это плазма, и она не только очень и очень горячая, но и магнитная. А поэтому удерживают ее от соприкосновения со стенками ТОКАМАКа электромагнитным полем**, которое и является той самой темной энергией*, но опять же ничего общего не имеющей с теорией Большого взрыва. Если на мгновенье плазма коснется стенки – ТОКАМАКу конец, а с ним и лаборатории или электростанции, где они стоят.
Но вернемся к главному. Обычный звездолет, когда попадет в это электромагнитное поле, станет игрушкой в его сверхмощных потоках. А Миролаз преодолевает поле потому, что создает собственное поле, которое стремится все силы уравновешивать. Но именно стремится, так как бороться с мощью их электромагнитного поля почти невозможно, уж больно оно мощное и сильно переменное, несмотря на общую однородность. Да и потом, опасно его уравновесить полностью, это все равно, что пробить дыру, в которую сразу устремится плазма. Так что пока вы не пробьетесь сквозь него, нельзя будить экипаж, и со мной тоже не будет никакой связи.
Зато, когда пробьетесь – появится нормальная даль-связь, возможно, даже с видео. Вот тогда вам пора начать будить и отогревать экипаж, понемногу, по одному.
Удачи! Иванов в периоде.
P.S. Да, Зенон, я очень заинтересован прояснить этот проклятый вопрос о темной материи и темной энергии. Так что, если заметишь что-то необычное – сразу мне сообщи, ведь человек не может наблюдать прохождение Миролаза через великое поле. Мы можем это сделать только в капсуле гравизамороки, а оттуда наблюдения исключены.
Ну и мотало нас в их электромагнитном поле! Мы с Кришной пристегнулись, да еще и четырьмя манипуляторами за все что ни попадя держались, благо, управление Миролаза рассчитано на две человеческие руки и, соответственно, четыре манипулятора можно использовать для хватания за разные жесткие конструкции. Наверное, Иванов специально рассчитывал мой корпус для такой работы, а может просто делал его как можно прочнее. Но факт на лицо: и я, и Кришна остались целы, и наши мозги работали все так же хорошо, когда мы вывалились прямо к стенке ТОКАМАКа из этого жуткого вихря. Нас выплюнуло из поля с такой силой, что я едва вывернул Миролаз, уклоняясь от удара о стенку реактора.
Едва мы очухались от диких перегрузок, сразу появился зуммер нормальной даль-связи, это Иванов в периоде пытался с нами связаться. Я не мог подойти к аппарату, так как все пилотирование было на мне. Поэтому в переговоры вступил Кришна. Едва появилось видео, знакомый голос шефа сказал:
– Привет, Кришна!
– А как Вы узнали, что это не Зенон?
– Это просто, ведь он пилотирует, а значит, подойти не может. Привет Зенон, надеюсь, ты меня слышишь?
– Он слышит…
– Называй меня шеф, или Иван Иванович. Пусть Зенон возьмет пеленг на мой передатчик. А ты, Кришна, разбуди мне Ю-Фу-Фыня. Надеюсь, инструкция по пробуждению у тебя есть?
– Инструкция, конечно, есть, а вот будить людей после гравизаморозки мне еще не приходилось.
– Вот и делай все по инструкции, пока пациент не задышит самостоятельно. Потом в теплую ванну, одеваешь, поишь горячим чаем, и пусть сидит, в себя приходит. А уже после берешься за следующего. А следующий будет Ильин в периоде. Все понял?
– Уже иду.
– Пока там Кришна людей будит, мы с тобой, Зенон, с координатами разберемся. По моим данным расстояние между нами совсем маленькое, так что переходи на планетарные двигатели, а то проскочишь мимо.
– Что я должен найти?
– Ты должен найти стык клапана с седлом, конструкция его проста и похожа на нашу, так что ты его сразу бы узнал, если бы смог увидеть целиком. Только это их клапан и их седло, а значит и ширина, и глубина его соответствующие. Ты увидишь понижение рельефа: это будет фаска клапана, ведь ваш Миролаз находится как раз под клапаном.
– Так, шеф, кажется, начинается понижения рельефа, то есть фаска.
– Иди до самого дна и вверх по линии стыка клапана и седла. На самом деле это окружность, но с твоего Миролаза она кажется прямой линией. Поднимайся по стыку, пока не увидишь нечто вроде пещеры по нашим меркам. Этот, по нашим меркам, гигантский скол – микрораковина в материале седла клапана. Но она все равно слишком узкая, даже для моего малого Миролаза. Хотя, теоретически, мне могло бы хватить места протиснуться, но клапан давит на седло с большой силой, что приводит к огромным, гораздо выше среднего, колебаниям их супра-молекул, и они перекрывают проход. А если я попаду под такой удар, то Миролазу конец.
– Я еще не нашел, но что потом?
– Потом потребуется бластер, чтобы расширить ее настолько, чтобы ваш Миролаз мог там пройти.
– А вот и я! – раздался голос позади меня, и в кресло второго пилота плюхнулся Ю-Фу-Фынь собственной персоной в теплом спортивном костюме с большой чашкой китайского чаю.
– Привет, Ю! – воскликнул Иванов.
– Ваня! Рад, что снова вижу тебя!
– Ладно, ладно, Ю, сейчас не до сантиментов. Сейчас нужен отличный стрелок из бластера, чтобы меня не поджарил и проход расширил. Да, кстати, что за пушку привезли?
– Пушка – это носовой бластер с линкора Пекин, – не без гордости ответил генерал. – Его сначала с линкора сняли в музей, а потом одни злоумышленники слямзили его из музея. Короче, он в моем ведомстве вещдоком проходил…
– И вы перли его сюда через половину вселенной?
– Для дорогого друга Вани ничего не жалко!
– Ладно, Ю, не подмазывайся, я тебя и так люблю, ценю и уважаю! А стрелок есть?
– Думаю, да. Ты Сидорова помнишь?
– Того самого?
– А какого же еще!
– И это стрелок?! Он же двоечник!
– Спокойно, Ваня, не дергайся! Это он в школьных науках двоечник, а в мордобое, в стрельбе, в засадах и прочих спецназовских делах он очень хорош.
– И если бы ты сидел на моем месте, а он сидел за тем бластером-переростком, ты бы не боялся, что он поджарит твою задницу?
– Ты не поверишь, прежде чем он стал старшим сержантом спецназа, а начинал он с рядового, он двенадцать лет был моим личным телохранителем. И знаешь, я затрудняюсь сказать, сколько раз он спасал мою задницу.
– Ну раз так, то валяй – пусть жарит, но все на твоей совести: и я, и моя задница, и спасение вселенной!
– Эй, Кришна, нам потребуется Сидоров как можно скорее.
– Понял, генерал, у меня сейчас Ильин размораживается, а Иванов приказал строго по одному.
– Хорошо, не мне тебя учить, действуй по инструкции. В конце концов, мне все нужны в целом и рабочем состоянии.
Пока они там разборки учиняли, завис я над пещерой-раковиной и примерно развернул Миролаз так, чтобы Бластер смотрел прямо на дыру. Врубил дополнительные генераторы: без энергии этот самый бластер – большой кусок железа. Вот-вот очухается Сидоров, а ему стрелять! Потом включил автопилот, посмотрел на Ю-Фу-Фыня – как он чай пьет – и самому захотелось. И тут до меня дошло, что неспроста это, а разрядился я совсем, и пошел я в зарядную коморку принять побольше киловатт. Только краем глаза заметил, что Ильин, пошатываясь, тоже в костюме, но с кофе по-турецки вышел и плюхнулся на диван напротив пульта управления. И вид у него был не очень. Последнее что помню – Кришну с аптечкой…
Зарядился я замечательно. И тут сразу вспомнил: как там Ильин? Вышел из зарядной каморки, вижу: живой, и все вокруг него суетятся, а Иванов по видео консультирует, что да как. Но в целом вижу, что Ильин в периоде просто перемерз. Взял пару одеял, уронил его на диван, укрыл, и горячий от зарядки манипулятор под них сунул. Смотрю, согрелся он и сразу ему полегчало. А тут Кришна ему кофе – самую большую чашку – принес горячего.
Впрочем, Кришна сразу умчался: там у него еще Сидоров размораживался. А я проверил автопилот и решил заняться Агентом. У меня все прошло гладко, а может Агент оказался особо выносливым. Так или иначе, подогрел я капсулу, сунул его в теплую ванну, приодел его в стандартный спортивный костюмчик, подал кофе, а он говорит:
– Кофе – это здорово, и я его выпью с удовольствием, но может, есть водка? Только по-тихому, чтобы генерал не того. А то внутри все ледышками покрылось.
Пожалел я парня, прикинул: ему не стрелять, Миролаз не пилотировать, ведь не будет ничего худого, если я его просьбу уважу. Достал секретную заначку – большую бутылку гавайского рому – хотел сто грамм… А он взял большой стакан и залпом. Я думал – помрет, закуску подсовываю…
– После первой не закусываю! – объясняет он шепотом.
– Что, первый раз в заморозку попал?
– Ага, в первый, наверное, потому и хреново с непривычки.
А сам потянулся к рому и сразу хрясть второй стакан залпом. Правда потом и закуски подмел, и кофе выпил, и еще попросил. Ну, я вообще такого еще не видел! А главное, на пользу все ему пошло: лицо порозовело, и отправился он спать. А тут генерал про него вспомнил:
– А Агента разбудили?
– Да, а как же. Поел, попил, и спать пошел.
– А ты ему, Зенон, часом, водки не наливал?
Как хорошо, что Иванов мне мимику не сделал. Посмотришь на людей, как они этой мимикой себя выдают, и жалко их становится. А хорошо потому, что от неожиданности мне показалось, что у меня с лицом что-то не так.
– Никак нет, Ваше превосходительство! Не наливал!
И это вовсе не ложь, а истинная правда, я только бутылку открыл, а наливал он собственноручно, так что, это была и не ложь вовсе, да и потом, ром это был, а генерал про водку спрашивал…
– Смотри и не наливай, а то лишнего выпьет – а нервы у него того – может бед натворить. А дерется он не хуже, а может и лучше Сидорова. Кстати, Сидоров, как руки, не дрожат?
– Дрожат, да еще как!
Глянул я на Сидорова и на его руки, и тут до меня дошло, что это за бугры такие на его руках сквозь спортивный костюм проступают. А когда в обычном пиджаке был, так и впечатления не произвел!
– Принеси ему большой стакан водки, а мне шкалик, это чтобы Сидоров не как алкоголик, значит, а в компании.
Тут все мысли в голове пошли кругом: Сидоров не алкоголик, а руки дрожат, а у Агента руки не дрожат, а выходит алкоголик? А если бы Агент в компании, тогда он не алкоголик? Принес я эту треклятую водку. Чокнулись они, генерал сказал:
– Ну, будем, Алексей! Не в последний раз!
И они опрокинули водку в себя, и дружно стали закусывать.
– Смотри, без моей команды никому ни капли, даже если не ты наливаешь, а он сам! – и генерал широко улыбнулся, внимательно глядя на меня.
Тут я вторично почувствовал, что у меня что-то не так с лицом, и вторично обрадовался отсутствию мимики.
– А теперь всем пьяницам спать. Ильин, ты как, в порядке? Вот и хорошо, тогда подежурь часиков пять-шесть. Пока я и Сидоров проснемся, его даже после трех капель нельзя к оружию подпускать. А ты пока с Ивановым или с Зеноном…
––––––––––––––––––––
*Согласно гипотезе Большого взрыва, 96% массы вселенной составляет темная энергия и темная материя, которые не видимы и не обнаруживаемы современными приборами. Они появились «на кончике пера» в невообразимо далеком от нас двадцатом веке для того, чтобы объяснить ускоренное расширение вселенной и сохранить приоритеты теории Большого взрыва. Увы, они все еще не обнаружены и являются предметом научных споров. Кстати, загружаемое топливо в термоядерный реактор исчисляется килограммами, а вес реактора – многие тонны. Так что академики немного промахнулись с массой темных материи и энергии, они, пожалуй, все 99,9% составляют от общей массы ТОКАМАКа.
**Существует мало таких материалов, которые могли бы выдержать даже так называемую холодную плазму. А промышленные установки должны работать с горячей. Как вы понимаете, горячей ее назвали не случайно. Поэтому внутри корпуса создают электромагнитное поле при помощи сверхпроводящих электромагнитов, которое не дает плазме соприкасаться со стенками реактора.
Любые критика и комментарии всячески приветствуются.
Оглавление:
Глава пятая – Экспедиция
Работа у меня кипела, как говорят люди. И это не удивительно – мало того, что я много быстрее человека, но у меня еще и шесть манипуляторов. Постоянно я пользуюсь только двумя, иногда тремя, а когда надо…
Так что, я управился часов за пять. И занялся тестированием, отладкой и настройкой. А когда близнецы Хунь и Кунь проснулись и вышли в лабораторию, они впали в ступор, протерли глаза, взглянули друг на друга и еще раз протерли глаза.
– Галлюцинация носит устойчивый характер, хотя двоиться в глазах не должно, просто не с чего, – констатировал Кунь.
– Может мы недоспали, и если прилечь еще на часок, то наши мозги придут в норму? – поддержал его брат.
– Знакомьтесь, это мой брат-близнец Кришна. Иванов его немного недоделал, а я доделал и собрал! Он, как и положено «индусу», чуть более темнокожий, чем я. Мы отличаемся друг от друга только цветом: я серый, а он светло-коричневый.
– Ну и дела! – воскликнул Кунь.
– Поздравляем тебя с братом, Зенон, – отозвался Хунь.
– Я полечу в экспедицию, а вы будете делать Миролаз-3, а Кришна вам станет помогать, кормить и чаем поить, который вы так любите.
– Я согласен, – неожиданно отозвался Кришна, – это интереснее, чем в разобранном виде валяться.
И я, и оба близнеца подпрыгнули от удивления.
– Помню я, что Иванов меня делал, да недоделал. Так что, спасибо брат Зенон, что собрал меня и настроил.
– Стоп, стоп, Кришна. Иванов в периоде не виноват. Срочная беда заставила его улететь, он вселенную спасает, да в плен попал к клапану ТОКАМАКа в супра-мире, и теперь мы полетим его спасать. Чем ворчать напрасно, лучше приступай к своим обязанностям, ведь инженеры есть и пить хотят, а то им работать надо – дальинтернет блок создавать и нам с тобой еще брата. Да, кстати, есть связь с Ивановым, и он нас ждет.
Хунь и Кунь обрадовались этому известию и, не дожидаясь завтрака, кинулись на голом энтузиазме блок собирать. Даже Кришна с трудом им чай сумел подсунуть, когда его приготовил. Надо сказать, что для первого раза у него вышло совсем неплохо. А тут Ю-Фу-Фынь и Ильин проснулись и уставились на Кришну. Правда они быстро догадались и кинулись меня поздравлять с братом, а Кришну с днем рождения.
Едва все наелись и напились, как наружная дверь открылась совершенно бесшумно, и в помещение вихрем влетел сержант Сидоров. А вслед за ним за дверью обрисовался огромный ствол бластера.
– Ребята, – крикнул Сидоров своим роботам-спецназовцам, – давайте и вторую створку двери открывайте, да пошустрее. Куда бластер прикажете? – обратился он к генералу.
– Туда, – опередил генерала Ильин. – Там его на место и посадим.
Открыли вторую половинку, но не тут-то было: только самый кончик ствола и просунули. Выглянул я из любопытства на улицу, а там огромная пушка, и пятнадцать роботов ее на руках тащат. Ну, на местном жаргоне – железяки, они же спецназовцы. Ростом они почти три метра, силищи неимоверной, но по сравнению с этой штукой такими малышами выглядят!
И тут Сергей Сергеевич закричал:
– Стоп! Я знаю, что делать. Пять шагов назад, и ждать команды!
Он тут же бросился к телефону:
– Слыш, засекреченный, это ты? Как хорошо, что я сразу на тебя попал! Там твой чудо-чемодан в каком состоянии? Ага, хорошо, что в порядке. Дуй немедля сюда вместе с ним, мы тут бластер занести не можем. Куда именно? Туда, куда ты все и раньше доставлял! Что? Ах, бластер – нет, это специальный бластер, его на пояс вешать не предусмотрено, так что без твоего миниатюризатора мы обойтись не можем.
– А почему без ящика привезли? – спросил Ю-Фу-Фынь.
– Ваше превосходительство, этот проклятый ящик весит почти столько, сколько и бластер, так что пятнадцать железяк вместе их поднять не смогли. Но я приказал бластер электронной маскировочной сетью, для секретности.
– Ладно, Сидоров, шут с тобой! Ты молодец, наверное…
Тут вскоре появился некто в громадных черных очках с чемоданом средних размеров и с роботом размером выше среднего. Он подкатил к Сергею Сергеевичу и что-то пошептал ему на ухо. Сергей Сергеевич пошептал в ответ, и дело стронулось с мертвой точки.
– Всем вон в тот угол, лицом к стене, глаза зажмурить, уши заткнуть, скомандовал он. – У вас у всех, кроме генерала, нет такого допуска, чтобы знать, как все эти штуки работают, они вообще-то даже не существуют. Да, и пока вас не окликну я, всем стоять так! Сидоров! Чтоб от этой двери и до угла ни одного зеваки на всей улице не было! Бери свое железо и быстро…
Наконец нам позволили повернуться. Все куда-то исчезли, только некто стоял уже у закрытой двери со своим чемоданом.
– Давайте снимем эту сеть, – сказал Ю-Фу-Фынь. – Ну и громадина! А где-то я его видел!
– Это бластер с линкора Пекин, когда его на прикол поставили, чтобы космический музей, посвященный последней Даргонийской войне из него сделать, то один такой носовой бластер главного калибра отправили в военно-космический музей, я там его сыну показывал, – выдал справку Ильин. – Он немного великоват для нашего Миролаза-2, но как-нибудь приспособим. Сейчас он всего на четверть длиннее аппарата. Понадобятся дополнительные генераторы и кожух, который их прикроет, а еще дополнительный топливный бак. Вот и тогда Миролаз станет вот таким, – он быстро дорисовал проект на электронном конструкторском столе, – и бластер легко поместится в компенсационном электромагнитном поле и не будет мешать двигателям…
– А сколько таких было на линкоре? – спросил я.
– Таких было восемь, – ответил Ильин, – и сотни три вспомогательных стволов различного назначения.
Общение с Ильиным не помешало мне заметить интерес генерала к агенту с чемоданом. Генерал жестом подозвал его и Сергеевича, и они пошептались пару минут. Потом генерал сделал заявление:
– Это новый член нашей команды. Обращаться к нему следует Агент, так как у него все остальное засекречено, а по окончании работы рекомендую всем забыть, что он существует. А теперь, когда все компоненты доставлены, нам надо иметь готовый Миролаз к утру. Работают все: кто остается на базе, отоспится потом, когда экспедиция отправится в путь. А остальные выспятся по дороге. В Экипаж входят: я, Ильин, Зенон, Кришна, Агент, Сидоров и шесть железяк. Сержант, чтоб в команде были самые надежные – безнадежно сломавшихся придется бросать.
– А говорили, что Кришна останется с нами, – сказал Кунь.
– Нам он нужнее, а вы себе еще одного такого робота в себе помощь соберете, когда с делами управитесь.
– Раз надо, значит, соберем.
– Да, хочу узнать, – генерал подозрительно посмотрел на Сидорова, – ты чего так долго, случайно не в бар по пути заглянул?
– Никак нет, Ваше превосходительство! Просто как бластер сгрузили с железнодорожной платформы, так ни в один грузовик его всунуть не смогли. Пришлось от станции дальше пешком идти, благо железяки усталости не знают.
– Ладно, вопросов больше нет. Когда эту пушку на Миролаз установите?
– К утру управимся, – ответил Ильин.
– Отлично, вот завтра с утра и отправляемся.
***
До орбиты Плутона мы доползли на ионной тяге и отстегнули двигатели. Всю дорогу пилотировал Миролаз я, а Кришна делал бутерброды, чай и кофе. У него это замечательно получалось, но это потому, что я на высокопроизводительной телесвязи объединил наши системы, и, по сути дела, было все равно, кто из нас чем занимается. Фактически Кришна на равных со мной пилотировал Миролаз, а я занимался кормежкой. Но мне не жалко, ведь мы же братья, а, значит, надо делиться.
Всю дорогу Кришну волновал вопрос:
– Как там Сергеевич и инженеры, без нас с голоду не умрут? – наконец спросил он.
– С чего бы это? Разве, что похудеют, пока дня три будут делать нам третьего брата.
– А вдруг Ю-Хунь-Фынь и Ю-Кунь-Фынь не справятся?
– В кафе напротив ходить будут, если что. Но что-то мне подсказывает, Сергей Сергеевич не позволит им не справиться.
– Но Сергей Сергеевич даже не инженер, и помочь им не сможет.
– Ты, Кришна, блин дырявый, откуда свалился! Сергей Сергеевич тот еще фрукт, помешанный на спецоперациях и зачистках, то есть ликвидациях и убийствах, да он на них только взглянет неласково, и они все сразу изобретут, соберут и отладят. И вообще, хватит пургу мести, лучше учись сам за всеми шпионить, то есть незаметно подглядывать и подслушивать, а потом складывать два и два. Кстати, четыре получается только иногда, в виде исключения. Здесь все так делают, вон хоть на Сидорова посмотри. А то быть тебе вечным стюардом!
Дальше сам Ильин сел в пилотское кресло, а мне доверили кресло второго пилота.
– Ты, Зенон, смотри, если что не так и видишь, что мне реакции не хватает там от метеорита или ракеты увернуться, так жми на педали и штурвал, не стесняйся.
– Хорошо, Ильин, не постесняюсь. А можно узнать, куда мы летим?
– Смотри на карту: вот наши координаты, а вот те, что Иванов нам дал. Если бы мы на планете находились в чистом поле или в свободном пространстве, тогда надо было сделать так, – и он провел прямую от точки к точке. – Но на планете так не поездишь – препятствий всяких много, а в космосе тем более. Смотри по карте, сколько галактик нам надо пересечь, а там плотность звезд большая, так что на наших гипердрайвах мы запросто врежемся в одну из звезд. Когда идешь на гипердрайвах на полной тяге, ни отвернуть, ни затормозить не успеешь. Значит прямая дорога – это дорога на тот свет, да и потом с тяготением замучишься, придется скоростью и тягой двигателей регулировать, а на это топлива не напасешься.
– И как же нам быть?
– Придется доверить суперкомпьютеру проложить оптимальную гравитационно-уравновешенную траекторию. Смотри, как она выглядит. Теперь, когда мы облетаем по дуге массивные объекты, сила тяготения в их сторону уравновешивается силой инерции. А с точки зрения сил, действующих на Миролаз, мы будем лететь как бы по прямой и с наибольшей возможной скоростью. Хотя с точки зрения звездной карты мы полетим по кривой, но на самом деле будем двигаться равномерно.
Я понял его легко. Но оглядев присутствующих, догадался, что только Агент что-то понимает, а у остальных мозги кипят от перенапряжения.
– Даргонийцы нас не перехватят? – спросил генерал.
Даргонийцы были нашими врагами примерно последние полмиллиона лет. После двух больших войн и бессчетных стычек на заре нашего знакомства друг с другом, в ходе которых обе стороны приписывали себе победу за победой, воцарился прочный, сильно вооруженный нейтралитет. И хотя мы обменялись дипломатами, но любить друг друга от этого не стали.
– Нет, Ваше превосходительство, они нас не заметят на такой скорости, разве что много позже того, как мы пролетим.
– Это хорошо, а то я смотрю, часть вашей траектории через их территорию проложена. Но раз так, то теперь можно и стартовать.
– Пока еще нет, – возразил я. – Всем необходимо сделать собственные электронные копии, мало ли с кем что приключится, а потом лечь в гравитационную заморозку. Ну не морщитесь, генерал, на самом деле там не так уж и холодно, просто пульс будет у Вас всего раз в две минуты, да гравитационное поле капсулы стабилизирует Вас в пространстве, а все остальное как всегда. А когда прилетим, мы с Кришной вас всех разбудим.
– Делайте, раз это необходимо.
И мы провозились часов двадцать: электронное копирование людей для меня дело новое, а ошибешься – так потом непонятно кто получится, если тело восстанавливать придется. Вроде мы с Кришной делали все по инструкции и сняли со всего экипажа электронные копии, а после рассовали их по капсулам. Дождался я, когда гравизаморозка сработает, сел в кресло первого пилота, Кришна – в кресло второго, и мы понеслись.
По правде говоря, пока мы разгонялись я еще что-то чувствовал, а потом пошло так, как Ильин предсказал: все силы уравновешены и не поймешь – стоишь ты или летишь, только синяя точка на звездной карте, изображавшая наш Миролаз, медленно ползла по гравитационно-уравновешенной кривой маршрута. А это значило, что мы каждый час оставляли позади невообразимое количество парсек. Ведь на краю вселенной кроме Иванова пока еще никто не был, может за ненадобностью, но мы с Кришной сошлись, что это так далеко – потому никто и не летал. И вообще, преодолевая такие расстояния лучше не думать, а то, как прикинешь, сколько пешком обратно идти, так даже такой мозг, как мой, переклинивает.
Глава шестая – Контакт
С нашей точки зрения мы летели с неделю, ведь движение меняет ход времени. Компьютер показал, что осталось сотня парсек, а это означало, что пора тормозить. Развернул я Миролаз «хвостом» вперед и начал понемногу тормозить гипердрайвами. До этого мы все время после разгона по инерции шли, от этого невероятная экономия топлива случается. Ну и в одном парсеке сбросили до стандартной скорости, при которой связь, значит, работает. Тут я и написал Иванову в периоде электронное письмо:
– Добрый день, шеф!
Снова на связи я, Зенон. Я пилотирую Миролаз-2, а Кришна, мой электронный брат, сидит в кресле второго пилота. Только-только вышли из гравитационно-уравновешенной кривой, которую Ильин в периоде рассчитал на Вашем суперкомпьютере. Если верить оному компьютеру, между нами меньше парсека.
Космос здесь какой-то странный, совсем бесцветный, серо-черный, ни звезд, ни комет. Вот в камере заднего вида космос вполне привычный, разве расположение звезд другое. Все люди спят в гравикапсулах. Пока держим курс на ваши координаты.
Зенон.
– Привет, Зенон и Кришна!
Как я рад, что вы почти совсем долетели.
С космосом все в порядке, просто позади вы видите термоядерную реакцию управляемого синтеза, то есть привычный для всех нас космос. А вот впереди холодные стенки установки ТОКАМАК, это та самая темная материя*, о которой много говорят, и никто до нас ее не видел. Впрочем, это совсем не та темная материя, которую изобрели наши академики-теоретики. Сейчас потребуются особые свойства Миролаза, которые, впрочем, включатся автоматически.
Дело в том, что стенки ТОКАМАКа должны быть холодными, иначе термоядерный синтез не удержать внутри. А с точки зрения супра-мира наша вселенная – это плазма, и она не только очень и очень горячая, но и магнитная. А поэтому удерживают ее от соприкосновения со стенками ТОКАМАКа электромагнитным полем**, которое и является той самой темной энергией*, но опять же ничего общего не имеющей с теорией Большого взрыва. Если на мгновенье плазма коснется стенки – ТОКАМАКу конец, а с ним и лаборатории или электростанции, где они стоят.
Но вернемся к главному. Обычный звездолет, когда попадет в это электромагнитное поле, станет игрушкой в его сверхмощных потоках. А Миролаз преодолевает поле потому, что создает собственное поле, которое стремится все силы уравновешивать. Но именно стремится, так как бороться с мощью их электромагнитного поля почти невозможно, уж больно оно мощное и сильно переменное, несмотря на общую однородность. Да и потом, опасно его уравновесить полностью, это все равно, что пробить дыру, в которую сразу устремится плазма. Так что пока вы не пробьетесь сквозь него, нельзя будить экипаж, и со мной тоже не будет никакой связи.
Зато, когда пробьетесь – появится нормальная даль-связь, возможно, даже с видео. Вот тогда вам пора начать будить и отогревать экипаж, понемногу, по одному.
Удачи! Иванов в периоде.
P.S. Да, Зенон, я очень заинтересован прояснить этот проклятый вопрос о темной материи и темной энергии. Так что, если заметишь что-то необычное – сразу мне сообщи, ведь человек не может наблюдать прохождение Миролаза через великое поле. Мы можем это сделать только в капсуле гравизамороки, а оттуда наблюдения исключены.
Ну и мотало нас в их электромагнитном поле! Мы с Кришной пристегнулись, да еще и четырьмя манипуляторами за все что ни попадя держались, благо, управление Миролаза рассчитано на две человеческие руки и, соответственно, четыре манипулятора можно использовать для хватания за разные жесткие конструкции. Наверное, Иванов специально рассчитывал мой корпус для такой работы, а может просто делал его как можно прочнее. Но факт на лицо: и я, и Кришна остались целы, и наши мозги работали все так же хорошо, когда мы вывалились прямо к стенке ТОКАМАКа из этого жуткого вихря. Нас выплюнуло из поля с такой силой, что я едва вывернул Миролаз, уклоняясь от удара о стенку реактора.
Едва мы очухались от диких перегрузок, сразу появился зуммер нормальной даль-связи, это Иванов в периоде пытался с нами связаться. Я не мог подойти к аппарату, так как все пилотирование было на мне. Поэтому в переговоры вступил Кришна. Едва появилось видео, знакомый голос шефа сказал:
– Привет, Кришна!
– А как Вы узнали, что это не Зенон?
– Это просто, ведь он пилотирует, а значит, подойти не может. Привет Зенон, надеюсь, ты меня слышишь?
– Он слышит…
– Называй меня шеф, или Иван Иванович. Пусть Зенон возьмет пеленг на мой передатчик. А ты, Кришна, разбуди мне Ю-Фу-Фыня. Надеюсь, инструкция по пробуждению у тебя есть?
– Инструкция, конечно, есть, а вот будить людей после гравизаморозки мне еще не приходилось.
– Вот и делай все по инструкции, пока пациент не задышит самостоятельно. Потом в теплую ванну, одеваешь, поишь горячим чаем, и пусть сидит, в себя приходит. А уже после берешься за следующего. А следующий будет Ильин в периоде. Все понял?
– Уже иду.
– Пока там Кришна людей будит, мы с тобой, Зенон, с координатами разберемся. По моим данным расстояние между нами совсем маленькое, так что переходи на планетарные двигатели, а то проскочишь мимо.
– Что я должен найти?
– Ты должен найти стык клапана с седлом, конструкция его проста и похожа на нашу, так что ты его сразу бы узнал, если бы смог увидеть целиком. Только это их клапан и их седло, а значит и ширина, и глубина его соответствующие. Ты увидишь понижение рельефа: это будет фаска клапана, ведь ваш Миролаз находится как раз под клапаном.
– Так, шеф, кажется, начинается понижения рельефа, то есть фаска.
– Иди до самого дна и вверх по линии стыка клапана и седла. На самом деле это окружность, но с твоего Миролаза она кажется прямой линией. Поднимайся по стыку, пока не увидишь нечто вроде пещеры по нашим меркам. Этот, по нашим меркам, гигантский скол – микрораковина в материале седла клапана. Но она все равно слишком узкая, даже для моего малого Миролаза. Хотя, теоретически, мне могло бы хватить места протиснуться, но клапан давит на седло с большой силой, что приводит к огромным, гораздо выше среднего, колебаниям их супра-молекул, и они перекрывают проход. А если я попаду под такой удар, то Миролазу конец.
– Я еще не нашел, но что потом?
– Потом потребуется бластер, чтобы расширить ее настолько, чтобы ваш Миролаз мог там пройти.
– А вот и я! – раздался голос позади меня, и в кресло второго пилота плюхнулся Ю-Фу-Фынь собственной персоной в теплом спортивном костюме с большой чашкой китайского чаю.
– Привет, Ю! – воскликнул Иванов.
– Ваня! Рад, что снова вижу тебя!
– Ладно, ладно, Ю, сейчас не до сантиментов. Сейчас нужен отличный стрелок из бластера, чтобы меня не поджарил и проход расширил. Да, кстати, что за пушку привезли?
– Пушка – это носовой бластер с линкора Пекин, – не без гордости ответил генерал. – Его сначала с линкора сняли в музей, а потом одни злоумышленники слямзили его из музея. Короче, он в моем ведомстве вещдоком проходил…
– И вы перли его сюда через половину вселенной?
– Для дорогого друга Вани ничего не жалко!
– Ладно, Ю, не подмазывайся, я тебя и так люблю, ценю и уважаю! А стрелок есть?
– Думаю, да. Ты Сидорова помнишь?
– Того самого?
– А какого же еще!
– И это стрелок?! Он же двоечник!
– Спокойно, Ваня, не дергайся! Это он в школьных науках двоечник, а в мордобое, в стрельбе, в засадах и прочих спецназовских делах он очень хорош.
– И если бы ты сидел на моем месте, а он сидел за тем бластером-переростком, ты бы не боялся, что он поджарит твою задницу?
– Ты не поверишь, прежде чем он стал старшим сержантом спецназа, а начинал он с рядового, он двенадцать лет был моим личным телохранителем. И знаешь, я затрудняюсь сказать, сколько раз он спасал мою задницу.
– Ну раз так, то валяй – пусть жарит, но все на твоей совести: и я, и моя задница, и спасение вселенной!
– Эй, Кришна, нам потребуется Сидоров как можно скорее.
– Понял, генерал, у меня сейчас Ильин размораживается, а Иванов приказал строго по одному.
– Хорошо, не мне тебя учить, действуй по инструкции. В конце концов, мне все нужны в целом и рабочем состоянии.
Пока они там разборки учиняли, завис я над пещерой-раковиной и примерно развернул Миролаз так, чтобы Бластер смотрел прямо на дыру. Врубил дополнительные генераторы: без энергии этот самый бластер – большой кусок железа. Вот-вот очухается Сидоров, а ему стрелять! Потом включил автопилот, посмотрел на Ю-Фу-Фыня – как он чай пьет – и самому захотелось. И тут до меня дошло, что неспроста это, а разрядился я совсем, и пошел я в зарядную коморку принять побольше киловатт. Только краем глаза заметил, что Ильин, пошатываясь, тоже в костюме, но с кофе по-турецки вышел и плюхнулся на диван напротив пульта управления. И вид у него был не очень. Последнее что помню – Кришну с аптечкой…
Зарядился я замечательно. И тут сразу вспомнил: как там Ильин? Вышел из зарядной каморки, вижу: живой, и все вокруг него суетятся, а Иванов по видео консультирует, что да как. Но в целом вижу, что Ильин в периоде просто перемерз. Взял пару одеял, уронил его на диван, укрыл, и горячий от зарядки манипулятор под них сунул. Смотрю, согрелся он и сразу ему полегчало. А тут Кришна ему кофе – самую большую чашку – принес горячего.
Впрочем, Кришна сразу умчался: там у него еще Сидоров размораживался. А я проверил автопилот и решил заняться Агентом. У меня все прошло гладко, а может Агент оказался особо выносливым. Так или иначе, подогрел я капсулу, сунул его в теплую ванну, приодел его в стандартный спортивный костюмчик, подал кофе, а он говорит:
– Кофе – это здорово, и я его выпью с удовольствием, но может, есть водка? Только по-тихому, чтобы генерал не того. А то внутри все ледышками покрылось.
Пожалел я парня, прикинул: ему не стрелять, Миролаз не пилотировать, ведь не будет ничего худого, если я его просьбу уважу. Достал секретную заначку – большую бутылку гавайского рому – хотел сто грамм… А он взял большой стакан и залпом. Я думал – помрет, закуску подсовываю…
– После первой не закусываю! – объясняет он шепотом.
– Что, первый раз в заморозку попал?
– Ага, в первый, наверное, потому и хреново с непривычки.
А сам потянулся к рому и сразу хрясть второй стакан залпом. Правда потом и закуски подмел, и кофе выпил, и еще попросил. Ну, я вообще такого еще не видел! А главное, на пользу все ему пошло: лицо порозовело, и отправился он спать. А тут генерал про него вспомнил:
– А Агента разбудили?
– Да, а как же. Поел, попил, и спать пошел.
– А ты ему, Зенон, часом, водки не наливал?
Как хорошо, что Иванов мне мимику не сделал. Посмотришь на людей, как они этой мимикой себя выдают, и жалко их становится. А хорошо потому, что от неожиданности мне показалось, что у меня с лицом что-то не так.
– Никак нет, Ваше превосходительство! Не наливал!
И это вовсе не ложь, а истинная правда, я только бутылку открыл, а наливал он собственноручно, так что, это была и не ложь вовсе, да и потом, ром это был, а генерал про водку спрашивал…
– Смотри и не наливай, а то лишнего выпьет – а нервы у него того – может бед натворить. А дерется он не хуже, а может и лучше Сидорова. Кстати, Сидоров, как руки, не дрожат?
– Дрожат, да еще как!
Глянул я на Сидорова и на его руки, и тут до меня дошло, что это за бугры такие на его руках сквозь спортивный костюм проступают. А когда в обычном пиджаке был, так и впечатления не произвел!
– Принеси ему большой стакан водки, а мне шкалик, это чтобы Сидоров не как алкоголик, значит, а в компании.
Тут все мысли в голове пошли кругом: Сидоров не алкоголик, а руки дрожат, а у Агента руки не дрожат, а выходит алкоголик? А если бы Агент в компании, тогда он не алкоголик? Принес я эту треклятую водку. Чокнулись они, генерал сказал:
– Ну, будем, Алексей! Не в последний раз!
И они опрокинули водку в себя, и дружно стали закусывать.
– Смотри, без моей команды никому ни капли, даже если не ты наливаешь, а он сам! – и генерал широко улыбнулся, внимательно глядя на меня.
Тут я вторично почувствовал, что у меня что-то не так с лицом, и вторично обрадовался отсутствию мимики.
– А теперь всем пьяницам спать. Ильин, ты как, в порядке? Вот и хорошо, тогда подежурь часиков пять-шесть. Пока я и Сидоров проснемся, его даже после трех капель нельзя к оружию подпускать. А ты пока с Ивановым или с Зеноном…
––––––––––––––––––––
*Согласно гипотезе Большого взрыва, 96% массы вселенной составляет темная энергия и темная материя, которые не видимы и не обнаруживаемы современными приборами. Они появились «на кончике пера» в невообразимо далеком от нас двадцатом веке для того, чтобы объяснить ускоренное расширение вселенной и сохранить приоритеты теории Большого взрыва. Увы, они все еще не обнаружены и являются предметом научных споров. Кстати, загружаемое топливо в термоядерный реактор исчисляется килограммами, а вес реактора – многие тонны. Так что академики немного промахнулись с массой темных материи и энергии, они, пожалуй, все 99,9% составляют от общей массы ТОКАМАКа.
**Существует мало таких материалов, которые могли бы выдержать даже так называемую холодную плазму. А промышленные установки должны работать с горячей. Как вы понимаете, горячей ее назвали не случайно. Поэтому внутри корпуса создают электромагнитное поле при помощи сверхпроводящих электромагнитов, которое не дает плазме соприкасаться со стенками реактора.
Любые критика и комментарии всячески приветствуются.