Привет! Меня зовут Костя Дубровин. Канал. Книга.

В книге Антона Полякова «Хит на Хабр» есть отдельная глава, посвященная тому, что мешает писать. Разумеется, это синдром самозванца, опасение набега хейтеров, отсутствие интересных тем и достаточного количества времени. Еще народ ссылается на то, что «тексты получаются не те» или что нет вдохновения. Это я процитировал Антона и могу добавить, что меня останавливают ровно те же причины.

В этом смысле не могу согласиться с Сомерсетом Моэмом (при всем уважении), что привычка писать — как привычка пить: обе легко приобрести и от обеих сложно избавиться. Я пишу каждый день, но всегда это требует определенных усилий. Хотя, может быть я что-то делаю не так. Тот же Моэм придумывал первые две фразы лежа в ванной, а потом без остановки делал свою дневную норму: 1500 слов, что равняется 8145 символов без пробелов.

Лев Николаевич тоже работал с утра. Завтракал, умывался, расчесывал бороду — молча. Еще говорили, что очень злился, если кто-то вместо него колол дрова. Видимо физические упражнения тоже входили в моцион, после которого он запирался в кабинете и работал до обеда. В дневнике писал: «Хорошо ли или дурно, всегда надо писать. Ежели пишешь, то привыкаешь к труду и образовываешь слог, хотя и без прямой пользы. Ежели же не пишешь, увлекаешься и делаешь глупости». После этого он зачем-то добавил: «Натощак пишется лучше».

Биографам Жоржа Сименона не известно натощак он писал или на сытый желудок, но отмечают, что он взвешивался до и после работы. Правда его «работа» больше походила на запой и могла продолжаться до трех недель.

Кстати, он никогда не правил написанное, в то время, как Лев Николаевич предпочитал «писать начерно, не обдумывая места и правильности выражения мыслей. Второй раз переписывать, исключая все лишнее и давая настоящее место каждой мысли. Третий раз переписывать, обрабатывая правильность выражения».

Гоголь упоминал про восемь раз: «Так надо делать, по-моему, восемь раз. Для иного, может быть, нужно меньше, а для иного и еще больше. Я делаю восемь раз. Только после восьмой переписки, непременно собственною рукою, труд является вполне художнически законченным, достигает перла создания». При этом Николай Васильевич рекомендовал, чтобы «тетрадочка» вылежалась между переписыванием. Может быть поэтому Сименон обогнал наших классиков по плодовитости, написав 425 книг.

Знаменитый балкон @Boomburum имеет несколько предшественников. Так по заказу Марка Твена ему на ферме построили беседку.

А Бернард Шоу обзавелся... скворечником.

Французская писательница Жорж Санд не могла позволить себе беседку, поскольку работала исключительно по ночам. Нередко она оставляла спящего любовника и садилась за стол. Утром с трудом могла вспомнить о чем написала, поскольку не приходила в ясное сознание. Она осуждала злоупотребление кофе, алкоголем и прочим, что тогда было вполне легально. Вместо этого предпочитала шоколад или молоко. Иногда выкуривала сигарету.

Ее примеру не следовал Жан-Поль Сартр, который активно использовал Коридран (смесь амфетамина и аспирина). Препарат вполне легально продавался, только вместо двух таблеток главный экзистенциалист выпивал 20. К этом добавлялось около литра спиртного, в том числе водка, а также две пачки сигарет и несколько трубок черного табака.

Марсель Пруст совместил работу по ночам и эксперименты с веществами. На роман «В поисках утраченного времени» он потратил 14 лет, в течение которых практически не выходил из спальной. Работал прямо в постели, засыпая ближе к утру. После пробуждения в три или четыре часа дня он зажигал порошок с опиумом.

Со Львом Николаевичем его объединяло то, что работал он на голодный желудок, ограничиваясь только завтраком. Правда по объему слегка не дотянул. В упомянутом романе полтора миллиона знаков, а в Войне и мире — два с половиной.

Роскошь запереться в спальной, на балконе или в беседке есть не у каждого. Джейн Остин приходилось писать за столом в гостиной на крохотных клочках бумаги, которые она прятала, когда слышала, что кто-то приближается. Поэтому визитеры неизменно заставали ее за рукоделием. Пишу об этом, потому что знаю, что работодатели некоторых авторов Хабра не одобряют их творчество. Пусть им на глаза попадается только рукоделие.

Кусочками бумаги похожего размера пользовался и Владимир Набоков, но из других соображений. Он набрасывал мысли на карточки и складывал их в длинный ящик для каталогов. Потом складывал из них страницы, главы и романы.

В рейтинге необычных рабочих мест его вариант занял бы одно из ведущих мест. «Лолиту» он написал на заднем сидении своего автомобиля, справедливо полагая, что там меньше отвлекающих факторов.

Что касается вашего покорного слуги, то я сажусь за компьютер в 16:00 и ровно в 18:30 публикую статью. Сейчас 17:53. Можно перечитать текст и налить себе чай.