Имя Демиса Хассабиса — синоним амбициозных проектов в области ИИ. От разработки легендарной игры Theme Park до создания AlphaFold, решившей «нобелевскую» задачу биологии, и теперь — к AGI, искусственному интеллекту уровня человека. Глава DeepMind утверждает: шанс увидеть AGI в ближайшее десятилетие — 50/50. Этот прогноз одновременно восхищает и пугает.

Насколько реален апокалипсис профессий? И есть ли свет в конце тоннеля общего искусственного интеллекта? Погружаемся в мысли одного из главных архитекторов нашего будущего.

Если вы согласны с тем, что ИИ способен стать нарушением привычного порядка целой эпохи, то мысли Демиса Хассабиса определённо заслуживают вашего внимания. Именно он ведёт наступление в мире ИИ от лица Google — компании, которая, пожалуй, как никто другой готова вложить миллиарды долларов в эту революцию. Хассабис — один из тех влиятельных людей, кто настроен создать AGI, технологию, которая будет выполнять всё, что может сделать человек, но во много раз лучше.

Однако у его конкурентов нет того, чем может похвастаться он: Нобелевской премии и рыцарского титула. Сэр Демис — единственный в своём роде, и он добился этого через... игры. Выросший в Лондоне, он уже в подростковом возрасте проявил себя как шахматный вундеркинд — в 13 лет он занимал второе место в своей возрастной категории в мировом рейтинге. Кроме шахмат, его невероятно увлекали сложные компьютерные игры — сначала в роли профессионального игрока, а потом и как дизайнера и разработчика культовых проектов вроде Theme Park.

Но настоящей его страстью было создание компьютеров, умных, словно волшебники из его воображения. Ради этого он покинул игровую индустрию, чтобы изучать человеческий мозг, и в 2009 году получил докторскую степень по когнитивной нейронауке. А год спустя он отправился в главное приключение своей жизни — на поиски создания общего ИИ через основанную им компанию DeepMind. В 2014 году её купила Google, а позже объединила с Google Brain. С помощью этого объединения ему удалось применить игровые подходы к решению научных задач, например предсказанию структуры белков на основе последовательностей аминокислот. Именно эта разработка, AlphaFold, принесла ему в прошлом году Нобелевскую премию по химии.

Теперь Хассабис удвоил свои усилия в, пожалуй, самой масштабной игре из всех возможных — разработке AGI в условиях жёсткой конкуренции не только с другими компаниями, но и с Китаем. Как будто этого мало, он ещё и возглавляет Alphabet‑компанию под названием Isomorphic, которая намерена использовать достижения AlphaFold и других ИИ‑разработок для открытия новых лекарств.

Работа таких команд, как DeepMind, показывает путь от идеи к реальному научному прорыву с помощью ИИ. Хотите сами поэкспериментировать с возможностями современных моделей? На платформе BotHub вы найдёте топовые мультимодальные нейросети для разных задач. Регистрация по специальной ссылке дарит 100 000 токенов — отличный старт для собственных исследований!

Стивен Леви: Когда вы основали DeepMind, вы говорили, что у компании есть 20-летняя миссия: разгадать загадку интеллекта и затем использовать её для решения всех остальных проблем. Прошло 15 лет — идёте ли вы в графике?

Демис Хассабис: Мы идём совершенно точно по плану. В ближайшие пять‑десять лет есть, наверное, 50-процентная вероятность, что мы добьёмся того, что мы называем AGI.

Стивен Леви: Как вы определяете AGI и как нам понять, что мы так близки к нему?

Демис Хассабис: Существуют споры вокруг того, как именно определить AGI, но мы всегда думали о нём как о системе, способной воспроизводить все когнитивные способности людей.

Стивен Леви: Эрик Шмидт, бывший директор Google, утверждает: если Китай первым создаст AGI, мы пропали, потому что тот, кто достигнет этого первым, воспользуется технологией, чтобы уйти далеко вперёд. Вы с этим не согласны?

Демис Хассабис: Это пока неизвестно. Ситуацию иногда называют сценарием «жёсткого старта», при котором AGI настолько быстро создаёт свои улучшенные версии, что небольшое отставание за несколько дней превращается в пропасть. Но как мне кажется, всё будет происходить скорее постепенно. Пройдёт довольно много времени, прежде чем цифровой интеллект начнёт серьёзно влиять на реальные аспекты мира, — возможно, понадобится ещё как минимум десяток лет.

Стивен Леви: Если сценарий жёсткого старта возможен, считает ли Google, что первой достичь AGI для неё — жизненно важно?

Демис Хассабис: Сейчас в нашей сфере идёт очень напряжённое время, столько ресурсов вкладывается, много давления, множество вещей требует исследований. Конечно, мы хотим получить всё гениальное, на что способны эти системы: новые методы лечения болезней, новую энергию, невероятные открытия для человечества. Но если первые системы будут созданы с неправильными ценностями или небезопасно, это может стать катастрофой.

Есть как минимум два риска, которые меня серьёзно беспокоят. Первый — это злонамеренные действующие лица, которые могут перенаправить AGI в разрушительное русло. Второй — технический риск, исходящий от самих систем ИИ. Чем мощнее и автономнее становится ИИ, тем важнее обеспечить, чтобы защитные механизмы вокруг него были надёжными и не могли быть обойдены.

Стивен Леви: Всего два года назад компании в сфере ИИ, включая Google, говорили: «Милости просим, регулируйте нас». Сейчас, по крайней мере в США, правительство, кажется, больше заинтересована в ускорении разработки ИИ, чтобы обогнать Китай, чем в введении ограничений. Вы всё ещё призываете к регулированию?

Демис Хассабис: Идея умного регулирования имеет смысл. Оно должно быть гибким, ведь знание о технологиях становится всё глубже. Оно также должно быть международным — в этом главная проблема.

Стивен Леви: Если вы дойдёте до того этапа, когда прогресс обгонит возможность сделать системы безопасными, вы готовы поставить всё на паузу?

Демис Хассабис: Я не думаю, что современные системы представляют какую‑либо экзистенциальную угрозу, так что это всё ещё теоретический вопрос; геополитические вызовы могут оказаться даже более сложными. Но, имея достаточно времени, внимания и научного подхода…

Стивен Леви: Если сроки настолько сжатые, как вы говорите, у нас нет времени на осмотрительность.

Демис Хассабис: У нас действительно не так много времени. Мы всё больше вкладываем ресурсы в обеспечение безопасности, включая кибербезопасность, а также в исследования таких вопросов, как контролируемость и понимание работы систем, что иногда называют механистической интерпретацией. В то же время нужно вести общественные дискуссии о построении институтов. Как мы хотим, чтобы работало управление? Как нам добиться международной договорённости хотя бы о базовых принципах использования, развёртывания и создания этих систем?

Стивен Леви: Как сильно, по вашему мнению, ИИ изменит или сократит количество рабочих мест для людей?

Демис Хассабис: Обычно, когда появляются новые инструменты или технологии, создаются и новые рабочие места, которые используют эти инструменты, причём зачастую они оказываются даже лучше прежних. Посмотрим, будет ли в этот раз всё иначе, но ближайшие несколько лет у нас будут потрясающие инструменты, которые многократно увеличат нашу продуктивность и, возможно, немного сделают нас почти сверхчеловеками.

Стивен Леви: Если AGI может делать всё то же, что умеют люди, разве он не сможет выполнять задачи и тех самых новых рабочих мест?

Демис Хассабис: Есть множество вещей, которые мы просто не захотим поручить машине. Например, врач может использовать инструменты ИИ или даже сама система ИИ теоретически может стать неким «доктором»; но вот робот‑медсестра? Нет. В уходе и заботе слишком важен человеческий аспект эмпатии — он остаётся исключительно человеческим качеством.

Стивен Леви: Опишите, каким вы видите наш мир через двадцать лет, если, как вы прогнозируете, AGI появится везде?

Демис Хассабис: Если всё пойдёт хорошо, мы окажемся в эпохе радикального изобилия, своего рода золотом веке. AGI сможет решить то, что я называю «корневыми проблемами» мира, — излечить ужасные болезни, обеспечить гораздо более здоровую и долгую жизнь, найти новые источники энергии. Если всё это произойдёт, то начнётся эпоха максимального расцвета человечества, где мы полетим к звёздам и начнём колонизировать галактику. Думаю, первые шаги к этому начнутся уже в 2030 году.

Стивен Леви: Я скептик. На Западе у нас уже сейчас огромное изобилие, но мы его несправедливо распределяем. Что касается больших проблем, нам не столько нужны решения, сколько решимость. Нам не нужен AGI, чтобы сообщить, как остановить изменение климата, — мы это и так знаем. Но мы не действуем.

Демис Хассабис: Полностью согласен. Мы, как вид, как сообщество, не умеем хорошо сотрудничать. Наши природные среды разрушаются, и отчасти это потому, что для их спасения потребовались бы жертвы, а люди не хотят ими жертвовать. Но вот радикальное изобилие, которое принесёт ИИ, заставит нас увидеть, что игра больше не является игрой с нулевой суммой.

Стивен Леви: AGI способен изменить человеческое поведение?

Демис Хассабис: Да. Вот вам очень простой пример. Проблема доступа к воде станет одной из самых острых. Но у нас есть решение — опреснение. Оно требует много энергии, но, если бы у нас была возобновляемая, бесплатная, чистая энергия [например, благодаря ИИ на основе управляемого термоядерного синтеза], тогда проблема доступа к воде исчезла бы. Внезапно это перестаёт быть игрой с нулевой суммой.

Стивен Леви: Если AGI решит эти проблемы, станем ли мы менее эгоистичными?

Демис Хассабис: На это я и надеюсь. AGI принесёт радикальное изобилие, а наше общество — и вот тут нам как раз понадобятся великие философы и социальные учёные — перейдёт к мышлению, основанному на взаимной выгоде.

Стивен Леви: Вы считаете, что коммерческие компании в роли движущей силы инноваций — правильная модель на данном пути?

Демис Хассабис: Капитализм и западные демократические системы пока что доказали свою эффективность как наилучший двигатель прогресса. Но как только мы достигнем пост‑AGI‑стадии радикального изобилия, понадобятся новые экономические теории. Не понимаю, почему экономисты уже сейчас не работают над этим активнее.

Стивен Леви: Каждый раз, когда я пишу об ИИ, я сталкиваюсь с огромным раздражением и гневом со стороны людей. Это почти напоминает жалобы ремесленников, потерявших работу из‑за промышленной революции. Они чувствуют, что ИИ навязывают обществу без их согласия. Вы сталкивались с таким откликом и недовольством?

Демис Хассабис: Лично я с этим не сталкивался в явной форме. Но я читал и слышал об этом достаточно много. И это вполне объяснимо. Всё это будет не меньше по масштабу, чем промышленная революция, а, вероятно, даже намного больше. Страх перед такими переменами вполне естественен.

С другой стороны, когда я рассказываю людям, почему я занимаюсь ИИ — чтобы продвинуть науку, медицину, чтобы лучше понимать окружающий мир, — я могу показать, что это не просто слова. Вот, например, AlphaFold, открытие, которое получило Нобелевскую премию и может реально помочь в медицине и создании новых лекарств. Когда люди слышат это, они говорят: «Ну конечно, это же нужно. Было бы даже неэтично игнорировать, раз у нас есть такие возможности». Я бы сильно переживал за наше будущее, если бы не знал, что к нам приближается нечто столь революционное, как ИИ, способное помочь со всеми этими вызовами. Конечно, искусственный интеллект также и вызов сам по себе, но, если мы всё сделаем правильно, он сможет справиться и с другими проблемами.

Стивен Леви: Вы пришли в мир технологий из игровой индустрии. Как это сказывается на том, чем вы занимаетесь сейчас?

Демис Хассабис: Некоторые моменты из моего опыта, когда я был ребёнком и играл в шахматы на международной арене, оказались очень полезными. Например, давление, с которым мне приходилось справляться. Это оказалось отличной тренировкой для того конкурентного мира, в котором мы сейчас существуем.

Стивен Леви: Системы игр, кажется, легче поддаются освоению ИИ, потому что их ограничивают правила. Мы видели вспышки гениальности в этой области — я думаю о неожиданных ходах, которые ИИ делали в разных играх, как, например, «Рука Бога» в шахматном матче Deep Blue или ход 37 в матче AlphaGo. Но реальный мир гораздо сложнее. Можем ли мы ожидать, что ИИ будет совершать такие же нестандартные ходы в реальной жизни?

Демис Хассабис: Такой подход — наша мечта.

Стивен Леви: Смогут ли они разгадать «правила существования»?

Демис Хассабис: Именно на это я надеюсь, создавая AGI, — на новую теорию физики. На данный момент у нас нет систем, которые могли бы изобретать игры вроде го. Мы можем использовать ИИ для решения математических задач, возможно даже задач Тысячелетия. Но может ли система выдвинуть что‑то столь же значимое, как гипотеза Римана? Нет. Для этого нужна настоящая изобретательность, которой, я считаю, у систем пока ещё нет.

Стивен Леви: Было бы ошеломительно, если бы ИИ смог расшифровать код, лежащий в основе Вселенной.

Демис Хассабис: Именно поэтому я и занялся этим, такие вещи и были моей целью с самого начала, ещё с детства.

Стивен Леви: Чтобы разгадать тайну существования?

Демис Хассабис: Тайну реальности. Природу реальности. У меня это даже есть в аннотации на Twitter: «Попытка понять фундаментальную природу реальности». Написано не просто так. Пожалуй, вопрос самый глубокий из всех возможных: мы не знаем, что такое природа времени, сознания и реальности. Я не понимаю, почему люди не задумываются об этом чаще, ведь это прямо перед нами, в упор.

Стивен Леви: Кажется, сейчас всё превратилось в игру в догонялки, где каждые несколько недель вы или ваши конкуренты выпускают новую модель, заявляя о её превосходстве, основываясь на каких‑то туманно понятных метриках. Нас ожидает большой прорыв, способный вырвать нас из этой гонки?

Демис Хассабис: У нас самая глубокая исследовательская база. Поэтому мы всегда нацелены на то, что внутри компании иногда называем «следующим трансформером».

Стивен Леви: Есть ли у вас внутри команды что‑то, что потенциально может стать таким же значительным скачком, как трансформеры, и обеспечить новый рывок в производительности?

Демис Хассабис: Да, у нас есть три‑четыре перспективные идеи, которые могут созреть в настолько же значимый прорыв, как и трансформеры.

Стивен Леви: Если это произойдёт, как вы планируете избежать ошибок прошлого? Того было недостаточно, что инженеры Google изобрели архитектуру трансформеров в 2017 году. Поскольку тогда Google не использовала своё преимущество, OpenAI первой взяла это на вооружение и запустила бум генеративного ИИ.

Демис Хассабис: Нам определённо нужно извлечь уроки из того времени, когда, возможно, мы были слишком сосредоточены только на чистых исследованиях. Оглядываясь назад, мы должны были не только изобрести это, но и более оперативно внедрять эту идею в производство и масштабировать её. Конечно, теперь именно так мы и планируем сделать.

Стивен Леви: Google — одна из нескольких компаний, которые надеются предоставить клиентам ИИ‑агентов для выполнения задач. Главная проблема в том, чтобы удостовериться, что они не сделают серьёзных ошибок, совершая автономные действия?

Демис Хассабис: Причина, по которой все ведущие лаборатории работают над агентами, в том, что они станут значительно более полезными. Современные модели в основном представляют собой пассивные системы вопрос — ответ. Но вы ведь не хотите, чтобы ИИ просто порекомендовал вам ресторан, — вы захотите, чтобы он сам забронировал вам столик. Но да, с этим приходят новые вызовы. Мы прилагаем большие усилия к тому, чтобы обеспечить безопасность агентов и протестировать их, прежде чем выпускать в интернет.

Стивен Леви: Эти агенты станут постоянными компаньонами и исполнителями задач?

Демис Хассабис: У меня есть идея универсального ассистента, понимаете? В конечном итоге вы получите систему настолько полезную, что будете пользоваться ею всё время, каждый день. Постоянный спутник или помощник. Он будет прекрасно знать вас, знать ваши предпочтения, обогащать вашу жизнь и делать её более продуктивной.

Стивен Леви: На конференции разработчиков I/O Google представила AI Mode для страницы поиска — выполняя запрос, вы сможете получить ответы от мощного чат‑бота. У Google уже есть AI Overviews в верхней части результатов поиска, которые делают переходы по ссылкам менее необходимыми. Это наводит на мысль, что компания переходит к новой парадигме, где миссия организации и предоставления мировых знаний выполняется не через традиционный поиск, а через диалог с генеративным ИИ. Если Gemini может удовлетворить ваши запросы, зачем нужен поиск вообще?

Демис Хассабис: Здесь есть два очевидных сценария использования. Когда вы хотите очень быстро и эффективно получить информацию, просто узнать факты и, может быть, проверить пару источников, вы используете поиск с поддержкой ИИ, как это уже работает с AI Overviews. Если же вы хотите немного глубже погрузиться в поиск, тогда AI Mode станет для этого отличным инструментом.

Стивен Леви: Но ведь мы говорим о том, что взаимодействие с технологиями превратится в непрерывный диалог с ИИ‑ассистентом.

Демис Хассабис: Стивен, я не знаю, есть ли у вас личный ассистент. У меня он есть, и он действительно классный — работает со мной уже 10 лет. Но я не обращаюсь к нему по всем своим информационным запросам. Для этого я всё равно использую поиск, верно?

Стивен Леви: Но ваш ассистент не впитал в себя все знания человечества. А Gemini стремится к этому. Так зачем тогда нужен поиск?

Демис Хассабис: Всё, что я могу вам сказать, — что сегодня, а также в течение двух‑трёх ближайших лет оба режима будут развиваться и оставаться необходимыми. Мы планируем достигнуть доминирования в обоих направлениях.

Интервью с Хассабисом — это взгляд из эпицентра AGI‑революции. Хассабис верит, что AGI сам поможет нам преодолеть кризисы, создав то самое радикальное изобилие. Однако ключевой вопрос остаётся: сможет ли общий ИИ изменить не только мир вокруг нас, но и саму человеческую природу? Ответ на него определит, станет ли век AGI триумфом человеческого гения или его самой сложной головоломкой.