< Часть 3
Интерьер автомобиля KITT на автосалоне в Торонто, 2011 год
Марк Андриссен часто упоминает Томаса Эдисона?, но никогда не говорит о собственной семье. Он рос в провинциальном городке Нью Лисбон? (штат Висконсин). Отец, Лоуелл, был менеджером по продажам в зерновой компании Pioneer Hi-Bred International?, а мать, Пэт, работала обслуживала клиентов в магазине одежды Lands' End?. Но всё это я узнал не от Андриссена. Его близкий друг рассказал мне: «Мы никогда не обсуждаем его родителей или его брата. “Они меня не любили, я отвечал им взаимностью” — вот и всё, что он про них сказал».
Ряд деталей привёл меня к выводу, Андриссен вырос в атмосфере архаики, суеверий, разочарования и бедности. «Природой предначертано человеку быть фермером, добывающим себе пропитание. Именно такого будущего ожидали и от меня». Андриссен добавил, что его окружали «скандинавские, жёсткие, очень ограничивающие себя люди, которые проживали жизнь, не надеясь быть счастливыми». Телефонная линия была общей с соседями, а туалет находился на улице. Каждый верил в лозоходство?и в прогнозы погоды из Фермерского Альманаха?. Однажды, посреди зимы, с деньгами было туго, и отец решил не платить за газ. «И мы чёртову уйму времени потратили на колку проклятых дров». Местный кинотеатр, через городок от дома, не обогревался, и по совместительству использовался как склад удобрений. Андриссен смотрел «Звёздные Войны» в огромном пуховике из Pioneer Hi-Bred, сидя на компонентах огромной бомбы?. Ближайший книжный, Waldenbooks?, был в часе езды, в Ла-Кроссе?; его полки заполняли кулинарные книги и календари с котятами. Поэтому впоследствии Андриссен воспринял Amazon? как великое достижение в деле распространения знаний и прогресса. «Вертел я все эти независимые книжные», — уверял он меня. «Ни одного не было там, где я рос. Все они были только рядом с колледжами, а кто живёт подальше, тех послали толочь песок?».
Андриссен подчерпнул своё видение будущего и путь к спасению из телевидения. «KITT, автомобиль в “Рыцаре дорог”?, был компьютером, способным к отразить газовую атаку. Машина была чудом, но теперь всё это стало былью. Новый автомобиль сегодня — это конечно не KITT, но у него есть все карты и вся музыка мира, и он с тобой разговаривает. А уж если ты уловил идею квантовой запутанности?, то даже транспортный луч? из «Звёздного пути»? обретает смысл. Люди ведь состоят из квантовых частиц, значит должен быть способ!»
Кажется, что транспортный луч всё ещё держится за Андриссена, будто тот только что материализовался, прибыв из города на краю вечности. Он не очень-то хорош в повседневных делах: путается в направлениях, потому что шоссе устроены нелогично, и настолько отчаялся в поиске своих солнечных очков, что держит в прихожей целый «магазин с запаской», куда сложены девять запасных пар. Пожалуй, Эдисон не отказался бы побеседовать с ним, поскольку Андриссен тоже мастер на все руки, разве что вместо железяк у него системы и платформы, а мастерская разместилась прямо в голове. Он регулярно перепрограммирует свой внешний вид и свои манеры — этакий пользовательский интерфейс — так, чтобы лучше соответствовать текущей роли. А друзья упоминают о разных периодах его жизни, как о версиях операционной системы: «Марк 1.0», «Марк 2.0» и т.д. Будучи харизматичным интровертом, Андриссен притягивает людей, но не очень-то хочет видеть их рядом. И хотя он обладает живым чувством юмора, он нечасто пускает его в ход по собственному желанию. Он ненавидит, когда его нахваливают, пялятся на него или прикасаются к нему. Ему кажется забавной идея носить футболку с надписью «Не обнимать. Не прикасаться». Он не особо придерживается правил этикета и не стремится поболтать о возникшем вопросе. Ему удобнее получить письменное сообщение, на которое он может ответить по электронной почте, набирая сто сорок слов в минуту. Он отказался посетить двадцатилетие Netscape?, из-за рокового сочетания двух самых отвратительных вещей: вечеринок и ностальгических копаний в прошлом.
Тем не менее, он энергичен и решителен, что делает его ценным советником. В 2006-м Yahoo!? Предложила миллиард долларов за Facebook?. Венчурный фонд Accel Partners?, основной инвестор Facebook, убеждал Марка Цукерберга? принять сделку. Андриссен рассказывает, что «каждый в Facebook хотел, чтобы Марк принял предложение Yahoo! Психологическое давление на этого двадцатидвухлетнего парня было невероятным. Мы с Марком в этот период очень держались друг за друга, потому что я повторял: “Не продавай, не продавай, не продавай!”» Цукерберг рассказывает: «Марк убеждён, что, когда компании удаётся успешно следовать своему ви?дению, она может оказывать гораздо бо?льшее влияние на мир. И это влияние недооценивается. Это уже не просто бизнес, но распоряжение судьбой человечества. Причём, это возможно, только если компания получает достаточно времени для своего развития.» И он не продал компанию. Facebook теперь оценивается в двести восемнадцать миллиардов долларов.
Андриссен черпает вдохновение из широкого круга источников от Ибн Хальдуна? до «Южного Парка»?. При этом он, словно изголодавшийся, хватается за любую тему, поглощая их одну за другой. Мужская мода, изготовление виски, политика Конгресса — пережуёт всё, пока не доест последнюю крошку. Когда твиттер захлестнул шторм на тему сетевой нейтральности?, он отметил, что каждый, кто высказывает позицию по этому вопросу, должен быть сведущим в вопросах «истории, технологии, экономики магистральных линий связи, соглашении об обмене трафиком, пиринге?, CDN-ах?, кешировании, размещении серверов, текущих и будущих бизнес-моделях в индустрии телекоммуникаций и кабельной индустрии, включая модели капитальных и операционных затрат, предельных ставках, стоимости капитала, инвестиционной прибыли», ну и ещё дюжина сложных материй. Скромно отметив, что всего этого одновременно не понимает никто, включая его самого, он всё же изложил своё личное мнение по данному вопросу. Образование Андриссена представляет собой сплав из идиосинкразии к самообразованию с той доскональностью, которую программисты называют «поиском вглубь»?. «Мне всегда было невыносимо не знать ответа на вопрос “почему”» — поясняет он. «Нужно глубоко копать, чтобы понять, с чего началась политика, исходная мотивация. Я всегда останавливаюсь, добравшись до эволюционной психологии. Ну, ладно, мы приматы, несём на себе проклятие эмоций и способность к логическому мышлению». Он снова и снова вспоминает, что мы австралопитеки, и продолжает пытаться превратить нас в Homo habilis?: человека, использующего инструменты, человека умелого.
К этому он приводит любую тему. Например, выводя диалектику из того, что Google купила производителя термостатов Nest?. «Или 1) Nest — это самая удивительная изо всех компаний в истории человечества, или 2) Ларри Пейдж? через поглощение нанял Тони Фаделла? за 3,2 млрд долл, и получил бизнес термостатов в нагрузку». Синтез из сказанного зачастую представляет либо упрощение тезиса и антитезиса («Или, возможно, это всё часть более крупного плана Google по автоматизации домохозяйств»), либо уход от темы («Да на кой он вообще сдался. Это ж не у нас его купили, ну и хрен бы с ним.») Он часто так увлекается своей речью, что его щёки краснеют, и ему приходится делать паузу, чтобы отдышаться. Если вам удастся поймать момент, чтобы продемонстрировать базовое понимание его аргументов, он расплывётся в улыбке, скажет: «То-о-о-чно!» — и продолжит грузить вас следующей порцией информации. От клейма помпезного всезнайки его спасает лишь его жажда общения.
Он постоянно возвращается к своим теориям так же, как алкоголик тянется к своей выпивке. Но Горовиц уверяет, что иногда Андриссен готов «поднять весь Висконсин против вас, чтобы защитить своих людей. Когда мы изучали тему интернет-ломбардов, люди вокруг начали говорить о том, что это аморально. Марк тогда просто озверел: “Если у вас нет ни грёбанного цента, и вы вынуждены заложить часы, чтобы прокормить детей, то это охрененно аморально лишь потому, что ранит чувства богатеньких ублюдков?” У него был такой знакомый приятель, который заложил свои часы, чтобы не пропустить сбор урожая. Что-то типа того. Когда он увидел “Uber для частных перелётов”? или какую-то штуку, связанную с вином?, он пришёл в ярость: “Мы создавали компанию не для того, чтобы богачи покупали вино по сотне долларов за бутылку, или чтобы они летали вокруг на своих отвратных частных самолётиках!” Эмоциональным накалом он напоминает Канье — его детство было настолько ужасным, что он совсем не хочет туда возвращаться» Ў
Продолжение следует…
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 < | Часть 4 | > Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8
Об авторе: Тэд Френд — постоянный автор The New Yorker с 1998-го года. Автор разнообразных репортажей и расследований, многократный лауреат премий в области журналистики.
Фото: Tabercil (Own work) [CC BY-SA 3.0], via Wikimedia Commons
Интерьер автомобиля KITT на автосалоне в Торонто, 2011 год
Марк Андриссен часто упоминает Томаса Эдисона?, но никогда не говорит о собственной семье. Он рос в провинциальном городке Нью Лисбон? (штат Висконсин). Отец, Лоуелл, был менеджером по продажам в зерновой компании Pioneer Hi-Bred International?, а мать, Пэт, работала обслуживала клиентов в магазине одежды Lands' End?. Но всё это я узнал не от Андриссена. Его близкий друг рассказал мне: «Мы никогда не обсуждаем его родителей или его брата. “Они меня не любили, я отвечал им взаимностью” — вот и всё, что он про них сказал».
Ряд деталей привёл меня к выводу, Андриссен вырос в атмосфере архаики, суеверий, разочарования и бедности. «Природой предначертано человеку быть фермером, добывающим себе пропитание. Именно такого будущего ожидали и от меня». Андриссен добавил, что его окружали «скандинавские, жёсткие, очень ограничивающие себя люди, которые проживали жизнь, не надеясь быть счастливыми». Телефонная линия была общей с соседями, а туалет находился на улице. Каждый верил в лозоходство?и в прогнозы погоды из Фермерского Альманаха?. Однажды, посреди зимы, с деньгами было туго, и отец решил не платить за газ. «И мы чёртову уйму времени потратили на колку проклятых дров». Местный кинотеатр, через городок от дома, не обогревался, и по совместительству использовался как склад удобрений. Андриссен смотрел «Звёздные Войны» в огромном пуховике из Pioneer Hi-Bred, сидя на компонентах огромной бомбы?. Ближайший книжный, Waldenbooks?, был в часе езды, в Ла-Кроссе?; его полки заполняли кулинарные книги и календари с котятами. Поэтому впоследствии Андриссен воспринял Amazon? как великое достижение в деле распространения знаний и прогресса. «Вертел я все эти независимые книжные», — уверял он меня. «Ни одного не было там, где я рос. Все они были только рядом с колледжами, а кто живёт подальше, тех послали толочь песок?».
Андриссен подчерпнул своё видение будущего и путь к спасению из телевидения. «KITT, автомобиль в “Рыцаре дорог”?, был компьютером, способным к отразить газовую атаку. Машина была чудом, но теперь всё это стало былью. Новый автомобиль сегодня — это конечно не KITT, но у него есть все карты и вся музыка мира, и он с тобой разговаривает. А уж если ты уловил идею квантовой запутанности?, то даже транспортный луч? из «Звёздного пути»? обретает смысл. Люди ведь состоят из квантовых частиц, значит должен быть способ!»
Кажется, что транспортный луч всё ещё держится за Андриссена, будто тот только что материализовался, прибыв из города на краю вечности. Он не очень-то хорош в повседневных делах: путается в направлениях, потому что шоссе устроены нелогично, и настолько отчаялся в поиске своих солнечных очков, что держит в прихожей целый «магазин с запаской», куда сложены девять запасных пар. Пожалуй, Эдисон не отказался бы побеседовать с ним, поскольку Андриссен тоже мастер на все руки, разве что вместо железяк у него системы и платформы, а мастерская разместилась прямо в голове. Он регулярно перепрограммирует свой внешний вид и свои манеры — этакий пользовательский интерфейс — так, чтобы лучше соответствовать текущей роли. А друзья упоминают о разных периодах его жизни, как о версиях операционной системы: «Марк 1.0», «Марк 2.0» и т.д. Будучи харизматичным интровертом, Андриссен притягивает людей, но не очень-то хочет видеть их рядом. И хотя он обладает живым чувством юмора, он нечасто пускает его в ход по собственному желанию. Он ненавидит, когда его нахваливают, пялятся на него или прикасаются к нему. Ему кажется забавной идея носить футболку с надписью «Не обнимать. Не прикасаться». Он не особо придерживается правил этикета и не стремится поболтать о возникшем вопросе. Ему удобнее получить письменное сообщение, на которое он может ответить по электронной почте, набирая сто сорок слов в минуту. Он отказался посетить двадцатилетие Netscape?, из-за рокового сочетания двух самых отвратительных вещей: вечеринок и ностальгических копаний в прошлом.
Тем не менее, он энергичен и решителен, что делает его ценным советником. В 2006-м Yahoo!? Предложила миллиард долларов за Facebook?. Венчурный фонд Accel Partners?, основной инвестор Facebook, убеждал Марка Цукерберга? принять сделку. Андриссен рассказывает, что «каждый в Facebook хотел, чтобы Марк принял предложение Yahoo! Психологическое давление на этого двадцатидвухлетнего парня было невероятным. Мы с Марком в этот период очень держались друг за друга, потому что я повторял: “Не продавай, не продавай, не продавай!”» Цукерберг рассказывает: «Марк убеждён, что, когда компании удаётся успешно следовать своему ви?дению, она может оказывать гораздо бо?льшее влияние на мир. И это влияние недооценивается. Это уже не просто бизнес, но распоряжение судьбой человечества. Причём, это возможно, только если компания получает достаточно времени для своего развития.» И он не продал компанию. Facebook теперь оценивается в двести восемнадцать миллиардов долларов.
Андриссен черпает вдохновение из широкого круга источников от Ибн Хальдуна? до «Южного Парка»?. При этом он, словно изголодавшийся, хватается за любую тему, поглощая их одну за другой. Мужская мода, изготовление виски, политика Конгресса — пережуёт всё, пока не доест последнюю крошку. Когда твиттер захлестнул шторм на тему сетевой нейтральности?, он отметил, что каждый, кто высказывает позицию по этому вопросу, должен быть сведущим в вопросах «истории, технологии, экономики магистральных линий связи, соглашении об обмене трафиком, пиринге?, CDN-ах?, кешировании, размещении серверов, текущих и будущих бизнес-моделях в индустрии телекоммуникаций и кабельной индустрии, включая модели капитальных и операционных затрат, предельных ставках, стоимости капитала, инвестиционной прибыли», ну и ещё дюжина сложных материй. Скромно отметив, что всего этого одновременно не понимает никто, включая его самого, он всё же изложил своё личное мнение по данному вопросу. Образование Андриссена представляет собой сплав из идиосинкразии к самообразованию с той доскональностью, которую программисты называют «поиском вглубь»?. «Мне всегда было невыносимо не знать ответа на вопрос “почему”» — поясняет он. «Нужно глубоко копать, чтобы понять, с чего началась политика, исходная мотивация. Я всегда останавливаюсь, добравшись до эволюционной психологии. Ну, ладно, мы приматы, несём на себе проклятие эмоций и способность к логическому мышлению». Он снова и снова вспоминает, что мы австралопитеки, и продолжает пытаться превратить нас в Homo habilis?: человека, использующего инструменты, человека умелого.
К этому он приводит любую тему. Например, выводя диалектику из того, что Google купила производителя термостатов Nest?. «Или 1) Nest — это самая удивительная изо всех компаний в истории человечества, или 2) Ларри Пейдж? через поглощение нанял Тони Фаделла? за 3,2 млрд долл, и получил бизнес термостатов в нагрузку». Синтез из сказанного зачастую представляет либо упрощение тезиса и антитезиса («Или, возможно, это всё часть более крупного плана Google по автоматизации домохозяйств»), либо уход от темы («Да на кой он вообще сдался. Это ж не у нас его купили, ну и хрен бы с ним.») Он часто так увлекается своей речью, что его щёки краснеют, и ему приходится делать паузу, чтобы отдышаться. Если вам удастся поймать момент, чтобы продемонстрировать базовое понимание его аргументов, он расплывётся в улыбке, скажет: «То-о-о-чно!» — и продолжит грузить вас следующей порцией информации. От клейма помпезного всезнайки его спасает лишь его жажда общения.
Он постоянно возвращается к своим теориям так же, как алкоголик тянется к своей выпивке. Но Горовиц уверяет, что иногда Андриссен готов «поднять весь Висконсин против вас, чтобы защитить своих людей. Когда мы изучали тему интернет-ломбардов, люди вокруг начали говорить о том, что это аморально. Марк тогда просто озверел: “Если у вас нет ни грёбанного цента, и вы вынуждены заложить часы, чтобы прокормить детей, то это охрененно аморально лишь потому, что ранит чувства богатеньких ублюдков?” У него был такой знакомый приятель, который заложил свои часы, чтобы не пропустить сбор урожая. Что-то типа того. Когда он увидел “Uber для частных перелётов”? или какую-то штуку, связанную с вином?, он пришёл в ярость: “Мы создавали компанию не для того, чтобы богачи покупали вино по сотне долларов за бутылку, или чтобы они летали вокруг на своих отвратных частных самолётиках!” Эмоциональным накалом он напоминает Канье — его детство было настолько ужасным, что он совсем не хочет туда возвращаться» Ў
Продолжение следует…
Часть 1 | Часть 2 | Часть 3 < | Часть 4 | > Часть 5 | Часть 6 | Часть 7 | Часть 8
Об авторе: Тэд Френд — постоянный автор The New Yorker с 1998-го года. Автор разнообразных репортажей и расследований, многократный лауреат премий в области журналистики.
Фото: Tabercil (Own work) [CC BY-SA 3.0], via Wikimedia Commons
