Силиконовая маска неприятно раздражала щеки, уже вспотевшие, хотя Злата надела ее всего около десяти минут назад. Видимо, сказывалось нервное напряжение. Ведь всю последнюю неделю она думала о сегодняшнем дне, и даже нарочно воображала себе сцены своего ареста и заключения под стражу, чтобы этот возможный исход перестал ее пугать. Но в глубине души она понимала, что идет не на обычный уличный протест, а, вероятно, важнейшую акцию в истории восточноевропейской ячейки. А значит, срыв планов – не вариант. С самого утра ее сердце колотилось быстрее обычного.

Подойдя к проходной предприятия, она вдруг с ужасом подумала, что ее волнение может выявить тепловизор, если они, конечно, стоят на входном контроле. А вдруг наоборот, ее маска холоднее, чем должно быть лицо у человека? Но отступать было уже некуда, и ее мысли выдала только пара сбившихся шагов на пути к матово-белой автоматической двери.

Приостановившись за входившим перед ней сотрудником, Злата внимательно посмотрела, как он проходит турникет, все еще боясь выдать себя каким-то неуверенным или неестественным движением. Тот буднично приложил левой рукой пропуск к блестящей панельке над турникетом и едва удостоил взглядом камеру распознавания лиц вверху. Быстро переложив белую карточку в другую руку, девушка прижала ее к холодной поверхности, и, глядя прямо перед собой, шагнула вперед. Ее плечи и шея напряглись от задержки дыхания. Один шаг, второй, свист раздвигающихся дверей. Вечернее садящееся солнце ударило ей в глаза – она беспрепятственно вышла на заводскую территорию.

Сто метров прямо, но не в административный корпус, где работников регистрируют на смену и развозят по цехам на шаттлах, и тем более не в помещения техперсонала. У камер должна быть мертвая зона возле корпуса номер три, где расстояние между зданиями большое – нужно свернуть налево туда, и двигаться вдоль стены цеха под белыми аварийными лестницами. Где-то там должен ждать Марко, уже внедрившийся инженером по плановой проверке систем вентиляции. На входах в здания контроль строже, к тому же на современных автоматических производствах персонала пересчитать по пальцам, и на незнакомцев немедленно обратят внимание. Поэтому они вдвоем проникнут в нужный корпус через вентиляционные короба.

В тени огромного здания девушка замедлилась, поскольку ее собственные шаги показались ей оглушительно громкими. Она осталась совершенно одна, и высокие белые стены, обитые гофрированными металлическими панелями, увитые проводкой и техническими лестницами, окружили ее, как скалы в ущелье. Почти крадучись она шла, задирая голову вверх в поисках камер или дронов наблюдения, как вдруг послышался нарастающий гул, и боковым зрением она увидела что-то крупное, вынырнувшее слева из-под металлического навеса, тянувшегося вдоль здания. Ее сердце сжалось на секунду от неожиданности, прежде чем она узнала в скользящей громадине электрофуру, по всей видимости выехавшую со склада.

– Не бойся, – раздался у нее за спиной голос, напугав еще больше. – Они беспилотные, нас никто не заметил.

Марко ухмылялся, довольный своим эффектным появлением. Впрочем, сверкнув на него глазами за нахальную попытку напугать, Злата проводила электрофуру гораздо более злобным взглядом. В рефрижераторном контейнере наверняка сложены стопками убитые и упакованные кубиклы, которые скоро станут бургерами для беспечных отвратительных пожирателей фастфуда.

– Сними маску, – сказал ей Марко, пока они поднимались вверх по технической лестнице.

– Это еще зачем? – недовольно спросила девушка.

– Ну, я думаю, под ней ты намного красивее, – все так же нагло ухмыльнулся тот. – Да ладно тебе, – протянул он, испытав на себе очередной полный презрения взгляд. – Я всего лишь хочу, чтобы ты расслабилась. У напряженного человека сужается мышление, он ловит ступор от любой непонятной ситуации. Просто побудь собой, пока мы еще не внутри.

Выйдя на крышу первой, Злата опасливо посмотрела по сторонам в поисках патрульных дронов. Конек широкой крыши цеха скрывал их от доброй половины территории завода, но она все равно чувствовала себя неуютно. Лишь Марко, казалось, был все таким же беспечным. Он снял с плеча свою сумку инженера-ремонтника, и, присев возле какого-то вентиляционного выхода, начал осматривать его, параллельно нащупывая в сумке нужные инструменты.

– Ты-то чего без маски? – спросила у него девушка, освобождаясь от липкого силикона. Чужое лицо бесформенной тряпкой повисло у нее в руке, глазницы зияли овальными дырами. Ветер прилепил ее короткие каштановые волосы к вспотевшему лбу.

– Да от нее рожа чешется, – он с хрустом провел большим пальцем по щетине от шеи к подбородку, – вот и снял ее к чертям, выйдя из-под камер. А внутри лучше надену балаклаву. Люблю старую школу, знаешь ли, – снова с раздражающим ехидством произнес он.

Да нет, подумала Злата. Этот самодовольный придурок просто хочет быть похожим на Лазарруса, главу ячейки – тот скрывал лицо еще на своих первых видеоманифестах в середине двадцатых годов. Может быть Марко даже мечтает занять когда-то его место, и тоже распространять свои ролики в децентрализованных соцсетях? Нет, не может быть. Что-что, а Лазаррус – умный и харизматичный лидер. А этот Марко – просто позер, делающий вид, что у него все легко и непринужденно, схвачено и продумано. У него никогда не хватило бы широты мышления и огня в сердце, чтобы повести за собой десятки и сотни неравнодушных борцов против системы.

Да что уж там, Лазаррус вдохнул искру решимости в саму Злату. Еще лет пять назад тихая и нелюдимая старшеклассница подумать не могла о таком образе жизни, который ведет теперь. Что бы она сейчас делала, не появись в ее жизни совершенно новая и настоящая семья? Так и смотрела бы с родителями телевизор на десятом этаже обшарпанной белградской многоэтажки? В какой момент она поняла, что ей нечего терять и одновременно – что у нее есть ради чего жить? Анархистская ячейка появилась в ее жизни так гладко и своевременно, что казалось, она всегда была рядом. Настоящие товарищи, уютные квартиры и сквоты, потрясающая энергетика людей, преданных своим идеалам – все это так ярко контрастировало с депрессивными обывательскими буднями! И было совсем незаметно, что эта новая жизнь течет на фоне все тех же пыльных, огороженных проволочной сеткой пустырей и серых безликих спальных районов. Именно люди, свободные, общающиеся с сотней единомышленников по всему миру и каким-то неведомым образом всегда находящие своих на улице, делали этот мир настоящим, живым, человечным. А умные и преданные члены актива вроде Златы ценились, и оказалось, что на активистов вполне себе готовы тратиться некие теневые фонды, регулярно перечислявшие местным ячейкам неплохие суммы в криптовалютах. Так чего ради терпеть унылых родственников и пахать на неблагодарной работе типа курьера? К чему условности обыденной жизни, если можно делать то, во что веришь и вполне сносно есть и одеваться, а уж приютить на ночь могут свои люди в почти любом городе?

– Готово, – прервал ее размышления Марко, с лязгом складывая инструменты в свою сумку и широким жестом руки приглашая ее. – Прошу.

Он уже был в темно-зеленой балаклаве, а вторую бросил девушке, скорее даже в нее. Его издевательская улыбка в отверстии выглядела как вырезанная из фотографии и наклеенная сверху на ткань. Отвинченные металлические жалюзи лежали у него под ногами возле вентиляционного выхода, открывая зияющую темноту с притаившимися внутри метровыми лопастями.

– Нет-нет, это я хочу посмотреть, как тебя разрубит вентилятором, – огрызнулась девушка.

– Так, все. – улыбка исчезла с лица Марко, а голос стал каким-то другим. – Во-первых, это пожарная система дымоудаления, она работает примерно никогда, так что мы тихо и молча залезем через этот вентилятор. В конце шахты будет герметичная задвижка, зато не будет стерильных фильтров, как в вентиляции, здесь гораздо проще пробраться. После задвижки попадаем в горизонтальный короб под потолком и ползем куда я скажу. Выходим в помещения и первого же встреченного сотрудника сразу берем в заложники. Ты оружие принесла?

– Ну… нож, – неуверенно ответила Злата, потянувшись к сапогу. Изнутри в голенище был спрятан ее любимый керамический нож, незаметный для металлоискателей.

– Мда, красиво – протянул Марко, взглянув на черное матовое лезвие. – А порезать кого-нибудь сможешь? У тебя это должно в глазах читаться, тебе никто не поверит. Знаешь что, – он забрал у нее нож, а другой рукой залез под куртку. – Возьми вот это.

Он протянул ей рукояткой вперед темно-серый пистолет немного странной формы. Видимо, это был один из тех пластиковых стволов, распечатанных на принтере по трехмерным моделям, которые десятилетиями подряд безуспешно банили в сети.

– Двухзарядный, под пистолетный патрон. Больше шума, чем толку, главное, что не взрывается в руках при выстреле. Наставляешь на человека и орешь, что убьешь его – хотя вряд ли получится. Предохранитель вот здесь, слева.

Девушка осторожно повертела в руках немного несуразный пистолет с двумя стволами, напоминавший миниатюрное винтажное охотничье ружье-переломку, попробовала прицелиться из него в заходящее солнце. Марко, тем временем, готовил страховочную веревку для спуска в шахту. Через несколько минут они уже спускались друг за другом вниз, держась руками за веревку, ногами и спиной упираясь в стенки металлического короба. Марко спускался первым, поскольку ему нужно было открыть герметичную задвижку в самом низу. Злата шла следом, забрав его сумку. Вскоре Марко достиг задвижки, гулко спрыгнув на нее с последнего метра шахты. Стоя прямо на ней, он большим болторезом перекусил какой-то толстый штырь, видимо от электропривода. Затем снова встал враспор в коробе и, орудуя болторезом как рычагом, открыл задвижку. Свет его фонарика утонул в открывшейся щели, откуда ударил мощный, душный поток воздуха.

– Избыточное давление, – тихо сказал Марко. – Они нагнетают стерильный воздух в цех под давлением, чтобы грязный с улицы не мог попасть внутрь.

Злата молча спустилась в горизонтальный проход вслед за ним. Аккуратно легла на металл и поползла следом. Она сама удивлялась, насколько ей спокойно. Марко больше не раздражал ее – как только они приступили к делу, он сразу же стал собранным и толковым, как будто был профессиональным диверсантом. Он полз до первых лучей света, пробивавшихся из ответвления короба слева, и свернул туда. Удовлетворенно хмыкнул, выполз ногами вперед и тихо сказал:

– Проползай в этот тупик и посмотри. Осторожно, не опирайся на решетку.

Злата пролезла в тускло освещенный отрезок короба длиной около трех метров. Еще раньше она слышала доносящийся снизу металлический лязгающий гул, но здесь он усилился. Она просунула голову в полоски света, пробивавшиеся через решетку внизу, и ей открылась поражающая воображение картина.

Кубиклы! Она впервые видела их своими глазами, да еще и в таком количестве! Цвета красного мяса, блестящие от влаги, они ехали на подвесных линиях внизу, прямо под ней, десятками, а то и сотнями. Названные так из-за своей формы, эти животные стали сенсацией, прорывом в пищевой промышленности по всему миру. Магнаты нажили огромные состояния на их выращивании на убой всего за каких-то семь лет, и открывали все новые и новые заводы по уничтожению этих беззащитных тварей по всему миру. Теперь эти предприятия пришли даже в ее страну, из-за дешевой земли и коррумпированного правительства, наплевавшего на права животных, и Злата сейчас находилась на расстоянии вытянутой руки от самых бесправных существ на этой планете. Как канатная дорога в горах, в воздухе по рельсам бежали какие-то хитроумные подвесные системы, и из каждой вниз торчала металлическая трубка с насаженным на нее несчастным кубиклом. Подвесные линии стройными рядами шли под ней из одного помещения в другое, высоко над металлическим решетчатым полом цеха. Больше ничего не было видно. Девушку обдал острый запах мяса с непонятными химическими нотками, и она отпрянула от решетки.

– Это транспортерные ленты, они выходят из корпуса, где кубиклов разводят, там что-то вроде инкубатора, сам я не видел, и отсюда они попадают прямо на разделку. Потом на упаковку и в фуры-холодильники для супермаркетов, либо сразу в шоковую заморозку для бургеров, – все так же негромко объяснил ей Марко. – А тут проводят контроль качества, вдоль лент стоят камеры, они нейросетями отслеживают отклонения в развитии, и бракованных просто скидывают вниз на пол. В этом цеху только пара человек – дежурный оператор лент и уборщик, который погрузчиком сгребает бракованные туши внизу на сжигание.

Злате стало не по себе от увиденного и слов Марко. Впервые она осознала масштабы этого омерзительного производства. Да, конечно, она давно знала об этом в общих чертах из серии видео Лазарруса про эксплуатацию человеком других видов, и она понимала серьезность и глобальность проблемы, когда ячейка поручила ей провести эту диверсию. Но совсем другое дело – увидеть все своими глазами, да еще эти леденящие душу подробности… всех отправляют на убой, совсем негодных – в огонь… как вообще люди могут спокойно питаться животными, которые выращиваются в настоящем концлагере? Она сжала зубы и нащупала под курткой отданный ей Марко пистолет.

– Лезем дальше, – прошептал тот, и пополз вперед. Сквозь очередную решетку, на этот раз в стенке короба, он показал Злате диспетчерскую комнату, расположенную напротив почти под самой крышей. Из этой комнаты управлялся весь производственный процесс, а скошенные панорамные окна давали отличный обзор на цех. Марко не смог добыть точной информации о том, как организована вся производственная линия, поэтому им со Златой были даны только общие указания. Они должны были остановить производство и спасти как можно больше кубиклов. Как именно – им предстоит разобраться на месте. Может быть, они смогут переключить подвесные линии в обход убойного цеха и холодильников, а может быть, захватят электрофуру и вывезут сотню-другую животных из-под ножа мясников. В любом случае, они должны проникнуть в диспетчерскую, откуда можно управлять производством.

Пока они ориентировались, чтобы выползти в воздуховод над нужным коридором, Злата краем глаза увидела исполнение приговора. Один из проезжавших мимо камеры подвесов вдруг щелкнул, и насаженный на него кубикл, с виду немного меньше остальных, сорвался и полетел вниз, беспомощно ударившись об решетку пола. Видеосистема приговорила его негодным к употреблению в пищу, а следовательно – и к жизни.

Марко выругался, ведь решетка, как и все элементы отделки, была привинчена снаружи, потому что монтировали ее из коридора. До крепежных винтов было не добраться изнутри, а значит, придется шуметь. Собравшись, сделав несколько шумных выдохов, Марко упер руки в стенки. Приказав Злате держать пистолет наготове, он подпрыгнул одними ногами, насколько позволяла высота короба, и обрушил удар на решетку. Та с лязгом вылетела на пол, и он едва успел зацепиться ладонями за края проема, чтобы совсем не упасть с почти трехметровой высоты. Злата только на секунду испуганно взглянула на его тяжелое приземление, но тут же высунулась головой вниз, прицелившись пистолетом в конец коридора. На звук никто не вышел, и она, заткнув пистолет за пояс и поправив сумку, ловко нырнула в проем ногами вниз, повиснув на руках. Острые металлические края поцарапали ей ладони.

– Туда, – тихо сказал Марко, махнув рукой в сторону двери. Со спины к ним никто не шел. Значит, они скорее всего застанут врасплох оператора. Злата снова приготовила пистолет.

Дверь, похоже, вообще не запиралась. Резко повернув ручку, Марко распахнул ее на себя, и Злата ворвалась внутрь с криком:

– Руки вверх! Отойди от пульта!

Эффект неожиданности сработал. Стоявший спиной к ним коротко стриженный мужчина лет пятидесяти, резко вздрогнув, уставился на них, затем, увидев пистолет, вздернул руки вверх, одновременно споткнувшись о кресло.

– Э-эй-эй! – непроизвольно вырвалось у него. – Стой, стой, стой! Не стреляй! Чего? Что вам нужно?

Марко в три широких шага подошел к нему с ножом в вытянутой руке.

– Стой где стоишь! Будешь дергаться – пострадаешь, понял?

Не дожидаясь нервного кивка оператора, стоявшего так, словно его насадили на огромный кол, Марко подошел к панели управления.

– Слушай сюда, – сказал он. Оператор, вытянувшийся по струнке с поднятыми руками, повернул к нему голову, словно сворачивая шею сам себе. Он был дико напряжен. – Мне нужно, чтобы эти животные перестали поступать в холодильники, – продолжал Марко. – Затем я хочу организовать их вывоз отсюда. Как угодно – электрофурами или еще как-то. Мне наплевать. Они заслужили свободу. Сделай это, или рассказывай, как это сделать.

– Ч-что вы хотите? – сбивчиво начал оператор. – Я не понял. Куда вы их собираетесь…

– Я собираюсь отпустить их на свободу, вот куда, – железным тоном произнес Марко. – За пределы этого завода. Поэтому рассказывай, как их вывезти отсюда!

– Ребят, здесь производственный цех, – заговорил неуверенно оператор, нервно улыбаясь и вытягивая поднятые руки вперед как будто в примирительном жесте. – Если вы хотите угнать пару фур – я вмешиваться не буду, но… вы немного не туда попали, вам в цех готовой продукции… и… просто послушайте – это же несусветная глупость, вас выследят несмотря на ваши маски, давайте вы просто уйдете, пока не натворили чего-то плохого, вас же посадят за хищение и угрозу оружием…

– Я не собираюсь вас грабить! – воскликнул Марко. – Это освобождение! Вы загнали этих несчастных животных в мясорубку! Вы издеваетесь над ними, замораживаете, сжигаете! Мы вырубим ваши линии и спасем их всех! Быстро говори, как остановить производство! И подготовь транспорт для того, чтобы вывезти их отсюда на волю!

 – Постойте, – сказал оператор, который все это время неловко пытался улыбнуться, но сейчас резко посерьезнел. – Вы, похоже, не понимаете…

– Что? – тихо переспросил Марко, и его взгляд остановился, а в голосе послышалась угроза. – Чего я, по-твоему, не понимаю?

– Ну… вы вероятно подумали, что кубиклы – это какие-то животные. Но… – оператор замялся, пару раз нервно усмехнувшись, как будто кашлянув. – Но это совсем не так! Это абсолютно искусственные создания! Это даже не организмы – они просто набор клеток. Да, у них есть мышечная ткань, но она выращивается на специальной сосудистой матрице, еще у них есть сердцевина с железистой тканью, что-то вроде пищеварительной системы, но они не могут есть сами, их кормит трубка! Через нее подается питательный раствор, обогащенный кислородом, витаминами, регулируется солевой баланс, понимаете? Они формируются на этой трубке и не могут без нее существовать! Это как матрица для мышечных клеток – они растут на ней, питаются и делятся, но кубиклы не живут самостоятельно! Это биотехнологии!

Злата, вытянувшая перед собой сжимавшие пистолет руки, моргнула и на секунду задумалась. Она действительно думала, что кубиклы – это что-то вроде породы животных, которых насильственно кормят через зонд для набора массы. Она читала, что подобное делали раньше, кажется, с гусями на фермах, но то, что говорил оператор, с этим не вязалось. Выращиваются на матрице… не могут питаться сами… что это за странные создания?

– Да, не живут! Быть насаженным на трубу – это и правда не жизнь! – отрезал Марко. – Вы их режете заживо!

– Слушай, парень… вы оба, похоже, вегетарианцы или кто там, так вот: картошка чувствует, как ее режут? У кубиклов нет нервов, они не чувствуют боли, их разработали специально как… как растущие куски мяса, понятно?

– Замолчи, кусок мяса, – рявкнул Марко. – С тобой все ясно, но мы сейчас освободим их, а заодно покажем всему миру, что вы с ними делаете!

– Освободите? Что ты собрался делать, идиот? – закричал теперь уже оператор. – Вывалишь их кучей на улице протухать? Ты вообще понимаешь, что они не живут в природе?

– Для начала я не дам вам их убить! Заморозить заживо и сожрать! – Марко полоснул ножом воздух перед отпрянувшим оператором. – А дальше мое дело! Раз они едят и растут, значит они живые, и относиться к ним надо, как ко всему живому!

Эти слова воодушевили Злату. Она быстро взглянула на парня, сунувшего нож за пояс на спине и повернувшегося к панели. Марко знает, что делает, а она на секунду уже усомнилась было в том, что этих существ можно спасти. Не живут в природе, питаются через трубку… оператор рассказал про них то, чего не говорил Лазаррус. Она перевела на него взгляд. Тот отрешенно молчал, уперевшись плечом в стену, держа руки ладонями вперед на уровне пояса. Он несколько раз покачал головой, что-то бормоча, потом окинул глазами Марко, возившегося с панелью управления.

– Ты какой-то левый инженер, – проворчал он, и посмотрел на Злату. – А ты точно не из нашей смены, да и не из нашего цеха, наверное. Женщин у нас тут нет. Кто вас двоих вообще пустил сюда?

– Никто, заткнись, – не очень уверенно произнесла Злата.

– Что значит – никто? – грубым голосом переспросил оператор, как будто забывший про пистолет. – Сами что ли зашли? Стоп. Как вы попали в цех?

Его голос стал взволнованным, а лицо – напряженным. Он переводил взгляд с девушки с пистолетом на парня у панели управления, параллельно жестикулируя указательным пальцем на неподвижной руке.

– Вы что, вскрыли герметичные двери между цехами? Откуда вы зашли?

– Так я тебе и сказала! – воскликнула девушка, немного выпрямив локти расслабившихся было рук с пистолетом.

– Какая теперь разница, раз вы уже здесь, девочка? Ты не понимаешь, как это важно! Что вы сделали? – оператор не злился на Злату, он переминался с ноги на ногу под дулом ее пистолета, нервничал, почти паниковал, и эта тревога передалась ей. Марко молчал, поглощенный монитором, на котором появились схемы производства и интерактивное меню управления.

– Мы взломали систему дымоудаления, – тихо ответила она оператору, внимательно вглядываясь в выражение его лица.

– Дымоудаления? – повторил тот сдавленным тоном человека, чьи худшие опасения оправдались. – Приперлись сюда прямо с улицы? Вы… идиоты, вы понимаете, что вы натворили? Вы нарушили стерильность всего цеха! – выпалил он нервной скороговоркой. – Наддува больше нет, все линии и готовая продукция теперь контаминированы! Тупые ублюдки, из-за вас могут отравиться тысячи людей! Вы довольны? Вы этого хотели, спасатели хреновы?

– Стоять! – скомандовала девушка оператору, который продолжал переступать ногами на одном месте и нервно переводить взгляд с нее на Марко.

Мужчина, казалось, перестал обращать внимание на направленный на него пистолет и, не пытаясь держать руки на виду, крепко обхватил ими затылок, обреченно глядя куда-то вверх и повторяя:

– Боже… какие же вы идиоты…

– Да заткнись уже, – прорычал Марко. Он все еще стоял спиной к ним обоим, склонившись над монитором с технологическими схемами, судорожно ища там глазами какие-то нужные ему элементы.

– Эй, сюда! – вдруг крикнул оператор, глядя куда-то позади Златы. С коротким вздохом неожиданности она оглянулась налево, в коридор, и эта примитивная уловка сработала. Краем глаза она увидела, как мужчина, резко подавшись в сторону, одним движением выдергивает вверх нож из-за пояса Марко, и тут же с силой ударяет его лезвием куда-то в плечо. У нее перехватило дыхание от ужаса, и она немедленно нажала на спуск. Зажмурившись от внезапно громкого звука, она отскочила назад, держа пистолет на уровне пояса и сделав несколько судорожных вдохов; оператор оттолкнул падающего Марко и теперь тяжело опирался о панель управления, судорожно хватаясь за нее ладонями. Пуля попала ему в руку. Он смотрел прямо на девушку, оскалившись то ли от злобы, то ли от боли, но не переставал что-то нащупывать руками; Злата увидела, как он переводит взгляд на пульт, где под его ладонями оказалась красная кнопка с защитной крышкой. Он резко оторвал крышку, и одновременно со вторым выстрелом Златы надавил на кнопку, тяжело оседая на пол.

Все произошло буквально за секунды, и на мгновение наступила тишина, которую прорезал короткий рев заводской сирены. Что-то щелкнуло, движущиеся конвейерные подвесы резко остановились, замигали аварийные лампы. Расслабив пальцы на рукояти бесполезного теперь пистолета, девушка подняла глаза и замерла, глядя через окна диспетчерской на то, что началось в цеху.

Это было пугающее, неописуемое зрелище. Сотни кубиклов медленно соскальзывали со своих кормящих трубок, неторопливо срывались вниз и падали с высоты на пол. Громкие шлепки туш, сопровождаемые лязгом решетчатого пола, слились в однообразный хлюпающий гул сюрреалистического мясного дождя. И сквозь этот ужасный звук пробился надрывный голос Марко, который, лежа на спине рядом с оператором, кричал ей, зажимая раненое плечо и приподнимая голову:

– Уходи! Беги, пока тебя не поймали! Со мной все будет в порядке, они не дадут мне умереть, беги отсюда!

Как в тумане Злата стояла напротив панели с мигающими красной тревогой мониторами, ее распахнутые в отчаянии зеленые глаза встретились со взглядами двух лежавших на полу мужчин в окровавленной одежде, напряженно, болезненно смотревших на нее в ответ. Все было кончено, больше не имела смысла ни их акция, ни планы и решимость Марко, ни ее надежды и убеждения. Трудно сказать, почему она на деревянных, трясущихся ногах развернулась и бросилась в коридор – от страха быть пойманной или от осознания полного провала.

Зрение девушки сузилось до размеров двери в дальнем конце коридора, к которой она бежала со всех ног – лезть обратно вверх через воздуховоды у нее не хватило бы ни времени, ни сил. Через пару минут тревога сменится с производственного ЧП на несанкционированное проникновение, и кто знает, сколько охранников завода побежит за ней тогда. Удар об дверь, поворот, новый коридор или лестница вниз? Вниз, через цех, мимо этой ужасной картины умирающих туш, этого символа полного крушения ее планов… правда у нее еще есть шанс хоть что-то исправить, только один, и на это у нее буквально считанные секунды. Можно успеть подобрать одного.

Сумка! На бегу она рывками растянула ремни, увеличив объем, вывалила все содержимое – веревки, карабины, инструменты Марко – и, выбежав на решетчатый пол, резко затормозила, приземлившись на колени перед ближайшими упавшими кубиклами. Пару секунд она судорожно смотрела, какой из них уцелел после падения, затем рывком схватила ближайшего. Тяжелый, мягкий, скользкий и неожиданно холодный, кубикл едва помещался в сумку. Он все еще красноватого цвета, но жив ли он, сильно ли пострадал от удара? Хотя оператор говорил, что они не живые… но наверняка его можно кормить! Она повернула его, пытаясь понять, где у него рот или что-то похожее – но с обеих сторон туши только зияли дыры от проходившей насквозь трубки, из которых вытекала какая-то вязкая жидкость… неужели правда, неужели все это было бессмысленно изначально? Кого она пыталась спасти, во что ввязалась? Волны тошнотворного отчаяния и упрямого самовнушения накатывали на девушку попеременно. Марко пострадал по ее вине. Все равно! Она не допустит, чтобы акция сорвалась – нет, они ведь остановили производство, а спасти она сможет только одного кубикла, это ведь уже что-то, главное успеть убежать отсюда вместе с ним. Он станет героем новых роликов Лазарруса, они дадут этому счастливчику имя… Черт, действительно ли она в это верит? Злата не знала. Она больше ни в чем не была уверена.

Отчаянными движениями запихав кубикла в сумку, Злата схватила ее в охапку, накинула на шею лямки, которые тут же стерли кожу, и спотыкаясь, рванулась почти на четвереньках на несколько метров назад, где в самом низу лестницы лежал выброшенный из сумки болторез. Теперь бегом на западную часть периметра – налево из эвакуационного выхода и двести метров напрямую до проволочного забора, где он примыкает к лесу.

На светящейся в ночи под прожекторами гладкой бетонной площадке между корпусов завода засуетились люди в форме. Из негромко шелестевшего темного леса они были видны как на ладони, хотя все еще находились довольно далеко. Они еще не нашли оставшейся позади прорезанной дыры в проволочном заборе, но над крышами цехов уже замигали красно-зелеными диодами наблюдательные дроны. Прижимая к себе сумку с тушей, отдававшей сильным запахом мяса, девушка отчаянно побежала среди темных стволов, высоко задирая ноги, чтобы не запнуться о невидимые корни, валежник или камни. Нужно было во что бы то ни стало успеть добраться до мотоцикла. Она слышала, что крики людей немного затихли, но была уверена, что за ней пустили роботов-псов, которые непременно догонят ее по пересеченной местности. Их зрение с лидарами и тепловизорами было гораздо лучше человеческого, и они будут выслеживать ее, не сбавляя бега. А манипуляторы у них наверняка, как и у полицейских моделей, оснащены электрошокерами или дротиковыми ружьями. Лучше уж первое, шокеры часто дают сбой, а вот дротики точно начинены проклятым эметиком. С его дозой в крови она пробежит еще метров двести, прежде чем ее начнет отчаянно рвать. Интересно, тот случай с активистом на прошлогодних беспорядках, про который ей рассказывали, правда? Бедняге досталось столько дротиков от проклятой полиции, что от сильнейшей рвоты у него произошел разрыв пищевода, и его не смогли спасти. Были акции протеста, эту дрянь пытались запретить к использованию в качестве нелетального оружия, но дело замяли. Что сделают с ней? Заколют эметиком, чтобы она корчилась на земле в мучениях, или просто изобьют в служебном помещении охраны, умышленно затягивая вызов полиции? Злата, пару раз резко оглянувшись, бежала дальше, сильная боль от частого дыхания врезалась ей под ключицы. Нет, этого не будет. Еще немного! Она готова была поклясться, что слышит ритмичный стук от галопа четвероногих роботов, когда выбежала на склон, спускающийся к дороге. Взглянув на оранжевую точку, светившуюся на наручном навигаторе, она перевела взгляд на деревья на другой стороне дороги, черной змеей выныривавшей слева из-за склона. Прямо за ней в кустах, если верить отметке, должен был стоять спрятанный мотоцикл. Не останавливаясь, Злата оглянулась через правое плечо, силясь на бегу разглядеть тени преследователей на заросшем склоне, и тут слева ударил свет и раздался протяжный гул заблокированных покрышек. Электрофура бесшумно вынырнула из-за поворота как раз в тот момент, когда ноги девушки коснулись асфальта дороги, и она, резко обернувшись в ужасе, увидела яркие фары огромной машины, разрезающие темноту по обе стороны от ее хрупкого тела.