Часть 1. До

Желтые мозолистые руки нельзя было назвать заботливыми. Я не помню, что они со мной делали, но  «китайская сопля», застывшая во внутренностях огромным белым пятном, свидетельствовала о том, что эти действия были спешны и неаккуратны. Мое полное имя — Дабэл Ю Эл Найн Хандрэд Илэвэн — с трудом оседает в памяти случайных знакомых, поэтому меня обычно называют Нонейм.

Дорога заняла больше месяца. Украина оказалась страной люминесцентных ламп, ужасных ковров и странных людей, по которым плачет бритва. Именно такое впечатление у меня сложилось после распаковки. Два глуповатых лица склонились надо мной: мужское, заросшее, запыхавшееся, и женское, худенькое, престарелое, с едва заметными усиками. Толстая щетина шевельнулась, и торжественный голос объявил:

— Мать, это тебе!

— Курило, что это? — тревожно сдвинулись усики.

— Сейчас, где же это… Должно же быть написано…

Потные, немного дрожащие руки схватили меня и поднесли к небритому лицу.

— Дубль Вэ Эль Девять Один Один! — объявил мужской голос, напрочь исковеркав мое и без того небезупречное имя.

— Но я просила квадрокоптер! И вообще уже ноябрь… Где я с этой штукой плавать буду? В лужах? А о том, что я мечтаю поснимать город с высоты птичьего полета, я уже сообщаю тебе второй день рождения подряд!

— Мать, все не так плохо, как ты думаешь. Несмотря на скромную цену в 38 долларов, это — прекрасная мощная модель с радиусом сигнала до 80 метров.

— Зто отстойный китайский Нонейм. Нормальный девайс не будет называться Вэ Эл Девятьсот Одиннадцать.

Часы устало пробили три раза. Я глянул на стену, ориентируясь на предполагаемый источник звука, но вместо часов увидел календарь с Богородицей. Мне вспомнилась китайская пословица: «иногда бог не дает тебе то, что ты хочешь, но не потому, что ты не заслуживаешь этого, а потому что ты заслуживаешь большего». Воистину, эта усатая женщина еще не понимала, что я представляю собой куда большую награду, чем квадрокоптер!

Курило продолжал оправдываться:

— Мать, давай не будем спешить с выводами. Так, что тут у нас… Пульт, батарея, зарядное устройство, руководство… В пульт надо четыре пальчиковых батарейки. Из-под пульта для машинки подойдут… Вот так, переставили… Странно, почему-то не заводится.


Вместе с FS Racing 53810.

— Курило, смотри, тут на дне стоит датчик влаги.

— Точно! Нужно его чем-то помочить!

— Можно послюнявить. Давай я буду слюнявить, а ты жми на газ.

Теплый влажный язык матери заскользил по мне. Я почувствовал, как в животе забегали заряженные частицы. Мотор завелся, и его тонкое жужжание наполнило комнату. Усики растянулись в нежной улыбке:

— Ой, какая прелесть! Работает! Только что ж нам теперь делать с ним? Не в ванной же ему плавать!

— А поехали на речку! — предложил Курило, явно довольный неожиданной сменой материнского настроения.

— А поехали!


На лесной красавице.

Часть 2. Во время.

За шумом собственных моторов я ничего не расслышал.



Часть 3. После.

Старое осеннее солнце беспомощно висело над рекой, не в силах ее согреть. Батарея начала садиться, и худые замерзшие руки наконец оторвали меня от холодной поверхности.

— Кстати, мать, я тут придумал тебе стихи ко дню рождения, — заговорил Курило, пока мать грозно трясла мной в воздухе, пытаясь избавиться от капель. — Вот, послушай.

Тихо радуется матерь,
Пульт сжимая в кулаке.
Угорело мчится катер
По сверкающей реке.

В материнском сердце праздник:
У нее китайский друг.
Он, пластмассовый проказник,
Гарантирует досуг!

— Хороший слог, но никакого реализма, — вздохнула мать. — Друг из этого катера, как из лягушки прокурор, особенно когда в него набирается немного воды. Он тогда словно проседает и…

— Тебе ничем нельзя угодить! Ладно, слушай второй стих!

Штиль. Лягушки голосят.
Радость мегатонная!
Пусть тебе за пятьдесят,
Но к игрушкам склонная.

Вот стоишь ты у реки,
Слышится жужжание,
И меняется таки
Жизнепонимание.

За кустом таится еж,
В дуплах — чьи-то рожицы.
Пульт куда не крутанешь —
Новый курс проложится.

И всплывает вдруг из тьмы,
Как трясина вязкая,
Мысль о том, что сами мы —
Чья-то хрень китайская...


В лучах заката.

Курило закончил свою речь, а мать свою никак не начинала, и какая-то непонятная тревога вдруг образовалась в этом разрыве. Звуки природы словно навались на две неуместные фигуры на берегу реки. Неистово пели лягушки из первого куплета.

— Курило, давай собираться домой, — вздохнула наконец мать.

— Угу, — таков был ответ.

«Угу», — подумал и я.