История словопроцессора (также существуют варианты "текстовый процессор" и "текст-процессор") начинается прямо-таки по-евангелически: «В начале было слово». Слово было немецкое — Textverarbeitung (по-английски — word processor, а по-русски — текстовый процессор), и произнес его в 1955 году дистрибьютор пишущих машинок компании International Business Machines Corporation (IBM) в ФРГ Ульрих Штайнхильпер. Точнее, написал его в своем рационализаторском предложении, адресованном руководству корпорации (в США они назывались точно так же, как у нас — suggestion, то есть предложение, и также поощрялись начальством). Рацпредложение Штайнхильпера имело входящий номер 9103, и его автору было выплачено вознаграждение в 25 западногерманских марок, а суть его сводилась к тому, что можно попробовать управлять словами в уже набранном тексте, используя те же принципы, по которым ЭВМ управляет цифрами — складывая их, вычитая, умножая, деля, подставляя в дифференциальные и интегральные уравнения и решая их. 

Есть, правда, во всей этой почти библейской истории пара нюансов. Во-первых, в открытом для свободного доступа архиве компании IBM рацпредложение Штайнхильпера отсутствует, а под номером 9103 там числится совершенно другое рацпредложение другого сотрудника, гораздо более позднее по срокам. А во-вторых, сомнение вызывает профессиональная подготовка герра Ульриха в области высоких технологий. Вполне возможно, что он мог бы стать выдающимся IT-инженером, но у немецкого юноши 1918 года рождения был небольшой выбор своего будущего, и он два года отучился в летной школе на пилота Мессершмитта-109, в 1940-м году был сбит над Англией, попал в плен, отправлен в Канаду, после войны работал шофером в американской армии, а вернувшись домой в Германию с хорошим знанием английского языка, устроился торговать пишущими машинками упомянутой выше компании IBM.

Сейчас уже не так чтобы важно, что конкретно он предложил работодателю в своем рацпредложении, да и было ли оно вообще. Главное, что мысль, которая сейчас ассоциируется с Ульрихом Штайнхильнером и его метким термином Textverarbeitung была весьма здравой и наверняка приходила в голову не только IT-инженерам. Она была настолько простой и логичной, что сформулировать ее мог и торговец пишущими машинками, он — даже скорее, чем зацикленные на собственных идеях айтишники. Только тогда эта мысль была преждевременной. 

Одна из первых, тогда еще ламповых ЭВМ для электронной обработки цифровых данных для делового и административного (офисного) использования — UNIVAC I — была весом в 7 тонн и стоила около миллиона долларов. Примерно такая же ЭВМ была в начале 1950-х годов и у IBM — IBM 701, даже более быстродействующая. Правда, исходно предназначена она была для более серьезных вычислений для ВМФ США. В лексиконе таких ЭВМ было от несколько десятков до тысячи слов, которые вводились в ЭВМ в виде записи на магнитную ленту, и потом эту запись программисты могли незначительно редактировать. 

Понятно, что идея превратить ЭВМ пятидесятых годов прошлого века в текстовые редакторы или даже просто снабдить их такой дополнительной функцией была чересчур оригинальной с точки зрения рентабельности. Поэтому инициативу снизу дистрибьютора пишущих машинок Ульриха Штайнхильпера в корпорации отметили, как уже сказано, небольшой премией, положили в долгий ящик и забыли про нее. Пролежала она там почти десять лет. Потом вспомнили.

В 1964 году на рынке появилась пишущая машинка с магнитной лентой IBM MT/ST (европейские дистрибьюторы IBM, в том числе Штайнхильпер торговали ей под названием MT72). Она записывала набранный текст на магнитную ленту, во время воспроизведения этой записи текст можно было редактировать с помощью специальных команд и сразу же перезаписывать. Экрана на машинках еще не было, исправленный текст можно было увидеть только на распечатке. Работавшим на таких машинках рекомендовалось прислушиваться к тональности звуков, которые издавала машинка при редактировании и перезаписи текста. При определенном навыке офисные пишбарышни с тонким слухом виртуозно с этим справлялись, вслепую бегая пальчиками по клавишам команд редактирования.

В начале 1970-х годов аналитики мирового рынка «умного офиса», то есть полностью автоматизированного с помощью телетайпов, калькуляторов, диктофонов и умных пишущих машинок оценивали его рост в самом ближайшем будущем до 300 млрд долларов. За лидерство на таком рынке борьба шла всерьез. В октябре 1971 года в газете The New York Times в статье, посвященной выставке офисного оборудования в крупнейшем в Нью-Йорке выставочном центе Coliseum, в красках описывалась экспозиция IBM, где девушка на электронно-магнитной пишущей машинке, которая принимала исправления, удаления и дополнения, печатала раз за разом «идеальное письмо для подписи босса», которое потом отправляла по телефонным линиям в другие офисы по всей стране. И так она трудилась целый рабочий день на глазах посетителей выставки, демонстрируя новые возможности «словопроцессора». А название ее машинки — «word processor», то есть калька с немецкого Textverarbeitung Ульриха Штайнхильпера, как писала газета, стал самым популярным словом (buzz word) года в офисном бизнесе.

Еще бы не стало! Ведь в том же 1971 году, только двумя месяцами ранее та же The New York Times и другие газеты и ТВ Америки и ФРГ сообщили о награждении руководством компании IBM их сотрудника Ульриха Штайнхильпера почетной грамотой «За выдающиеся заслуги» и путевкой в кругосветное путешествие за то, что благодаря его идее написанное пером отныне можно запросто вырубить топором, имя которому «word processor» (текстовый процессор) он же, Штайнхильпер, и придумал. Бесплатная путевка вокруг света — это вам не тур на Майами-Бич, читатели газет и зрители ТВ равнодушно мимо такого пройти не могли, а заодно запомнили новое слово. 

Много позже авторитетные IT-историки в самом солидном своем научном журнале IEEE Annals of the History of Computing несколько раз опровергали версию IBM о корнях текстового процессора, приводя документальные свидетельства того, что его разработал не дистрибьютор Штайнхильпер, а IT-инженеры, причем эти разработки велись как в той же IBM, так и в других компаниях. Но при этом каждый раз IT-историки признавали, что само название «текстовый процессор в оборот запустил все-таки Штайнхильпер своим родным немецким словом Textverarbeitung. К середине 1970-х годов этот термин был знаком любому офис-менеджеру.

В науке лексикологии есть такой раздел — неология, наука о неологизмах, то есть новых словах. Ученые-лексикологи изучают закономерности появления новых слов и их дальнейшей судьбы в лексике живых языков и давно прекрасно знают, что о приоритетах в словотворчестве можно говорить только в литературном языке. В профессиональных сленгах и в городском койне, то есть общем языке для повседневного общения вне зависимости от национальности, социального положения, привычных диалектов, появлению неологизмов сопутствует только один принцип: кто первый палку взял, тот и капрал, как говорят в народе. 

В данном случае, первой палку, завалявшуюся у нее в архиве наработок, подняла и продемонстрировала IT-сообществу компания IBM, тем самым накрепко связав себя в умах IT-специалистов и заодно простого народа с изобретением, сулившем многомиллиардные прибыли производителям текстовых процессоров и сильно впечатлившим офисную публику и писательский цех. Другое дело, что век словопроцессоров в первоначальной их ипостаси продвинутой пишущей машинки оказался недолог, всего лет десять, потом они растворились в накрывшем их облаке ПО персональных компьютеров. 

А когда это облако рассеялось, от них осталась только апокрифическая история их рождения в виде овеществленного слова (мифотворчество всегда сопутствует большому бизнесу) и теплые ностальгические воспоминания людей старшего поколения на IT-форумах, типа такого: «Я помню, что сильно был впечатлен возможностью вырезать кусок текста и переставить его в другое место. Это было как глоток свежего воздуха по сравнению со старомодной пишущей машинкой, я был на седьмом небе от счастья».

Почти сразу после презентации «словопроцессора» IBM в виде пишущей машинки с магнитной лентой на нью-йоркской выставке офисного оборудования начались презентации аналогичных устройств других производителей. Пусть они были не столь помпезные и заметные для обычной публики, но на них инвесторам в офисный бизнес показывали текстовые процессоры уже с экраном (пока электронно-лучевым). Процедура управления правкой текстов на них тоже пока требовало времени, например, чтобы вырезать или вставить текст требовалось не менее полудюжины нажатий на клавиши в разных комбинациях, которые надо бы помнить, и «много жужжания, от которого к концу дня болела голова», как вспоминают сейчас пользователи словопроцессоров 1970-х годов. Но наблюдать за правкой текста воочию или, как сказали бы сейчас, онлайн было огромным большим шагом вперед.

Кроме этого, вместо бобин и кассет с магнитной лентой, в этих текстовых процессорах использовались уже дискеты, сначала 8-дюймовые, а потом 5-дюймовые. Носители информации в виде дискеты (floppy disk) были разработаны в IBM и поначалу были коммерчески доступны только как компонент продуктов IBM, но в начале 1970-х годов их уже делали и продавали и другие компании, в том числе один из старожилов Силиконовой долины — компания Memorex, которая была в то время лидером рынка гибких дисков и которой тоже в словотворческой фантазии не откажешь. Их название Memorex в переводе с латыни — «Король памяти».

В 1972 году состоялась презентация системы Sac State 8008, созданной в университете Сакраменто на основе уже настоящего компьютерного центрального процессора Intel, тоже давнего резидента Силиконовой долины. Фактически это был полноценный компьютер с дисковой ОС и цветным дисплеем. Но исходно разрабатывался он как «словопроцессор» для обработки и хранения историй болезни пациентов. Конкурентов в плане скорости и производительности у него еще долго не было, однако в серийное производство он не пошел, потому что его себестоимость приближалась к ста тысячам долларов. Для офисов требовалось что-то попроще и подешевле.

Во второй половине 1970-х годов «словопроцессоры» с электронно-лучевыми дисплеями производили уже больше десяти компаний Нового и Старого света (Wang, IBM, Micom Data Systems, Philips NV, Xerox, Linolex, Lexitron, Vydec, Lanier, CPT, NBI, Burroughs и еще несколько более мелких игроков рынка, которые быстро сошли с дистанции), не считая японских компаний, которые находились на мировом рынке текстовых процессоров в уникальной ситуации и о которых речь пойдет ниже. На рубеже 70-х и 80-х годов прошлого века лидером на этом рынке была компания Wang Laboratories, вплотную за ней шла IBM, за ними с большим отрывом все остальные.

Компания Wang Laboratories, основанная выпускником Гарвардского университета Янь Ваном, которого родители привезли в Америку из Шанхая еще ребенком, позиционировала себя как создателя «офиса будущего». Ее машина Wang 2200 образца 1973 года не имел центрального процессора как такового, его заменяли микросхемы на отдельных платах, работавшие на TTL-логике. Размером он был с письменный стол (такие компьютеры с 1960-х годов называли мэйнфреймами, или «большим железом») и стоил он 7,5 тысяч долларов. Тогда это были большие деньги, столько же стоил кадиллак не из самых дорогих моделей, а популярный среди молодежи спортивный «мустанг» был вдвое дешевле. Но для малого и среднего бизнеса цена была приемлемая, тем более что по мере роста продаж Wang Laboratories выпускала новые, более совершенные и более компактные модификации своего словопроцессора по более низким ценам. 

«Ваны» стали самыми популярными текстовыми процессорами в Америке. В 1979 году две тысячи Wang 2200 закупил советский Внешторг для Госплана и Госкомстата СССР. А в 1983 году Стивен Кинг написал рассказ Word Processor of the Gods (в русском переводе «Текст-процессор», а дословно — «Словопроцессор богов»). Написал он его отнюдь не под впечатлением от покупки Wang и особенно от кнопок Insert и Delete, как теперь шутят продвинутые поклонники его творчества. В рассказе герою от умершего племянника достался волшебный текстовый процессор, способный изменять реальность, и дядюшка сначала «начеканил» себе золотые монеты, потом отправил в небытие жену и сына, и воскресил мертвого племянника и его мать уже как своих жену и сына, после чего его словопроцессор сгорел от перегрузки.

В начале 1980-х Стивену Кингу действительно начали платить достаточно большие гонорары, чтобы он мог позволить себе купить для работы «Ван». Но опубликовал он этот рассказ вовсе под другим впечатлением. В 1982 году журнал Time впервые в своей истории на обложке декабрьского номера вместо портрета «Человека года» или символа общественной организации, тоже состоящей из живых людей, опубликовал портрет «Машины года» — персонального компьютер, ПК. Много позже, уже в нулевые годы нашего столетия главный редактор  издания Ричард Штенгель объяснил выбор 1982 года: «Это была трезвая оценка мира, каков он есть, и сил, формирующих этот мир — к худу или к добру». Именно на эту «оценку мира» отреагировал Стивен Кинг, практически моментально написав и опубликовав в январском номере журнала Playboy свой рассказ о словопроцессоре, изменяющем реальность, в котором довольно точно предсказал нашу с вами цифровую реальность с криптовалютами и возможностью, оперируя одними словами, извлекать из небытия идолов общественного мнения и стирать в порошок любого человека в фигуральном, а если сильно постараться, то и в буквальном смысле. 

В самом начале 1980-х в последней модификации Wang 2200 был оснащен самым совершенным на тот момент процессором Intel 80386. Но было поздно, специализированные текстовые процессоры уже вытеснялись с рынка более универсальными персональными компьютерами. В 1984 году закату «Ванов» была посвящена специальная публикация в The New York Times, где говорилось, что новинка IBM — персональный компьютер, ПК и уже тоже фактически персональный компьютер Wang появились одновременно в 1981 году. Но при этом Wang Corp. по-прежнему продавали свои машины как «словопроцессоры», а не как ПК. В результате в 1984 году она продала около 80 тысяч своих компьютеров по сравнению с продажей 1 миллиона IBM PC. В общем, прямо по Тютчеву у Wang Corp. получилось: «Нам не дано предугадать, / Как слово наше отзовется». 

С началом в 1980-е годы эпохи ПК, в которых обработка текстов стала самым популярным способом их использования, и термин «текстовый процессор» стал относиться скорее к программному, чем к аппаратному обеспечению. А сами словопроцессоры, в своем машинном обличии, сменили ЭЛТ-мониторы на узенькие, похожие на амбразуру дота, символьно-ориентированные жидкокристаллические дисплеи вместимостью в пару строк текста и, окончательно уступив свое название «словопроцессор» текстовым ПО, вернулись к своему первому имени 1960-х годов — «электронные пишущие машинки», которые заняли нижнюю часть рынка, где продавались за 200 долларов и дешевле. 

Разумеется, в ходе эволюции текстовых процессоров, начиная с мейнфреймовых конструкций с магнитными лентами, каждый разработчик нового варианта машины старался защитить его патентами. Но каких-либо серьезных патентных коллизий не наблюдалось. Вероятно потому, что запатентовать можно было только архитектуру нового аппарата, а его составляющие — от электрической машинки для ввода данных до дисплея — уже были лицензионными, и любые инновации в них относились к другим областям IT-технологий, куда, конечно, можно было постараться продвигать свои идеи, но это выходило за рамки главной задачи — создания машины для печати текста и дальнейших манипуляций с ним, которая была бы лучше, чем у конкурентов. Не справлявшиеся с ней банкротились и либо исчезали, либо поглощались конкурентами. В конечном итоге это произошло и с Wang Corp.

С началом же эпохи ПК появилось невиданное изобилие словопроцессорного ПО. Между собой в 1980-е годы конкурировали WordPerfect, XyWrite, Microsoft Word, pfs:Write и десятки других брендов ПО для обработки текстов. Журнал PC Magazine, который выходил с 1982 года (по словам его издателей как независимый и «открытый не только для ПО и «железа» от IBM, но и для сотен небольших компаний, готовых выйти на эти рынки») только в одном своем выпуске за январь 1986 года прорецензировал 57 различных программ обработки текстов. Вот тут патентные войны шли вовсю, и самые громкие из них, как, например, судебные разбирательства в 1990-х между Microsoft и Apple Computer Inc., в деталях описаны IT-историками. 

В тени тех бурных событий остался один весьма интересный патент. Это японский патент JP 55-46359 1980 года инженеров компании Sony Corp Иосио Хияси и Макото Ибуки. В США они на свое изобретение получили патент №4396992 в 1983 году (с приоритетом от 30 января 1981 года). Как явствует из описания изобретения, «при нажатии на планку пробела, затем на клавишу, соответствующая какой-либо букве, а потом на эту специальную клавишу устройство выполняет печать и сохраняет для последующей печати полные слова, специально зарезервированные в памяти для данной конкретной буквы. Слова выбираются в соответствии с частотой их употребления. Например, "v" может соответствовать "very" («очень» -Ред.). Если нажатию буквенной клавиши не предшествовало нажатие на планку пробела, то устройство выполняет печать или сохраняет для последующей печати заранее определенное окончание слова, присвоенное этой конкретной букве. Например, "m" может соответствовать "ment" (часто встречающееся в английском языке окончание отглагольный существительных, например, agree – agreement, по-русски соглашаться — соглашение, договор, контракт» —  Ред.). …Таким образом, задачей настоящего изобретения является создание клавиатурного устройства, с помощью которого за счет уменьшения количества нажатий на клавиши можно получать заданный объем машинописного текста с более высокой скоростью».

Функция, сегодня знакомая любому владельцу смартфона, который едва успевает набрать в своем месседже первые буквы слова, как ему на выбор предлагается сразу несколько слов в очередности частоты встречаемости этих слов в общепринятой лексике или даже в лексиконе данного конкретного человека. Но тогда это была первая попытка перенести основной принцип японского «ва-пуро», как японцы называли текст-процессор (word processor), в словопроцессоры алфавитных языков, в данном случае английского языка. Тогда это закончилось ничем, и данный патент имеет лишь историческую ценность. Только спустя десятилетия пришло время, когда об этом вспомнили.