«Вы живёте в безумный век — более безумный, чем любой другой, потому что, несмотря на огромные научные и технологические достижения, человек не имеет ни малейшего представления о том, кто он такой и что он делает» (Уокер Пёрси)

«Нашему виду 300 000 лет. В течение первых 290 000 лет мы были собирателями, выживая так, как это до сих пор наблюдается у бушменов Калахари и сентинельцев с Андаманских островов. Даже после того, как Homo Sapiens освоил сельское хозяйство, прогресс был мучительно медленным. Человеку, родившемуся в Шумере в 4000 г. до н.э., были бы вполне знакомы ресурсы, работа и технологии, доступные в Англии во времена норманнского завоевания или в Империи ацтеков во времена Колумба. Затем, начиная с XVIII века, уровень жизни многих людей резко возрос. Что привело к такому резкому улучшению и почему?» (Мариан Тупи)

«Есть способ сделать это лучше. Найди его» (Томас Эдисон)

Ложь

Нас обманывают.

Нам говорят, что технологии отбирают наши рабочие места, снижают нашу заработную плату, увеличивают неравенство, угрожают нашему здоровью, разрушают окружающую среду, деградируют наше общество, развращают наших детей, ухудшают нашу человечность, угрожают нашему будущему и всегда находятся на грани разрушения всего на свете.

Нам говорят, что мы должны злиться, ожесточаться и обижаться на технологии.

Нам говорят, что нужно быть пессимистами.

Миф о Прометее – в различных обновлённых формах, таких как Франкенштейн, Оппенгеймер и Терминатор – преследует нас в кошмарах.

Нам говорят, что нужно отказаться от нашего права по рождению – нашего интеллекта, нашего контроля над природой, нашей способности построить лучший мир.

Нам говорят, что нам следует грустить о будущем.

Правда

Наша цивилизация была построена на технологиях.

Наша цивилизация и сейчас построена на технологиях.

Технология — это слава человеческих амбиций и достижений, острие прогресса и реализация нашего потенциала.

На протяжении сотен лет мы верно прославляли её – до недавнего времени.

Я здесь, чтобы принести хорошие новости.

Мы можем перейти к гораздо более высокому образу жизни и бытия.

У нас есть инструменты, системы, идеи.

У нас есть воля.

Пришло время снова поднять флаг технологий.

Пришло время стать технооптимистами.

Технологии

Технооптимисты верят, что общества, подобно акулам, или растут, или умирают.

Мы верим, что рост – это прогресс, ведущий к жизнестойкости, экспансии жизни, увеличению знаний, повышению благосостояния.

Мы согласны с Полом Кольером, когда он говорит: «Экономический рост – не панацея, но отсутствие роста убийственно».

Мы верим, что всё хорошее происходит от роста.

Мы верим, что отсутствие роста — это стагнация, которая приводит к мышлению с нулевой суммой, внутренней борьбе, деградации, коллапсу и, в конечном итоге, смерти.

Есть только три источника роста: рост населения, использование природных ресурсов и технологии.

В развитых обществах идёт депопуляция повсюду в мире, в разных культурах – общая численность населения, возможно, уже сокращается.

Использование природных ресурсов имеет чёткие пределы, как реальные, так и политические.

Таким образом, единственным вечным источником роста являются технологии.

Фактически, технологии – новые знания, новые инструменты, то, что греки называли техне – всегда были основным источником роста и, возможно, единственной причиной роста, поскольку технологии сделали возможным как рост населения, так и использование природных ресурсов.

Мы верим, что технологии — это рычаг управления миром, способ добиться большего с меньшими затратами.

Экономисты измеряют технологический прогресс как рост производительности: насколько больше мы можем производить каждый год с меньшими затратами и меньшим количеством сырья. Рост производительности, основанный на технологиях, является основным драйвером экономического роста, роста заработной платы и создания новых отраслей и новых рабочих мест, поскольку люди и капитал постоянно высвобождаются для выполнения более важных и ценных задач, чем в прошлом. Рост производительности приводит к падению цен, росту предложения и расширению спроса, улучшая материальное благосостояние всего населения.

Мы верим, что это история материального развития нашей цивилизации; именно поэтому мы не живём до сих пор в глинобитных хижинах, влача скудное существование и ожидая, пока природа убьёт нас.

Мы верим, что именно поэтому наши потомки будут жить среди звёзд.

Мы верим, что не существует материальной проблемы, созданной природой или технологиями, которую нельзя было бы решить с помощью новых технологий.

У нас была проблема голода, поэтому мы изобрели Зелёную революцию.

У нас была проблема темноты, поэтому мы изобрели электрическое освещение.

У нас была проблема с холодом, поэтому мы изобрели внутридомовое отопление.

У нас была проблема с жарой, поэтому мы изобрели кондиционер.

У нас была проблема изоляции, поэтому мы изобрели Интернет.

У нас была проблема пандемий, поэтому мы изобрели вакцины.

У нас есть проблема бедности, поэтому мы изобретаем технологии для создания изобилия.

Дайте нам реальную мировую проблему, и мы сможем изобрести технологию, которая её решит.

Рынки

Мы верим, что свободные рынки являются наиболее эффективным способом организации технологической экономики. Желающий покупатель встречается с желающим продавцом, цена устанавливается, обе стороны выигрывают от обмена, или этого не происходит. Прибыль является стимулом для производства предложения, которое удовлетворяет спрос. Цены кодируют информацию о спросе и предложении. Рынки заставляют предпринимателей искать высокие цены как сигнал о возможности создать новое богатство за счет снижения этих цен.

Мы верим, что рыночная экономика — это машина открытий, форма интеллекта, исследовательская, эволюционная, адаптивная система.

Мы верим, что проблема рассеянных знаний Хайека подавляет любую централизованную экономическую систему. Вся актуальная информация находится по краям, в руках самых близких к покупателю людей. Центр, абстрагированный как от покупателя, так и от продавца, ничего не знает. Централизованное планирование обречено на провал, система производства и потребления слишком сложна. Децентрализация использует сложность на благо каждого; централизация уморит вас голодом.

Мы верим в рыночную дисциплину. Рынок естественным образом дисциплинирует: продавец либо учится и меняется, когда покупатель не проявляет себя, либо уходит с рынка. Когда рыночная дисциплина отсутствует, нет предела тому, насколько сумасшедшими могут стать вещи. Девиз каждой монополии и картеля, каждого централизованного учреждения, не подчиняющегося рыночной дисциплине: «Нам всё равно, потому что нам это не нужно». Рынки предотвращают монополии и картели.

Мы верим, что рынки выводят людей из бедности – на самом деле, рынки являются, безусловно, наиболее эффективным способом вытащить огромное количество людей из бедности, и всегда так было. Даже в тоталитарных режимах постепенное снятие репрессивного сапога с горла людей и их способности производить и торговать приводит к быстрому росту доходов и уровня жизни. Поднимите сапог ещё немного, и будет ещё лучше. Снимите сапог совсем, и кто знает, насколько богатым может стать каждый.

Мы верим, что рынки по своей сути являются индивидуалистическим способом достижения превосходных коллективных результатов.

Мы верим, что рынки не требуют от людей совершенства или даже благих намерений – и это хорошо, потому что встречали ли вы идеальных людей? Адам Смит: «Мы ожидаем нашего обеда не от доброжелательности мясника, пивовара или булочника, а от их уважения к своим собственным интересам. Мы обращаемся не к их человечности, а к их себялюбию, и никогда не говорим с ними о наших собственных потребностях, а только об их выгодах».

Дэвид Фридман отмечает, что люди делают что-то для других только по трём причинам: любовь, деньги или сила. Любовь не масштабируется, поэтому экономика может работать только на деньгах или силе. Силовой эксперимент был проведён и признан неэффективным. Давайте остановимся на деньгах.

Мы верим, что главная моральная защита рынков заключается в том, что они отвлекают людей, которые в противном случае собирали бы армии и основывали религии, на мирные и продуктивные занятия.

Мы верим, что рынки, по словам Николаса Стерна, помогают нам заботиться о людях, которых мы не знаем.

Мы верим, что рынки — это способ генерировать общественное богатство для всего остального, за что мы хотим платить, включая фундаментальные исследования, программы социального обеспечения и национальную оборону.

Мы верим, что нет конфликта между капиталистическими прибылями и системой социального обеспечения, которая защищает уязвимые слои населения. На самом деле их цели совпадают: создание рынков создает экономическое богатство, которое оплачивает всё остальное, чего мы как общество хотим.

Мы верим, что центральное экономическое планирование возвышает худших из нас и тянет всех вниз; рынки эксплуатируют лучших из нас, чтобы принести пользу всем нам.

Мы верим, что централизованное планирование — это порочный круг; рынки находятся в восходящей спирали.

Экономист Уильям Нордхаус показал, что создатели технологий могут получить только около 2% экономической стоимости, создаваемой этой технологией. Остальные 98% поступают в общество в форме того, что экономисты называют социальным профицитом. Технологические инновации в рыночной системе по своей сути являются филантропическими в соотношении 50:1. Кто получает больше пользы от новой технологии: одна компания, которая ее производит, или миллионы или миллиарды людей, которые используют её для улучшения своей жизни? Что и требовалось доказать.

Мы верим в концепцию сравнительных преимуществ Давида Рикардо: в отличие от конкурентного преимущества, сравнительное преимущество заключается в том, что даже тот, кто лучше всех в мире делает всё, будет покупать большинство вещей у других людей из-за альтернативных издержек. Сравнительное преимущество в контексте по-настоящему свободного рынка гарантирует высокий уровень занятости независимо от уровня технологий.

Мы верим, что рынок устанавливает заработную плату как функцию предельной производительности работника. Таким образом, технологии, которые повышают производительность, способствуют повышению, а не снижению заработной платы. Возможно, это самая противоречивая идея во всей экономике, но это правда, и у нас есть 300-летняя история, которая это доказывает.

Мы верим в наблюдение Милтона Фридмана о том, что человеческие желания и потребности безграничны.

Мы верим, что рынки также повышают благосостояние общества, создавая работу, в которой люди могут продуктивно участвовать. Мы верим, что безусловный базовый доход превратит людей в животных в зоопарках, которые будут выращиваться государством. Человек не предназначен для того, чтобы его выращивали; человек должен быть полезным, продуктивным и гордым.

Мы верим, что технологические изменения далеки от сокращения потребности в человеческом труде, они увеличивает её за счёт расширения масштабов того, что люди могут продуктивно делать.

Мы верим, что поскольку человеческие желания и потребности безграничны, экономический спрос бесконечен, и рост рабочих мест может продолжаться вечно.

Мы верим, что рынки являются порождающими, а не эксплуататорскими; с положительной суммой, а не нулевой суммой. Участники рынков опираются на работу и продукцию друг друга. Джеймс Карс описывает конечные игры и бесконечные игры: конечные игры имеют конец, когда один человек выигрывает, а другой проигрывает; бесконечные игры никогда не заканчиваются, поскольку игроки сотрудничают, чтобы узнать, что возможно в игре. Рынки — это величайшая бесконечная игра.

Машина технокапитала

Объедините технологии и рынки, и вы получите то, что Ник Лэнд назвал машиной технокапитала, вечным двигателем материального творения, роста и изобилия.

Мы верим, что машина технокапитала рынков и инноваций никогда не останавливается, а вместо этого постоянно движется вверх по спирали. Сравнительное преимущество увеличивает специализацию и торговлю. Цены падают, высвобождая покупательную способность и создавая спрос. Падение цен выгодно всем, кто покупает товары и услуги, то есть каждому. Человеческие желания и потребности безграничны, и предприниматели постоянно создают новые товары и услуги для удовлетворения этих желаний и потребностей, задействуя в этом процессе неограниченное количество людей и машин. Эта восходящая спираль продолжается уже сотни лет, несмотря на постоянные вопли коммунистов и луддитов. Действительно, по состоянию на 2019 год, до временного сбоя из-за COVID, результатом стало самое большое количество рабочих мест с самой высокой заработной платой и самым высоким уровнем материального уровня жизни в истории планеты.

Машина технокапитала заставляет естественный отбор работать на нас в сфере идей. Побеждают лучшие и наиболее продуктивные идеи, которые объединяются и порождают ещё лучшие идеи. Эти идеи материализуются в реальном мире в виде технологически доступных товаров и услуг, которые никогда бы не появились de novo.

Рэй Курцвейл определяет свой Закон ускоряющейся отдачи: технологический прогресс имеет тенденцию подпитывать себя, увеличивая скорость дальнейшего прогресса.

Мы верим в акселерационизм – сознательное и целенаправленное стимулирование технологического развития – для обеспечения выполнения Закона ускоряющейся отдачи. Чтобы гарантировать, что восходящая спираль технокапитала будет продолжаться вечно.

Мы верим, что машина технокапитала не является античеловечной – на самом деле, она может быть самой прочеловечной из существующих вещей. Она служит нам. Машина технокапитала работает на нас. Все машины работают на нас.

Мы верим, что краеугольными ресурсами восходящей спирали технокапитала являются интеллект и энергия – идеи и сила, позволяющая воплотить их в жизнь.

Интеллект

Мы верим, что интеллект — главный двигатель прогресса. Интеллект делает всё лучше. Умные люди и умные общества превосходят менее умных практически по всем показателям, которые мы можем измерить. Интеллект – это право человечества по рождению; мы должны расширить его настолько полно и широко, насколько это возможно.

Мы верим, что интеллект находится в восходящей спирали – во-первых, по мере того, как всё больше умных людей во всем мире вовлекаются в машину технокапитала; во-вторых, когда люди формируют симбиотические отношения с машинами в новые кибернетические системы, такие как компании и сети; в-третьих, поскольку искусственный интеллект расширяет возможности наших машин и нас самих.

Мы верим, что готовы к разведывательному взлёту, который расширит наши возможности до невообразимых высот.

Мы верим, что искусственный интеллект — это наша алхимия, наш философский камень: мы буквально заставляем песок думать.

Мы верим, что искусственный интеллект лучше всего рассматривать как универсальное средство решения проблем. И нам предстоит решить множество проблем.

Мы верим, что искусственный интеллект может спасти жизни – если мы позволим ему это сделать. Медицина, как и многие другие области, находится в каменном веке по сравнению с тем, чего мы можем достичь, объединив человеческий и машинный интеллект, работая над новыми лекарствами. Существует множество распространенных причин смерти, которые можно устранить с помощью ИИ: от автокатастроф до пандемий и дружественного огня во время войны.

Мы верим, что любое замедление развития ИИ будет стоить жизней. Смерти, которые можно было бы предотвратить с помощью ИИ, существование которого было предотвращено, являются формой убийства.

Мы верим в дополненный интеллект так же, как верим в искусственный интеллект. Интеллектуальные машины дополняют умных людей, способствуя геометрической прогрессии того, что люди могут делать.

Мы верим, что дополненный интеллект обеспечивает предельную производительность, которая стимулирует рост заработной платы, которая стимулирует спрос, который стимулирует создание нового предложения… без верхней границы.

Энергия

Энергия – это жизнь. Мы принимаем её как должное, но без неё нас ждет тьма, голод и боль. Благодаря ней у нас есть свет, безопасность и тепло.

Мы верим, что энергия должна двигаться по восходящей спирали. Энергия является основным двигателем нашей цивилизации. Чем больше у нас энергии, тем больше у нас может быть людей и тем лучше может быть жизнь каждого. Мы должны поднять всех до того уровня потребления энергии, который у нас есть, затем увеличить нашу энергию в 1000 раз, а затем также увеличить полученную энергию в 1000 раз.

Нынешний разрыв в потреблении энергии на душу населения между меньшим развитым миром и большим развивающимся миром огромен. Этот разрыв сократится – либо за счет массового расширения производства энергии, что приведет к улучшению благосостояния всех, либо за счет массового сокращения производства энергии, что приведет к ухудшению положения всех.

Мы верим, что энергетика не должна расширяться в ущерб окружающей среде. Сегодня у нас есть серебряная пуля для практически неограниченной энергетики с нулевым уровнем выбросов – ядерное деление. В 1973 году президент Ричард Никсон призвал к реализации проекта «Независимость» — строительства 1000 атомных электростанций к 2000 году для достижения полной энергетической независимости США. Никсон был прав; тогда мы не строили станции, но можем сейчас, в любое время, когда захотим.

Комиссар по атомной энергии Томас Мюррей сказал в 1953 году: «В течение многих лет расщепляющийся атом, упакованный в оружие, был нашим главным щитом против варваров. Теперь, в дополнение, это данный Богом инструмент для выполнения созидательной работы человечества». Мюррей тоже был прав.

Мы верим, что грядёт вторая серебряная пуля энергетики – термоядерный синтез. Нам тоже следует это построить. Те же плохие идеи, которые фактически объявили вне закона деление, попытаются объявить вне закона термоядерный синтез. Мы не должны им этого позволить.

Мы верим, что между машиной технокапитала и природной средой нет внутреннего конфликта. Выбросы углекислого газа на душу населения в США сейчас ниже, чем 100 лет назад, даже без ядерной энергетики.

Мы верим, что технологии — это решение проблемы деградации окружающей среды и кризиса. Технологически развитое общество улучшает природную среду, технологически застойное общество ее разрушает. Если вы хотите увидеть экологическое опустошение, посетите бывшую коммунистическую страну. Социалистический СССР был гораздо хуже для окружающей среды, чем капиталистические США. Загуглите Аральское море.

Мы верим, что технологически застойное общество имеет ограниченную энергию за счет разрушения окружающей среды; технологически развитое общество имеет неограниченную чистую энергию для каждого.

Изобилие

Мы верим, что нам следует объединить интеллект и энергию в петлю положительной обратной связи и довести их до бесконечности.

Мы верим, что нам следует использовать обратную связь, основанную на интеллекте и энергии, чтобы сделать всё, что мы хотим и в чем нуждаемся, в изобилии.

Мы верим, что мерой изобилия является падение цен. Каждый раз, когда цена падает, совокупность людей, которые покупают, получает повышение покупательной способности, что аналогично увеличению дохода. Если многие товары и услуги падают в цене, результатом является взрывной рост покупательной способности, реальных доходов и качества жизни.

Мы верим, что если мы сделаем и интеллект, и энергию «слишком дешёвыми, чтобы их можно было измерять», конечным результатом будет то, что все физические товары станут такими же дешевыми, как карандаши. Карандаши на самом деле довольно сложны с технологической точки зрения и трудны в производстве, и тем не менее никто не рассердится, если вы одолжите карандаш и не сможете его вернуть. Мы должны сделать то же самое в отношении всех физических товаров.

Мы верим, что нам следует добиваться снижения цен во всей экономике посредством применения технологий до тех пор, пока как можно больше цен фактически не станут равными нулю, что приведет ко взлёту уровня доходов и качества жизни до уровня стратосферы.

Мы верим, что Энди Уорхол был прав, когда сказал: «Что хорошего в этой стране, так это то, что в Америке зародилась традиция, согласно которой самые богатые потребители покупают, по сути, те же вещи, что и самые бедные. Вы можете видеть кока-колу по телевизору, и вы можете знать, что президент пьет кока-колу, Лиз Тейлор пьет кока-колу, и только подумайте, вы тоже можете пить кока-колу. Кока-кола есть кока-кола, и никакие деньги не дадут вам лучшую кока-колу, чем та, которую пьёт бомж за углом. Вся кока-кола одинакова и вся кока-кола хороша». То же самое касается браузера, смартфона, чат-бота.

Мы верим, что технологии в конечном итоге приводят мир к тому, что Бакминстер Фуллер назвал «эфемерализацией», а экономисты называют «дематериализацией». Фуллер: «Технологии позволяют делать всё больше и больше с меньшими и меньшими затратами, пока в конечном итоге вы не сможете делать всё, ничего не тратя».

Мы верим, что технологический прогресс ведет к материальному изобилию для всех.

Мы верим, что окончательной отдачей от технологического изобилия может стать масштабное расширение того, что Джулиан Саймон назвал «основным ресурсом» — людей.

Мы, как и Саймон, верим, что люди являются основным ресурсом: чем больше людей, тем больше творчества, больше новых идей и больше технологического прогресса.

Поэтому мы верим, что материальное изобилие в конечном итоге означает больше людей – намного больше людей – что, в свою очередь, приводит к большему изобилию.

Мы верим, что наша планета крайне недонаселена по сравнению с населением, которое мы могли бы иметь при наличии большого количества интеллекта, энергии и материальных благ.

Мы верим, что население планеты может легко увеличиться до 50 миллиардов человек и более, а затем и намного больше, поскольку в конечном итоге мы заселим другие планеты.

Мы верим, что из всех этих людей выйдут учёные, технологи, художники и провидцы, превосходящие наши самые смелые мечты.

Мы считаем, что окончательной миссией технологии является развитие жизни как на Земле, так и на звёздах.

Не утопия, но достаточно близко

Однако мы не утописты.

Мы приверженцы того, что Томас Соуэлл называет «ограниченным видением».

Мы верим, что ограниченное видение – в отличие от неограниченного видения утопии, коммунизма и экспертизы – означает принимать людей такими, какие они есть, эмпирически проверять идеи и давать людям свободу делать свой собственный выбор.

Мы верим не в Утопию, но и не в Апокалипсис.

Мы верим, что изменения происходят лишь незначительно, но большие изменения в очень больших пределах могут привести к большим результатам.

Хотя мы и не утопичны, мы верим в то, что Брэд ДеЛонг называет «склонением к утопии» – делать все возможное, что может сделать падшее человечество, улучшая ситуацию по мере продвижения.

Становление технологического сверхчеловека

Мы верим, что развитие технологий — одно из самых полезных дел, которые мы можем сделать.

Мы верим в сознательное и систематическое превращение себя в людей, способных продвигать технологии.

Мы верим, что это, безусловно, означает техническое образование, но это также означает практическую работу, приобретение практических навыков, работу внутри команд и руководство ими – стремление построить что-то большее, чем вы сами, стремление работать с другими, чтобы построить что-то большее в группе.

Мы верим, что естественное человеческое стремление создавать вещи, завоевывать территории и исследовать неизведанное можно продуктивно направить на развитие строительных технологий.

Мы верим, что, хотя физические границы, по крайней мере здесь, на Земле, закрыты, технологические границы широко открыты.

Мы верим в исследование и утверждение технологических границ.

Мы верим в романтику технологий и промышленности. Эрос поезда, автомобиля, электрического света, небоскрёба. И микрочипа, нейронной сети, ракеты, расщеплённого атома.

Мы верим в приключения. Отправьтесь в путешествие героя, восстайте против статус-кво, нанесите на карту неизведанную территорию, покорите драконов и принесите домой трофеи для нашего сообщества.

Перефразируя манифест другого времени и места: «Красота существует только в борьбе. Нет шедевра, который не имел бы агрессивного характера. Технологии должны стать жестоким нападением на силы неведомого, чтобы заставить их склониться перед человеком».

Мы верим, что мы есть, были и всегда будем хозяевами технологий, а не порабощёнными технологиями. Менталитет жертвы — это проклятие во всех сферах жизни, в том числе и в наших отношениях с технологиями, и оно ненужно и обречено на провал. Мы не жертвы, мы победители.

Мы верим в природу, но мы также верим в преодоление природы. Мы не примитивы, съёживающиеся от страха перед ударом молнии. Мы — высшие хищники; молния работает на нас.

Мы верим в величие. Мы восхищаемся великими технологами и промышленниками, жившими до нас, и стремимся, чтобы они гордились нами сегодня.

И мы верим в человечество – индивидуально и коллективно.

Технологические ценности

Мы верим в амбиции, агрессию, настойчивость, неустанность – силу.

Мы верим в заслуги и достижения.

Мы верим в храбрость, в отвагу.

Мы верим в гордость, уверенность и самоуважение – когда они заслужены.

Мы верим в свободу мысли, свободу слова и свободу исследования.

Мы верим в действительный научный метод и просветительские ценности свободного обсуждения и оспаривания авторитета экспертов.

Мы верим, как сказал Ричард Фейнман: «Наука — это вера в невежество экспертов».

И: «Я предпочитаю иметь вопросы, на которые невозможно ответить, чем ответы, на которые нельзя ставить вопросы».

Мы верим в локальные знания, в людей, обладающих актуальной информацией и принимающих решения, а не в игру в Бога.

Мы верим в охватывающее разнообразие, в повышение интереса.

Мы верим в риск, в прыжки в неизведанное.

Мы верим в свободу действий, в индивидуализм.

Мы верим в радикальную компетентность.

Мы верим в абсолютное неприятие обиды. Как сказала Кэрри Фишер: «обида — это всё равно, что выпить яд и ждать, пока умрёт другой человек». Мы берем на себя ответственность и побеждаем.

Мы верим в конкуренцию, потому что верим в эволюцию.

Мы верим в эволюцию, потому что верим в жизнь.

Мы верим в правду.

Мы верим, что богатство лучше бедности, дешёвое лучше дорогого, а изобилие лучше дефицита.

Мы верим в то, что все должны быть богатыми, всё дешевым и всё в изобилии.

Мы верим, что внешние мотивы – богатство, слава, месть – хороши, насколько это возможно. Но мы верим, что внутренняя мотивация – удовлетворение от создания чего-то нового, дух товарищества в команде, стремление стать лучшей версией самого себя – более полноценны и долговечны.

Мы верим в то, что греки называли эвдемонией через арете – процветание через совершенство.

Мы верим, что технология универсальна. Технология не заботится о вашей этнической принадлежности, расе, религии, национальном происхождении, поле, гендере, политических взглядах, росте, весе, волосах или их отсутствии. Технологии создаются виртуальной Организацией Объединенных Наций талантов со всего мира. Любой, у кого есть позитивный настрой и дешёвый ноутбук, может внести свой вклад. Технологии — это максимально открытое общество.

Мы верим в кодекс Кремниевой долины: «плати вперёд», доверие посредством согласованных стимулов и щедрость духа, чтобы помогать друг другу учиться и расти.

Мы верим, что Америка и ее союзники должны быть сильными, а не слабыми. Мы верим, что национальная сила либеральных демократий проистекает из экономической мощи (финансовая сила), культурной мощи (мягкая сила) и военной мощи (жёсткая сила). Экономическая, культурная и военная мощь вытекает из технологической мощи. Технологически сильная Америка — это сила добра в опасном мире. Технологически сильные либеральные демократии защищают свободу и мир. Технологически слабые либеральные демократии проигрывают своим автократическим соперникам, в результате чего всем становится хуже.

Мы верим, что технологии делают величие более возможным и вероятным.

Мы верим в реализацию нашего потенциала, становление полностью человечными – для себя, наших сообществ и нашего общества.

Смысл жизни

Технооптимизм — это материальная философия, а не политическая философия.

Мы не обязательно левые, хотя некоторые из нас таковыми являются.

Мы не обязательно правые, хотя некоторые из нас таковыми являются.

Мы сосредоточены на материальном по определённой причине – чтобы открыть путь к тому, как мы можем выбрать жизнь среди материального изобилия.

Распространенная критика технологий заключается в том, что они устраняют выбор из нашей жизни, поскольку машины принимают решения за нас. Это, несомненно, так, но это более чем компенсируется свободой творить свою жизнь, которая вытекает из материального изобилия, созданного благодаря использованию машин.

Материальное изобилие рынков и технологий открывает пространство для религии, политики и выбора того, как жить в обществе и индивидуально.

Мы верим, что технологии освобождают. Освобождают человеческий потенциал. Освобождают человеческую душу, человеческий дух. Расширяют то, что значит быть свободным, быть реализованным, быть живым.

Мы верим, что технологии открывают пространство того, что значит быть человеком.

Враг

У нас есть враги.

Наши враги – это не плохие люди, а скорее плохие идеи.

Наше нынешнее общество на протяжении шести десятилетий подвергалось массовой кампании деморализации – против технологий и против жизни – под разными названиями, такими как «экзистенциальный риск», «устойчивое развитие», «ESG», «Цели устойчивого развития», «социальная ответственность», «капитализм заинтересованных сторон», «принцип предосторожности», «доверие и безопасность», «технологическая этика», «управление рисками», «замедление роста», «пределы роста».

Эта кампания деморализации основана на плохих идеях прошлого – идеях-зомби, многие из которых произошли от коммунизма, катастрофических тогда и сейчас – которые отказались умирать.

Наш враг – застой.

Наш враг — антизаслуги, антиамбиции, антистремления, антидостижения, антивеличие.

Наш враг — этатизм, авторитаризм, коллективизм, централизованное планирование, социализм.

Наш враг — бюрократия, ветократия, геронтократия, слепое уважение к традициям.

Наш враг – коррупция, захват регулирующих органов, монополии, картели.

Нашим врагом являются институты, которые в молодости были жизненными, энергичными и ищущими истину, но сейчас они скомпрометированы, разъедаются и рушатся, блокируя прогресс во все более отчаянных попытках сохранить актуальность, отчаянно пытаясь оправдать свое продолжающееся финансирование, несмотря на растущую дисфункцию и растущую некомпетентность.

Наш враг — это башня из слоновой кости, всезнающее экспертное мировоззрение, потворствующее абстрактным теориям, роскошным убеждениям, социальной инженерии, оторванное от реального мира, бредовое, неизбирательное и безответственное — играющее в Бога с жизнями всех остальных, с тотальной изоляцией от последствий.

Нашим врагом является контроль речи и контроль мыслей – всё более широкое использование «1984» Джорджа Оруэлла в качестве инструкции.

Наш враг — «Неограниченное видение» Томаса Соуэлла, «Универсальное и однородное государство» Александра Кожева, «Утопия» Томаса Мора.

Наш враг — принцип предосторожности, который предотвратил бы практически весь прогресс с тех пор, как человек впервые применил огонь. Принцип предосторожности был изобретён для предотвращения крупномасштабного развёртывания гражданской атомной энергетики, что, возможно, является самой катастрофической ошибкой западного общества за всю мою жизнь. Принцип предосторожности продолжает сегодня причинять нашему миру огромные ненужные страдания. Это глубоко аморально, и мы должны отказаться от него с крайним предубеждением.

Нашим врагом является замедление темпов роста, снижение численности населения, депопуляция – нигилистическое стремление, столь модное среди нашей элиты, к меньшему количеству людей, меньшему количеству энергии, большему количеству страданий и смерти.

Наш враг — «Последний человек» Фридриха Ницше:

«Я вам говорю: надо еще иметь в себе хаос, чтобы родить танцующую звезду. Я говорю вам: в вас еще есть хаос.

Увы! Наступает время, когда человек больше не сможет рождать ни одной звезды. Увы! Наступает время самого презренного человека, который уже не может презирать самого себя...

“Что такое любовь? Что такое творение? Что такое тоска? Что такое звезда?” — спрашивает Последний Человек и моргает.

Земля становится маленькой, и на ней прыгает Последний Человек, который всё делает маленьким. Его вид неистребим, как блоха; Последний Человек живет дольше всех…

Человек всё ещё работает, потому что работа — это времяпрепровождение. Но нужно быть осторожным, чтобы времяпрепровождение не причинило ему вреда.

Человек больше не становится бедным или богатым; и то, и другое слишком обременительно…

Нет пастыря, а одно стадо! Все хотят одного и того же; все одинаковы: кто чувствует иначе, тот добровольно попадает в сумасшедший дом.

“Раньше весь мир был безумен”, — говорят тончайшие из них и моргают.

Они умны и знают всё, что произошло: так что нет конца их насмешкам…

“Мы обрели счастье”, — говорят Последние Люди и моргают».

Наш враг… это.

Мы стремимся быть… не такими.

Мы объясним людям, охваченным этими зомби-идеями, что их страхи беспочвенны и будущее светлое.

Мы верим, что эти захваченные люди страдают от ресентимента – ведьминой смеси обиды, горечи и ярости, которая заставляет их придерживаться ошибочных ценностей, ценностей, которые наносят ущерб как им самим, так и людям, о которых они заботятся.

Мы верим, что должны помочь им найти выход из самонавязанного лабиринта боли.

Приглашаем всех присоединиться к нам в Технооптимизме.

Вода тёплая.

Станьте нашими союзниками в стремлении к технологиям, изобилию и жизни.

Будущее

Откуда мы пришли?

Наша цивилизация была построена на духе открытий, исследований и индустриализации.

Куда мы идём?

Какой мир мы строим для наших детей, их детей и их детей?

Мир страха, вины и обиды?

Или мир амбиций, изобилия и приключений?

Мы верим словам Дэвида Дойча: «Мы обязаны быть оптимистами. Потому что будущее открыто, не предопределено и поэтому не может быть просто принято: мы все несём ответственность за то, что нас ждёт. Поэтому наш долг — бороться за лучший мир».

Мы обязаны прошлому и будущему.

Пришло время стать технооптимистом.

Пришло время строить.

Святые-покровители технооптимизма

Вместо подробных примечаний и цитат прочитайте работы этих людей, и вы тоже станете технооптимистом.

Ада Лавлейс

Адам Смит

Энди Уорхол

Бертран Рассел

Брэд Делонг

Бакминстер Фуллер

Калестус Джума

Клейтон Кристенсен

Дамбиса Мойо

Дэвид Дойч

Дэвид Фридман

Давид Рикардо

Дейдра Макклоски

Джефф Безос

Дуг Энгельбарт

Элтинг Морисон

Филиппо Томмазо Маринетти

Фредерик Бастиа

Фредерик Джексон Тернер

Фридрих Хайек

Фридрих Ницше

Джордж Гилдер

Изабель Патерсон

Исраэль Кирцнер

Джеймс Бернэм

Джеймс Карс

Джоэл Мокир

Йохан Норберг

Джон Галт

Джон фон Нейман

Йозеф Шумпетер

Джулиан Саймон

Кевин Келли

Луи Россетто

Людвиг фон Мизес

Мариан Тупи

Мартин Гурри

Мэтт Ридли

Милтон Фридман

Невен Сесардик

Ник Лэнд

Пол Коллиер

Пол Джонсон

Пол Ромер

Рэй Курцвейл

Ричард Фейнман

Роуз Уайлдер Лейн

Стивен Вольфрам

Стюарт Брэнд

Томас Соуэлл

Вильфредо Парето

Вирджиния Пострел

Уильям Льюис

Уильям Нордхаус

Оригинал на английском: a16z.com/the-techno-optimist-manifesto/

P.S. 16 октября 2023 г. на сайте венчурной фирмы «Andreessen Horowitz» (a16z) был опубликован Манифест технооптимиста, написанный сооснователем компании, миллиардером Марком Андриссеном – одним из ведущих инвесторов в сфере IT. Манифест отражает представления многих (если не большинства) интеллектуалов из Кремниевой долины об экономике, политике, развитии технологий и будущем человечества. Текст составлен по образцу Манифеста футуризма 1909 г. авторства Томмазо Маринетти, впоследствии ставшего идеологом итальянского фашизма. Также Андриссен ссылается на ультраправого реакционера Ника Лэнда с его концепцией акселерационизма. Другие идеи, на которые опирается Андриссен – это либертарианство, неограниченный экономический и технологический рост, просвещение и трансгуманизм.

Манифест технооптимизма вызвал много критики со стороны тех, кого Андриссен назвал врагами. Но, что бы там ни говорили об утопичности и безрассудности его идей, я в целом поддерживаю этот Манифест, хотя и не готов подписаться под каждым его словом. Я считаю, что долгосрочная выгода от новой технологии всегда перевешивает возможные проблемы, потому что любые проблемы решаемы и конечны, а сфера применимости технологии непредсказуема и потенциально бесконечна. На мой взгляд, потенциальные угрозы ИИ слишком преувеличены, возможно, с целью посеять в обществе страх будущего и технопессимизм. Если что-то можно изобрести, оно будет изобретено, и никакие ограничения и запреты здесь не помогут.