Скретч-лотерея Tic Tac Toe ("крестики-нолики"), выпущенная компанией Ontario Lottery в 2003 году обладала интересными правилами: в правой части билета находится игровое поле с числами, в левой - "ваши счастливые числа", скрытые защитным слоем. Игроку предстоит стереть защитный слой и посмотреть, на каких позициях на игровом поле расположены его счастливые числа. Если три счастливых числа образуют линию, то игрок получает соответствующий выигрыш (для каждой линии - свой).

По правилам, игрок может сколько угодно рассматривать лотерейные билеты и покупать лишь те из них, которые кажутся ему выигрышными. Казалось бы, что могло пойти не так - ведь числа в левой части остаются неизвестны до покупки билета?

Мохан Шривастава, геолог-статистик из Торонто, работал в своем офисе в июне 2003 года, ожидая загрузки файлов на свой компьютер, когда он обнаружил пару старых лотерейных билетов, зарытых под бумагой на своем столе. Билеты были дешевыми скретч-билетами — шуточный подарок от его партнера по сквошу — и Шривастава поймал себя на мысли, что некоторые из них могли оказаться выигрышными. Он выудил монету из ящика и начал царапать латексное покрытие. «Первый был проигрышным, и я ухмыльнулся», — говорит Шривастава. «Я подумал: «Вот именно поэтому я никогда не играю в эти глупые игры».

Второй билет был игрой в крестики-нолики. Шривастава сопоставлял каждое из своих чисел с цифрами на поле, и, к его большому удивлению, он нашёл на билете одну выигрышную линию. Шривастава выиграл 3 доллара. «Это самая маленькая сумма, которую возможно выиграть, но я не могу передать словами, как это меня поразило», — говорит он. «Я почувствовал себя королем мира».

Обрадованный, он решил прогуляться в обеденный перерыв до заправки, чтобы получить свой выигрыш. «По дороге я начал смотреть на лотерейный билет и задумался, как они производят эти штуки», — говорит Шривастава. «Билеты явно производятся массово, а это значит, что должна быть какая-то компьютерная программа, которая генерирует эти числа. Конечно, было бы очень здорово, если бы компьютер мог просто выставлять случайные числа в билет. Но это невозможно, поскольку лотерейной корпорации нужно контролировать количество выигрышных билетов. Игра не может быть по-настоящему случайной. Вместо этого она должна создавать иллюзию случайности, будучи на самом деле полностью детерминированной».

Шривастава говорит тихо, слегка запинаясь. У него аккуратно подстриженная борода и беспорядок в офисе. Когда он говорит о предмете, который его интересует — а его интересует многое, от военного шифрования до пресноводных ископаемых — его слова начинают накладываться друг на друга.

Как опытный статистик со степенями Массачусетского технологического института и Стэнфордского университета, Шривастава был заинтригован математической задачей, которую представлял лотерейный билет. На самом деле, это во многом напомнило ему его повседневную работу по консультированию горнодобывающих и нефтяных компаний. Типичная работа Шриваставы выглядит так: у горнодобывающей компании есть несколько образцов из потенциального золотого рудника. В каждом образце содержится различное количество искомых минералов. «Моя работа — осмыслить эти результаты», — говорит он. «Числа могут показаться случайными, как будто золото кто-то просто рассыпал под землей, но на самом деле они вовсе не случайны. Существуют фундаментальные геологические силы, которые создали эти числа. Если я знаю эти силы, я могу расшифровать образцы. Я могу вычислить, сколько золота находится под землей». 

Шривастава понял, что ту же логику можно применить и к лотерее. Кажущаяся случайность скретч-билета была всего лишь фасадом, математической ложью. И это означало, что лотерейная система на самом деле могла быть решаемой, как в случае с образцами из рудников. «В то время я не собирался взламывать билеты», — говорит он. Ему просто было интересно раздумывать об алгоритме, который генерировал эти числа. Возвращаясь с заправки с чипсами и кофе, которые он купил на свой выигрыш, он обдумывал эту математическую задачу. К тому времени, как он добрался до офиса, он был уверен, что знает, как может работать такая программа, как она может точно контролировать количество победителей, при этом все еще создавая иллюзию случайности. «Это было не так уж сложно», — говорит Шривастава. «Я каждый день занимаюсь подобными математическими расчетами».

В тот день он вернулся к работе. Радость от победы улетучилась; он забыл о своем обеденном приключении. Но затем, когда он проходил мимо заправки позже тем же вечером, произошло что-то странное. «Клянусь, я не из тех парней, которые слышат голоса», — говорит Шривастава. «Но в ту ночь, когда я проходил мимо станции, я услышал тихий голосок из затылка. Я никогда не забуду, что он сказал: «Если ты сделаешь это так, если ты будешь использовать этот алгоритм, будет изъян. Игра будет несовершенной. Ты сможешь взломать билет. Ты сможешь ограбить лотерею».

Североамериканская лотерейная система — это бизнес с годовым оборотом в 70 миллиардов долларов, индустрия больше, чем кинобилеты, музыка и порно вместе взятые. У этих билетов великая история: лотереи использовались для финансирования американских колоний и помогали финансировать молодую нацию. В XVIII и XIX веках лотереи финансировали расширение Гарварда и Йеля и позволили построить железные дороги по всему континенту. С 1964 года, когда Нью-Гэмпшир ввел первую современную государственную лотерею, правительства стали полагаться на доходы от азартных игр. (В настоящее время лотереи проводятся в сорока трех штатах и ​​каждой канадской провинции.) В некоторых штатах лотерея составляет более 5 процентов финансирования образования.

Хотя примерно половина американцев покупает хотя бы один лотерейный билет в своей жизни, подавляющее большинство билетов покупают около 20 процентов населения. Эти заядлые игроки, как правило, бедны и необразованны, поэтому критики называют лотереи регрессивным налогом. (В опросе 2006 года 30 процентов людей без высшего образования заявили, что игра в лотерею является стратегией накопления богатства.) В среднем семьи, зарабатывающие менее 12 400 долларов в год, тратят 5 процентов своего дохода на лотереи — источник надежды всего в несколько долларов за попытку.

Было время, когда скретч-игры практически продавались сами по себе. Но за последние два десятилетия конкуренция за игорный доллар резко возросла. В результате многие государственные лотереи изменили дизайн своих билетов. Одна из важных стратегий заключается в использовании того, что дизайнеры лотерей называют "продленной игрой". Хотя лотереи с продленной игрой — иногда называемые крючками с наживкой — как правило, выглядят как миниатюрные электронные таблицы, они оказались чрезвычайно популярны среди потребителей. Вместо того чтобы просто соскребать латекс и сразу обнаружить проигрыш, игрокам приходится тратить время на сопоставление показанных чисел с игровыми досками. Дизайнеры билетов заполняют карточки "почти удачными последовательностями" (два совпадения подряд вместо необходимых трех), и игроки тратят мучительные секунды на поиски своего выигрыша. Неудивительно, что игроки попадаются на крючок.

Шривастава попался на крючок другого рода приманки — на этот жуткий голос, нашептывающий ему об изъяне в игре. Сначала он пытался отмахнуться от этого. «Как и все остальные, я предполагал, что лотерея не поддается взлому», — говорит он. «Не может быть, чтобы в ней был изъян, и не может быть, чтобы я просто случайно обнаружил изъян по дороге домой».

И все же его внутренний голос отказывался умолкать. «Я помню, как говорил себе, что лотерея Онтарио — это многомиллиардный бизнес в год», — говорит он. «Они должны знать, чем занимаются, верно?»

Однако в ту ночь он понял, что голос был прав: лотерея «крестики-нолики» имела серьезные недостатки. Потребовалось несколько часов изучения билетов и немного статистического расследования, но он обнаружил дефект в игре: видимые числа, как оказалось, раскрывали важную информацию о цифрах, скрытых под латексным покрытием. Ничего не нужно было стирать — билет можно было взломать, если знать секретный трюк.

Сам трюк смехотворно прост. (Позже Шривастава научил ему свою 8-летнюю дочь.) Каждый билет содержал восемь досок для игры в крестики-нолики, и каждая ячейка на этих досках — всего 72 — содержала открытое число от 1 до 39. В результате некоторые из этих чисел повторялись несколько раз. Возможно, число 17 повторялось три раза, а число 38 повторялось дважды. А несколько чисел появлялись только один раз на всей карточке. Поразительное открытие Шриваставы заключалось в том, что он смог отделить выигрышные билеты от проигрышных, посмотрев на количество раз, когда каждая из цифр встречалась на досках для крестиков-ноликов. Другими словами, он не рассматривал билет как последовательность из 72 случайных цифр. Вместо этого он классифицировал каждое число в соответствии с его частотой, подсчитывая, сколько раз данное число появлялось на данном билете. «Сами числа не могли быть более бессмысленными», — говорит он. «Но повторялись они или нет, говорило мне почти все, что мне нужно было знать». Шривастава искал одиночные числа, числа, которые появляются только один раз на видимых досках для крестиков-ноликов. Он понял, что именно одиночные числа почти всегда скрывались под латексным покрытием. Если три одиночных числа появлялись подряд на одной из восьми досок, этот билет, вероятно, был выигрышным.

На следующий день по пути на работу он остановился на заправке и купил еще несколько билетов. Конечно же, все эти билеты содержали характерный паттерн. На следующий день он купил еще больше билетов в разных магазинах. Они также поддавались взлому. Проанализировав свои результаты, Шривастава понял, что трюк с одиночными числами срабатывал примерно в 90 процентах случаев, позволяя ему выбирать выигрышные билеты ещё до стирания защитного слоя.

Его следующая мысль была совершенно предсказуемой: «Я помню, как думал: я разбогатею! Я ограблю лотерею!» — говорит он. Однако эти грандиозные мечты вскоре уступили место более практическим мыслям. «Когда я подсчитал, сколько денег я мог бы заработать, если бы это была моя постоянная работа, я стал гораздо менее воодушевленным», — говорит Шривастава. «Мне пришлось бы ходить из магазина в магазин и тратить 45 секунд на взлом каждой карты. Я подсчитал, что мог бы зарабатывать около 600 долларов в день. Это неплохо. Но, честно говоря, я зарабатываю больше как консультант, и я нахожу консультирование гораздо более интересным занятием, чем лотерейные билеты».

Вместо того чтобы тайно грабить игру, он решил пойти в Ontario Lottery and Gaming Corporation. Шривастава подумал, что ее высшие должностные лица, возможно, захотят узнать о его открытии. Кто знает, может быть, они даже наймут его, чтобы он давал им статистические консультации. «Люди часто предполагают, что я, должно быть, какой-то чрезвычайно моральный человек, потому что я не воспользовался ошибкой лотереи», — говорит он. «Могу вас заверить, что это не так. Я просто сделал расчеты и пришел к выводу, что победа в игре не стоила моего времени».

Когда Шривастава сообщил о своей находке, его направили к Робу Зуфелту, члену службы безопасности лотерейной корпорации. После того, как он не смог выйти на связь в течение нескольких дней, он начал расстраиваться: почему Зуфелт не воспринял его откровение более серьезно? «У меня действительно возникло ощущение, что он отмахивается от меня», — говорит Шривастава. «Но потом я понял, что для него я, должно быть, кажусь сумасшедшим — как один из тех людей, которые утверждают, что могут взломать лотерейный тираж, потому что вчерашний номер был его днем ​​рождения, написанным наоборот. Неудивительно, что они не хотели со мной разговаривать». Вместо того чтобы попытаться заставить Зуфелта перезвонить, Шривастава решил отправить ему посылку. Он купил 20 билетов на крестики-нолики и рассортировал их, не соскребая слой, на стопки выигрышных и проигрышных. Затем он отправил посылку Зуфелту вместе со следующей запиской:

«В прилагаемых конвертах я отправил вам две группы по 10 билетов Tic Tac Toe, которые я купил в разных магазинах по всему Торонто на прошлой неделе... Проверьте их. Может, отдайте одну стопку вашему специалисту по лотерейным билетам. После того, как вы их проверите, вы поймёте, что здесь явно что-то неладное.»

Посылка была отправлена ​​в 10 утра. Через два часа Зуфельт позвонил ему. Шривастава правильно угадал 19 из 20 билетов. На следующий день тираж игры Tic Tac Toe изъяли из продажи.

Официальное объяснение от Ontario Lottery and Gaming Corporation заключалось в том, что игра Tic Tac Toe пострадала от «изъяна в дизайне». По словам Тони Битонти, старшего менеджера по связям со СМИ в Ontario Lottery, типография Pollard Banknote, напечатавшая игру, предоставила «письменные заверения» в том, что «ни одна из других моментальных игр, которые она напечатала, не пострадала от этого». В результате Ontario Lottery продолжила продавать другие подобные билеты с продленной игрой. История со взломом лотереи не привлекла особого внимания общественности. Однако она была упомянута в отчете о расследовании 2007 года омбудсменом Онтарио, который расследовал мошенничество розничных торговцев.

Тем временем Шривастава все больше интересовался билетами с продленной игрой. «Мне пришло время вернуться к своей настоящей работе», — говорит он. «Но мне было трудно поверить, что только эта игра в крестики-нолики была несовершенной. Каковы были шансы, что я случайно наткнулся на единственную игру, которую можно было взломать, когда я впервые сыграл в лотерею? Конечно, я знал, что, может быть, все остальные лотереи со скретч-картами были полностью защищены от этого трюка. Я просто не думал, что это было очень вероятно».

Он начал с изучения других игр в крестики-нолики в США и Канаде. Шривастава вскоре обнаружил, что это не только проблема Онтарио. В то время один из его лучших друзей жил в Колорадо, и Шривастава попросил его прислать несколько билетов. Оказалось, что тот же трюк с одиночными числами также сработал в игре в Колорадо, хотя и с точностью всего в 70 процентов. (Официальные лица лотереи Колорадо не ответили на неоднократные просьбы прокомментировать.)

Шривастава даже смог взломать игру Супер Бинго (продававшуюся в Онтарио в 2007 году), в которой также были схожие механики. В этом случае он говорит, что мог отсортировать победителей от проигравших с вероятностью успеха в 70 процентов. Лотерея Онтарио утверждает, что игра Супер Бинго не имела того же изъяна, что и игра в крестики-нолики, но в качестве меры предосторожности ее сняли с рынка Онтарио в марте 2007 года.

В Северной Америке подавляющее большинство лотерейных билетов — от ежедневных игр в стиле Pick 4 до крестиков-ноликов с небольшими ставками и бинго-скретчеров — производятся несколькими компаниями, такими как Scientific Games, Gtech Printing и Pollard Banknote. Эти публичные компании контролируют большую часть разработки, проектирования алгоритмов и производства различных азартных игр, и государственные лотереи во многом зависят от их опыта. Росс Далтон — президент Gtech Printing, признает, что «уязвимость» билетов — это постоянная проблема. (Несколько других типографий отказались от комментариев.) «Каждая лотерея знает, что один скандал отделяет ее от закрытия», — говорит Далтон. «Это постоянная гонка за то, чтобы оставаться впереди плохих парней». В последние годы, говорит Далтон, типографии все больше беспокоятся о криминальном взломе, возможности преступников использовать современные технологии, чтобы заглянуть под покров защитного слоя. (Предыдущие криминальные взломы включали использование водки, которая разводила скрытые чернила, и осторожное использование бритвы.) Печатники также стали беспокоиться о штрихкодах на билетах, поскольку их можно использовать для получения информации о выигрыше. «Мы всегда ищем новые методы шифрования и защиты», — говорит Далтон. «В этих играх на карту поставлены большие деньги».

Хотя типографии настаивают, что все их билеты защищены — «Мы извлекли уроки из наших прошлых нарушений безопасности», — говорит Далтон, — есть доказательства того, что некоторые государственные лотереи были подтасованы. Рассмотрим статистику выплат за 2003 год в Вашингтоне и Вирджинии, которую подсчитал Шривастава. (Многие лотереи раскрывают заявленные призы на своих веб-сайтах.) В обоих штатах определенные скретч-игры вызвали аномалии выплат, которые должны быть крайне редкими. Аномалии всегда одни и те же: безубыточные билеты, где выплата равна стоимости, значительно недовыкуплены, в то время как некоторые типы выигрышных билетов значительно перевыкуплены. Возьмем билеты Blackjack, продававшийся в Вирджинии: в то время как было выкуплено слишком мало безубыточных билетов в 2 доллара, было слишком много победителей в 4, 6, 10 и 20 долларов. Фактически, большинство игр со сложными механиками в ​​Вашингтоне и Вирджинии демонстрировали ту же самую аномалию. Как будто люди умеют покупать только билеты, которые приносят больше, чем стоят.

По словам Шриваставы, это вполне может быть так. (Государственные лотереи настаивают на том, чтобы люди просто забывали обналичивать безубыточные билеты, хотя остается неясным, почему только некоторые игры показывают аномалию.) «Просто представьте, если бы были люди, которые зарабатывали на жизнь, грабя лотерею», — говорит он. «Первое, что им нужно сделать, это избежать проигрышных или безубыточных билетов, поэтому их не покупают. Это пустая трата времени. Вместо этого нужно покупать только билеты, которые приносят деньги. Если бы были люди, которые этим занимаются, если бы были люди, которые могли бы отличать выигрышные билеты от проигрышных, то в статистике выплат была бы как раз та картина, что видим мы. Вот так выглядит ограбленная игра».

Затем я спрашиваю Шриваставу, как преступная организация может ограбить лотерею. Он излагает удивительно практичный план того, что он будет делать: «На первый взгляд, вся проблема с ограблением заключается в масштабе», — говорит он. «Я, вероятно, не смог бы отсортировать достаточно билетов, стоя у прилавка мини-маркета. Поэтому я, вероятно, хотел бы изобрести какое-то сканирующее устройство, которое могло бы быстро отсортировать билеты для меня». Конечно, Шривастава мог бы выглядеть немного подозрительно, если бы он начал приносить сканер и свой ноутбук в магазинчики на углу. Но эту проблему можно преодолеть. «Многие люди покупают лотерейные билеты оптом, чтобы раздавать их в качестве призов за конкурсы», — говорит он. Он спросил нескольких розничных торговцев в Торонто, будут ли они возражать против того, чтобы он покупал билеты, а затем обменивал неиспользованные, нестертые билеты. «Все сказали, что это было бы совершенно нормально. Никто даже не проявил ни малейшего подозрения», — говорит он. «Почему бы и нет? Потому что все они предполагали, что игры не поддаются взлому. Поэтому я бы попытался скупить много билетов, пропустить их через свой сканирующий аппарат, а затем попытаться вернуть нетронутые проигрышные. Конечно, вы также можете просто найти продавца, готового сотрудничать или получить взятку. Это может быть проще». Мошенничество включало бы получение доступа к открытым, но нераспроданным партиям билетов. Потенциальному грабителю нужно было бы отсортировать эти билеты и выбрать победителей. Проигрышные билеты были бы проданы ничего не подозревающим клиентам — или возвращены в лотерею по окончании продаж.

На данный момент подозрения Шриваставы остаются полностью гипотетическими; нет прямых доказательств того, что кто-то взламывает эти игры. Тем не менее, есть тревожный массив свидетельств (в дополнение к этой аномальной статистике), которые предполагают, что игры не идеальны. Рассмотрим серию отчетов аудитора штата Массачусетс. В отчетах описывается длинный список тревожных выводов, таких как тот факт, что один человек обналичил 1588 выигрышных билетов в период с 2002 по 2004 год на общую сумму 2,84 миллиона долларов. (В отчете не указывается имя счастливчика.) Аудит 1999 года показал, что другой человек обналичил 149 билетов на сумму 237 000 долларов, в то время как 10 лучших победителей с несколькими призами выиграли 842 раза на общую сумму 1,8 миллиона долларов. Поскольку только шесть из каждых 100 000 билетов приносят приз от 1000 до 5000 долларов, аудитор сухо заметил, что этим «удачливым» игрокам пришлось бы купить «сотни тысяч или миллионы билетов». (В отчете также отмечалось, что группа аудиторов обнаружила, что полные и частичные партии билетов лежали заброшенными в штаб-квартире лотереи в пластиковых пакетах.)

По словам должностных лиц Массачусетской государственной лотереи, отчеты аудитора привели к важным реформам, таким как требование ко всем, кто претендует на приз свыше 600 долларов, предъявлять удостоверение личности, выданное правительством. Аудитор приписал большое количество выплат, достающихся отдельным лицам, профессиональным обнальщикам. Эти обнальщики сдают выигрышные билеты других людей — им выплачивается небольшой процент — чтобы настоящие победители могли избежать налогов. Но если эти обнальщики получали заранее выбранных победителей, это может быть трудно обнаружить. «С тех пор, как мы начали выявлять эти проблемы, произошло немало улучшений», — говорит Гленн Бриер, представитель аудитора Массачусетса Джо ДеНуччи. «Проблема в том, что когда речь идет о больших деньгах, недобросовестные люди всегда будут искать новые способы обмануть систему или сделать что-то похуже».

Кроме того, у лотереи Массачусетса есть история выплаты крупных выигрышей подозреваемым преступникам, по крайней мере, в одной игре Mass Millions. В 1991 году Джеймс «Уайти» Балджер, печально известный глава мафии из Южного Бостона, в настоящее время входящий в список 10 самых разыскиваемых беглецов ФБР (считается, что он стал прототипом персонажа Фрэнка Костелло в «Отступниках»), и трое других обналичили выигрышный лотерейный билет стоимостью 14,3 миллиона долларов. До предъявления обвинения он успел забрать более 350 000 долларов.

В то время власти считали, что Балджер использовал лотерею для отмывания денег: получал незаконную прибыль, покупал долю в выигрышном лотерейном билете, выкупал ее и получал чистые деньги. В этом отношении система лотерей, похоже, была специально создана для организованной преступности, говорит Майкл Плихта, начальник отдела ФБР по борьбе с организованной преступностью. «Когда я работал в Пуэрто-Рико, я наблюдал, как все эти преступники использовали традиционные лотерейные игры, чтобы отмыть свои деньги», — вспоминает он. «Нам приводили этих наркоторговцев и мы спрашивали их, откуда у них доход, как они могли позволить себе такой особняк, даже если у них не было работы, и они предъявляли все эти выигрышные лотерейные билеты. Вот тогда я начал понимать, что они использовали игры для отмывания денег».

Проблема для преступников, конечно, в том, что если их не взломать, большинство лотерей возвращают только около 53 центов на доллар, что означает, что они теряют значительную часть своих доходов. Но что, если преступники не играют в лотерею честно? Что, если у них есть метод, который, как трюк Шриваставы с частотой появления, может значительно увеличить шансы на выигрыш? Как отмечает Шривастава, если бы у организованной преступности была система, которая могла бы определять выигрышные билеты более чем в 65 процентах случаев, то государственная лотерея могла бы превратиться в прибыльную форму отмывания денег. «Вы должны понимать, что для людей, занимающихся организованной преступностью, зарабатывание кучи денег является одной из самых больших проблем», — говорит Чарльз Джонстон, специальный агент по надзору в отделе организованной преступности ФБР. «Если бы они могли найти способ безопасно отмывать деньги, не неся слишком больших потерь, то я могу гарантировать вам, что они начали бы делать это в мгновение ока». Нет никаких прямых доказательств того, что преступники на самом деле используют эти азартные игры, организованные правительством, чтобы скрыть свои преступления. Но косвенные улики, как отмечает ФБР, определенно вызывают беспокойство.

А еще есть Джоан Гинтер, которая выиграла более 1 миллиона долларов в Техасской лотерее в четырех разных случаях. Она купила два выигрышных билета в одном и том же магазине в Бишопе, штат Техас. Самое странное, пожалуй, то, что три выигрыша Гинтер были получены с помощью билетов продленной игрой, а не с Mega Millions или Powerball. В июне прошлого года Гинтер выиграла 10 миллионов долларов с билета стоимостью 50 долларов, что является самым крупным призом в истории Техасской лотереи.

Возможно, Гинтер просто самый удачливый человек на земле. (Она отклонила почти все запросы журналистов на комментарии.) Хотя лотереи крайне строги в отношении различных аспектов безопасности, от целостности латекса до обналичивания билетов в магазинах, отрасль, похоже, не рассматривала возможность взлома игр с использованием видимых номеров на билете. Например, когда я связался с Североамериканской ассоциацией государственных и провинциальных лотерей, их эксперты по безопасности не смогли вспомнить, чтобы слышали о Мохане Шриваставе или взломанных играх Онтарио. Это одна из крупнейших торговых ассоциаций лотерей в мире, и она не помнит, чтобы хотя бы в нескольких ее играх были найдены фатальные изъяны.

И вот почему история с взламываемыми билетами крестиков-ноликов имеет большее значение. «Все лотерейные корпорации настаивают на том, что их игры безопасны, потому что они проверены сторонними компаниями», — говорит Шривастава. «Ну, у них был внешний аудитор, одобривший игру в крестики-нолики. Они сказали, что ее нельзя взломать. Но ее можно». По сути, он считает, что создание неуязвимых билетов чрезвычайно сложно, если не невозможно. «В лотерее нет ничего случайного», — говорит он. «На самом деле, все в игре было тщательно разработано, чтобы контролировать выплаты и привлекать потребителя». Конечно, эти сложные элементы дизайна означают, что билет может быть разобран, что алгоритм может быть подвергнут реверс-инжинирингу. Покров случайности может быть снят.

Самое тревожное, пожалуй, то, что, хоть Шривастава и обратил внимание властей на эти недостатки еще в 2003 году, они продолжают появляться. Несколько месяцев назад Шривастава купил несколько билетов скретч-лотереи в магазинах у дома в Торонто. Он начал с билета бинго, на котором были элементы продленной игры. После дня статистического анализа Шривастава смог удвоить свои шансы выбрать выигрышный билет. (Обычно 30 процентов билетов имеют выигрыш — он смог выбрать победителей примерно в 60 процентах случаев.) «Это может показаться не очень впечатляющим, поскольку я все равно буду покупать много проигрышных», — говорит Шривастава. «Но это достаточно высокий процент, чтобы можно было эффективно отмывать деньги». В одном из своих последних испытаний, проведенных по просьбе Wired, Шривастава определил шесть нестертых билетов как вероятных победителей из набора из 20 карточек. Если бы билеты были невзламываемыми, примерно два из них должны были бы быть победителями. Вместо этого Шривастава корректно определил четыре выигрышных билета. Вероятность того, что это произойдет случайно, составляет примерно один к 50. И все же он делал это много раз с различными играми Бинго и Супер Бинго. (Представитель лотереи Онтарио говорит, что они не знают об этой проблеме.)

Как он это сделал? Он использовал версию трюка с подсчетом чисел. Количество раз, когда цифра появлялась на билете, раскрывало важную информацию о числах бинго под латексным покрытием. Шривастава мог склонить шансы в свою пользу, как игрок, подсчитывающий карты в казино.

Тот факт, что этими играми можно манипулировать, что геолог-статистик может победить их алгоритм, кажется, подрывает важную часть привлекательности лотереи. Все знают, что шансы выиграть большой приз ничтожны, крошечная единица перед ужасным количеством нулей. Но мы все равно играем, потому что надежда — иррациональная штука. Мы предполагаем, что даже если шансы против нас, нам может повезти. Сегодня может быть тот самый день. А потом, когда под защитным слоем латекса оказывается пустышка, когда мы снова теряем свои деньги, мы виним в этом изменчивость судьбы. Но, может быть, проблема не в нашем невезении. Может быть, мы никогда не выигрываем, потому что кто-то другой взломал игру.