Начало 18-го века, Пётр I строит флот. И тут к нему является крестьянин из Подмосковья с предложением, которое звучит как авантюра: сделать судно, что «будет ходить в воде потаённо» и сможет пробираться под днищами кораблей.
Причём автор идеи — человек без образования и чинов.
Пётр I лично принял крестьянина, выслушал и приказал строить. В режиме строжайшей секретности, «таясь от чужого глазу». Потому что если идея сработает, это будет технологический прорыв.
Спойлер: идея не сработала.
Но история всё равно крутая.
Ефим Никонов из села Покровское-Рубцово (сейчас это посёлок Пионерский в Истринском районе Подмосковья) подаёт Петру I челобитную.
Текст короткий, но дерзкий:
«Сделает он к военному случаю на неприятелей угодное судно, которым на море, в тихое время, будет из снаряду разбивать корабли, хотя б десять, или двадцать, и для пробы тому судну учинит образец... под потерянием своего живота, ежели будет неугодно».
В общем, пан или пропал. А главное — он обещает, что судно будет «ходить в воде потаённо».
То есть под водой.
Пётр, как человек, который сам в Голландии учился корабли строить, идею оценил. 13 января 1720 года он лично принимает Никонова в своём кабинете, долго с ним беседует наедине.
И выносит вердикт: ок, делай.
Более того, Пётр I приказывает держать проект в тайне, потому что идея слишком крутая. 31 января 1720 года Адмиралтейств-коллегия официально оформляет указ: крестьянина Ефима Никонова отослать к генерал-майору Ивану Головину, велеть образцовое судно делать.
Бочка, вёсла и пять тысяч дырок
Никонова отправляют на Галерный двор в Санкт-Петербурге — это главная судоверфь империи. Выделяют участок, материалы и рабочих. 1 февраля 1720 года Никонов получает звание мастера потаённых судов и приступает к работе.
Сначала решили сделать прототип.
Вот что известно о конструкции:
- Длина: около 6 метров (модель), полноразмерный корпус — больше.
- Форма: это была не совсем бочка. Скорее широкая лодка с высокими бортами и герметичной плоской палубой.
- Материалы: 60 сосновых досок (толщиной в 2 дюйма, длиной по 3 сажени), железные полосы, медные листы, оловянные пластины, кожа, береста.
- Балласт: система из 10 оловянных пластин с 5000 просверленных дырок (по 500 на каждой). Через эти отверстия вода поступала в кожаные мешки — лодка погружалась. Откачивали воду поршневым насосом вручную — всплывали.
- Движитель: вёсла. Да. Под водой — на вёслах.
- Шлюзовая камера: люк, через который мог выйти водолаз в специальном костюме из кожи, чтобы пилить днище вражеского корабля.
Особенно интересна история с материалами. Никонов заказывал 4 пуда бересты (около 64 кг) — её варили, размягчали и использовали, вероятно, для обшивки корпуса. В России существовала технология изготовления берестяных лодок, так что Никонов не изобретал велосипед, а применял народный опыт в военных целях.
Ещё он закупал «юхотные кожи» (выделанные бычьи шкуры), по три штуки.
Чтобы что?
Возможно, для уплотнения люков, частей насоса, балластных мешков. Три шкуры — это мало для обшивки всего корпуса, но вполне достаточно для критически важных узлов.
Первые испытания
Строительство модели затянулось. К концу 1720 года корпус был готов, но спуска на воду не случилось, возможно, доделывали детали. Летом 1721 года, по некоторым данным, Никонов совершил два успешных погружения на Неве.
А вот в 1724 году испытания состоялись и закончились эпично.
Собрались Пётр I, адмиралы, чиновники адмиралтейства. Никонов перекрестился, поклонился и спустился в люк своего потаённого судна. Начинается погружение, но лодка слишком быстро проваливается на глубину, бьётся о грунт дном, даёт течь.
Никонова вытащили. Судно подняли.
Пётр I мог бы сказать:
Но нет. Он объявил всем присутствующим, чтобы изобретателю «никто конфуза в вину не ставил». Дескать, удачи не сразу приходят, давайте чинить и пробовать снова. Это, кстати, один из самых крутых моментов в истории русской инженерии. Пётр I защитил новатора, который прилюдно облажался.
Никонов приступил к ремонту. Укреплял корпус, подгонял балласт. Весной 1725 года судно снова спустили на воду, но обнаружилась течь. Погружение не состоялось.
К этому моменту Пётр I уже тяжело болел. Зимой 1725 года он умер. И вот тут начинается печальная часть.
Без императора-покровителя проект потерял поддержку. Адмиралтейств-коллегия стала придираться: а куда делись материалы? А почему так долго? А зачем такие расходы? Никонова взяли под контроль, приставили к нему капрала, чтобы не халтурил.
В 1727 году Никонов испытывал судно третий раз. Результат — снова течь, снова неудача. А в декабре 1726 года коллегия постановила: «поместить потаённое судно в амбар под замок, подальше от глаз».
Там оно и сгнило.
В январе 1728 года Ефима Никонова разжаловали из мастера потаённых судов в рядовые плотники. И сослали на Астраханскую верфь «с прочими отправляющимися туда морскими и адмиралтейскими служителями под надзором». То есть практически арестантом.
Что с ним стало дальше — неизвестно. Документов нет. Предположительно, умер в безвестности где-то после 1728 года.
Идея сильная, материалы — не очень
Дерево, кожа, береста — всё это органика. Она разбухает, гниёт, даёт течь. Для подводного судна нужна идеальная герметизация, а с такими материалами это почти невозможно. Металл? Его было мало, а главное — не умели тогда делать прочные герметичные швы.
Никонов предложил принцип погружения за счёт заполнения балластных цистерн водой и всплытия за счёт их откачки. Но вот 5000 дырок в оловянных пластинах + кожаные мешки + ручной насос — это очень медленно и очень ненадёжно.
В документах почти ничего не сказано про рули глубины, балансировку, стабилизацию. Судно провалилось на глубину при первом испытании — значит, контроля погружения не было.
Грести вёслами под водой — это адский труд. Гидродинамическое сопротивление огромное. Экипаж из 4–8 человек выдохнется за полчаса. Плюс они же должны откачивать воду насосом.
Никонов утверждал, что в судне «можно быть человеку два или три дня, а действовать и ходить под корабль не можно, понеже оное сделано только для пробы, как дух переводить». То есть он пытался решить проблему дыхания, но как именно — неясно. Возможно, запас воздуха в корпусе + какие-то примитивные вентиляционные трубы.
Но в целом идеи, которые Никонов заложил в конструкцию, показывают, что концептуально он был на верном пути.
А была ли лодка
Большая часть сведений о конструкции и испытаниях потаённого судна Никонова известна по поздним источникам 19-го века. Первичные документы Адмиралтейств-коллегии сохранились не полностью, поэтому многие детали — реконструкция. Интересно, что среди исследователей нет единого мнения, что именно построил Никонов.
Популярная версия, растиражированная в советской литературе и современных памятниках: он по��троил настоящую подводную лодку, способную атаковать вражеские корабли. В Сестрорецке даже стоит макет — такая бочкообразная штука с вёслами.
Более осторожные историки считают, что Никонов ограничился прототипом для проверки концепции. Некоторые исследователи полагают, что он строил два объекта: сначала маленькую модель (1720–1721), на которой якобы совершил успешные погружения летом 1721 года, а потом, с августа 1721 года, — полноразмерный большой корпус, который и испытывали в 1724–1727 годах.
Проблема в том, что сохранившиеся документы противоречивы. Упоминаются и «потаённое судно», и «огненное судно» (возможно, с пороховыми трубами для поджога вражеских кораблей), и «судно-модель».
Но сам факт провала не отменяет новаторства.
Что Никонов угадал
Справедливости ради, Никонов был не первым, кто мечтал о подводном судне.
Есть легенда (подтверждения нет, но рисунки в средневековых манускриптах существуют), что Александр Македонский в 4-м веке до н. э. использовал подводные аппараты разных модификаций. Например такой:
Голландский изобретатель Корнелиус ван Дреббель в 1620-е годы построил гребную подводную лодку с деревянным каркасом, обтянутым кожей, и испытал её на Темзе в Лондоне.
Дэвид Бушнелл в 1775 году построил Turtle — одноместную субмарину яйцевидной формы для атаки (безуспешной) британских кораблей во время Войны за независимость.
То есть Никонов (безграмотный плотник без связей и образования) был частью глобального тренда.
О нём забыли почти на столетие. Вспомнили в 1825 году, когда историк Василий Берх опубликовал архивные документы.
Мораль
Никонов де-факто стал родоначальником русского подводного кораблестроения и впервые в России системно подошёл к задаче. Он показал, что дерево и кожа не годятся для герметизации. Что ручной насос слишком слаб. Что вёсла под водой — не вариант. Инженерное знание развивается именно так: через ошибки, провалы, анализ того, что пошло не так.
Он три раза терпел неудачу. Его разжаловали и забыли. Не изобрёл рабочую субмарину, но изобрёл процесс её изобретения. И это, пожалуй, не менее важно.