До того, как мы чашу судьбы изопьем
Выпьем, милая, чашу иную, вдвоем
Может статься, что сделать глотка перед смертью
Не позволит нам небо в безумье своем

Омар Хайам

Духовные тюрьмы

Обед был очень вкусным. Следовало признать, что здесь отлично готовили. Ровно полтретьего, как мы договорились с Настей, я ждал ее на аллее, из которой начиналась тропинка в горы. Когда подошла Настя, я ее не очень узнал. Она была в длинном платье до самой земли из какого-то этнического материала. Волосы были заплетены в косу, через плечо на тряпичном ремне свободно болталась холщовая сумка с длинным клапаном. Дополняли картину интересные по стилю круглые очки с широкой оправой.

— Вот это да!
— Я всегда так в горы хожу.
— А сумка зачем?
— Да для трав, да цветов разных. Моя бабушка между прочим, травницей была, она многому меня научила…
— Всегда подозревал, что Вы, Настя, ведьма!

Немного смутившись, Настя засмеялась. Что-то в ее смехе мне показалось подозрительным. Не сильно спеша, но и не особо медля, мы двинулись по тропе в горы.
— Куда мы идем?
— Для начала я покажу Вам дольмены.
— Дольмены?
— Вы что не знали? Это же главная местная достопримечательность. Один из них есть неподалеку. Давайте скорее, до него около полутора километров.

Нас окружали восхитительные пейзажи. Воздух был наполнен стрекотанием кузнечиков. Время от времени с тропы были видны замечательные виды на горы и море. Частенько, сходя с тропы, Настя срывала растения, растирала в руках, нюхала, и засовывала в сумку под клапан.

Через полчаса, утирая пот со лба мы вышли во впадину между холмами.
— А вот и он, дольмен. Говорят, что ему более четырех тысяч лет, он древнее египетских пирамид. Как вы думайте, на что он похож?

Я посмотрел, куда указывала Настя. На земляной поляне стоял ровный куб, сложенный из тяжеленных каменных плит. Высотой он был почти с человеческий рост, а в одной стороне куба было выдолблено небольшое отверстие, через которое невозможно было ни пролезть внутрь, ни вылезти наружу. Возможно только передать пищу и воду.

— Я думаю, Настя, что больше всего это похоже на тюремную камеру.
— Да ну Вас, Михаил, никакой романтики. Самые авторитетные археологи утверждают, что это культовые постройки. И вообще считается, что дольмены — это места силы.
— Ну тюрьмы – это тоже в некотором смысле – места силы, причем в самом практическом…
— Когда человек стал строить культовые постройки – это был огромный шаг в развитии первобытного общества.
— Ну а когда общество перестало убивать преступников, и стало давать им возможность искупить вину и исправится, — это разве менее значительный этап прогресса?
— Вас я вижу не переспорить.
— Не обижайтесь, Настя. Я даже готов допустить что это действительно ритуальные сооружения для развития духовных качеств. Но тогда получается еще нелепее. Люди сами строят тюрьмы для своей души. И проводят в них всю жизнь, в надежде обрести свободу.

Абстрагон

Рядом с дольменом мы заметили ручей. Прекратив препираться, мы попытались с его помощью освежится и протереть холодной водой руки, плечи и голову. Ручей был мелкий и это было не просто. Кое-как справившись с этой задачей мы решили немного отдохнуть в тени. Настя подсела ближе ко мне. Немного понизив голос, она спросила:

— Михаил, можно я Вам открою свой небольшой секрет.
— ???
— Дело в том, что хотя я сотрудник при институте квантовой динамики, я веду еще некоторые исследования, которые не относятся напрямую к тематике нашего института. Я о них никому не рассказываю, даже Марат Ибрагимович не знает. Иначе он меня засмеет, или уще хуже – уволит. Раскаказать? Вам интересно?
— Да, конечно расскажите. Мне безумно интересно все необычное, особенно если это связано с Вами.

Мы улыбнулись друг другу.

— Вот результат некоторых моих исследований.

С этими словами Настя достала из сумки небольшой пузырек с зеленоватой жидкостью.

— Что это?
— Это Абстрагон.
— Абстра… Абстра… Что?..
— Абстрагон. Это настойка на местных травах моего собственного изобретения. Она подавляет способность человека к абстрактному мышлению.
— А зачем… Зачем это может вообще понадобится?
— Понимаете, Михаил, мне кажется что очень много бед на Земле, из-за того что человек слишком все усложняет. Как это у Вас, программистов…
— Оверинжиниринг?
— Да, излишнее нагромождение абстракций. А очень часто для решения задачи нужно мыслить конкретно, так сказать в соответствии с ситуацией. Вот тут-то и может помочь абстрагон. Он нацеливает на реальное, практическое решение проблемы. Не хотите попробовать?

Я с опаской взглянул на флакон с зеленоватой бурдой. Не желая показаться трусом перед симпатичной девушкой ответил:

— Можно и попробовать.
— Хорошо, Михаил, можете ли Вы залезть на ту скалу?

Настя показала рукой в сторону отвесной каменной стены высотой с четыре этажа. На стене были видны едва заметные уступы и кое-где торчали жухлые пучки травы.

— Скорее всего, нет. Тут можно костей не собрать, — ответил я, реально оценив свои альпинистские способности.
— Вот видите, Вам мешают абстракции. “Неприступная скала”, “Слабый человек без подготовки” – эти все образы сформированы абстрактным мышлением. А теперь попробуйте абстрагон. Только немного, не более двух глотков.

Я отхлебнул из пузырька. На вкус была как самогонка, смешанная с абсентом. Мы стояли и ждали. Я стоял и смотрел на Настю, она смотрела на меня.

Вдруг я почувствовал в теле необыкновенную легкость и гибкость. Через некоторое время в голове стали пропадать мысли. Я подошел к скале. Ноги сами как-то неестественно выгнулись и я схватившись руками не пойми за что, сразу поднялся на высоту одного метра.

Дальнейшее помню смутно. Я превратился в какую-то странную ловкую смесь обезьяны и паука. В несколько приемов я одолел половину скалы. Посмотрел вниз. Настя махала рукой. Без труда забравшись на скалу я помахал ей с самой вершины.

— Михаил, там с обратной стороны тропинка. Спускайтесь по ней.

Через некоторое время я стоял перед Настей. В голове по-прежнему было пусто. Неожиданно для себя, я приблизился к ее лицу снял с нее очки и поцеловал. Наверное, абстрагон все еще действовал. Настя не сопротивлялась, хотя абстрагон не принимала.

К научному городку мы спускались, взявшись за руки. Перед сосновой аллей я повернулся к Насте и взял ее за обе руки.
— А знаешь, у нас, программистов тоже есть один способ борьбы с излишними сложностями. Это принцип Keep it simple, stupid. Сокращенно – KISS. И я поцеловал ее снова. Немного смущенные мы расстались.

Прекрасное далеко

Перед тем, как лечь спать, я решил принять душ. В горах я здорово пропотел и мне хотелось постоять под струями прохладной воды. Я увидел интеллигентного пожилого человека, сидящего на лавочке недалеко от аллеи.

— Скажите, вы не знаете, где можно принять душ?
— Можно прямо в корпусе, можно в новом спортивном зале – это прямо. А можно в старых душевых, но Вам, наверное, не понравится, ими почти не пользуются.

Я заинтересовался.
— А эти старые душевые работают?
— Молодой человек, если Вы хоть немного представляете, где оказались, то должны понимать, что у нас все везде работает, причем круглосуточно.

Ни секунды не сомневаясь я направился в старые душевые.

Это была одноэтажная постройка из кирпича с деревянной дверью. Над дверью горел фонарь, раскачиваясь от ветра на гибком подвесе. Дверь была не заперта. Я вошел. С трудом нашарил выключатель и зажег свет. Мои ожидания оправдались – передо мной была классическая унифицированная душевая, которые раньше массово делали в пионерских и студенческих лагерях, санаториях, бассейнах и других объектах.

Мое тело задрожало от волнения. Меня не устраивает описание рая, где человек слоняется по саду и время от времени ест яблоки, стараясь случайно не встретится со змеями. Я бы не протянул там и недели. Настоящий рай здесь – в старых советских душевых. Я бы смог находится в них целую вечность, в этих, покрытых щербатой плиткой, душевых отделениях.

Обычно в таких душевых мы дурачились с друзьями. Заняв по отделению, вместе горланили какую-нибудь культовую песню. Особенно нравилось петь “Прекрасное далеко”. Фантастическая акустика, помноженная на юные взгляды на жизнь дарила невообразимые ощущения.

Я включил душ и отрегулировал воду. Взял ноту из средней октавы. Душевая гулко ответила чувственным эхо. Начал петь. “Слышу голос из прекрасного далека, голос утренний в серебряной росе”. Я вспомнил школьные и студенческие годы. Мне снова восемнадцать лет! Я все пел и пел. Была полная реверберация. Если бы кто-то зашел со стороны, он бы подумал что я сошел с ума. Третий припев самый проникновенный.

Я клянусь, что стану чище и добрее
И в беде не брошу друга… никог… да… дру…га

Голос по непонятной причине дрогнул. Я попробовал спеть снова, но не смог. К горлу подступил ком и всю грудь сковало непонятной силой…

Я все вспомнил. Я вспомнил все что происходило дальше со мной и моими друзьями. Вспомнил, как мы впервые стали участвовать в серьезном проекте и напрочь поссорились из-за каких-то смешных денег. А также из-за того, кто все-таки в проекте главный. Вспомнил, как нам с другом приглянулась одна и та же девушка, и я обманул друга, убежав вместе с ней с вечеринки. Вспомнил, как вместе с другим другом работали в одном отделе и я стал начальником, а ему пришлось уволится. И еще, еще…

От этого не скрыться ни за каким периметром, и ни под каким уровнем. Здесь бессильны квантовые компьютеры и нейроинтерфейсы. Ком в груди перевернулся, растаял и превратился в слезы. Я сидел голышом на острой побитой плитке и плакал. Соленые слезы смешивались с хлорированной водой и попадали прямо в горло.

Вселенная! Что я должен сделать, чтобы мне снова искренне спеть “Я клянусь, что стану чище и добрее, и в беде не прошу друга никогда” и ты мне снова поверила, как раньше? Поднял лицо и посмотрел вверх. С потолка, не мигая, на меня смотрела советская лампа унифицированной конструкции.

Ночь

После душевой я пришел в корпус и постарался успокоится. Но ночь я все равно провел не очень хорошо. Я запутался. Много думал про Настю. Между нами что-то большее, чем отсутствие абстрактных барьеров? Что у нее с Маратом Ибрагимовичем. Внутренне я чувствовал, что они, так сказать, не совсем чужие люди. Что делать? Заснул только под утро, утешая себя мыслью, что, может следующий день пройдет не зря. И я наконец то узнаю, что такое “Лаборатория моделирования АСО”.

(продолжение следует: Протокол «Энтропия». Часть 5 из 6. Бесконечное сияние чистого разума)