Там для меня горит очаг,
Как вечный знак забытых истин,
Мне до него — последний шаг,
И этот шаг длиннее жизни…

Игорь Корнелюк

Ночная прогулка

Некоторое время спустя я шел за Настей по каменистому пляжу. К счастью, на ней уже было платье и я вновь обрел способность к аналитическому мышлению. Странно, только расстался со Светой, и вот Настя. Нас девушки передают друг другу, как эстафетные палочки… Вот только что будет на финише?

— Михаил, у Вас, наверное, куча вопросов.
— Не то слово.
— Ну так Вы спрашивайте, а я постараюсь ответить.

— Во-первых, откуда Вы взялись, и куда мы идем?
— Мы идем туда же, откуда я взялась. Это место называется “Южный филиал института прикладной квантовой динамики”. Я там работаю научным сотрудником.
— Но послушайте, насколько я знаю, такого института нет.
Настя оглянулась, слегка засмеялась и сказала:
— Понимаете, когда дело касается современного края науки и обороноспособности страны, понятия “есть” и “нет” приобретают довольно расплывчатые формы. Вы понимаете о чем я пытаюсь сказать?
Я понимал.

— Ну хорошо, а как Вы вообще обо мне узнали?
— Михаил, давайте не будем вокруг да около. Вы ведь зашли под уровень, а такие вещи нам сразу становятся известны.
— Зашел под уровень?
— Ах, да, я и забыла – вы же самоучка. Как Вы называете, то что сделали?
— Ну…, — я немного помялся, жалея, что меня так быстро раскусили, — я замкнул периметр…
— Откуда Вы получили необходимые знания?
— Всему, что я знаю меня научил отец. Он у меня — гениальный инженер. Всем остальным до него очень далеко.
— Вы молодец, сделали все довольно чисто для непрофессионала.
— Но как Вы об этом узнали? Я ведь стер всю информацию.
— Вы стерли ее в классическом смысле, но Вы должны знать, что на квантовом уровне информация исчезнуть не может. Вот скажите, куда по-вашему девается информация, когда ее уничтожают.
— Куда? Э-ээ… Никуда!
— Вот именно. “Никуда” – это как раз то, чем мы занимаемся. Кстати, у нас в филиале один из самых мощных квантовых компьютеров в мире. Когда будет время, Вы обязательно его увидите. Марат Вам покажет… Марат Ибрагимович.
— Марат Ибрагимович?
— Да – это руководитель филиала. Доктор наук. Странный немного. Но это же все ученые – немного того…

Мы шли дальше, камни под ногами становились все крупнее. В темноте я стал запинаться и еле поспевал за Настей, которая, видимо, привыкла к таким прогулкам. Я думал, какие перспективы перед военными ведомствами открывает удаленный сбор уничтоженной информации. Кажется я начинал понимать, куда попал.

— Ну хорошо, Вы обо мне узнали. Но как я оказался именно здесь? Ведь это место было выбрано случайно… с сайта… Я понял! Вы перехватили запрос на Random.org и подставили нужный ответ!

Гордый, что, в свою очередь, раскусил методы своих внезапных оппонентов, я прибавил шаг в надежде поравняться с Настей.

— Да, конечно, мы могли так сделать. Но этим занимается другая структура. И она не совсем имеет отношение к науке. Понимаете, для нас это… не очень спортивно. Да и не очень нужно. Дело в том, что мы имеем возможность управлять случайными событиями напрямую. В точке их возникновения.
— Как это?
— Смотрите, Михаил. Вы теперь под уровнем… За периметром, если по-вашему. Как выглядят все Ваши действия для мира в периметре?
— Да, начинаю понимать. Мои действия выглядят, как случайные события. Я ради этого все и затеял.
— Правильно. Но немного сместив точку зрения и развернув это рассуждение в другую сторону, мы можем сказать, что любое случайное событие в периметре может быть вызвано каким-либо планомерным воздействием из-за периметра.

Тем временем мы свернули с пляжа и дорога привела нас в что-то похожее на студенческий лагерь. В темноте возвышались строения разного размера. Настя провела меня в один из корпусов. В комнате находилась кровать, куда я поспешил переместится.

— Михаил, я рада, что Вы у нас оказались. Завтра Вы узнаете еще много интересного. А пока… Спокойной ночи.

Почему, когда при расставании девушки говорят “Спокойной ночи”, они стараются вложить в эту фразу столько нежности, чтобы ты точно уже никогда не уснул. Несмотря на усталость, я еще долго ворочался в кровати, пытаясь осмыслить, куда меня занесло и что теперь со всем этим делать.

Знание – сила

Утром я почувствовал себя полным сил и готовым к новым открытиям. За мной зашла Настя. Провела меня в столовую, где мы неплохо позавтракали, а затем сделала небольшую экскурсию по научному городку.

На довольно большой площади были разбросаны здания различного назначения. То там, то здесь, возвышались трехэтажные жилые корпуса. Между ними попадались постройки хозяйственного назначения. Ближе к центру, около большого парка находился корпус со столовой и залами для мероприятий. Все это утопало в зелени. Основным растением была южная сосна. От этого по всему городку пахло хвоей и было необыкновенно легко дышать. Людей было не особенно много, но все были интеллигентного вида и когда мы проходили мимо, здоровались, снимали шляпу. Насте просто улыбались, а мне пожимали за руку. Было понятно, что случайных людей здесь нет. Включая меня, как бы это странно не выглядело.

Меня всегда тянуло к науке. А на практическом уровне это выражалось в том, что я мечтал жить и работать в академгородке. Пусть даже не ученым. И пусть даже не лаборантом. Я готов был даже подметать улицы. Этот же городок, кроме того, что находился на переднем крае науки, был вдобавок необыкновенно красив. И меня в нем приняли за своего. Мне показалось, что мечты моего детства и юности начинают сбываться.

Когда мы с Настей шли по одной из сосновых аллей, мы встретили человека лет пятидесяти. Он был в белом льняном костюме и легкой соломенной шляпе. Лицо было загорелым. Так же присутствовали седые усы и небольшая борода. В руке его была трость, и было видно, что при ходьбе он немного прихрамывает. Еще из далека, он развел руки в воображаемых объятиях и воскликнул:

— А-ааа, так вон он какой, наш герой. Добро пожаловать. Добро пожаловать. Настенька… Кхм. Настасья Андреевна? Как Вы вчера его встретили. Все прошло нормально?
— Да Марат… Ибрагимович. Все прошло так, как мы планировали. Правда он отклонился от расчетного времени на час. Но это, наверное из-за ремонта дороги под Новороссийском. Но ничего, я поплавала немного, пока его ждала.

Настя скромно перевела взгляд на сосны.

— Ну вот и хорошо. Вот и хорошо.

Теперь он обратился уже ко мне.

– Я Марат Ибрагимович, директор этого,… так сказать института. Я думаю, Вы у нас теперь надолго.

При этом Марат Ибрагимович как-то нервно сжал трость, но потом улыбнулся и продолжил.

— Михаил. Такие люди, как Вы очень ценны для нас. Одно дело, когда знания получают в душных аудиториях и пыльных архивах. Другое, когда образуются такие самородки, как Вы. Вне академического процесса могут возникнуть очень ценные научные находки, а может даже целые направления научной мысли. Хочется много Вам рассказать. Но лучше, как говорится, один раз увидеть. Пойдемте, я покажу наш компьютер.

Белоснежные икосаэдры

Несмотря на трость, Марат Ибрагимович передвигался довольно стремительно. Бодрым шагом мы отошли в сторону от жилых корпусов. Пройдя по тенистой тропе мы зашли за пригорок и мне открылась удивительная картина.

Внизу на небольшой поляне, находилось странного вида сооружение. Оно чем-то напоминало огромные белоснежные мячи для гольфа. Один был особенно большим и находился посередине. Три других, поменьше были пристроены к нему симметрично, в виде равностороннего треугольника.

Марат Ибрагимович окинул рукой поляну:

— Вот это в центре – наш квантовый компьютер. Он не имеет названия, так как все, что имеет название становится известно… так сказать, воображаемому противнику… А вот эти три пристройки – это уже наши лаборатории, использующие компьютер, в своих… так сказать экспериментах.

Мы спустились на поляну и обошли футуристическую постройку вокруг. На одном из трех крайних шаров было написано «Отдел негэнтропии”. На другом было написано „Отдел асимметричного ответа”. На третьем “Лаборатория моделирования АСО”.

— Ну что-же, думаю, можно начать отсюда.

Так сказал Марат Ибрагимвич и толкнул тростью дверь, на которой было написано “Отдел негэнтропии”.

И все тайное станет явным

Мы прошли внутрь и я огляделся по сторонам. В большом помещении сидело около пятнадцати человек. Одни на стульях, другие прямо на полу, третье раскинулись в жезлонгах. У каждого в руках была папка с листами бумаги и они время от времени что-то записывали прямо от руки. Я был в недоумении.

— А где… это. Мониторы, клавиатуры… Ну там другая техника.

Марат Ибрагимович ласково обнял меня за плечо.

— Ну, что Вы, Михаил, какие клавиатуры, какие мониторы. Это все вчерашний век. Беспроводной нейроинтерфейс – вот будущее человеко-компьютерного взаимодействия.

Я еще раз внимательно посмотрел на сотрудников отдела. Действительно, на каждом был белый пластиковый обруч с ответвлениями, покрывающими большую часть головы.

— Ну а почему они пишут от руки?
— Михаил, Вы все никак не можете научится мыслить категорями… так сказать межгосударственной конкуренции. Поймите, мы не можем использовать незащищенные каналы. У нас здесь не взламываемая замкнутая цепочка.

Звено один. Квантовый компьютер. Информация защищена на квантовом уровне.
Звено два. Нейроинтерфейс. Информация защищена биометрически. Грубо говоря, другой мозг ее считать не в состоянии.
Звено три. Информация наносится в письменном виде от руки на листы бумаги. Здесь мы позаимствовали технику письма и почерк у врачей. Разобрать то, что написано на листках так же сложно, как то, что написано в рецептах или медицинских картах.
Звено четыре. С листков информация посылается нужным ведомствам под защитой уже их технологий. Если утечка произойдет там, мы за это ответственности уже не несем.

Марат Ибрагимович, довольный демонстрацией абсолютного превосходства, еще раз с гордостью оглядел сферическое помещение.

— Ну хорошо, а почему это называется “Отдел негэнтропии”, что тут вообще происходит?

— Вам Настя, наверное, в общих чертах рассказала, как мы Вас обнаружили. Когда стирается информация, она переходит в энтропию. Значит, согласно квантовым законам, где-то появляется негэнтропия, содержащая в скрытом виде удаленную информацию. Все наши исследования направлены на то, чтобы эта негэнтропия появлялась именно в этом месте. В нашем отделе. Понимаете, какие здесь перспективы.

Марат Ибрагимович продолжал, от воодушевления постукивая тростью по белому полу.

— Причем, появление негэнтропии происходит не только при полном удалении информации. Также всплески негэнтропии происходят просто при ограничении перемещения информации. Проще говоря, чем сильнее информацию стараются засекретить или скрыть, тем сильнее получается отзыв на нашем компьютере. Видите, это же мечта любого… научного исследователя. Узнавать тайны… природы.

Тут, один из сотрудников встал с жезлонга и протянул исписанный лист бумаги:

— Марат Ибрагимович, посмотрите, опять бытовуха лезет. Алкоголик из Хабаровска скрывает от жены купленную накануне бутылку водки. Сигнал зашкаливает и мешает получать действительно Важную информацию. А вчера зам директора пивзавода в Твери ходил к любовнице. Больше часа мы не могли восстановить нормальную работу системы. Иностранным спецслужбам до этого зам директора пивзавода в деле сокрытия информации еще работать и работать.

— А я Вам говорил. Настройте по-нормальному квантовые фильтры. Особенно бытовые фильтры. Задача была поставлена еще полгода назад. Где наш ведущий по этой теме?

К Марату Ибрагимовичу подошли несколько сотрудников, он отвел их в сторону, и минут десять они о чем-то оживленно разговаривали, похоже спорили. Через некоторое время ученый вернулся к нам.

— Извините, приходится решать разные вопросы. Мы ведь тут работаем все-таки. Думаю, здесь мы достаточно увидели. Пройдемте дальше.

Мы вышли из белого шара, прошли по поляне и зашли в другой белый шар с надписью “Отдел ассиметричного ответа”.

Боги не играют в кости

В этом шаре тоже находилось около двух десятков сотрудников. Но здесь они уже сидели упорядоченно, образуя две концентрические окружности. На них тоже были надеты пластиковые нейроинтерфейсы. Но они ничего не писали, а просто сидели, сохраняя полную неподвижность. Можно было сказать, что они медитировали.

— Ибрагим… Марат Ибрагимович. Что они делают?
— Они с помощью квантового компьютера, совместно концентрируются на точке бифуркации, с целью нарушить ее симметрию.
— Бифуркации???
— Ну да, это из теории динамических систем, раздел “Теория катастроф”. Многие легкомысленно относятся к этой области знания, а ведь само название может сказать нам об очень многом. Катастрофы, в стратегическом смысле, дело очень серьезное.
— Наверное, — я робко согласился.
— Ну так вот, как Вы знаете любая динамическая система характеризуется понятием устойчивости. Устойчивой называется система, малое воздействие на которую не приводит к сильным изменениям в ее поведении. Говорят, что траектория системы устойчива, а саму траекторию называют руслом. Но бывают моменты, когда даже самое малое воздействие приводит к большим изменениям в динамической системе. Эти точки называются точками бифуркации. Задача этого отдела – находить самые чувствительные точки бифуркации и нарушать их симметрию. То есть проще говоря, направлять развитие системы по нужному нам пути.
— Меня сюда переместил этот отдел?
— Да, своим решением направится в произвольную географическую точку Вы создали мощнейшую параметрическую бифуркацию, и мы конечно этим воспользовались. Ведь нам так хотелось с Вами познакомится. Да, Настя…Настасья Андреевна?

Марат Ибрагимович посмотрел на Настю, которая стояла рядом и непроизвольно сжал трость, так что пальцы побелели. Наверное от волнения, подумал я. Чтобы как-то разрядить обстановку я спросил:

— Скажите, а вам в этом отделе бытовые вопросы также мешают, как и в отделе негэнтропии?

— Да нет, что Вы, — Марат Ибрагимович засмеялся. – У современных людей все бифуркации сводятся только к выбору товара в супермаркетах. Они практически ни на что не влияют и ими можно пренебречь.

Вы любите горы?

Мы вышли из второго шара и направились к третьему, на котором было написано “Лаборатория моделирования АСО”. Марат Ибрагимович открыл дверь, и только я хотел последовать за ним он неожиданно развернулся, заслоняя проход и суховато сказал:

— Сегодня я не готов показать Вам то, что здесь находится. Может давайте завтра с утра?

И дверь захлопнулась перед самым моим носом. Я в недоумении посмотрел на Настю. Повисла длинная неловкая пауза. Затем Настя, сказала:

— Не сердитесь на него. На самом деле Вам повезло. Он вообще почти никого в лабораторию не пускает, только если какие большие начальники приезжают… А знаете что, давайте с Вами встретимся после обеда. Я Вам покажу горы… Вы любите горы?

(продолжение следует Протокол “Энтропия» Часть 4 из 6. Абстрагон)