Это был особняк Бенсона. Новый особняк – в нем она никогда не бывала. Материнским инстинктом Нилда почувствовала, что ребенок здесь. Конечно, здесь: где еще держать похищенного ребенка, как не в самом надежном укрытии?

Здание, слабо освещенное и потому еле различимое между деревьев, маячило неприступной громадой. До него еще требовалось добраться: территория особняка была обнесена четырехметровой решеткой. Прутья оканчивались зубьями, выкрашенными в белый цвет. Нилда не знала, заточены ли зубья – приходилось предполагать, что заточены.

Подняв воротник плаща, чтобы не опознали камеры, Нилда пошла вдоль ограды в направлении парка. Там меньше вероятность нарваться на свидетелей.

Вечерело. Желающих разгуливать в темное время суток нашлось немного. Несколько запоздавших прошагали навстречу, но это были случайные прохожие. Они торопились покинуть безлюдное место. Сами по себе, случайные прохожие не опасны. При встрече с ними Нилда опускала голову, хотя опознать ее в сгущающейся темноте было невозможно.

Дойдя до перекрестка, Нилда остановилась, якобы в нерешительности, и молниеносно осмотрелась. Людей вокруг не было, автомобилей тоже. Загорелись два фонаря, выхватив из приближающегося полумрака два электрических круга. Оставалось надеяться, что здесь камеры ночного слежения не установлены. Обычно их устанавливают в наиболее темных и малолюдных местах ограды, но не перекрестке.

– Ты вернешь моего ребенка, Бенсон! – сказала себе Нилда.

Она скинула плащ, сунув его в урну поблизости. В урне лежат тряпки совершенно того же цвета, поэтому плащ не привлечет внимания. Возвратится этим путем – заберет. В ином случае установить местонахождение Нилды по найденному плащу не удастся. Плащ новый, куплен час назад в ближайшем бутике.

Под плащ она надела черное трико из отражающей ткани. Вероятность, что тебя заметят на камерах слежения, в одежде из отражающей ткани намного ниже. К сожалению, сделаться для камер полностью невидимой невозможно.

Нилда изогнулась гибким телом в облегающем черном наряде и запрыгнула на решетку, схватившись за нее руками и уперевшись о прутья ступнями в мягких кроссовках. Перехватываясь руками и ногами, мигом добралась до вершины. Оставалось преодолеть зубья. Так и есть: заточены как боевые кинжалы! Хорошо, что электрический ток не пропущен: вероятно, из-за того, что место людное. Попросту постеснялись.

Ухватившись за расширения на зубьях, Нилда оттолкнулась ногами и выполнила стойку на руках. Затем опрокинула тело за внутреннюю сторону ограды и расцепила руки. Провисев несколько мгновений в воздухе, ее хрупкая фигурка не упала на землю с четырехметровой высоты, а зацепилась скрещенными ногами за прутья. Нилда разогнулась и съехала по прутьям вниз, сразу припав к земле и вслушиваясь.

Тихо. Кажется, ее не заметили. Пока не заметили.

За оградой, совсем невдалеке, город продолжал жить вечерней жизнью. Но сейчас Нилду интересовал не город, а особняк бывшего мужа. Пока Нилда съезжала по прутьям решетки, там включилось освещение: фонари на дорожках и лампы на крыльце. Прожекторы, освещающие здание снаружи, отсутствовали: хозяин не любил лишнего внимания.

Гибкой тенью скользнула Нилда от решетки к особняку и притаилась в неосвещенных кустах. Следовало позаботиться о часовых, которые наверняка были.

С крыльца сошел человек, в гражданском. По его выправке Нилда поняла – бывший военный. Военный направился вдоль особняка, повернулся к стене и обратился к кому-то. Только сейчас Нилда заметила часового, спрятавшегося в тень. Перекинувшись парой слов с часовым, военный – теперь Нилда не сомневалась, что он начальник караула, – продолжил обход. Вскоре начальник караула скрылся за углом.

Воспользовавшись его отсутствием, Нилда вытащила из закрепленной на боку сумочки кинжал и змеей скользнула по траве. Звериным инстинктом угадывая моменты, в которые внимание часового ослабевало, Нилда совершала рывок, останавливаясь тогда, когда стоящий у стены часовой лениво оглядывал парковую зону. Начальник караула инспектировал посты по ту сторону особняка – Нилда надеялась, что за мониторами никто не дежурит. Конечно, она могла ошибаться. Тогда следовало надеяться на трико из отражающей ткани.

До часового оставалось метров двадцать, но эти метры были самыми опасными. Часовой по-прежнему находился в тени. Нилда не видела его лица и не могла приподняться, чтобы разглядеть. В то же время она не могла обойти часового с боку – с другой стороны фасада находились охранники. Всего человека четыре, видимо.

Времени не оставалось, и Нилда решилась. Вскочила на ноги и совершила стремительный бросок вперед, прямо на часового. Из тени выступили удивленное лицо и автоматный ствол, медленно вздымающийся вверх, но этого мгновения хватило. Нилда метнула кинжал, и тот впился часовому в кадык.

– Это тебе за моего ребенка! – сказала Нилда, окончательно перерезая часовому глотку.

Вряд ли часовой участвовал в похищении ребенка, но Нилда разъярилась.

Она видела два пути проникнуть внутрь особняка. Во-первых, можно вырезать стекло в цокольном этаже и сразу приступить к поискам. Однако, Нилда предпочла прежде разобраться с охраной. Зарезанного часового скоро обнаружат, тогда искать ребенка станет сложней. Рациональное решение: дождаться, когда начальник охраны закончит обход и вернется через крыльцо внутрь особняка. До возвращения, по расчетам Нилды, оставалось секунд десять. Комната охраны наверняка рядом со входом. Если охрана будет обезврежена, защищать обитателей особняка окажется некому.

Решив так, Нилда скользнула к крыльцу и застыла на полусогнутых, как зверь перед прыжком. Автомат охранника она не захватила, предпочитая действовать бесшумным кинжалом. За год после родов она полностью восстановилась и не ощущала своего тела, послушного и опытного. При должных навыках холодное оружие надежней огнестрельного.

Как Нилда и рассчитывала, начальник караула, обойдя вокруг здания, показался с противоположного фасада. Присевшая за крыльцом Нилда ожидала.

Начальник караула поднялся на крыльцо и, чтобы войти, потянул на себя тяжелую двухметровую дверь. В этот момент к нему, из-под крыльца, метнулась расплывчатая тень. Тень ударила в спину чем-то острым. Начальник караула захотел вскрикнуть от боли, но не смог: оказалась, что вторая рука сжимает ему горло. Мелькнуло лезвие, и человек захлебнулся теплой соленой жидкостью.

Нилда ухватила труп за волосы и втащила внутрь особняка, заблокировав им вход.

Так и есть: комната охраны – слева от парадной лестницы. Нилда вытащила из сумочки второй кинжал и скользнула в направлении к комнате. Охрана ожидает возвращения командира – на открытие двери среагируют не сразу. Если, конечно, камера не установлена непосредственно на входе и Нилду уже не раскрыли.

С кинжалами в обеих руках, Нилда мягко, но быстро приотворила дверь ногой. Пятеро. Трое, в оживленной беседе, склонились над ноутбуком. Четвертый готовит кофе. Пятый за мониторами, но повернут спиной и не видит, кто вошел. У каждого подмышкой кобура. В углу металлический шкаф – видимо, оружейный. Но шкаф заперт: чтобы отпереть, потребуется время. Двое из троих, склонившихся над ноутбуком, поднимают головы, и выражение на их лицах начинает медленно меняться…

Нилда скользнула к ближайшему, занимающемуся кофеваркой, и полоснула по лицу. Мужчина вскрикнул, зажимая рукой лицо, но Нилда перестала обращать на него внимание: потом добьет. Она кинулась к двоим за ноутбуком, пытающимся выхватить пистолеты. Первого достала почти сразу, вонзив кинжал под ребра. Второй отшатнулся и ударил Нилду по руке, но не сильно – кинжал выбить не смог. Нильда сделала отвлекающее движение. Противник среагировал и попался, получив кинжалом в подбородок. Удар был нанесен снизу вверх, воздетым к потолку острием, и вошел в гортань. Третий противник успел-таки опомниться и выхватить пистолет, но Нилда выбила оружие боковым ударом ноги. Пистолет отлетел к стене. Однако, противник не побежал за пистолетом, на что надеялась Нилда, а с разворота засадил девушке по бедру, ногой в подкованном железом ботинке. Нилда охнула и, разогнувшись, пырнула противника в живот. Кинжал прошел сквозь мышцы и застрял в позвоночнике.

Не глядя на дальнейшее, Нилда бросилась к последнему оставшемуся невредимым врагу. Тот успел развернуться в своем кресле и теперь открывал рот – чтобы закричать, видимо. Ударом колена Нилда запечатала его крик, вместе с хрустнувшими зубами. Враг отлетел головой в мониторы и даже не дрыгнулся, когда Нилда перерезала ему горло. Затем она добила оставшихся, еще дышавших, и забрала второй кинжал из живота трупа. Кинжал ей самой пригодится.

– Не с той вы связались, – сказала Нилда бездыханным телам. – Надо было думать, у кого похищать ребенка.

Затем Нилда отключила мониторы и сигнализацию и выглянула в парадную. В парадной спокойно. А вот бедро, после удара ботинком, побаливает. Синяк будет вполовину ноги, наверное. Ничего, не в таких переделках бывала. Сейчас важней определить, где Бенсон держит ребенка.

Все же прихрамывая, Нилда поднялась по лестнице на второй этаж и оказалась перед анфиладой комнат гостиничного типа. Нет, слишком однотипные: Бенсон наверняка обитает подальше, в более укромных и индивидуальных апартаментах.

Спрятав в сумочку второй кинжал, сейчас ненужный, Нилда скользнула по коридору дальше. И была чуть не сбита с ног выскочившей из комнаты девчонкой. По одежде Нилда поняла: служанка. Резкое движение плечом, и девчонка улетела обратно в комнату. За ней проследовала Нилда, со кинжалом в руке.

Кроме служанки, в комнате никого не было. Девчонка открыла рот, чтобы закричать. Нилда ударила ее в живот, и крикунья задохнулась.

– Где ребенок? – спросила Нилда, приходя в ярость при воспоминании о ребенке.

– Там, у хозяина в кабинете… – пролепетала девчонка, дыша как рыба, выброшенная штормом на пляж.

– Где кабинет?

– Дальше по коридору, в правом флигеле.

Нилда оглушила служанку ударом кулака, потом добавила еще несколько раз, для верности. Времени связывать служанку не было, а, оставшись не оглушенной, она могла закричать, привлечь внимание. В другое время Нилда проявила бы жалость, но сейчас, когда речь шла о ребенке, не могла рисковать. Замуж с выбитыми зубами не возьмут, а в остальном ничего, оклемается. Итак, кабинет Бенсона в правом флигеле.

Нилда устремилась по коридору. Разветвление. Правый флигель… вероятно, там. Похоже, что так: двери массивные, из древесины ценных пород – видно по цвету и фактуре.

Нилда распахнула дверь, готовясь столкнуться с дополнительным постом охраны. Но охраны в правом флигеле не было. На месте, где она предполагала увидеть охранника, находился стол с вазой. В вазе стояли живые цветы – орхидеи. От орхидей исходил тонкий аромат. Далее простирался широкий пустой коридор, заканчивающийся еще более богатой, чем эта, дверью – несомненно, в хозяйские апартаменты. Значит, ребенок там.

Нилда бросилась вперед, к ребенку. В этот момент послышался резкий предупредительный окрик:

– Стоять на месте! Не двигаться! Иначе вы будете уничтожены!

Понимая, что ее застали врасплох, Нилда застыла на месте. Сначала нужно выяснить, кто угрожает: в коридоре никого не было.

За спиной послышался грохот и звон разбитой вазы, кто-то массивный поднимался на ноги. Значит, прятался под столом, больше негде.

– Медленно повернитесь в мою сторону! Иначе будете уничтожены!

Отлично! Именно этого Нилда больше всего желала. Она медленно развернулась на месте и узрела боевого робота-трансформера PolG-12, на гусеничном ходу. Робот скрывался под столом – вероятно, в сложенном виде, – а сейчас выехал из-под стола и разогнулся, наставив на незваную гостью оба своих пулемета, крупно- и среднекалиберный.

– У вас отсутствует идентификатор. Как ваше имя? Что вы здесь делаете? Отвечайте, иначе будете уничтожены!

Понятно, боевой робот-трансформер PolG-12 с зачатками искусственного интеллекта. С такими Нилда еще не сталкивалась.

– Меня зовут Сюзи Томпсон, – пропищала Нилда, по возможности растерянно и членораздельно. – Меня сегодня в баре склеили какие-то ребята и привезли сюда. А теперь я ищу туалет. Очень хочется писать.

– Где ваш идентификатор? – пробубнил искусственный интеллект. – Отвечайте, иначе будете уничтожены!

– Вы имеете в виду пропуск? – спросила Нилда. – Ребята, из бара, которые меня привезли сюда, оформили пропуск. Но я забыла его нацепить. Выбежала попудрить носик буквально на минутку.

– Проверка выписки идентификатора… Проверка выписки идентификатора… Подключение к базе невозможно.

«Хорошо, что я отключила систему», – подумала Нилда.

– Туалетная комната находится в противоположной стороне коридора, седьмая дверь направо. Развернитесь и проследуйте туда, Сюзи Томпсон. В туалетной комнате вы сможете пописать и попудрить носик. Иначе будете уничтожены! Ваши данные я проверю после восстановления системы.

Робот по-прежнему наставлял на нее оба пулемета. Похоже, что искусственный интеллект приделывали к нему второпях, иначе PolG-12 обратился бы внимание на черное трико Нилды и окровавленный кинжал в ее руке.

– Спасибо большое. Уже бегу.

Нилда направилась к выходу. В момент, когда поравнялась с роботом, кувыркнулась через голову с опорой на верхнюю часть робота – можно сказать, макушку – и оказалась у трансформера за спиной. Тут же запрыгнула ему на спину, оказавшись таким образом вне зоны поражения пулеметов.

– Огонь на уничтожение! Огонь на уничтожение! – завопил PolG-12.

Пулеметы пролили свинцовый дождь в коридор. Робот развернулся, пытаясь поразить Нилду, но та находилась у него за спиной, перемещаясь вместе с пулеметами. Кругового обстрела PolG-12 не имел – Нилда об этом знала.

Удерживаясь за макушку робота одной рукой, Нилда – другой рукой, с зажатым в ней кинжалом, – попыталась нащупать у робота уязвимое место. Это подойдет: щель между броневыми пластинами, с виднеющимися в глубине проводами.

Нилда просунула кинжал в щель и пошевелила. Словно почуяв опасность, трансформер изменил наклон тела, и кинжал застрял между броневых пластин. Чертыхнувшись и еле удерживаясь на вертящемся во все стороны и стреляющем из пулеметов роботе, Нилда вытащила из сумочки второй кинжал и вонзила механическому врагу в сочленение. Робот завертелся, как ошпаренный. Пытаясь спастись, он предпринял последнюю и решительную попытку покончить с оседлавшей его девушкой.

Прекратив бессмысленную стрельбу, PolG-12 рванулся вперед и заехал одной из гусениц на стену. Нилда, в этот момент перерезавшая очередной пучок проводов, осознала опасность слишком поздно. Робот перевернулся на спину и придавил девушку ходовой частью.

С самим трансформером тоже было покончено: поврежденный спинной хребет металлического чудовища окончательно перестал слушаться команд. Нилда разбила его окуляры рукояткой кинжала, затем открутила панцирь и перерезала центральную жилу. Трансформер затих навсегда. Но положение Нилды было не многим лучше: она оказалась погребена под железным трупом.

«Ребенок!» – вспомнила Нилда и рванулась из-под железного трупа на свободу.

Выползти в конце концов удалось, но нога была придавлена и кровоточила. На этот раз левая: правое бедро пострадало еще во время драки с охранниками.

Пребывание Нилды в особняке было рассекречено – такую пальбу только мертвый не услышит, – поэтому путь к отступлению через парк отрезан. Точно: в отдалении завыла одна полицейская сирена, потом вторая. Тогда Нилда решила уходить подземными коммуникациями. Но сначала нужно забрать ребенка, который находится вон за той дверью.

Прихрамывая на обе ноги и оставляя за собой кровавый след, Нилда подскочила к кабинету Бенсона и отворила дверь.

Кабинет был велик. За столом у противоположной стены сидел бывший муж и с любопытством разглядывал вошедшую. В глазах у Нилды стало расплываться: муж показался ей слегка туманным. Странно, у нее лишь придавлена нога, потеря крови невелика. Почему в глазах расплывается?

– Отдай мне ребенка, – крикнула Нилда. – Ты мне не нужен, Бенсон! Отдай ребенка, и я уберусь из твоей жизни навсегда.

– Возьми, если сможешь, – ответил Бенсон, указывая на дверь по правую руку от себя.

Нилда рванулась, но с размаха ударилась лбом о стекло. Ах, черт! Это не в глазах расплывается – это кабинет разделен на две половины стеклом! Наверняка пуленепробиваемым.

– Отдай ребенка! – взвизгнула Нилда, колотясь в стену, как мотылек о светящийся стеклянный абажур.

Бенсон за стеклом слабо улыбнулся. В руках у него возник пульт, затем Бенсон нажал кнопку. Нилда подумала, что Бенсон вызывает охрану, но это была не охрана. За спиной Нилды раздался грохот. Когда девушка обернулась, то увидела, что выход заблокирован опустившейся сверху металлической плитой. Больше ничего не происходило. На самом деле происходило. Сбоку в стене открылся узкий лаз, в котором блеснули опасностью желтые кошачьи глаза. Из лаза, потягиваясь, выскользнула на мягких пружинистых лапах черная пантера.

Нилда среагировала мгновенно. Подпрыгнув и в прыжке оттолкнувшись от стены ногами, она дотянулась руками до огромной люстры, висящей над головой. Подтянувшись, забралась на люстру и принялась наблюдать.

Черная пантера прыгнула следом, но опоздала на мгновение и промахнулась. Жалобно заскулив, пантера попыталась еще и еще раз, но допрыгнуть до люстры, на которой обосновалась Нилда, не смогла. Не хватало пары сантиметров.

Лампочки, ввернутые в люстру, были слишком горячими. Они обжигали, оставляя на коже красные следы. Торопясь и сожалея об автомате, не забранном из охранной комнаты, Нилда расстегнула сумочку и вытащила из нее дамский пистолетик. Пантера сидела в углу, готовясь к новому прыжку. Нилда, закрепившись на люстре ногами, резко свесилась и выстрелила пантере в голову. Пантера зарычала и прыгнула. Прыжок оказался успешным: пантере удалось зацепить когтями руку, в которой Нилда держала кинжал. Кинжал упал на пол, из рваной раны потоком хлынула кровь. Пантера тоже была ранена: Нилда видела, как на ее голове набухает кровавая шишка.

Сжав зубы, чтобы не потерять концентрацию, Нилда прицелилась пантере в голову и нажимала на спусковой крючок до тех пор, пока не расстреляла всю обойму. Когда обойма закончилась, пантера была мертва.

Нилда, вся в крови и с обожженными от лампочек руками, спрыгнула на пол и обернулась в сторону Бенсона. Тот, сияя счастливой улыбкой, издевательски аплодировал.

– Отдай моего ребенка, Бенсон! – крикнула Нилда.

Бенсон двинул бровями, давая понять, что этому не бывать. Нилда вытащила из сумочки противотанковую гранату – последнее средство, которое у нее оставалось, – и предупредила:

– Отдай, или взорву!

Присмотревшись, Бенсон расплылся в улыбке. Тем самым он давал понять, что противотанковая граната пуленепробиваемое стекло не прошибет. Нилда подумала, что Бенсон может оказаться прав: сейчас научились делать очень хорошие пуленепробиваемые стекла. Черт побери этих производителей!

В отдалении – вероятно, у входа в особняк, – завывало множество полицейских сирен. Минут через десять полиция решится на штурм. Пора было уходить, но Нилда не могла. Совсем рядом, в смежной комнате – отделенный от нее пуленепробиваемым стеклом и дверью, – находился ее ребенок.

Взглянув на зажатую в руке гранату, Нилда решилась. Она выдернула чеку и, под ироничный взор Бенсона, кинула гранату. Только не в стекло, как ожидал Бенсон, а внутрь лаза, из которого появилась пантера. Внутри лаза громыхнуло. Не дожидаясь, когда выйдет дым, Нилда занырнула в лаз и продвинулась до точки взрыва. Гранату она закинула далеко, минимум на метр дальше расположения стеклянной стены. Поэтому должно было получиться.

Лаз оказался узким, но достаточным для того, чтобы лечь поперек и упереться спиной в стену. Взрыв изрядно разворотил внутреннее помещение: оставалось лишь отжать последние кирпичи. По счастью, стена была кирпичной: окажись стена из железобетонных блоков, ничего и не могло получиться. Уперев ноги в развороченную стену, Нилда напрягла отдающее болью тело. Стена не подавалась.

Нилда вспомнила о своем ребенке, находящимся совсем рядом от нее, и яростно распрямилась. Кирпичи подались и рухнули внутрь комнаты. Раздались выстрелы – это Бенсон пытался достать ее из пистолета. К выстрелам Нилда была готова, мгновенно переместившись в сторону, за целые кирпичи. Она дождалась паузы между выстрелами и, обдирая кожу на плечах, бросилась в проломленную дыру. Оказавшись в комнате, кувырками покатилась по полу. Спрятавшийся за столом Бенсон еще несколько раз выстрелил, но промахнулся.

Следующего выстрела не последовало – случилась осечка. Взвизгнув, Нилда вскочила на стол и вонзила кинжал бывшему мужу в глаз. Бенсон ойкнул и выронил пистолет, но Нилде даже некогда было перерезать ему горло. Она кинулась к двери, за которой находился ее ребенок. Из комнаты послышался младенческий плач. Да и без всякого плача, одним материнским чутьем, Нилда чувствовала: ребенок находится за дверью.

Но дверь не отворилась. Нилда рванулась за ключами к письменному столу, за которым валялся труп Бенсона. Что-то ее остановило. Нилда обернулась и увидела, что замочная скважина у двери отсутствует. Должен быть кодовый замок! Но где? Сбоку на стене тарелочка с художественной росписью – она что-то скрывает!

Нилда сорвала тарелочку со стены и убедилась, что не ошиблась. Под тарелочкой находились четыре цифровых диска: код был четырехзначным. Четыре знака – десять тысяч вариантов. На перебор потребуется около часа. Но это час у Нилды отсутствует. Нужно угадать число, которое установил Бенсон. Что мог придумать Бенсон? Пошлый самодовольный болван, пекущийся только о своих миллиардах. Наверняка что-то, еще более пошлое, чем сам.

Нилда набрала «1234» и рванула дверь. Та не поддалась. А если последовательность в обратную сторону? «0987»? Тоже не подходит. «9876»? Мимо. Зачем только она воткнула Бенсону кинжал в глаз?! Был бы миллиардер жив, можно было поочередно отрезать у него пальцы: и шифр от замка узнала бы, и удовольствие растянула.

В отчаянии от того, что ее ребенок находится за дверью, которую нельзя открыть, Нилда заколотилась в нее. Но дверь была не просто металлической – бронированной. А ребенка пора кормить, как они не понимают! Конечно же, ребенок проголодался!

Нилда разбежалась, чтобы проломить стену своим телом, но заметила вторую тарелочку с художественной росписью, по другую сторону от двери. Как она сразу не догадалась! Под второй тарелочкой оказались аналогичные цифровые диски. Количество возможных комбинаций увеличилось на несколько порядков. Оставалось надеяться, что Бенсон не потрудился составить сколь-либо сложный шифр. Сложные шифры не в его характере.

Итак, что же? «1234» и «0987»? Нет, дверь не отворяется. А если еще проще? «1234» и «5678».

Раздался щелчок, и Нилда поняла, что проклятая дверь отворилась. Нилда ворвалась в комнату и увидела своего ребенка, лежащего в колыбели. Ребенок плакал и протягивал к ней крохотные ручонки. В свою очередь Нилда протянула к ребенку обожженные пальцы и устремилась к колыбели.

В этот момент ее сознание затуманилось. Нилда попыталась дернутся, но не смогла – вероятно, от сильной кровопотери. Комната вместе с колыбелью исчезла, а горизонт сознания заполнила грязная серая пелена. Поблизости послышались голоса. Нилда слышала эти голоса: хотя отдаленно, но явственно.

Голоса было два, оба мужских. Оба казались деловитыми и сосредоточенными.

– На две с половиной минуты быстрей, чем в прошлый раз, – послышался первый голос. – Поздравляю, Гордон, ты был прав.

Второй голос удовлетворенно хмыкнул:

– Я тебе сразу сказал, Эбберт. Ничто не сравнится с инстинктом материнства. Никакая месть, никакое чувство долга или жажда обогащения.

– Что же, – послышался первый голос, принадлежавший Эбберту. – Остается неделя. Идеальный стимул установлен и опробован, чем займемся в оставшиеся дни?

– Продолжим эксперименты. Хочу попробовать, за кого наша малышка станет биться более яростно: за сына или за дочку. Сейчас очищу ей память, восстановлю кожные покровы и заменю одежду.

Малышка? Кого мужские голоса имеют в виду, не ее ли?

– Договорились, – согласился Эбберт. – За ночь успеем еще разок прогнать. Ты займись малышкой, а я заменю биоников. Этих она изрядно попортила. Зашивать нет смысла, придется утилизировать.

– Возьми новых, – сказал Гордон. – Не забудь распорядиться, чтобы отремонтировали помещение. И замени на всякий случай PolG-12. Малышка перерезает ему одни у те же провода. Боюсь, как бы у нашего PolG-12 не выработался условный рефлекс. Забери со склада другого, для чистоты эксперимента.

Эбберт хмыкнул.

– Ладно. Ты только посмотри на нее. Лежит, как ни в чем не бывало. Такая паинька.

Нет, мужские голоса определенно говорили о ней, Нилде. Но что голоса имели в виду?

– Визит Бенсона подтвержден, ожидается через неделю, – засмеялся Гордон. – Придется ему познакомиться с нашей малышкой. Думаю, Бенсон изрядно удивится тому, что похитил у нее ребенка.

– Да он и удивиться-то не успеет, – заметил Эбберт.

После этих слов голоса отдалились, и Нилда провалилась в освежающий и исцеляющий сон.

[Отредактировано с учетом некоторых комментариев]