Моя бабушка пришла работать на фабрику когда ей не было и двадцати. Она ходила к станку каждый день, сорок лет, от звонка до звонка — в прямом смысле. Мой дед — в точности так же — устроился шофером, когда еще был пацаном, и водил свой грузовик каждый день по одному маршруту до самой пенсии. Та же история была у мамы, и была бы у отца — не закрой его завод в 90-е. 

Когда я об этом думаю, меня съедает чернющая тоска — я все никак не успеваю стать достаточно богатым, чтобы разорвать порочный круг “работать чтобы есть чтобы дальше работать” и дать им жизнь, которую сам считаю счастливой.

Раньше я был уверен, что должен это сделать, но теперь еще больше запутался. Мне уже не кажется, что они несчастны в своем образе жизни. Они точно работают не ради денег, не ради того, чтобы куда-то вырваться, и никогда не работали только ради этого.

Теперь мне кажется — что это я на самом деле несчастен.

Я начал работать по-настоящему десять лет назад. По-настоящему — это уже не ради того, чтобы накопить на джинсы и плеер, а ради амбиций и денег на свою жизнь. За десять лет я сменил работ восемь, у меня никогда не было четкой специальности, я метался между профессиями, и всегда уходил, как только что-то не нравилось. Несколько лет назад я попал в айти с черного хода — но как и везде, я здесь не пришей рукав, просто наблюдатель со стороны.

И вот то, что я вижу — переворачивает мой мозг и представления о жизни чуть ли не каждый месяц.

Я буду много обобщать, но вот каким было мое первое впечатление

Еще нигде ни в одной индустрии я не видел такой четкой и понятной системы. Люди знают, что делать, как делать, и что они за это получат. 

У тебя есть склонности к техническом наукам? — хорошо, вот прописанная база, которую тебе надо освоить. Осваивай и переходи на следующий шаг. Вот миллион точек входа в индустрию — стажировки, курсы, мелкие заказы, хакатоны, митапы, мастер-классы. Каждая точка ведет к абсолютно понятному и прописанному пути.

Ты становишься джуном, мидлом, синьором, лидом — кем угодно. Везде есть обговоренные критерии перехода. Главное развивайся, учи разработку и набирайся опыта. Вот огромная масса систематизированных знаний и целые сообщества наставников со стилем преподавания на любой вкус. Хочешь — найдешь тех, кто шпыняет за ошибки и подпитывает гнев, который сделает тебя лучше. Хочешь — найдешь людей, которые похвалят твои задатки и укрепят уверенность в себе.

Есть гигантский рынок с настоящим выбором, а не жалкой иллюзией, как везде. Армия людей будет помогать тебе идти по карьерной лестнице, главное не бросай учиться.

Но самое главное — для людей, которые выбрали эту индустрию, комфорт и системность как будто не важны. То есть люди реально любят свое дело и готовы заниматься им для себя, без этих плюшек. 

Программирование больше напомнило мне субкультуру, а не профессию.

Вот у меня есть любимая группа, я знаю имена всех ее участников, их биографии, знаю наизусть названия всех альбомов, узнаю песни с полноты и многие даже могу сыграть сам. Если я приду к фанатам этой или другой группы — мы будем со страстью и самозабвением обсуждать их часами.

Здесь люди в точности так же обсуждают разработку. Но если я могу выкинуть свои знания о группе на помойку, потому что от них никакого толку нет — люди в айти применяют предмет своей страсти для настоящего дела. 

Побочный эффект — из всех индустрий, что я видел, у разработки самая высокая и толстая башня из слоновой кости

Попадание в айти во многих городах напоминает эмиграцию при которой не надо никуда ехать. Устроившись в айти-корпорацию, ты оказываешься в отдельной, спрятанной стране внутри своего города. Тебя начинают заботить совершенно не те вопросы, что большинство твоих соседей. 

У меня это было точно так. С утра я мог доехать до работы на такси и не видеть людей в общественном транспорте. Либо присоединиться к корпоративному карпул-сервису, либо доехать на специальном челноке прямо до входа от остановки неподалеку. В здании была своя столовая с частично оплаченной едой. Медицинская страховка в лучшей частной больнице города, помощь с садами, помощь с поиском квартиры, люди, которые помогают со всеми проблемами с документами — все все все. И, конечно, зарплата в два раза выше, чем та цифра, о которой мечтают горожане согласно опросам местного СМИ.

Первое время я был страшно счастлив и не понимал, как такое вообще может быть на самом деле. Я фанатично работал с утра до вечера и продолжал работать внутри головы в свободное время.

Но потом у меня появилось странное чувство — о нем даже себе стыдно говорить. Его невозможно обсудить с бабушкой, дедушкой, мамой и папой — потому что кажется они посмотрят на тебя с презрением.

Тебе чего-то не хватает. Тебя больше не радует комфорт. И тебе больше не хочется работать

Я даже не разраб. Всякие владельцы бизнесов придумывают для моей позиции много красивых и непонятных мне слов — журналист, копирайтер, спец по внутренним коммуникациям, редактор, деврел, продюсер, менеджер. Я думаю, я просто бесполезный прихвостень — но оправдываю себя просто. Мне нравится наблюдать со стороны и осмыслять, и я тоже готов делать это просто так, для себя. Просто не отказываюсь от денег, если мне их с какого-то перепугу предлагают.

Но я окружен разрабами. Все мои друзья и знакомые — разрабы. Все мои собеседники за последние пару лет — разрабы. И когда они становятся друзьями, а не абстрактными людьми, то наивное представление о системности и понятности индустрии начинает таять в их искренних рассказах.

Ни в одной индустрии я не слышал таких взглядов на жизнь, как здесь:

— Мне уже тридцать, а я все еще пишу код. Что-то с моей жизнью не так

— К тридцати я планирую выйти на пенсию. Почти уже накопил

— Да просто я слишком ценный сотрудник, меня не хотят отпускать. Но код я писать не хочу, вот мне и придумали эту должность

— Я хочу уйти, но я больше ничего не умею, и мне нигде столько не заплатят. Поэтому вынужден продолжать писать код

— Я бы хотел освоить какую-нибудь другую профессию. Вот сейчас получаю вторую вышку

— Я просто вру, что работаю. На самом деле мне просто платят за то, что я двигаю пустые тикеты 

— Знаешь, мне вот нравится сварка. Я поставил аппарат себе в гараж, только этим и спасаюсь

Ко мне на подкаст пришел Евгений Кот — видный разраб, один из главных амбассадоров Dart в России. Он работает на большой должности в большой компании, развивает новый офис в Праге. Мы душевно поговорили — и меня то ли растрогали, то ли опечалили его откровения о своей карьере.

Он вспоминает, как любил в детстве чипсы, но мама была бедной, и чипсы были — чуть ли не праздничной едой. В основном она, конечно, просто наваривала суп на всю неделю, и говорила — вот вырастешь, купишь себе чипсов сколько угодно. Теперь он действительно может зайти в любой магазин и просто скупить все чипсы, какие у них есть. Но счастливее от этого не стал. 

И речь на самом деле не просто про материальные хотелки и вкусняшки. Речь и про работу тоже. Наши карьеры стали слишком быстрыми, к тридцати мы достигаем результатов, о которых нам мечтательно говорили в детстве родители — и не знаем, что делать дальше.

Мы почему-то не можем ходить на работу так же от звонка до звонка, от молодости до пенсии. Почему-то дело, которым мы страстно занимались на старте — перестает радовать уже через жалкие десять лет

И я не могу четко зафиксировать, где произошел этот разрыв. 

Вот поколение, которое считает, что надо получить специальность и работать по ней всю жизнь. 

И вот поколение тридцатилетних пенсионеров — которые не могут больше заниматься любимым делом, и мечутся в поисках чего-то другого.

Моя ошибка это, какое-то мое странное искажение восприятия? — но я слишком часто это встречаю. Евгений Кот — отличный инженер, который почему-то идет учиться на психолога. Андрей Бреслав, создатель, мать его, Котлина — не хочет говорить ни с кем о разработке. Андрей Ситник — создатель кучи крутых опенсорсных проектов — говорит, что нам пора обратно смешать техническое с гуманитарным, иначе мир нас перемелет.

Это только более менее известные ребята. Я могу перечислять еще сотни имен, которые говорят мне нечто подобное каждый день.

“Мне тридцать, и я больше не хочу работать разрабом. Что делать дальше — не знаю тоже”.

Не знаю, что это все значит. 

Я сам заразился этим, и тоже больше не могу набирать буквы на заказ. Мучает странное противоречие — кажется, что ты преисполнился и стал супер спецом, и одновременно думаешь, что двадцатилетние, которые только начинают путь — могут уже больше, чем ты.

Двадцатилетние могут больше — потому что они горят и все впитывают на лету. Пятидесятилетние могут больше, потому что они трудолюбивы и не позволяют себе бессмысленной рефлексии.

А я — как только позволю себе подумать, чего хочу на самом деле — всегда получаю из глубины один ответ. Хочу встать и просто пойти пешком, ходить как Форест Гамп — от одного океана до другого, туда обратно.

А вы — что хотите?

Вот подкаст с Котом — послушайте, как про это говорят разрабы, а не бесполезный гуманитарий