Хочу рассказать про детский киберспорт, потому что это настолько крышесносная тема в плане предрассудков, что можно изучать человеческую природу. Направление киберспорта мы стартовали дважды: один раз нормально, и один раз во время карантина, раз уж освободилось время и люди вокруг вдруг начали понимать, что из игр можно и нужно тащить пользу.

И если футбол или шахматы родители считают однозначно полезными, то с играми ситуация неоднозначная. Руководитель направления Настя начала с интервью. Вообще, Настя умеет общаться с родителями, потому что некогда запустила подписку на наборы развивающих штук «Аистбокс» (каждый месяц приезжает коробка для ребёнка).

Дальше пошёл мягкий психодел. Родители же рассказывали как дети загружены, какое у них сумасшедшее расписание.

Как мне кажется, родитель хочет воспитать нового себя, только лучше. И каждый час простоя ребёнка воспринимает как недополученные знания и навыки. Ну, знаете, пока вы спите, враг качается. Так вот, в среднем у детей опрошенных есть около часа (суммарно) свободного времени в день. Этот час ребёнок проводит в телефоне, то есть отдыхает. Родители — как это ни странно — хотят, чтобы он этот час потратил на английский, бил других детей на секции бокса или ещё как-то утилизировал.

В этот момент уже стало понятно, что если мы превратим компьютерные игры в нечто полезное, то за это будут платить. Забегая вперёд, могу ещё добавить, что это сейчас один из самых эффективных способов социализации, что ускорило прогресс.

А пока давайте чуточку похоливарим!

Интервью с родителями

Наша выборка — это, в основном, родители, которые заботятся о развитии ребёнка. То есть это те, кто, в целом, готов тратить деньги и время на семью. Москва, обычные школы, но при этом родители так или иначе заинтересованы в чём-то большем, чем просто школьная программа. Дальше описание именно этой группы людей (нам они были интересны как наиболее перспективные клиенты).

Итак, родители выборки однозначно воспринимают компьютерные игры как воплощение мирового зла. Пока ребёнок играет, он либо остановился в развитии, либо деградирует. Самая мягкая реакция из исследованных в духе: «у нас нет такой проблемы» (то есть это всё-таки проблема), а самые сложные лежат в области «никак не хочет с нами разговаривать, всё время проводит в телефоне». То есть они понимают, что без этого плюс-минус никак, но это плохо. Примерно как пить пиво, есть вредную еду, смотреть Ютуб или сидеть в Фейсбуке. Такое грешное удовольствие.

Сюрприз в том, что при этом сами родители играют! Но не считают это чем-то плохим.

«Прихожу домой с работы, очень устаю, нужно снять стресс, часа полтора сношу друзьям лица в стрелялке» — это нормально. Это же полезное времяпрепровождение папы, он снимает стресс. Подходит он к делу со всей серьёзностью.

Если хотите, чтобы ребёнок много читал — нужно, чтобы он видел вас с книгой каждый день и считал это нормой. Если хотите, чтобы ребёнок вырос быдлом — ведите себя как быдло, это должно помочь. Но в случае с играми что-то сбоит. Модель допущения такая: если хотите, чтобы ребёнок не играл в компьютерные игры, то отбирайте телефон и ругайте его. Но продолжайте играть сами. Звучит логично, правда?

Оба родителя чаще всего не воспринимают поездку в метро с хлопанием по цветным шарикам как процесс игры. Они же ЕДУТ. Есть целевая деятельность, она в приоритете. А игра — это так, просто убить время. Вообще, немного странно слышать от людей, которые хотят максимально утилизировать время ребёнка, фразу «ну мне же надо убить время». Я больше ждал конкретных доводов через снижение стресса.

Ещё мы всё ждали, что хоть где-то на интервью проявится ситуация, что «мой ребёнок много играет, потому что я не смогла придумать что-то более увлекательное сегодня» или «потому что у нас не было времени заняться им». Ну или ещё хоть что-то, где родитель чувствует свою ответственность за то, что происходит. Но нет. Родитель же никак не может повлиять на ребёнка, а он коннектится где-то к мировому злу и набирается этих вот игр, от которых не может спокойно ужинать. То есть все ситуации в жизни ребёнка управляются родителем… ну кроме парочки. Это игры чаще всего, на втором месте — общение в Тиктоке. Однозначно, виноват Билл Гейтс. Если задуматься — может, даже, Ритчи. И совсем чуть-чуть Страуструп.

На самом деле, конечно, я сейчас несколько утрирую. Родители прекрасно всё понимают — и что мир изменился, и что игры в телефонах вездесущи, и что если ребёнку дать кнопочный телефон, то у него резко понизится социальный статус в школе, потому что все с айфонами, а он как лох. И сами далеко не все играют. И в телефоне не всегда ребёнок, потому что можно вместе почитать книгу, пойти куда-то, что-то ещё придумать. В общем, у нас много сознательных родителей.

Но всё равно, когда ребёнок играет — он простаивает. Недопустимо!

В чём проблема?

Попытки провести факторный анализ такие:

• Если ребёнок просто играет на улице — это хорошо, он качает физическую форму.
• Если ребёнок играет в настольные игры — это хорошо, он общается с семьёй.
• Если ребёнок играет в развивающие компьютерные игры — это допустимо.

То есть вопрос не в самом процессе игры, а в том, что родитель считает, что он ведёт к деградации по каким-то параметрам.

Может ли ребёнок не играть? Нет. Игра — это эволюционное приспособление, которое помогает с огромной мотивацией тысячи раз отрабатывать разные ситуации. Раньше считалось, что через игру животные выпускают «излишнюю энергию», то есть это такой контрольный клапан. По мере уточнения этологических моделей становилось понятно, что игра нужна не только и не столько в роли заполнителя свободного времени. Она может быть средством тренировок (львята «охотятся» друг на друга и на родителей), возможностью лучше управлять своим телом, быстрее подключая нейросети контроля (привет, слонята со свежеобнаруженным прикольным таким хоботом), средством социализации (привет, все приматы) и, конечно, обучения.

То есть мы эволюционно любим играть. И я уже много раз говорил и скажу ещё раз: игры — это новые книги. Потому что они заменяют опыт с воображаемого на почти реальный. Я осмелюсь утверждать, что, играя в Кербальскую космическую программу, вы разберётесь в предметной области лучше, чем если год будете ходить в кружок астрономии. This War of Mine учит тому, на что похожа война с точки зрения гражданского населения (ну или правильно считать недопроизведённый ВВП стариками и отправлять их на смерть). Любой экономический симулятор показывает взаимосвязь кучи показателей и учит правильно считать. A Slower Speed of Light показывает эффекты разных психоактивных веществ учит общей теории относительности на примерах эффекта Доплера и релятивисткого замедления времени.



Проблема в том, что если игры чему-то направленно учат, они обычно не очень развлекают. А если хорошо развлекают, то далеко не всегда хорошо учат. В смысле, если стояло ТЗ сделать обучающую игру — как игра она будет плохая. А вот если в хорошую игру вложить обучающий элемент (или просто хорошую детализацию), то эффект будет отличный.

В общем, с моей точки зрения игры в обучающем плане больше всего похожи на жанр «производственных романов» — это вроде «Дедлайна» Де Марко и «Цели» Элияху Голдратта. Вроде, было круто и весело, и ещё что-то узнали. Относительно незаметно, ведь это не было основной целью.

Ещё, конечно, игры, как и фильмы (или комиксы) задают модель поведения. Помните историю про начало возрастных маркировок из-за того, что дети стали воспринимать способы совершения преступлений в послевоенных комиксах как руководство к действию? Странно, что никто тогда особо не исследовал их обучающий потенциал.

Но давайте вернёмся к прикладной истории: киберспорту в детских секциях. На карантине.

Родители хотят сделать что-то, чтобы бесполезных игр было в жизни ребёнка меньше. Но готовы мириться с полезными. То есть можно работать в следующих направлениях:

1. Доказывать, что игры — это новая норма.
2. Заменить компьютерные игры на другую деятельность (настолки).
3. Заменить игры на другие полезные.
4. Сделать те же самые игры в процессе более полезными.

Наиболее перспективным выглядело брать те самые игры, в которые дети играют с огромным вовлечением — и пытаться на их базе строить что-то полезное. Первым стал Фортнайт: мы бы, конечно, с удовольствием взяли CS:GO, но в CS:GO вы убиваете друзей с на порядок большей частотой, чем в Фортнайте. Плюс после выстрела из реалистичного «чизета» голова делает реалистичный хлопок и оставляет кровавый след на стене, а после удара двуручной киркой со всего размаха в Фортнайте противник только спотыкается. Поэтому он, Майнкрафт, но для старших уже и CS.

Стоп-стоп, а что по исследованиям?

Можно ли чередовать обычную деятельность с играми?
Они помогают отдохнуть или тратят ресурс?



А прививают ли они при этом какие-то асоциальные шаблоны поведения?

Учитывая дисбаланс между многочисленными исследованиями «почему игры вредны» и редкими «чем игры могут быть полезны», нужно смотреть на длинные опыты, типа 10-летней перспективы. В 2009 году начали большое 10-летнее исследование того, как меняется поведение людей с видеоиграми. 500 подростков в группе (мальчиков и девочек пополам). Там куча интересных таблиц про то, что девочки играют в 21 год больше мальчиков и прочее. Но нам важно следующее:
— 4% играли только в жестокие игры
— 23% играли в жестокие игры с яркой демонстрацией насилия и нормальные
— 73% в «мирные» игры

Чем старше были испытуемые, тем меньше у них становилось жестоких игр в анамнезе.
По итогам группы не отличались друг от друга по уровню тревожности и склонности к депрессии. Выводы такие:

1. Даже самые жестокие игры в детстве не означают какое-то влияние на уровень агрессии во взрослом возрасте.
2. Агрессивные дети более склонны к жестоким играм.

Упрощая: GTA не виноват, что дети растут жестокими. Просто уже жестокие дети выбирают GTA.

Ещё солянка из пользы компьютерных игр ещё со ссылками на исследования. Коротко: ориентирование в 3D-играх улучшает память, игры снижают уровень боли, дети-дислектики начинают лучше читать, помогают лучше реабилитироваться после травм, и, осторожно, могут сделать вас немного умнее.

Можно ли попробовать вырастить ребёнка без игр?

Есть где-то в дельта-окрестности нуля. Родитель контролирует окружение ребёнка до определённого уровня. Всё равно он увидит игры, мат в интернете, порнуху, массовые чаты и Соловьёва. По сути, нужно контролировать не саму деятельность, а то, как ребёнок к ней подготовлен.

Я бы ставил на то, что нужно понимать, что ребёнок точно будет играть, и попытаться получить из этого максимум пользы. Собственно, забегая вперёд, так нам и сказали учёные мужи с факультета киберспорта РГУФК, написавшие кучу научных работ. И методологию для нас. Тут надо остановиться и сказать, что в России есть такой Государственный университет физической культуры, где готовят спортсменов и тренеров. То есть все достижения отечественного спорта рождает мегамозг, сокрытый в его стенах.

В России пока нет достаточно проработанной методики подготовки киберспортсменов. В мире тоже нет — точнее, есть на про-уровне. Сделать подготовку массовой — одна из наших задач в перспективе. Дело вот в чём: сильно упрощая, когда-то давно футбол был только на профессиональном уровне. Советские тренеры сделали методику подготовки молодых игроков. По мере роста популярности, игра стала приближаться всё ближе к любительскому уровню, пока он не стал инструментом общего развития детей. Стали появляться частные лиги, коммерческие школы и так далее. С киберспортом плюс-минус та же ситуация: профессиональный спорт уже есть, но любительский (с теми же лигами и коммерческими секциями и следовательно методиками) – его пока нет. Работаем над этим.

Ещё, конечно, киберспорт пока покрыт не очень большой научной базой. Чтобы вы понимали специфику, да, там проводят много исследований киберспортивных действий на мозг человека. Изучают и психику и физиологию детей. Задача — чтобы как физрук в школе в среднем понимает, в каком возрасте какие нагрузки нужны, киберспортивный тренер тоже давал оптимальные вещи. Из футбола мы знаем, что командной игрой в детстве грузить бесполезно: что в 5 лет ставится год, в 8 лет понимается за месяц-два. Потому что в какой-то момент ребёнок резко понимает, что другие объекты мира тоже могут быть личностями со своими мотивами. Ещё у РГУФК есть наработанная база по физиологии: например, почти сразу юных киберспортменов учат правильно делать зарядку. Мы вот на своих занятиях показываем, как правильно разминать шейно-плечевой отдел, кисти руки и так далее. Родители рады, а дети получают преимущество в игре в 1-2%. И ещё тренеры объясняют, что происходит с головой при пережиме шейного отдела: «мозг начинает тупить». Сводится к тому, что стоит пробовать ходить с прямой спиной и сидеть в школе прямо – потому что ты будешь лучше играть и не будешь овощем тупым. Сидел прямо на математике — вечером будешь лучше рвать всех в играх. И знаете? Работает.

Да, ещё один важный момент: мы не рассматриваем киберспорт, как спорт в классическом понимании. То есть если через тренеров мы говорим, что если у ребенка нет противопоказаний к спорту (любому), мы считаем, что киберспорт — это отличное дополнение. Если можешь — иди в секцию или хотя бы пинай мяч во дворе. Это связано со всё той же методологической базой РГУФК.

Точно так же мы не ориентированы на спорт высоких достижений: задача не в том, чтобы ребёнок научился отлично играть в игру. Это средство. А цель — использовать его интерес к игре для получения других навыков вроде умения общаться.

Можно ли сделать игры полезными в плане практических навыков?

Тут я перехожу уже к выводам, подкреплённым мнением факультета киберспорта.

Да, игры могут быть полезны. Но если ребёнок играет один, то прогресс будет очень медленным. Можно сравнить сетевые игры с улицей: ребёнок приходит в сообщество, начинает уточнять самооценку, набирается шаблонов поведения от других участников сообщества и делает плюс-минус то, что и остальные. Можно приходить и играть с другими, но тренер помогает в самоанализе: он сначала подсказывает, что можно делать иначе, а потом учит ребёнка самостоятельно это отслеживать.

Если играть с тренером, то тренер будет подталкивать в сторону куда более эффективных игровых тактик. Поскольку мы заранее выбрали игры, где полезные для развития ребёнка тактики более эффективны, тренер будет учить командности, правильной коммуникации и повышать самооценку ребёнка.

То есть ребёнку мы говорим, что он научится играть лучше. И сам факт того, что он прогрессирует в игре, ведёт к прогрессу в тех навыках и качествах, которые хочет видеть в ребёнке родитель.

Есть ли конкретный пример такой пользы?

Когда я смотрел запись первого фортнайт-турнира, то думал: «Чёрт, чёрт, это самые добрые в мире дети». Это я к тому, что много раз мне попадались школьники в CS, и они никогда не были добрыми. Очень редко они были утилитарно-прагматичными. Но правильные коммуникации — это явно не их конёк.

Мне казалось, что киберспорт для детей — это когда учат техническим навыкам вроде точности стрельбы. Ну или заучивают типовые дебюты. Оказалось, первый большой блок методологии — это умение быть добрым. И при этом полезным. Что вообще-то в рамках командных сетевых игр одно и то же: психологический настрой команды прямо влияет на шансы победы, а ваш стиль общения прямо влияет на этот настрой.

Вторым сюрпризом (для меня) оказалось то, что дети невероятно толерантны к никнеймам. Если в школе ученик с фамилией Козлов вряд ли получил бы кличку «Пельмень», то ники вроде «Ослик», «Идиот13», «Растяпа» и прочие — это как боевые клички. До детей пытались докапываться, мол, чего у тебя ник такой смешной. Они в большинстве не понимали и со спокойным интересом начинали выяснять, а что, собственно, смешно.

Именно такую эмоцию тренер ждёт от них при любом оскорблении. Спокойная прагматичность. Что в голосовом чате в мессенджере, что в игровом чате в игре, что в автобусе — нужно разбивать сообщение на посыл и оболочку. В первом блоке оказалось очень важным, каким образом тренер может помочь ребёнку не реагировать близко на оскорбления в эфире. Потому что дети это очень тяжело переживают.

Дети на первых тренировках ведут себя по-разному. Кто-то хрюкает в эфир. Кто-то постоянно ругает кого-то за плохие навыки. Кто-то начинает подсказывать (или командовать), что делать. Тренеры объясняют каждое содрогание эфира: почему надо и не надо так делать. Что полезно для игры, что нет.

Материться нельзя: это дети понимают сразу. А вот то, что захрюкавший пацан просто оказался слегка подзабыт, и хочет внимания — это не самое очевидное. Вообще, по тому же Фортнайту можно проводить психологическую диагностику. В рамках тренировок это важно для выявления слабых-сильных сторон, но я думаю, доберёмся ещё до психологов. Фортнайт интересен тем, что изначально в игре много ресурсов вокруг и мало у игроков. Задача сводится к тому, чтобы проанализировать ситуацию, понять кто нужен и что нужно в моменте. И реализовать это. Такая предпринимательская история. Очень интересны финалы: один ребёнок будет искать врага, второй — отсиживаться в кустах и бояться, третий — отсиживаться в кустах и хладнокровно выжидать. То же самое в реакциях на общение в команде.

Я бы закопался в эту тему отдельно, но пока давайте поговорим про простой частный случай: ребёнка оскорбили в эфире. Это происходит примерно раз в две минуты что в агрессивной среде сверстников на улице, что в игре. С ростом дружбы и адекватности частота «да ты дурак» снижается до минимума. Но в играх часто пересекаются незнакомые анонимные дети, и поэтому чмырят друг друга не задумываясь. Дети волнуются, огрызаются, ведут себя непродуктивно, выходят из себя и проигрывают. В общем, оскорбления снижают эффективность. Чаще всего главная проблема отсутствия правильного общения — заниженная самооценка.

В методологии вначале мы должны привить понимание ребенку о важности или неважности произошедшего. Если его оскорбит мама — это важно. Если какой-то левый тип в игре за действия, в которых точно можно было ошибиться — по идее, должно быть плевать. Но это дети, и у них это устроено не так. Чтобы понять, насколько «не так», просто знайте, что, очень сильно утрируя, до определённого возраста (примерно двух лет) они не воспринимают себя как субъекта (то есть не выделяют собственную личность), а, скорее, придают личность связке «родитель-ребёнок».

Тренер каждый раз при обидах задаёт наводящие вопросы, чтобы ребёнок вдруг сам вывел для себя оценку важности мнения левого типа. То есть тренер учит самоанализу. Самые частые вопросы такие: «А почему тебя это волнует?», «Что именно взволновало в этой ситуации?», «Что это поменяет в твоей жизни?», «Что ты сейчас делаешь?» (ожидаемый ответ «играю» и «в игру»), «Почему слова человека, которого ты слышишь в первый раз, тебя задели?». То есть формулировки не прям такие, но смысл, думаю, понятен. Дальше тренер объясняет, что в играх можно ошибаться. Весь смысл — тренировки как раз посвящены тому, чтобы он стал лучше в игре (если ему сказали, что он не тащит, понятно, что и не было такой сверхзадачи). Ещё раз косвенно уточняется, что игра — это мир, где ребёнку в принципе не могут ничего сделать плохого, что навредит в реальной жизни. Если нужно — тренер прорабатывает ситуацию и дальше после тренировки, обсуждая детально.

Дети не тупые. Они быстро въезжают в эти концепции и тащатся от того, как они круто и спокойно реагируют на оскорбления. Что важно — учатся сами решать, когда ещё нужно слушать напарника, а когда его выключать. Если это «слева, слева, дебил ты конченный» — то ребёнок поймёт, что ему сказали это с любовью, желая помочь.

Ну, в смысле, что пользы в сообщении было больше, чем отстоя. А если пользы будет меньше, чем оскорблений — игрок спокойно отключит голос тому, кто мешает. Потому что у него есть цель — лучше играть.

Понятно, что во время тренировок тренеры стараются не играть со случайными напарниками. Слушая, как общаются другие, дети понимают, как надо общаться. Поэтому как и в футболе: мы формируем свою структуру, где есть более-менее контролируемые условия среды. Но, понятно дело, дети играют и на публичных серверах, и там навыки пригождаются.

В общем, сейчас киберспортивный тренер — это в первую очередь подростковый психолог, который ещё умеет хорошо стрелять в играх.

Ну и напоследок история: позвонила мама одного из детей, который не записался на футбол (как раз ради социализации). И сказала, что ребёнок увлекается компьютерными играми, и она бы очень хотела, чтобы он пошёл в какую-то секцию. Но у него нет друзей, плохие коммуникации, и он перенёс психологическую травму. С ним начали с частных персональных тренировок, а потом перешли к командным. Сейчас он спокойно играет. Понятно, что оценки 360° мы не проводили, но Настя уверена, что он стал гораздо спокойнее — во многом из-за общения.

Так что добро пожаловать на новую улицу.