Знаете ли вы, что первыми русскими, переплывшими Индийский океан, оказалась шайка государственных преступников, совершивших на угнанном корабле дерзкий побег с сибирской каторги? Как относится к такому «рекорду»? Сопереживать беглецам или государству и закону? К счастью, на слишком давние события нашей истории – а дело было в XVIII веке – можно смотреть с определенной степенью нейтральности. И тогда перед нами остается рассказ о дерзкой авантюре и весьма неординарных личностях, на нее решившихся. А дело было вот как.

Россия, «Эпоха дворцовых переворотов». С 1700 по 1796 год на троне сменилось девять правителей. По неутешительной статистике 33% из них скончались от производственных травм, вызванных резким смещением трона из-под задней точки. По другой же статистике, 100% государственных руководителей той поры боялись, что очередной государственный переворот может произойти в любой момент. Для борьбы с постоянной угрозой в стране был создан репрессивный аппарат, способный по «государеву слову и делу» направить на плаху или в ссылку любого, кто хоть как-то обозначит свою опасность для режима. В суровой стране имелась для этого естественная тюрьма – Сибирь. Ссылать туда за разные грехи начали еще по Соборному уложению Алексея Михайловича. Чем более опасным казался преступник, тем дальше от Москвы и Петербурга он уезжал. Самым дальним пристанищем для неудачников политической борьбы стала Камчатка. Сперва ее заселяли головорезы-казаки, да каторжане из податных сословий. А с 1731 г. в Большерецкий острог – столицу полуострова – начинают присылать знатных и благородных ссыльных. Сюда попадали те, кого навсегда следовало вычеркнуть из жизни, но казнить при этом почему-то было не целесообразно. Их приговор гласил: «Лиша чинов, сослать в Камчатку». Некоторым, особо опасным режиму, под страхом смерти запрещалось даже называть свое имя, благодаря чему они становились неотличимы от крепостных каторжников. Случалось, Петербург сотрясал очередной переворот, и гонцы спешили в Большерецк, чтобы освободить кого-то из сидельцев, а взамен сюда ехали его недавние противники.

Спустя 29 лет после прибытия в Большерецк первого политического ссыльного, на Камчатку был отправлен очередной этап. В него входило пять офицеров. Хотя почти все они были «взяты» по разным делам, но среди компании быстро выделился сплотивший ее лидер. Звали его Мориц Август Бенёвский. В компании он был младшим, ему было 25, но среди прочих видавших виды он выделялся необычайной предприимчивостью, железной волей, способностью на ходу сочинить правдивую историю и готовностью вступить в любые авантюры.

Родился Бенёвский в Словакии в семье венгерского помещика. Несмотря на то, что он был единственным сыном среди целого табуна сестер, Мориц сумел разочаровать отца, и лишился наследства. Когда Бенёвский-старший отправился в мир иной, зятья выставили семнадцатилетнего Морица на мороз. В ответ наш герой собрал ватагу наемников, взял родовой замок штурмом и выгнал из него уже свою родню. А потом пришел «лесник», то есть имперские войска и «выгнали из леса», уже самого Бенёвского. Было объявлено, что судьбу наследства решит суд. Чутье подсказало Морицу, что ждать от заседания следует не восстановления законных прав, а чего покрепче и поэтому он бежал в Польшу. Там как раз происходило антироссийское восстание Барской конфедерации, и молодой офицер мог бы предложить повстанцам свои услуги. Восстание потерпело неудачу и Бенёвский дважды попал в плен. Первый раз его отпустили под честное слово, а во второй раз решили отправить в Казань. Оттуда Мориц бежит вместе со шведом Винбландом, да так, что поймать их удалось только в петербургском порту. После этого местом ссылки для Бенёвского избирают Камчатку в расчёте, что оттуда ему не сбежать. Ха-ха-ха. Как же они ошибались.

Наш герой не собирался, подобно другим ссыльным, десятилетиями испытывать здоровье суровым камчатским климатом и исследовать быт местных медведей. Замышлять побег он начал еще по пути к пункту назначения. Часть пути этап проделал по суще, а от Охотска должны были отправиться морем. Пока галиот «Святой Петр», на котором ссыльных собирались вести дальше, готовился к плаванию, Бенёвский не терял времени. Среди команды нашлось трое сочувствующих матросов и даже командир судна. Заговорщики планировали во время плавания захватить галиот и, изменив курс, направиться на нем в Японию или в Китай. Для реализации замысла они раздобыли на берегу несколько пистолетов и порох. Но в задуманное вмешалась погода. Поднявшийся во время плавания шторм серьезно повредил «Святого Петра», и он был вынужден сделать внеплановую остановку в устье реки Большой. Галиот стал на ремонт, а ссыльных отправили в Большерецк, находящийся в сорока верстах от моря.

Большерецк представлял из себя скорее деревушку, чем город. Чуть больше сорока деревянных построек, полторы сотни человек населения – ссыльных и свободных. Руководил этим всем богатством капитан Григорий Нилов. Занимался он тем, чем и должен был начальник здешних мест – беспробудно синячил. Бенёвский быстро освоился в этой среде и завел дружбу с другими ссыльными. Как оказалось, они тоже помышляют о побеге. С этого момента в Большерецке начинает расти заговор, как снежный ком, набирающий все больше участников. В вербовке сторонников Бенёвский испробовал разные подходы. Ссыльных агитировать было не нужно, промысловикам он обещал показать путь к легендарной Земле Стеллера – пушному Эльдорадо, куда якобы уходит зимовать нерпа. Натурам идеалистическим читал вслух «Город-Солнце» Кампанеллы. Лишь комендант Григорий Нилов в упор ничего не замечал и продолжал жить в мире, где Бенёвский – честный и образованный учитель музыки у его детей.

Постепенно заговор перешел к решающей фазе своей. Бенёвский явился на квартиру к промысловикам, зимовавшим в Большерецке. Он предъявил им бархатный конверт с печатью и «признался», что никакой он не польский военнопленный, а личный посланник законного императора Павла Петровича. Он вез послание к Римскому императору, но был схвачен агентами узурпаторши Екатерины II и сослан на Камчатку. Тот, благодаря кому, посланник попадет в Рим, получит щедрое вознаграждение и покровительство взошедшего на трон Павла. Дело за малым – промысловики должны провести угнанный «Святой Петр» хотя бы до Японии. Промысловики сидели без заработка и имели серьезную обиду на Григория Нилова, потому с радостью были согласны устроить любой дестрой, лишь бы навредить властям.

К моменту, когда в заговоре участвовало около пятидесяти человек, Нилов стал что-то подозревать и послал солдат, чтобы они арестовали Бенёвского. После чего «начальник Камчатки» снова напился до невменяемости и отрубился. Разбудили его в ночь с 26 на 27 апреля 1771 г. заговорщики, вооруженные пистолетами и отнятыми у солдат ружьями. Нилов пытался сопротивляться, схватил Беневского за шарф, начал душить и тут же был убит подоспевшими на помощь сообщниками венгра. К счастью, эта жертва бунта оказалась единственной.

Дальнейшие события развивались следующим образом: после вялой перестрелки с казаками Большерецк был взят под контроль бунтовщиками. У населения отобрали все огнестрельное оружие. Бенёвский объявил себя «правителем Камчатки», а участвующий в заговоре местный поп привел население к присяге императору Павлу. После этого «Святого Петра» стали готовить к отплытию. Для этих целей в Большерецке изымалось все, что могло пригодиться: пушки, пушнина, казна местной канцелярии, столярный инструмент, продовольствие, ткани. Участвовать в исходе к земле обетованной должны были аж 70 человек, из них 7 женщин. Бенёвский обещал отвезти их в испанские колонии, где они найдут рай земной. На прощание участники исхода подписались под составленным для Сената «Объявлением», в котором на десяти страницах перечислялись те беды, которые принесло России правление Екатерины II. Автором его выступил Ипполит Степанов, сосланный в Большерецк за критику императрицы. Бенёвскому этот акт гражданского неповиновения был кстати – теперь он знал, что весь экипаж галиота, подписавшись, отрезал себе дорогу к отступлению.

По первоначальному плану беглецы отправились в Страну Восходящего Солнца. В июле 1771 г. трижды они заходили в местные порты, но внешне приветливые японцы не позволяли сойти подозрительным гайджинам на берег. Значит искать счастья следовало южнее. 16 августа галиот причалил к острову Формоза (ныне Тайвань). Поначалу отношения с туземцами складывались самым мирным образом, состоялся даже нехитрый бартерный обмен безделушек на продовольствие. Продолжалась идиллия недолго: аборигены приняли причаливший к берегу ялбот за угрозу и атаковали его, убив троих человек и ранив еще несколько. В ответ находившийся на «Святом Петре» Бенёвский приказал открыть огонь по всем туземцам без разбора. Карательная экспедиция продолжалась три дня. За это время моряки истребили немало местных, а уцелевшие бежали вглубь острова. Поселок, возле которого произошло нападение был сожжен дотла. 20 числа корабль продолжил путь.

12 сентября «Святой Петр» под пушечный салют вошел в бухту острова Макао. Бенёвский оставил команду на борту, а сам отправился на прием к португальскому губернатору, якобы с визитом вежливости. Беглецы еще не знали, что для «императорского посланника» они станут лишь разменной монетой. Губернатору колонии Бенёвский представился польским исследователем, совершившим научно-исследовательское путешествие вокруг Камчатки на купленном у русских корабле. Так как путешествие подошло концу, поляк решил продать ставший уже ненужным «Святой Петр». Сделка устраивала всех, кроме команды галиота, наотрез отказавшейся покинуть судно. Тогда Мориц заявил губернатору, что набрал в экипаж отчаянных самых головорезов, которые взбунтовались и могут причинить вред Макао, сойдя на берег. «Петр» был окружен, а снятые с него люди были отправлены в тюрьму на срок «пока не одумаются». Сначала русские продолжали стоять на своем. До них дошло, что Бенёвский никакой не посланник царевича Павла, а в испанские колонии в лучшем случае он отвезет их в качестве рабов. Но потом в тюрьме началась эпидемия и люди начали умирать от поноса. После этого подчиниться воле Бенёвского согласились все, кроме Ипполита Степанова, написавшего когда-то «Объявление» Екатерине II.

На двух зафрахтованных Бенёвским кораблях сорок выживших из семидесяти бежавших поплыли вокруг Африки во Францию. Эти люди были еще нужны авантюристу. Он планировал предложить Людовику XV проект колонизации Формозы, Курил или чего-то в этом роде, а четыре десятка русских должны были стать его верными конкистадорами. В июле 1772 г. корабли пристали в Бретани. Бенёвский отправился к на прием к королю, по старой традиции оставив соратников по побегу мариноваться в порту. Пока суть, да дело, умерло еще трое человек. Через несколько месяцев Мориц снова появился здесь, неся радостную весть: его проект колонизации одобрен в верхах, правда Формозу заменили на Мадагаскар. Но это даже поближе. Одиннадцать наиболее отчаянных беглецов поддержали план и поступили на французскую службу. А остальные собрали пожитки и пешком отправились в Париж на аудиенцию к российскому послу. Идти предстояло 550 верст, дорога заняла почти месяц. Посол Хотинский принял ходоков. К тому моменту в Петербурге уже получили «Объявление» и знали и о побеге, и о приключениях галиота на Формозе и в Макао.

Поскольку отношения с Францией в те времена были недружественные, а на международной арене варварскую и деспотическую Россию противопоставляли просвещенной и свободной Европе, Екатерина II с целью улучшения имиджа страны решила помиловать сдавшихся послу. Им было разрешено вернуться на Родину. Там на правах свободного человека их уже ожидал единственный не присоединившийся к побегу офицер – для него путь на свободу оказался самым коротким. В Российской Империи «Большерецкий бунт» был засекречен на 50 лет. Участникам событий запрещалось рассказывать о нем и покидать места своего проживания. Мемуары Бенёвского были запрещены цензурой ко ввозу в страну.

Сам Бенёвский в 1773 г. отправился колонизировать Мадагаскар. Он хорошо справлялся со своими обязанностями и даже объявил себя императором острова, но взошедший на трон Людовик XVI отозвал его из колонии. Позже Мориц принял участие в Войне за независимость США. В 1783 г. он попытался вернуться на Мадагаскар, чтобы вернуть его силой, как когда-то сделал с отцовским имением, но был там убит. На этом наша история заканчивается.

Автор: Дмитрий Сувеев

Оригинал