В 1980-х годах, когда данные самого длительного из исследований, посвящённых проблеме счастья, начали демонстрировать, что здоровье и счастье человека зависит от хороших взаимоотношений с другими людьми, им сначала не поверили. «Мы знаем, что сознание неразрывно связано с телом, и все говорим об этом, — говорит доктор Роберт Уолдинджер, директор Гарвардского исследования развития взрослого человека – эксперимента, продолжающегося уже 84 года. – Но как более тёплые взаимоотношения связаны с понижением риска появления коронарной недостаточности или артрита? Как взаимоотношения проникают в тело и влияют на физиологию?» А затем результаты других исследований стали показывать то же самое. «Мы решили: ладно, можно уже начать верить в это открытие».

По словам Уолдинджера, это всё ещё было неожиданно, однако он в результате настолько сильно поверил в эту фундаментальную истину, что его книга, написанная в соавторстве с доктором Марком Шульцом, «Хорошая жизнь», в основном концентрируется на взаимоотношениях и на том, как их улучшать. Конечно, есть и другие компоненты, и в целом они не особо зависят от стран, культур и социальных слоёв (взять хотя бы ежегодный отчёт ООН «Всемирное счастье»). Сюда входит хорошее здоровье, ожидаемая продолжительность здоровой жизни, свобода, возможность принимать значимые для жизни решения. По его словам, важно и доверие – не только к друзьям и соседям, но и к правительству. «Одна из интересных вещей, что упоминают люди из разных стран – щедрость и возможность побыть щедрым», — говорит Уолдинджер.

Важны и деньги – точнее, финансовая безопасность. «Мы менее счастливы, когда у нас есть проблемы с едой и жильём, и т.п. – это очевидно», — говорит он. Менее очевидно, что выше определённого уровня дохода счастье не особенно растёт – по крайней мере, судя по исследованию от 2010 года, назначившего верхнюю планку для американской семьи в $75 000 в год. Самый важный фактор – взаимоотношения с другими людьми. Уолдинджер свёл определение хорошей жизни к следующему: «заниматься делами, которые мне небезразличны, с людьми, которые мне небезразличны».

Уолдинджер, профессор психиатрии в Гарвардской медицинской школе, практикующий психиатр, стал руководить этим исследованием в 2005-м году. Он уже четвёртый управляющий этим проектом, начатым в 1938-м. Изначально исследований было два – в одном изучали группу из 268 студентов Гарварда, в другом – 456 мальчиков из неблагополучных районов Бостона. Позднее исследования объединили. С годами были описаны жизни испытуемых – здоровье, работа, подробности о друзьях и супругах, религиозные убеждения, голоса на выборах, чувства, испытываемые при рождении детей, то, из-за чего они могли волноваться по ночам… Список кажется бесконечным.


Джон Ф. Кеннеди в Гарварде в 1938. Был одним из первых участников эксперимента.

«Я был чем-то вроде вуайериста, — говорит Уолдинджер, улыбаясь мне с экрана во время видеозвонка. – Я следил за всеми этими жизнями – можно взять личное дело человека, содержащий тысячи страниц, и пролистать его жизнь. Да, у нас есть очень много сложных алгоритмов, обрабатывающих разные цифровые данные, однако возможность прочесть чью-то жизнь – штука удивительная».

Он признаёт, что у исследования есть свои ограничения. Все первоначальные участники были мужского пола (позже Уолдинджер включил в исследование женщин – жён и детей участников), и все белые. Хотя это будет постепенно меняться, когда в эксперимент будут вводить более диверсифицированное третье поколение. В книгу они с Шульцем включили гораздо больше разнообразных исследований со всего мира, однако он подчёркивает, что в них всех прослеживается одна и та же тенденция – чем больше у вас социальных связей, тем больше вероятность прожить дольше и лучше.

Сегодня одиночество считается настолько же вредным для здоровья, как курение, а мир охватила эпидемия одиночества. «Лучшая гипотеза из тех, что поддерживаются строгими данными, состоит в том, что взаимоотношения помогают нам справляться со стрессом, — говорит Уолдинджер. – Мы знаем, что стресс – часть жизни. Мы думаем, что взаимоотношения помогают нашим телам управлять и восстанавливаться после стресса. Мы считаем, что одинокие, изолированные от общества люди остаются в хроническом режиме «бей/беги», и на низком уровне у них в организме циркулирует больше гормонов стресса, типа кортизола, больше воспалительных процессов, и всё это постепенно изнашивает различные системы тела».

Можем ли мы узнать больше о счастье на примере белых мужчин, некоторые из которых обладали значительными привилегиями (одним из участников был Джон Ф. Кеннеди), родившихся в США в 1930-х годах? Да, утверждает Уолдинджер: «Очень многое там завязано на базовый человеческий опыт, не зависящий ни от чего другого».

Уолдинджер придерживается теории, по которой счастье бывает двух видов. Гедоническое благополучие можно охарактеризовать, как «сейчас я наслаждаюсь жизнью». А есть ещё идея Аристотеля про эвдемонизм – ощущение, что жизнь осмысленная и в принципе хорошая.

Мы не обязательно должны наслаждаться теми вещами, которые ведут нас к эвдемоническому благополучию. Уолдинджеру нравится пример того, как родителю приходится читать ребёнку на ночь одну и ту же сказку в очередной раз после тяжёлого рабочего дня. «Вам весело? Можно ли это назвать гедоническим благополучием? Нет. Но будет ли чтение этой книжки в седьмой раз самым осмысленным действием, на которое вы способны в тот момент? Да. Часто существует разница между тем, что прикольно делать сейчас, и тем, во что мы вкладываемся в целом». По его словам, каждому нужно по чуть-чуть и того, и другого. Проблемы возникают от стремления к исключительно гедоническому счастью, в противоположность более приземлённому, но и более осмысленному.

Также мы не очень хорошо представляем, что именно может сделать нас счастливыми. Частично это обусловлено культурой – мы постоянно слышим о том, что будем счастливы, если что-нибудь купим, или если у нас будет больше денег, или если мы добьёмся успеха в работе. «В одном очень интересном исследовании опрашивали миллениалов на предмет того, что, по их мнению, им потребуется для счастливой жизни, и на первом месте была слава», — говорит Уолдинджер.

Но тут работает ещё и природа человека. Когда в одном исследовании учёные попросили людей заговорить с незнакомцами в поезде утром по дороге на работу, то те из них, кто предполагал получить негативные эмоции, неожиданно получили обратное. «Беседовать с незнакомцами немного рискованно, — говорит Уолдинджер. – Даже другу звонить рискованно, потому что вы не знаете, захочет ли он вас слышать. У человеческих взаимоотношений есть элемент непредсказуемости». Именно поэтому можно предпочесть остаться в одиночестве выходу в люди. «Если я остаюсь дома и смотрю телек, для меня это будет предсказуемый вечер. Частично это выбор пути наименьшего сопротивления – отойти от взаимоотношений и предпочесть что-то более предсказуемое и управляемое».

Родители Уолдинджера из того же поколения, что и первые участники исследования. У него было счастливое детство, хотя иногда его мать, Мириэм, казалась недовольной жизнью – она была умной женщиной, и роль домохозяйки её не удовлетворяла. Их еврейская семья жила в городе Де-Мойн штата Айова, в мелком городке на Среднем Западе. Отец Уолдинджера, Дэвид, учился на юриста, но по окончанию учёбы не смог найти работу. «Такой была жизнь евреев в США в 1930-х». Вместо этого он занялся бизнесом, но не любил это занятие – его сын вынес урок, что стоит стремиться заниматься тем, что приносит тебе удовольствие и делает жизнь осмысленной.

Сталкивался ли Уолдинджер в детстве с антисемитизмом? «Немного, — говорит он. – Нас не сильно дискриминировали, но инциденты бывали». Явных проявлений не было, при этом в повседневной жизни люди обращались друг с другом в рамках приличий. «Одна из причин проблем сегодняшнего положения вещей – правые в США и по всему миру вновь обращаются к расизму и антисемитизму, что беспокоит меня. Такие предвзятые настроения всегда существовали, но обычно нам удавалось не давать им ходу».



Он не собирался становиться доктором, а хотел быть актёром и параллельно учёбе в институте играл в театре. До того, как поступить в медицинский институт, он приезжал в Британию, где работал в Кембридже и продолжал заниматься театром. «Мне тогда было хорошо, но я понимал, что до профессионала мне не дорасти. Я был слишком чувствителен и не смог бы пережить отказов». Каждый, кто посмотрит выступление Уолдинджера на TedX Talk 2015 года, сможет заметить, что его театральные опыты не прошли даром, судя по тому, как он держится на сцене. Став доктором, он обнаружил, что обожает психиатрию. «Меня полностью захватили жизни людей и то, как работает их сознание».

Он выглядит счастливым, и подтверждает, что так и есть. «Мне сейчас 70 с небольшим, и здоровье моё по большей части в порядке. Я заботился о себе как мог, но дело не только в этом. Моё счастье частично зависит от удачи, частично от привилегий. У меня есть хороший партнёр». Они с женой, Дженнифер, работают клиническими психологами, женаты уже 37 лет и вырастили двух сыновей.

Также Уолдинджер практикует дзен, открыв для себя буддистские практики, когда ему было 30 с чем-то лет. Он ведёт еженедельные группы по дзен и ежедневно медитирует по 25 минут. «Моя жена называет это моим великим хобби», — говорит он. Насколько важна религия или духовность для счастья? В исследовании было обнаружено, что религиозных людей нельзя причислить к более или менее счастливым, однако в тяжёлые времена они находят в религии утешение.

Он, конечно, не всегда был счастливым. Менее счастливые, с его точки зрения, времена, связаны с разрывом с другими людьми. В Гарварде он, как выходец из небольшого городка, чувствовал себя несчастным и одиноким – по крайней мере, в первый год, пока не обзавёлся друзьями. Позднее, когда его дети были ещё маленькими, умерли его родители. «Пару лет жизнь казалась очень тяжёлой, — говорит он. – Это был один из тех случаев, когда жизнь тебя перемалывает. Переживая такие времена, очень сложно оставаться счастливым».

Нереалистично ожидать, что вы будете счастливы постоянно. Это звучит очевидно, однако у людей есть такое мнение, что если ты несчастлив – значит, ты как-то неправильно живёшь. Ей вторит идея о том, что счастье – это то, чего можно достичь, после чего расслабиться. «Хорошая жизнь – штука сложная, — говорит Уолдинджер. – Мы изучаем тысячи жизней. Никто не живёт счастливым постоянно – нет ни одного такого человека на планете, которого бы я знал. Миф о том, что можно быть счастливым всё время, просто делая всё правильно, не имеет под собой оснований. Счастье растёт и убывает».

Счастье, по его словам, «происходит» с нами – предполагая, что удовлетворяются наши базовые потребности (а это смелое предположение). «Однако есть вещи, которые можно ввести в наши жизни с тем, чтобы увеличить вероятность более частого ощущения счастья». В первых рядах идут забота о здоровье, диета, сон и физические упражнения. «Если у вас хорошее здоровье, вероятность того, что вы будете счастливы, повышается». Однако не на последнем месте стоит и забота о взаимоотношениях. «В частности потому, что они помогают нам справляться с противоположными чувствами – они не просто делают нас счастливыми, но и помогают переждать несчастные времена и трудности».


Очередь за пайками на Таймс-Сквер в Нью-Йорке, времена Великой Депрессии

Живя в мире, опустошаемом ковидом и экономическом кризисе, мы можем считать, что столкнулись с особенно трудными временами, но так же считали и первые участники гарвардского исследования, росшие во времена Великой Депрессии. Когда эксперимент только начинался, до начала Второй мировой войны оставались считанные месяцы, и многие из испытуемых были на фронте.

«Мы спрашивали их, что помогло им пережить всё это, и каждый говорил что-либо про людей. Солдаты говорили, что им помогали люди, писавшие им письма из дома, а также их коллеги. Когда речь заходила о Великой депрессии, то легче становилось от того, что соседи помогали друг другу и кооперировались, имея на руках лишь ограниченные ресурсы», — говорит Уолдинджер.

«Мы обнаружили, что сохраняя сеть хороших знакомств, люди с большей вероятностью сумеют пережить трудные времена и с большей вероятностью будут счастливы».

По мнению любого поколения «мир катится в ад», говорит он, «но с нами случаются и некоторые уникальные вещи». Растёт экономическое неравенство. «И это имеет большое значение. Мы знаем, что благосостояние общества увеличивается, когда обеспечиваются потребности большего количества людей». Растёт социальное разделение. «Увеличивается количество одиноких, усиливается трайбализм – это всё плоды цифровой революции». Исследователи начинают задавать вопросы об использовании соцсетей и их влиянию на благополучие. «В других исследованиях демонстрировалось, что при активном использовании соцсетей для налаживания связей друг с другом вероятность улучшения благосостояния растёт. Но при пассивном потреблении контента она наоборот часто падает».

По его словам, исследование подтолкнуло его к более пристальному наблюдению за своим собственным поведением. «Я не отдаю задачу обслуживания своей социальной жизни своей жене. Раньше я просто говорил: “Скажи, куда мне подъехать”. Теперь я более тщательно слежу за взаимоотношениями и слежу за тем, чтобы они не пропадали».


Поддерживать отношения с людьми можно чем-то таким простым, как встреча за чашечкой кофе

Он называет это социальным фитнесом. Он говорит, что нельзя пару раз сходить в спортзал, и потом считать, что разобрался со своей физической формой. То же верно и для дружеских отношений. «Хорошие взаимоотношения тают от небрежения. Не обязательно должна случиться какая-то неприятность – но если не поддерживать отношения, они исчезают из вашей жизни. Мы видим, что люди, активно поддерживающие социальные связи, реально расходуют на это силы». При этом не нужно делать чего-то сверхъестественного – достаточно регулярно переписываться, встречаться за кофе, прогуливаться вместе. «Действия могут быть незначительными, но при регулярном повторении социальные связи не увядают».

Качество взаимоотношений важно вне зависимости от того, с кем их строят – друзья, партнёры, братья, сёстры, соседи. «Мы как-то спрашивали людей: Кому вы можете позвонить ночью, если заболеете или испугаетесь? Нам кажется, что каждому из нас нужно иметь одного-двух таких людей, — говорит Уолдинджер. – Если их у вас нет, вам, вероятно, тяжело».

«За исключением этого, хорошие взаимоотношения могут быть совершенно разными – это может быть человек, с которым вы ходите в бар. Может, вы не обсуждаете с ним личную жизнь, но это и необязательно. Может, вы обсуждаете политику, и это помогает вам поддерживать ощущение связей и принадлежности к некоей общности».

Преимущества могут давать и мимолётные связи с людьми – улыбка, короткий разговор с кассиром в магазине или водителем автобуса тоже могут быть полезными. В итоге всё сводится к наличию связей и ощущению принадлежности к какой-либо группе. Станьте членом какого-нибудь клуба, не используйте кассы самообслуживания, напишите другу и встретьтесь с ним, прочтите в очередной раз книжку ребёнку – от этого зависит ваше здоровье и счастье.