Для Кейт Д’хотман, режиссёра из Кейптауна, общение с кинозрителями — естественное дело.

Гораздо сложнее ей даётся общение с другими людьми.

«Я никогда не понимала, как люди расшифровывают социальные сигналы», — говорит 40-летняя режиссёр фильмов ужасов.

У Д»Отман аутизм и синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), из‑за чего ей сложно общаться с другими людьми.

Однако с 2022 года Д»Отман регулярно пользуется ChatGPT, популярным чат‑ботом на базе искусственного интеллекта от OpenAI, и полагается на него в преодолении коммуникативных барьеров на работе и в личной жизни.

«Я знаю, что это машина, — говорит она. — Но, честно говоря, иногда это самый чуткий голос в моей жизни».

Нейродивергентные люди, в том числе с аутизмом, СДВГ, дислексией и другими расстройствами, могут воспринимать мир иначе, чем нейротипичные люди.

Разговор с коллегой или даже переписка с другом могут привести к неверной интерпретации сигналов, неправильному восприятию тона и непреднамеренным последствиям.

Чат‑боты на базе искусственного интеллекта стали неожиданным союзником, помогая людям ориентироваться в социальных взаимодействиях с помощью подсказок в режиме реального времени. Хотя эта новая технология не лишена рисков — в частности, некоторые опасаются чрезмерной зависимости от неё, — многие пользователи с нейроотличиями теперь видят в ней спасательный круг.

Для Д»хотман ChatGPT выступает в роли редактора, переводчика и доверенного лица.

По её словам, до внедрения этой технологии ей было сложно общаться с нейротипичными людьми.

Она вспоминает, как однажды по просьбе начальника отправила ему маркированный список способов улучшить работу компании. Но то, что она считала прямым ответом, было воспринято как слишком прямолинейное и даже грубое.

Теперь она регулярно обращается к ChatGPT, прося чат‑бота проанализировать тон и контекст её разговоров.

Иногда она просит его взять на себя роль психолога или психотерапевта и помочь разобраться в таких деликатных ситуациях, как недопонимание с лучшей подругой. Однажды она загрузила переписку за несколько месяцев и попросила чат‑бота помочь ей увидеть то, что она могла упустить.

По словам Д»хотман, в отличие от людей, чат‑бот настроен позитивно и не осуждает.

Это чувство может быть знакомо другим нейродивергентным людям.

Сара Риквуд, старший менеджер проекта в сфере обучения продажам из Кента, Англия, страдает СДВГ и аутизмом.

Риквуд говорит, что у нее есть идеи, которые ускользают от нее, и она часто теряет людей в разговорах. «Я не отдаю себе отчета», — говорит она, отмечая, что ChatGPT «позволил мне гораздо больше работать со своим мозгом». С его помощью она может более четко составлять электронные письма и бизнес‑кейсы.

Использование инструментов на базе искусственного интеллекта стремительно растёт. Январское исследование, проведённое Google и социологической компанией Ipsos, показало, что использование ИИ во всём мире выросло на 48%, а интерес к практическим преимуществам этой технологии теперь превышает опасения по поводу её потенциально негативного влияния.

В феврале компания OpenAI сообщила Reuters, что число её активных пользователей в неделю превысило 400 миллионов, из которых по меньшей мере 2 миллиона являются платными бизнес‑пользователями.

Но для нейроотличных пользователей это не просто удобные инструменты.

Некоторые чат‑боты на базе искусственного интеллекта теперь создаются с учётом потребностей нейроотличного сообщества.

Майкл Дэниел, инженер и предприниматель из Ньюкасла, Австралия, рассказал агентству Reuters, что только после того, как его дочери поставили диагноз «аутизм» — и ему самому поставили такой же диагноз, — он понял, насколько сильно он скрывал свои нейроотличные черты.

Его желание более чётко общаться со своей нейротипичной женой и близкими вдохновило его на создание Neurotranslator — персонального помощника на базе искусственного интеллекта, который, по его словам, помогает ему полностью понимать и обрабатывать информацию, а также избегать недопонимания.

«Вау… какая необычная рубашка», — вспоминает он, как однажды сказал своей жене о её наряде, не осознавая, как может быть воспринято его замечание. Она попросила его проанализировать это замечание с помощью NeuroTranslator, и это помогло ему понять, что без положительного утверждения замечания о внешности человека могут быть восприняты как критика.

«Эмоциональный багаж, который [обычно] возникает в таких ситуациях, просто исчезает за считанные минуты», — говорит он о приложении.

По словам Дэниела, с момента запуска в сентябре NeuroTranslator привлек более 200 платных подписчиков. Более ранняя веб‑версия приложения под названием Autistic Translator насчитывала 500 платных подписчиков в месяц.

Несмотря на то, что эта технология произвела революцию, некоторые предостерегают от чрезмерной зависимости от неё. Возможность получать результаты по запросу может быть «очень заманчивой», говорит Ларисса Судзуки, учёный‑компьютерщик из Лондона и приглашённый исследователь НАСА, которая сама является нейроотличной.

Чрезмерная зависимость может быть вредной, если она мешает людям с нейроотличиями функционировать без неё или если сама технология становится ненадёжной — как это уже происходит со многими результатами поиска в ИИ, согласно недавнему исследованию Columbia Journalism Review.

«Если ИИ начнёт всё портить и выдавать неверные результаты, — говорит Судзуки, — люди могут разочароваться в технологиях и в самих себе».

Откровенничать с чат‑ботом с искусственным интеллектом рискованно, соглашается Джанлука Мауро, консультант по искусственному интеллекту и соавтор книги «От нуля до искусственного интеллекта». «Цель таких моделей искусственного интеллекта, как ChatGPT, — удовлетворить пользователя», — говорит он, поднимая вопрос о готовности таких моделей давать критические советы.

В отличие от психотерапевтов, эти инструменты не связаны этическими кодексами или профессиональными рекомендациями. Мауро добавляет, что если искусственный интеллект может вызывать привыкание, то необходимо ввести регулирование.

Недавнее исследование, проведённое Университетом Карнеги — Меллона и компанией Microsoft,которая является ключевым инвестором OpenAI, показало, что чрезмерная зависимость от инструментов генеративного ИИ в долгосрочной перспективе может подорвать навыки критического мышления пользователей и сделать их неспособными обходиться без этих инструментов.

«Хотя ИИ может повысить эффективность, — пишут исследователи, — он также может снизить вовлечённость в процесс, особенно при выполнении рутинных задач или задач с низкими ставками, когда пользователи просто полагаются на ИИ».

Хотя доктор Мелани Кацман, клинический психолог и эксперт в области человеческого поведения, признаёт пользу ИИ для людей с нейроотличиями, она видит и недостатки, например то, что ИИ даёт пациентам повод не взаимодействовать с другими людьми.

Психотерапевт будет подталкивать своего пациента к тому, чтобы тот пробовал что‑то новое, выходящее за пределы его зоны комфорта. «Я думаю, что вашему ИИ‑компаньону сложнее вас подталкивать», — говорит она.

Но для пользователей, которые привыкли полагаться на эту технологию, подобные опасения не имеют смысла.

«Многие из нас в итоге просто отстраняются от общества», — предупреждает Д»хотман, которая говорит, что в течение года после того, как ей поставили диагноз «аутизм», она почти не выходила из дома, чувствуя себя подавленной. Она боится, что если перестанет пользоваться ChatGPT, то вернётся к тому травмирующему периоду изоляции.

«Мне, как человеку, который всю жизнь боролся с инвалидностью, это необходимо», — говорит она.