Первая книга

Глава — 14

«Неожиданная надежда»

Томас обнаружил Мэгги недалеко от станции. Она, как ни в чем не бывало, прогуливалась по рельсам в полном одиночестве.
— Ты знаешь, что это опасно? — спросил он и протянул руку, чтобы помочь подняться на платформу.
— Что именно? — не поняла девушка.
— Гулять здесь одной.
— Ты думаешь, я не замечу угрозу? — Мэгги взглянула на него не то с сомнением, не то с насмешкой. — Знаешь, сколько модификаций претерпели мои глаза?

— Зачем одаренность при таких технологиях? — риторически спросил Томас. Затем, после недолгой паузы, добавил:
— В палатке совсем не сидится?

Мэгги тяжело вздохнула, словно здесь, под землей ей катастрофически не хватало воздуха. Военная палатка едва ли не трещала по швам: на протяжении нескольких дней сопротивление, резко возросшее на два десятка человек, обсуждало дальнейшие планы.
— И не говори. Мой голос все равно ничего не решает, — сказала она.
На самом деле, мало кто мог предложить что-то дельное. Жестокая расправа над солдатами ждала мести, подстегивала, но протекторий конфисковал почти все боеприпасы, оставив сопротивление безоружными.

— Айзек лишился не только своих людей, но и ресурсов, — Томас и сам не знал, с каких пор встал на сторону главнокомандующего. — А без взрывчатки нам как минимум…
— Есть взрывчатка, — неожиданно сказала Мэгги.
— Где?
— У девчонки с фиолетовыми волосами.

Зрительный анализатор Мэгги действительно был оснащен множеством модификаций. Но в отличие, например, от аппарата УЗИ, ее тело могло также слышать, осязать, мыслить. То, что Мэгги заметила внутри организма Сати Эвери, было не столько достижением ее глаз, сколько результатом восприятия всех ее модифицированных органов чувств. Когда Мэгги Томпсон сказала об этом Томасу, она еще не знала, насколько судьбоносным окажется это потрясающее сочетание устройств в ее теле. А вот Томас, похоже, уже догадывался.
— Скорее возвращаемся, — сказал он и, схватив Мэгги за руку, потащил ее обратно на станцию. — Нужно сообщить об этом.

***

— Прости, что ты сказала? — Ойтуш был настолько обескуражен, что даже забыл разозлиться.
— Да, мне имплантировали взрывчатку, — повторила Сати несколько смущенно. — Много лет назад.
— Зачем? — спросил он.
— Я должна была стать сиделкой. Не хотелось мучиться, — Сати взглянула на него и тут же опустила глаза. Про договор с “Няня Момо” в свое время она тоже умолчала.
— Все это не имеет значения, — произнес смертельно уставший от мозгового штурма Айзек. — Ты… господи, как тебя?
— Мэгги, — отозвалась Томпсон.
— Мэгги, — повторил Айзек. — Ты сказала, что видишь эту бомбу внутри ее тела, так?
— Не совсем, — терпеливо поправила та. — Я воспринимают нечто, потенциально обладающее большой разрушительной силой. Бомба — это слово подходит наиболее точно.
На минуту в палатке воцарилась тишина.
— Сделаем УЗИ, — сказала Зои Атли.

В медбокс не пустили никого, кроме Ойтуша. Это было условием Сати: она не хотела, чтобы кто-то еще узнал о ребенке.
— Малыш здоров, развитие соответствует сроку, — с улыбкой сказала Зои, прикасаясь тонким датчиком к животу Сати. — Пол сказать?
— Не надо. Я и так знаю, — поспешно ответила Сати. — Что со взрывчаткой?
Несколько минут Атли молчала, внимательно всматриваясь в монитор.
— Эхо-сигнал нестабильный. Либо мои глаза меня обманывают, либо между петлями тонкого кишечника и впрямь есть какое-то затемнение. Его не поймаешь: оно то появляется, то исчезает. В любой другой ситуации я сочла бы это за артефакт, — задумчиво сказала она. — Скажу как есть, Сати: бомбы скорее нет, чем есть. Может быть, ее извлекли в корпорации?
— Нет, не могли, — Сати покачала головой. — Бомба должна быть там.
Ее взгляд встретился со взглядом Ойтуша.

— Даже если бы и была, что с того? — произнес он. — Это бесполезно, ведь до родов об операции не может быть и речи.
Сати нахмурилась.
— Позовите Мэгги, — наконец сказала она.

Через пять минут мисс Томпсон появилась в медбоксе. Сати сразу узнала эту девушку, фотографию которой хранил у себя Томас: высокая и смуглая, Мэгги обладала обаятельной улыбкой, которая отвлекала внимание от кибернезированной кисти, выглядывающей из-под кожаной куртки.
Взгляд Мэгги скользнул по монитору УЗИ, затем по округлившемуся животу Сати и наконец остановился на ее лице.
— Привет, — улыбнулась Эвери и быстрым движением натянула майку на живот. — Ты и правда видишь взрывчатку?
— Не совсем вижу, но можно и так сказать, — ответила Мэгги. Ее лицо выражало любопытство. — Можно вопрос?
Сати вяло кивнула: она была уверена, что Мэгги спросит о ребенке.
— Кто имплантировал тебе ее? — вместо этого поинтересовалась Томпсон.
— Я не помню, — Сати на секунду задумалась. — Какой-то хирург, иммигрант. Это было давно.
— Могу поспорить — он не был обычным хирургом, — сказала Мэгги и кивнула на монитор. — Один раз я сталкивалась с таким, по работе. Не думала, что когда-то увижу снова.

— Что там? — Ойтуш занервничал.
— Антивещество. В оболочке, частично поглощающей ультразвуковые волны, — ответила Мэгги.
Все трое замолкли в ожидании продолжения.
— Я могу распознавать молекулярный состав различных веществ, — пояснила Мэгги. — И то, что я вижу внутри тебя, не имеет аналогов нашем мире. Невозможно, попросту говоря.
— Как же оно существует, если оно невозможно? — удивился Ойтуш. Впрочем, тот же вопрос он мог бы задать и своему двойнику.
Мэгги ничуть не смутилась.
— Если допустить, что с нашим миром граничат множество подобных, почему бы предположить, что есть миры, в которых отличия более значительны? — сказала она. — Иногда между мирами встречаются “кротовые норы”, шунты, через которые происходит молекулярный обмен. Это, — Мэгги снова кивнула на монитор, — Один из таких случаев.

— Получается, внутри меня находится вещество из другой вселенной? — с сомнением спросила Сати.
— Да, и более того, крайне нестабильное, — сказала Мэгги. — Есть вероятность, что лишившись своей оболочки, оно создаст мощный молекулярный насос, который примется засасывать в себя вещества из нашего мира, что в итоге приведет к коллапсу.
— И смерти всего живого, — с мрачной иронией добавил Ойтуш.
— Вполне вероятно, — Мэгги равнодушно пожала плечами.
Сати поежилась: столько раз лишь чудо удерживало ее от того, чтобы произнести слова-активаторы.
— “Равновесие не должно быть нарушено”, — Ойтуш процитировал слова двойника. Он говорил, что пришел из другой вселенной… Раз это сделал один человек, должны быть и другие.

— Постой, ты сказала, “есть вероятность”, — напомнила Сати. — Значит возможен и другой исход?
— Есть, — Мэгги кивнула. — Распад антивещества может ограничиться мощным взрывом, способным стереть с лица какой-нибудь город. Как я полагаю, именно это нам и надо?
— Да, — кивнула Сати.
— Операции не будет, — отрезал Ойтуш. — Слишком опасно для ребенка.
— Риск, разумеется, есть, — задумчиво сказала Атли. — Но если учитывать способности Сати к регенерации, то при минимальном доступе…
— Не вариант, — Ойтуш категорически покачал головой. — Я запрещаю…
— Я согласна, — сказала Сати. — Мы проведем операцию, и извлечем бомбу. Это мое решение.
Она взглянула на Ойтуша, прямо и бескомпромиссно. Какое-то время они буравили друг друга глазами, после чего парень наконец произнес:
— Атли, будет проводить операцию, а я ассистировать. Кое-что я тоже умею.

Глава — 15

«Сделка»

Бомба лежала на столе. Аспидно-черная капсула размером с куриное яйцо, такая прочная на первый взгляд, и такая хрупкая в действительности. Оболочка хранила в себе чудовищную силу, способную либо уничтожить все живое, либо стать залогом победы сил сопротивления.
— Я присмотрю за ней, — сказала Мэгги, осторожно перекладывая взрывчатку в специально подготовленный контейнер.
Зои коротко кивнула в ответ. Операция подходила к концу; самое трудное было позади, но доктор Атли не расслаблялась: кто знает, какие сюрпризы могут случится в последние десять-пятнадцать минут.
Всегда болтливая и даже несколько забавная Зои, была сосредоточена как никогда. Ойтуш следил за ее глазами, такими выразительными из-за маски и хирургических очков, закрепленных на затылке. Он знал, что у них нет права на ошибку, ведь на кону было целых две жизни.

— Ты как? — негромко спросила Зои, перехватив взгляд Ойтуша.
Он не знал, что ответить. Уже лучше, чем в первые минуты, но все так же страшно. Руки быстро вспомнили прежние навыки, но мозг никак не мог отфильтровать эмоциональную окраску, мешающую относиться к делу хладнокровно.
— Потерпи. Немного осталось. — Ойтушу показалось, что Зои позволила себе улыбнуться.
Они накладывали последние швы. Одаренность Сати работала им на руку, и ткани затягивались буквально на глазах, достаточно было просто прижать их поплотнее. Размеренно пикал монитор, и этот звук успокаивал нервы словно метроном.
— Ты большая молодец, Сати, — похвалила Атли. Чтобы не навредить ребенку, девушке была сделана эпидуральная анестезия, но Сати все равно витала в облаках. Ойтуш выглянул из-за ширмы, которая отделяла операционное поле, и взглянул на нее. Лицо жены было безмятежным, а на губах играла легкая улыбка.

— Привет, — сказала она, заметив его.
— Привет, — отозвался Ойтуш, но в этот момент улыбка Сати дрогнула. Затем еще раз, и еще, и вот уже пальцы девушки свело судорогой.
— Атли! — крикнул Ойтуш, но врач и сама все поняла.
— Эклампсия. Давление растет, — Зои даже не взглянула на монитор. — Захри! Сульфат магния и побыстрее.
— Сати! — крикнул Ойтуш, но девушка уже не слышала его.
Ее зрачки расширились, а губы посинели, словно от холода.
— ИВЛ! — скомандовала Атли.
К лицу Сати прижали респиратор, но ее кожа продолжала синеть. Почувствовав себя абсолютно беспомощным, Ойтуш тупо смотрел, как ее бьет крупная дрожь, затем судороги, и вот Сати изогнулась дугой, чтобы совершить свой последний хриплый вздох. Пульс оборвался, и монитор запищал одной заунывной и невыносимой нотой.

— Ойтуш, очнись! Тащи дефибриллятор, — голос Зои вернул его в реальность.
Шли минуты. Атли и Захария делали вначале непрямой, а затем и прямой массаж сердца, но все было без толку. Сати умерла.
— Мне жаль… Мне так жаль Ойтуш, — произнесла Атли, когда Захария наконец остановил ее.
— А ребенок? — спросил Ойтуш не своим голосом.
Атли стащила очки и отрицательно покачал головой. Они были мертвы. Они оба были мертвы…

Ойтуш проснулся среди ночи. Слезы текли по его лицу, но рядом — какое облегчение! — лежала Сати, живая и невредимая. Ойтуш спрятал лицо в ладонях и порывисто вздохнул: давно ему не снилось таких реалистичных снов.
Он взглянул на свою беременную жену, и ощутил горячее, сильное чувство, оживляющее его измученное сознание. Любовь, что всегда была вопреки обстоятельствам. Он не даст им умереть, ни за что на свете. Это в своем сне Ойтуш повел себя как остолоп, но в реальности он будет сражаться до последнего.

— Думаешь, это просто сон? — собственный голос прозвучал где-то поблизости.
Ойтуш резко развернулся. Двойник в черной длиннополой шляпе стоял за его спиной.
— Какого черта?! — начал было тот, но второй Ойтуш жестом велел ему умолкнуть.
— Не ори, жену разбудишь, — сказал дубль и мотнул головой в сторону выхода. — Разве я не говорил, что материален только для тебя?
Ойтуш рассеянно потряс головой. Закутавшись в вытянутый свитер, больше напоминающий тряпье, Ойтуш вышел из палатки и побрел подальше от жилых кварталов.

В метро было влажно и холодно, да так, что пар шел изо рта. Двойник шел по пятам, словно тень, хотя именно тенью он и был. На ходу достав пачку сигарет, он закурил. Ойтуш поморщился от резкого табачного дыма? Неужели только он это чувствует?
— Будешь? — предложил двойник.
— Не курю.
— А зря. Сегодня день операции, — напомнил тот.
— Я справлюсь, — не глядя отозвался Ойтуш.
— Уверен? Ты не работал уже больше года. Да и кто ты, если разобраться? Даже не патологоанатом, просто мясник! — слова двойника ударяли в спину.
— Как и ты, — буркнул Ойтуш, пытаясь уйти от струящегося за ним табачного дыма.
— А вот и нет, — ответил двойник. — Здесь мы отличаемся. В моей реальности я преуспевающий хирург Метрополя.

Ойтуш остановился и обернулся.
— И что ты предлагаешь? Поменяться местами? — спросил он.
— Ты сам этого хочешь, признайся, — второй выпустил кольцо дыма прямо ему в лицо. — Для этого ты позвал меня сюда.
— Я не звал тебя, — огрызнулся Ойтуш. — Какова цена?
Кажется, именно этого двойник и добивался.
— Моей помощи? — он приподнял полы шляпы, так что стали видны его хитрые карие глаза. — Жизнь в обмен на жизнь.
Двойник снова затянулся, прищурив глаза.

— Поясни, — потребовал Ойтуш.
— Все просто. Я провожу операцию вместо тебя, спасаю Сати и ребенка, а взамен мой мир забирает две жизни из твоего мира, — ответил тот. — Равновесие не должно быть нарушено.
— Какие еще жизни? — Ойтуш нахмурился.
— Любые, — отмахнулся двойник. — Тебе какая разница? Твоя жена и сын умрут, неужели ты не хочешь спасти их?
— Какие жизни ты заберешь? — настаивал Ойтуш.
— Не я, — поправил собеседник. — Моя вселенная. Для равновесия.

Он снова затянулся и продолжил:
— Я лишь посредник, с которым можно заключать сделки. Если я помогу твоей жене выжить, весы придут в движение, — второй Ойтуш открыл ладони, изображая две чаши весов. — Две жизни в плюсе, две жизни в минусе. На кого падет выбор — совершенно неважно. Это может быть старик, умирающий от дот-вируса, или сиделка, или даже Роланд Грейси. Каково, а? Одной сделкой убьешь двух зайцев.

Ойтуш задумался. Так-то оно так, вот только сама перспектива такого выбора была ужасной. Что если вселенная его двойника заберет жизнь кого-то из его друзей?
— Но ведь им может оказаться кто угодно? — спросил он. — Кто-то из сопротивления?
Ойтуш представил, как по его вине умирает доктор Атли, Захария или Айзек… Нет, распоряжаться чьей бы то ни было жизнью было против его принципов.
— Повторюсь еще раз: выбор делаю не я. Это лотерея, вот и все, — двойник швырнул окурок на рельсы, но он исчез, так и не достигнув земли. — Неужели для тебя есть кто-то дороже твоих близких?
— Нет, — Ойтуш покачал головой. — Я так не могу.
— Как угодно, — дубль пожал плечами. — Если что — зови, я всегда рядом.

Он шагнул в черное пятно тени, что расплескалась на земле, и исчез.
Ойтуш остался один. Он ощутил, как груз ответственности лег ему на плечи, ответственности, которую он не мог ни с кем разделить. Разумеется, можно было все отменить, но тогда сопротивление потеряло бы последний шанс. Вдохнув воздух сквозь зубы, Ойтуш сжал кулаки.
“Это был всего лишь сон”, — сказал он себе и направился прямиком в медбокс.

***

Зои Атли пришла ровно в семь. Она почти не удивилась, застав Ойтуша в медицинской палатке.
— Волнуешься? — спросила она и протянула ему большую железную кружку с кофе. — Вот, выпей, а то выглядишь…
— Хреново, я знаю, — закончил фразу Ойтуш. — Я плохо спал.
Почему — он, разумеется, рассказывать не стал.
— Зато у меня хорошие новости, — сказала Зои. — С нами будет Матиас, ассистентом.
— Захария? — насторожился Ойтуш. — Разве он здесь?

В последние месяцы Захария Матиас подолгу пропадал наверху, в Метрополе. Пользуясь своим статусом гражданина Первого класса и отсутствием чипа, он находил для Айзека много полезных связей и проводил сделки.

— Да, вчера вернулся. Ты что не рад? — Атли придирчиво оглядела его взволнованное лицо. — Захария — уникум, тебе не нужно бояться за его мастерство.
Но Ойтуш боялся вовсе не этого. Захария был в его сне, хотя первоначально его участие в операции Сати не планировалось.
— Зои, давай начистоту, — Ойтуш взглянул на нее усталыми красными глазами. — Чего нам стоит опасаться?
— Прежде чем я отвечу тебе, вспомни о том, что Сати одаренная, — Зои села напротив него. — Псы Роланда всадили в нее с десяток пуль, помнишь?
Признаться, сердце Ойтуша всегда обливалось кровью, когда он слышал об этом.
— Она защищает себя, защитит и вашего малыша, — продолжала Атли. — Ее одаренность не даст ей погибнуть.

— Неужели нет такого состояния, над котором одаренность не в силах?
— Не думаю, — Атли отрицательно покачала головой.
— А эклампсия? — продолжал настаивать Ойтуш.
Атли фыркнула:
— Риск минимален. Поверь, максимум, что может случится — у Сати испортится настроение…

— Почему у меня должно испортиться настроение? — в этот момент миссис Эвери вошла в медблок, уже облаченная в операционный халат и шапочку. Ойтуш взглянул на нее — такую непривычную, и его сердце ушло в пятки.
“Если что — зови, я всегда рядом”, — в голове прозвучали слова двойника.

— Сати, можно тебя на минутку, — произнес Ойтуш стремительно бледнея. Но поговорить им так и не удалось: в медбокс влетел полный энтузиазма Захария, и объявил, что пора начинать.
— Быстрее начнем — быстрее закончим, — согласилась с ним Атли. — После наболтаетесь.
— Нет! — выпалил Ойтуш, и все присутствующие недоумевающе взглянули на него. — В смысле… вы правы, не будем тратить время.
Доктор Атли уложила Сати на кушетку, а Захария занялся анестезией.
— Ты будешь в сознании, — Ойтуш вставил кислородный катетер ей в нос. — Говори мне обо всех изменениях, поняла?
Сати кивнула.
— Мне сегодня приснился очень хороший сон, — сказала она, сворачиваясь клубочком на боку.
— Да? И какой же? — живот Ойтуша неприятно скрутило.
— Все прошло хорошо, — Сати улыбнулась, спокойно и безмятежно, совсем как в его сне.
— Надо же… и мне такой же, — соврал Ойтуш. — Я люблю тебя.
Он не любил говорить эту фразу, но сейчас просто не мог не сказать.
— И я.

Голос двойника в очередной раз застал Ойтуша врасплох. Он был здесь, стоял за спинами врачей в своих начищенных ботинках, плаще и шляпе, видимый и слышимый только для него.
— Время, Ойтуш! Соглашайся, пока не поздно, — сказал двойник с противной улыбкой. — Соглашайся, и ты не увидишь как она умирает.
— Пошел бы ты… — сквозь зубы еле слышно процедил Ойтуш. — Начинаем!

Глава — 16

«Первые потери среди протектория»

Лидо Ройсс был счастлив. Еще бы — самый молодой служитель за последнее десятилетие, он ехал на свое первое самостоятельное задание, да еще и с двумя аниматусами сразу!
В маленьком полицейском фургоне они сидели прямо напротив него: два брата, тощие и длинные; безликие, каких теперь было принято создавать. На красновато-серой коже их лиц, напоминающей тухлое мясо, виднелись лишь носовые прорези, зачатки ушных раковин и что-то наподобие единственного глаза, вот только располагался он у одного над левым ухом, а у второго над правым. Их тонкие бледные пальцы оканчивались длинными когтями-лезвиями со следами запекшейся крови.

Когда-то братья-аниматусы были серийными убийцами, болтунами и весельчаками. В время операции Эмиля Гебхарда они смеялись и балагурили, но теперь, когда им обоим зашили рот, они превратились в молчаливых и покорных исполнителей, скорее смешных, чем устрашающих.
Но Лидо Ройсс знал, на что они способны.
Безликие прибыли в Метрополь всего две недели назад, но за это время успели поучаствовать в девяти арестах. Каждый раз они действовали безупречно, аккуратно вспарывая глотки своим жертвам, оставаясь при этом немыми как рыбы. Эффективнее всего близнецы работали именно в паре, поэтому чудовищ решено было не разлучать. Отправляясь на свое юбилейное задание, они мрачно косились на юного интуита, с которым им предстояло работать.

Лидо Ройсса буквально распирало от гордости. Одиннадцатилетний служитель цитадели выглядел с иголочки; сегодня утром он почти час провел у зеркала, укладывая ставшие непослушными волосы, и вот теперь ехал, небрежно закинув ногу на соседнее сидение. Задание обещало быть крайне интересным: задержать парня-сиделку, который убил своего хозяина. Случай редкий, как правило, после приема наркотиков живые игрушки быстро теряют волю к жизни.

“Надо быть осторожнее”, — подумал мальчик. Один раз ему уже выбила зубы дерзкая преступница с фиолетовыми волосами. — “Не буду подходить близко, пусть эти делают грязную работу”.
Ройсс с отвращением покосился на братьев.
“Фу, ну и мерзкие же!” — брезгливо подумал он.

Наверное каждый служитель, работающий с аниматусами, рано или поздно задавался вопросом: “Что будет, если они ослушаются?” Животный страх перед этими грозными существами иногда прорывался наверх, сквозь толщу веры в “знак качества”, в то, что аниматусы всегда выполняют приказы. Это гарантировалось Островом, и было неоспоримо. Но все-таки… Как не испугаться, когда рядом с тобой сидит то, что когда-то было безжалостным убийцей, а теперь получило еще и нечеловеческую силу?
Маленький Лидо гнал от себя этот страх. Сегодня он руководит парадом, он был в центре внимания, и именно ему будут подчиняться эти выродки.
— Мы приближаемся, — доложил водитель.
— Замечательно, — отозвался Ройсс и поправил свой костюм. Нельзя было предстать перед лицом жертвы в неподобающем виде.

Семнадцатилетний парень-сиделка не пытался бежать. После того как все произошло, и соседи вызвали наряд полиции, он забаррикадировался в гостиной вместе с трупом своего бывшего хозяина, и принялся ждать. Своей участи, которая была неминуема.
Полицейский фургон остановился напротив большого частного дома. В таких обычно живут богатые семьи с избалованными детьми и кучей сиделок, и чуть ли не в каждом из них спрятаны скелеты в шкафу. Либо дети унижают своих родителей, либо родители вступают в извращенные половые связи с сиделками, либо еще что похуже.

В данном случае, настолько было известно Лидо, причиной убийства стало сексуальное домогательство. В некоторой степени это было грустно, точнее, Лидо описывал это для себя, как “ситуация, в которую он крайне не хотел бы попасть”, но сиделки были товаром, и то, что происходило после их покупки, никого не волновало. Торговец свиньями не спрашивает у покупателей, в каком виде они едят их; его дело сбыть товар, а дальше будь, что будет.

Ройсс обошел дом, попутно заглядывая в окна; аниматусы как тень следовали за ним, ожидая указаний. В одной из комнат, вероятно спальне, сквозь небольшую прореху в шторах было видно, как тощий подросток сидит на полу, а возле него, истекая кровью, лежит большое тучное тело.
— Он здесь! — радостно сказал Лидо. — Что ж, раз дверь ты не открываешь…
Один из аниматусов шагнул к окну, но вместо того, чтобы варварски выбить его, аккуратно обвел своим когтем по контуру. В следующую секунду оно со звоном рухнуло, не оставив на раме ни одного острого осколка.
Аниматус протянул руку к Лидо, чтобы помочь ему пролезть в оконный проем, но тот грубо оттолкнул его:
— Отвали! Я что, сам не справлюсь? — и он кряхтя принялся взбираться на подоконник.

Аниматусы переглянулись, а затем по одному просочились в дом, сложившись, словно стремянка.
Раздался крик. Дикий, наполненный ужасом. Это кричал подросток, и не потому что аниматусы вспороли ему глотку, нет, ему достаточно было лишь взгляда на этих монстров, чтобы вмиг лишиться самообладания.
— Энзо Лерой, я полагаю? — поинтересовался Лидо, спрыгивая с подоконника. Ему нравилось все знать, быть на несколько шагов впереди: это подавляло преступников, сгибало их волю. Подросток кивнул, хотя, что ему еще оставалось делать?
— Мое имя служитель Ройсс, — гордо представился интуит. — Будем знакомы.

Энзо покосился на аниматуса, что стоял ближе всех к нему, и это не понравилось Ройссу. Мальчишка боялся не его, а этих безликих тварей. Что ж, это было поправимо.
— Убийство в состоянии аффекта, — сказал Лидо. — Или же заранее спланированное?

— Он бил меня, — Энзо не врал: на его теле были следы побоев. — С этим я еще мог смириться, ведь я же сиделка.
— Верно, — хмыкнул Ройсс.
— Но сегодня он позвал меня сюда и сказал что будет… что будет, — мальчик никак не мог сказать о том, что собирался сделать с ним хозяин.
— Пойми, друг, мне очень жаль, — Лидо присел рядом с ним. — Но как ты уже сказал, ты всего лишь сиделка. Ты не имеешь право сказать “нет”.
— Меня отдадут под суд? — спросил Энзо, и Лидо насторожился: слишком бойким он был для обычной напичканной наркотиками живой куклы.
— Нет, — ответил служитель Ройсс, поднимаясь с пола. — Протекторий постановил казнить преступников без суда и следствия. Иначе зачем тогда я взял с собой этих уродцев?
— Не знаю, — ответил Лерой, — Чтобы не бояться меня?

В первую секунду Лидо показалось, что он ослышался. Как этот наглец, это ничтожество смеет говорить с ним таким тоном?
— Твой “папаша” совсем не учил тебя хорошим манерам? — ледяным тоном спросил Ройсс, а затем замахнувшись, ударил парня по щеке. Удар вышел слабым, отчего Лидо рассвирепел еще больше.
— Эй вы! Что стоите? А ну живо проучите его! — крикнул он аниматусам, неподвижно стоявшим рядом. Своей худобой и нескладностью они напомнали богомолов, оснащенных длинными когтями, царапающими пол.

“Нам исполнить приговор, сэр?” — братья общались при помощи системы “Око”.
— Нет, идиоты! Проучить — значит избить, наказать. Но не до смерти, — гневно ответил Лидо, чувствуя, как ситуация выходит из-под его контроля.
“Черная вдова не считает Энзо Лероя преступником”, — спокойно сказал один из аниматусов. — “Мы вынуждены отказаться от ваших рекомендаций, сэр”.
“Рекомендаций?!” — Лидо тоже переключился на невербальную связь. — “Это приказ, мать вашу!”
“Черная вдова отдает нам приказы”, — аниматусы развернули к Лидо свои подслеповатые лица. — “Она наш ментор, наша мать”.
— Я ваш начальник, и вы обязаны мне подчиняться! — изо рта Лидо вылетела слюна. — Арестуйте его! Почему вы стоите?!
“Он лишь жертва, как и мы”, — произнес голос аниматусов. — “Дай ему уйти, и мы оставим тебя в живых”.

Ситуация приобретала крайне негативный оборот. Мало того, что служитель Ройсс был предельно близок к провалу задания, так ему еще и угрожали существа, чья послушность была проверена десятилетиями.
Лидо выглянул в окно. До фургона бежать несколько метров, но где гарантия, что эти твари не догонят его? Оставалось лишь вызвать подкрепление с воздуха, и пусть потом придется сгорать от стыда перед Обадайей Лонгом. Собрав в кулак все свое мужество, он предпринял последнюю попытку показать, кто в доме хозяин. Поднявшись во весь свой невысокий рост, интуит набрал в легкие побольше воздуха.

— Если вы немедленно не арестуете этого типа, вас ликвидируют! И вас, и эту Черную вдову, которая…
Это было ошибкой. В одно короткое движение один из братьев проколол голову Лидо, словно спелый помидор.
Энзо Лерой вскрикнул, а затем, воспользовавшись моментом, выпрыгнул в окно и понесся со всех ног прямо через кусты.

“Вы поступили правильно, мои отпрыски”, — голос Черной вдовы раздался в голове аниматусов. — “Этот человек был слаб, ему не место у власти”.
“Мы можем быть свободны?” — спросил один из братьев, аккуратно отделяя голову Лидо Ройсса от тела.
“Сейчас — да. Слушайте свою мать, и она приведет вас к абсолютной свободе”.

Глава — 17

«Время прощаться»

Четыре года назад

Сати шла по безлюдным улицам Метрополя. Она старалась шагать легче, чтобы ее каблуки соприкасались с асфальтом как можно более бесшумно, но звук все равно отражался от стен старых зданий и возвращался к ней гулким эхом. Визор девушки показывал, что человек, назначивший встречу, ожидал ее за углом, в конце квартала.
Сати Лаллеман была сосредоточена. Взволнована, но не испугана; с малых лет она научилась брать ответственность за свои поступки и быть готовой к любым, самым худшим последствиям.
А вот и он. Очертания невысокой фигуры в длиннополой шляпе отделились от тени, словно только что были ее частью.

— Это вы Юджин Нойманн? — спросила Сати. Ее голос звучал уверенно и даже властно.
— Вы не ошиблись, мисс, — Юджин встал под свет уличного фонаря, но тень от шляпы все равно падала на его лицо.
— Хорошо. Вы писали, что знаете человека, который может провести операцию, — последнее слово Сати произнесла чуть тише.
— Да. Этот человек я.
Почему-то именно так Сат и думала. К сожалению, выбора у нее не было.

— Расскажите мне, кто вы? Откуда? — попросила девушка, вглядываясь в отблеск его глаз.
— Я — всего лишь мимолетное воспоминание, о котором вы быстро забудете…
— Я хочу знать, с кем имею дело, — настояла Сати.
— Ну ладно, — согласился Нойманн. — Я приехал из Цфали, по работе. Думаю остаться здесь на некоторое время.
— Сколько вам лет? — прямо спросила Сати. Нужно было знать, из какого он класса.
— Восемнадцать, — ответил Юджин. — А вам?
— Двенадцать, — гордо ответила Лаллеман.

Нойманн сделал шаг навстречу.
— Зачем столь юной девушке эта сложная операция? Хотите свести счеты с жизнью?
Вместо ответа Сати достала из кармана небольшую пластиковую карточку — договор с корпорацией “Няня Момо”. Она протянула ее хирургу, крепко держа двумя пальцами, чтобы он ненароком не отобрал ее.
— Все ясно, — в голосе Юджина послышалось сочувствие. — Я сделаю все в лучшем виде.
— Не сомневаюсь, — сухо произнесла Сати, убирая карточку обратно. — Аванс пятьдесят процентов?
— Нет, оплата по факту, — отмахнулся Нойманн, словно деньги его не интересовали.

Через пять дней они встретились снова: в небольшой грязной комнатушке, которую и операционной-то назвать было сложно. За стеной находился ночной клуб, и музыка грохотала так, что стены ходили ходуном. Сати знала, что это для прикрытия, и все же ей было не по себе.
На этот раз мистер Нойманн предстал перед ней в операционном костюме и маске, почти скрывающей лицо. Его глаза, выразительные и немного смеющиеся, показались ей знакомыми.

— Ты подготовилась, как я тебе велел? — Юджин Нойманн внезапно перешел на “ты”.
— Да, — Сати кивнула.
— Переоденься за ширмой, — хирург небрежно кинул ей халат и включил кран, чтобы помыть руки.
Сати сняла одежду, и на миг ощутила себя такой уязвимой: она собиралась доверить свое тело незнакомцу, чье лицо она даже не видела. А вдруг он работает на протекторий? И вместо бомбы имплантирует ей устройство слежения? Ответов не было.

Тяжело вздохнув и сжав зубы, Сати натянула на себя одноразовый полупрозрачный халат. В нем она — все равно, что голая. Помявшись еще немного, она вышла из-за ширмы и несмело легла в операционное кресло.
Хирург вновь предстал перед ней, на этот раз держа в руках маленькую аспидно-черную капсулу.
— Как мы и говорили, ее не будет видно на стандартных аппаратах УЗИ и рентгена, — сказал он.
В ходе переписки Юджин объяснил, как это работает, но Сати все равно не могла понять, как ни старалась — слишком много незнакомой терминологии использовал этот врач из Цфали. Впрочем, механизм ее не сильно волновал. Гораздо важнее был эффект.

— Надеюсь, не надо говорить о том, что слова-активаторы должна знать ты и только ты, — сказал Юджин.
— Я не дура, — Сати укоризненно посмотрела на него.
— Да ты вообще без башни, — Юджин по-дружески усмехнулся.
— Надеюсь, это не первая твоя операция? — спросила Сати. Тон Юджина располагал к легкой шутливой беседе, помогающей снять стресс.
— Скорее уж тысячная, — Нойманн сделал ей укол в вену. — Это миорелаксант, чтобы твоя диафрагма не придумала сокращаться. — А это, — он надел на лицо Сати маску, — Наркоз.
На миг Сати стало трудно дышать, но потом по всему телу побежало приятное тепло, а веки моментально потяжелели. Музыка пульсировала в такт с биением сердца, а глаза Юджина вдруг стали такими красивыми.
— Засыпай, Сати. Скоро увидимся.

— Сати!
Девушка приоткрыла глаза. Над ней склонился Ойтуш, обеспокоенный и бледный.
— Я в порядке, — Сати попыталась пошевелиться, но поняла, что не чувствует своего тела. — Как все прошло?
— Все прошло отлично, — в поле зрения появилась Зои Атли.
— Взрывчатку достали? — спросила Сати.
— Да, ее уже изучают, — сказал Ойтуш. — Айзек и остальные.

По лицам этих двоих Сати поняла, что они что-то скрывают от нее. Не смертельное, но все же…
— В чем дело? — прямо спросила она. — Что-то с ребенком?
— В некотором смысле, — уклончиво ответила доктор Атли, и если бы Сати могла двигаться, то наверняка размазала бы ее по стенке.
— Твоя одаренность временно не работает, — Ойтуш поспешил объяснить. — Зои считает, что ребенок заблокировал ее, чтобы операция прошла естественным путем.
Сати закрыла глаза и рассмеялась. Смех был вымученный и больше походил на скрежет ржавой консервной банки.

— Умный мальчик, — сказала она. — Когда на Острове врачи-садисты испытывали меня на прочность, наркоз не подействовал. Я подозревала, что сейчас может быть нечто подобное…
Ойтуш моментально рассвирепел, и даже во взгляде доктора Зои мелькнуло недовольство.
— А нам ты не забыла сказать?! — спросил Ойтуш, гневно вращая глазами.
— Это не повлияло бы на мое решение, — спокойно ответила Сати. — Все обошлось, верно, Зои?
— Твой ребенок только что спас тебя от болевого шока, — ответила та. — Мозги у него явно в отца.

Когда страсти утихли, Сати прокапали обезболивающего, после чего она заснула еще на несколько часов. Все это время Ойтуш не отходил от ее кровати больше чем на пять минут. Иногда, в сонном бреду ей казалось, что это бродит Юджин Нойманн — странный человек-невидимка из ее прошлого, о котором она почти забыла.
— Ойтуш, — позвала она, проснувшись окончательно.
Парень метнулся к койке, с видом телохранителя, который готов заслонить ее от пуль.
— Я в порядке, — улыбнулась Сати. — Что там у меня?
Кивком головы она указала на живот.
— Аккуратный маленький шов, — Ойтуш улыбнулся в ответ. — Который делает тебя еще более собла…

— Сати! — в медбоксе выросла огромная фигура Айзека. — Ты все еще валяешься? Давай поднимайся!
В этот момент его взгляд упал на живот девушки.
— Охренеть! — киборг заржал словно конь, так, что Зои Атли пришлось шикать на него.
— Какой срок, солдат Эвери? — все также громко поинтересовался главнокомандующий. — Докладывай!
— Срок, на котором нельзя беспокоить своим диким ором, — Ойтуш принялся выталкивать Айзка из медицинской палатки, что, разумеется, было ему не по силам.
— Вот наши-то удивятся! — продолжал киборг.
— Айзек, поклянись, что никому не скажешь! — Сати едва не плакала. — Я не хочу, чтобы кто-то использовал это против меня.
— Считай, что я могила, солдат Эвери, — Айзек сделал жест, закрывающий рот на замок. — А ты, — он обратился к Ойтушу, — Ты будешь наказан, за то, что испортил мне лучшего солдата!
“Испортил?!” — Сати хотела было обидеться, но потом сообразила, что на самом деле киборг рад за нее и Ойтуша. На душе полегчало, как бывает всегда, когда делишься с кем-то своей тайной.

***

Дни прежней жизни были сочтены. Это понимали все. После того, как в руки сопротивления попало, возможно, самое опасное оружие во вселенной, действовать нужно было незамедлительно.
Группа людей шла сквозь узкий туннель, который то поднимался, то резко уходил вниз. Они не боялись замочить ноги сточными водами, не пугались крыс, выскакивающих из-под ботинок. Каждый их них думал об общей миссии, и о том, какую роль он сыграет в этом последнем сражении.

Тремя часами ранее

— Если выдвинуться в ближайшие сорок восемь часов, можно успеть на подводный крейсер, — сказал Захария.
Лазарус отрицательно покачал головой:
— Слишком мало времени на подготовку.
— Нам оно не нужно, — Айзек сложил на груди свои огромные руки. — Все, что необходимо — у нас уже есть.
Он выразительно посмотрел на Сати, из тела которой несколько часов назад извлекли взрывчатку из антиматерии.
— Я могу отправить на Остров дубль одного из нас, — сказала Елена, — Но вещество с таким молекулярным составом невозможно копировать. К сожалению.
— Кто отправится туда добровольцем? — спросил Шин.
— Я, — одновременно произнесли Томас и Ойтуш.

Айзек смерил обоих пристальным взглядом.
— Одобряю. Эвери не вышел ростом, зато знает, как обойти подводные шлюзы, и не потеряет самообладание, если, точнее, когда вас атакуют. А ты, Кэлвин-Смит, пригодишься ему со своими способностями гипнотизера-фокусника. Для того, чтобы уничтожить зону Х с таким-то оружием, не нужно много людей.
— Я разбавлю их компанию, — вызвалась Эвридика. — А то будет как с захватом трофея: подеруться из-за ерунды и все загубят.
Ойтуш тяжело вздохнул: он уже устал считать, в который раз ему припомнили фиаско во время испытания нового НКИ.
— Раз Ойтуш едет, то я тоже, — сказала Сати.
— Исключено, Эвери, — главнокомандующий даже не взглянул в ее сторону. — Это приказ.

Айзек шагал впереди, пробивая черноту туннеля большим фонарем. Его механические суставы лязгали, а крысы с писком выныривали из-под тяжеленных ботинок и разбегались прочь. Сати плелась в конце колонны, но и оттуда ей была видна лысая черепушка главнокомандующего.
“Если бы он не знал, что я беременна — отпустил бы с Ойтушем”, — думала она. Обида душила Сати, а ущемленное чувство гордости так и требовало возразить Айзеку. Но в преддверии грядущих событий это было плохой идеей.

— Я и мои люди возьмем на себя протекторий, — произнес Айзек. — Будем штурмовать главную цитадель всеми имеющимися средствами.
— Я с вами, — сказала Мэгги и тут же добавила, — Если возьмете, конечно.
— Возьмем, — глава сопротивления кивнул. — Считай, что ты только что прошла вступительный экзамен.
Мэгги позволила себе улыбнуться.
— Тогда я и мои люди, — Лазарус подчеркнул последнюю фразу. — Возьмем на себя Черную вдову. Надо отомстить за своих товарищей.

— Почему именно Черную вдову, а не других аниматусов? — Соторн нахмурился. — Есть особи гораздо опаснее.
— Черная вдова уникальная в своем виде, — заговорила молчавшая до этого Рантан — правая рука Лазаруса. — Она умеет управлять разумом людей, и вполне вероятно, что аниматусов тоже.
— Да, возможно, что уже сейчас существует некая коалиция существ, тайно объединенных под знаменем этой самой Вдовы, — добавил Уик. — Убрав главаря, мы уничтожим их мозговой центр.
Мэгги покачала головой.
— Ее не так-то просто одолеть, — сказала она. — Мы с Томасом видели на, что способен этот аниматус. И какие у него хозяева.
— Не забывай, что мы одаренные, — с вызовом сказала Рантан. За спиной у нее были две изогнутые сабли, закрепленные крест-накрест, совсем как в кино.
Мэгги с улыбкой встретила ее дерзкий взгляд.
— Да мы тут все не лыком шиты, — ответила она.
— Рантан, делиться на одаренных и не-одаренных сейчас — означает вести себя не лучше, чем те, кто хочет уничтожить нас, — сказал Лазарус. — Мы сопротивление, и в этом наша сила.

Рантан замыкала шествие. Глядя на нее, Сати вспомнила Катану, одноклассницу, которая была влюблена в Лазаруса Уика. Интересно, где она теперь? Может, тоже где-то здесь, в рядах сопротивления? Или пассивно “сражается” на стороне врага, отдавая предпочтение классовому делению? Если подумать, столько людей выбрало слепое подчинение только из-за страха что-то менять. Люди боятся протектория и аниматусов, когда на самом деле должно быть наоборот.

— Антиматерия должна покинуть Метрополь как можно скорее, — заключил Айзек. С тех пор, как его предал Тора Матиас, киборг не боялся прослыть параноиком. — Не думайте, что я вам не доверяю, — он взглянул на Уика, Рантан и Елену, — Просто хранить такое оружие — все равно, что сидеть на пороховой бочке.
— Согласен, — сказал Томас. — Отправимся вместе с ближайшим крейсером.
Одаренных на Остров доставляли батискафы, тогда как крупногабаритные ресурсы перевозили большие суда.
— Как только зона Х будет уничтожена, настанет наш черед, — сказал Айзек. — Нанесем удар по всем фронтам сразу, чтобы не дать противнику опомниться.

— А что насчет гражданских? — спросил Ойтуш. — Какова вероятность, что кто-то выступит на нашей стороне?
Кое-кто из присутствующих насмешливо фыркнул.
— Я бы расчитывал только на себя, офицер Эвери, — признался Айзек.
— Не все хотят перемен, — заметила Мэгги. — Многие граждане, по-крайней мере в Прато-Гамме, считают нас преступниками. В этом заслуга СМИ.
— Считали преступниками, — поправил ее Томас. — Когда Прато-Гамма еще существовала.

Томас и Ойтуш. Два столь дорогих Сати человека отправлялись на Остров вместе. Вряд ли Томаса будут ждать с распростертыми объятиями, ведь он не просто диссидент, он предатель. А Эвридика так и вовсе была под личным шефством Роланда Грейси. Но больше Сати волновало другое: слабо верится, что Дана Хатт не знает о готовящемся нападении. Она сильная прорицательница, и видит все ходы наперед. Единственное решение — действовать спонтанно, импровизировать, исходя из ситуации. Именно поэтому Айзек решил предоставить Ойтушу и Лазарусу полную свободу действий. Без четкого плана, но синхронно — только так можно было пробить брешь в системе, стоящей у власти.
Смотря на отряд, продвигающийся в глубине подземных катакомб, Сати с болью в сердце осознавала, что выживут не все.

— Это наша последняя общая встреча, дамы и господа, — сказал Айзек напоследок. — Я развязываю вам руки. Больше никаких приказов, ведь все мы действуем во имя одной цели. Живем и жили до этого все это время.

***

В ночь накануне отъезда немногие в подземке спали мирным сном. Горели костры, и люди сидели возле них, разговаривали, пили травяной чай. Одаренные и офицеры, дети и старики. Даже те, кто не знал о планах сопротивления (хотя таких почти не осталось), чувствовали, что перемены витают в дымном, закопченном воздухе.
Сати и Ойтуш не выходили из палатки до самого утра. Они разговаривали, смеялись, вспоминали приятные и грустные моменты за все то время, что они провели вместе. Сати видела, как Ойтуш волнуется, как трясутся его руки, когда он пытается застегнуть свою жилетку или зашнуровать ботинок. А еще она знала, что Томас и Мэгги делают сейчас то же самое. Этим утром им всем предстояло прощаться.

— Эй, мы ведь не надолго расстаемся, поняла? — сказал Ойтуш, увидев как Сати на него смотрит.
— Поторопись, а то рожу без твоего участия, — девушка улыбнулась. Вымученно, поскольку сил притворяться больше не осталось. Они оба знали, что только чудо поможет им обоим пережить эту бойню. И у Ойтуша было на примете одно такое “чудо”.
— Я останусь в живых, что бы ни случилось, — сказал Ойтуш.
— Никто не может быть уверенным… — начала Сати.
— Я могу, — Ойтуш положил руки ей на плечи. — У меня есть один фокус.
Сати устало закатила глаза и попыталась оттолкнуть его, но Ойтуш только сильнее прижал ее к себе.
— Я не умру, обещаю тебе, — шепнул он. — Но и ты пообещай мне кое-что.

Сати взглянула на него. Все ее мнимое спокойствие давно исчезло, уступив место разрушительному парализующему страху за себя и своих близких.
— Что?
— Не делай глупостей, — сказал Ойтуш. — Не выходи из подземки, не геройствуй.
Девушка удивилась.
— С чего ты взял, что я собираюсь? Ты же слышал, что Айзек приказал…
— Я прекрасно знаю тебя и твое отношение к приказам Айзека, — снисходительным тоном произнес Ойтуш. — Поэтому и прошу тебя. Не пытайся кому-то что-то доказать. Просто дождись меня.
Сати открыла рот чтобы что-то возразить, но передумала. Он был прав: выжить было гораздо важнее.

Перед самым рассветом они уснули. А дальше — все как в тумане. Последние наставления Айзека, друзья, которые пришли проводить, имплантация пиратских чипов… И вот уже Ойтуш и Айзек жмут друг другу руку на прощание. Человеческая и механическая ладонь. Учитель и ученик. Командир и солдат.
Два друга.
— Ты отвечаешь за нее, — шепнул Ойтуш на ухо киборгу, так, чтобы Сати ничего не слышала. — Своей жизнью отвечаешь, понял?
— Понял, — серьезно сказал Айзек, а затем вложил в его ладонь взрывчатку, надежно упакованную в ударопрочный контейнер. — А ты отвечаешь за это.

— Мне взорвать ее любой ценой? — так же негромко спросил Ойтуш.
Он был уверен, что знает ответ главнокомандующего, ведь уничтожение зоны Х было краеугольным камнем их победы в этой войне. Это было важнее, чем жизнь любого из них.
— Нет, — вместо этого ответил Айзек. — Главное возвращайтесь живыми. Все трое.

Продолжение следует...) Буду рада вашим отзывам и конструктивной критике.