Гении бывают двух видов: те, кто открывает новые формы, и те, кто улучшает уже существующие. Вся история человечества — это история эргономических улучшений: то перестроит себя за ночь Китай, то отсоциализирует себя за утро Япония, то США приютит в полдень гения, чтобы тот мог воплотить свое видение.

Но в мире все еще нет четких стандартов того, как все должно происходить в образовании: тесты (например, те же школьные ЕГЭ и студенческие госы) взяли на себя функцию верификационную и квалификационную, что было огромной когнитивистической ошибкой на пути воплощения учения вседозволенности эксперимента, который затянулся уже лет на 500. Тесты — это не средство проверки существующего, тесты — это средство запоминания того, что еще не сформировалось.

Любой учебный процесс слишком затянут потому, что он статичен: он как болото, в нем нет движения, в то время, как мозг без движения сохнет. Тесты должны быть в центре учебного процесса, даже больше: ими следует разбавить уже существующие конвенции: тестам следует иметь в себе динамику. Запоминание не обездвиженно, запоминание подобно жизни, оно самый активный природный процесс.

Кроме того, тесты установили догму на безошибочность: чем ближе к ватерлинии успеха результат, тем больше люди склонны видеть в экзаменованном гения: но это тоже не так. Ватерлиния успеха — это величина, которая зависит от нескольких факторов: водоизмещение не имеет смысла, если корабль стоит на мели. Некоторые люди устроены так, что без огромных целей просто не готовы собраться с мыслями и перестать предоставлять себе свободу ошибаться.

Тесты должны допускать ошибки. А ошибки, без малого, должны поощряться как способ самообучения: из образования в настоящее время извлечен именно этот компонент: поощряется не креативность в подходе, а догматизм в правилах следования.

Потому я пришел переписать все это. Прежде всего, тот язык копирайтера-питчера, который в пяти абзацах наверху, это полная мура. Я бы так выражался только если бы общество меня заставило думать о языке-официозе, которым часто говорит Хабр. Но я слишком люблю Лимонова, чтобы видеть за любым правилом то, что его сформировало: правила это способы отлова несогласных, борьба с еретиками догмы. Поскольку я один из них, мне их соблюдать не нужно.

Как мне не нужны деньги и признание в орден рыцарей очень важного человечества. Я художник и психонавт, не употреблявший ничего крепче красного Честерфилда, не люблю теорию относительности, люблю людей со странностями и еще мне почему-то кажется, что мы живем в матрице (я так до Маска думал) — потом на меня снизошло несколько очень милых вещей (в которых путем добавления в систему неизвестной до происшествий информации верифицировалась онтологическая дуальность) и, судя по всему, да. Хорошо, что за такие воззрения еще не вешают на столбах, а то моими самыми ценными частями тела отпугивали бы людей (я бы хотел, чтобы ими восхищались).

Дорогой Хабр, я хочу предложить тебе то, что не предлагал никто, потому что не видел за частями целого: тест со стрелками. Звучит это не так эпохально, как ты ожидал. Но наш мир бинарен, и все в нем устроено так, что выбора чаще всего два. Я думаю и пятью иногда, но онтология дает по носу, когда хочешь пойти и по ним тоже (кто бы мог подумать). Ограничимся парой.

Все очень просто: я дарю тебе ссылку на последовательное разучивание 46 абстрактных символов катаканы (это такая японская азбука), а ты обжигаешься, пока все их не поймешь. Завтра расскажешь, насколько это эффективно (спойлер: очень). Языковые школы: дарю на любых модификациях Creative Commons с указанием авторства. Всем спасибо, все свободны.