Сегодня у нас на очереди третья заключительная часть повествования о приобретениях Интел (начало – здесь и здесь). Я сразу оговаривался о том, что вряд ли смогу осветить всю M&A активность, поэтому сфокусируюсь на наиболее знаковых и памятных событиях за 22 года моей работы в компании.  Начнем, пожалуй, с Альтеры.

Altera

Это, безусловно, самое значимое приобретение Intel. В 2015м году производитель программируемых логических матриц был куплен за 16.7 миллиарда долларов при годовом revenue в районе двух. Поглощение было «крайне дружественным» — между компаниями существовали давние и прочные связи. Altera печатала свою продукцию на фабриках Интел, а Интел использовал FPGA в процессе разработки своих чипов. Но, разумеется, ожидалось, что такого рода технологический альянс даст дополнительную синергию.

Почти сразу же началась разработка серверной платформы Xeon‑P, где в одном сокете торчал CP‑ SkyLake, а в другом FPGA — Arria10. Cоединялись они через UPI шину. Мне такая конфигурация представлялась достаточно перспективной c точки зрения производительности. Latency-critical ворклоады можно было грузить на  процессор. А для throughput -critical воспользоваться возможностями систолических вычислений, которые предоставляла программируемая логика. Однако, на практике все оказалось далеко не так радужно. Обнаружилось несколько препятствий, которые встали на пути этой концепции.

• Программное обеспечение. Стек софта для такой системы в разы сложнее, чем просто для CPU и FPGA по отдельности. Нужно решать все те же самые проблемы, что и для GPU – offload, трансфер данных и тп. Кроме того, необходимо обеспечить возможность динамического перепрограммирования FPGA, чтобы “на лету” менять “прошивки”, cообразуясь с нуждами ворклоада. Интел на тот момент и близко не был готов к такому стеку. Интересно, что несколько лет спустя стартовала платформа OneAPI, которая задумывалась как альтернатива CUDA, для программирования GPU. Насколько она достигнет своей цели сказать пока трудно, но, полагаю, что основным бенефициаром может оказаться бывшая Altera. Ибо OneAPI поможет преодолеть сразу несколько проблем, которые были камнем преткновения в 2015-2016м.

• Сложность программирования. Людям софтовым как то сразу пришлись не по душе “ихние верилоги”. Да и System C – тоже отнюдь не являлся панацеей. Вспоминаю свой первый опыт программирования FPGA. Это была лаборторка, в которой надо было написать простенький дешифратор. Ну я и накидал его за полчаса примерно (там кода-то всего на полтора экрана). А потом дебажил... неделю. Все вроде бы правильно, но не работает, хоть убей. Я уже весь извелся — не понимаю, где собака порылась. С горя запустил эмулятор и начал по тактам смотреть, что там происходит. И тут до меня дошло, что некая вещь, которая написана ниже по тексту, на самом деле случалась раньше. И от этого все ломалось. Для меня, привыкшего к ассемблеру, где retirement инструкций происходит в соответствии с их порядком это был конкретный «cлом парадигмы». И ходил я под впечатлением еще некоторое время. К этому стоит еще добавить то, что синтез «прошивки» для FPGA — занятие весьма и весьма небыстрое. Даже если, ты собираешь что‑то из готовых IP‑блоков, это может занять много часов. Пришел с утра, поправил багу и сидишь, куришь пол‑дня прежде чем получится что‑то проверить. Понятно, что синтез прошивки – NP-трудная задача, но вот только очень уж времени жаль...

• Трансферы данных. Постепенно стало понятно, что конфигурация Xeon‑P имеет свои ограничения. Я как то пришел к выводу, что система CPU + FPGA неплохо работает для «one way» ворклоадов. Допустим, у тебя есть какой‑то набор данных, которые надо зашифровать и выплюнуть во внешний мир по сети. Ты просто передаешь их с процессора на ПЛИС и забываешь об этом. Или наоборот надо что‑то принять и расшифровать. Тут FPGA тоже неплохо справляется. А вот если приходится гонять данные туда‑сюда между процессором, ПЛИСом и памятью — становится грустно. Особенно в том случае, когда латентность этих трансферов не удается «cпрятать» (осуществить одновременно с какой‑то полезной работой). Дело в том, что FPGA все же устройство относительно низкочастотное. И найти правильный баланс, получается отнюдь не всегда...

  Так что  8 лет назад нащупать какую — то дополнительную синергию не удалось. Платформа Xeon‑P так и не стала продуктом. При этом у меня язык не повернется назвать саму сделку неуспешной. Altera продолжала генерировать около 2х миллиардов в год, даже возможно с более низкими издержками за счет интеграции. И саму идею сочетания CPU и FPGA «в одном флаконе» я по прежнему не считаю тупиковой. Просто тогда ее время еще не пришло. Это косвенно подтверждает «симметричный ответ» AMD — приобретение Xilinx в 2021-м. Похоже, они тоже верят в перспективу...

Недостроенная империя

Основная тема этой подглавы посвящена попытке Рене Джеймс построить в Интел бизнес основанный на сервисах в 2009-м – 2013-м годах. Она поможет нам на реальных примерах разобрать те трудности процесса приобретения, которые я описал во введении. Начну с того, что Рене строила не только империю, но и свою собственную карьеру в Интел. В то время она возглавляла Software Solutions Group (SSG), которую переименовала в Software Services. Аббревиатура сохранилась, но смысл несколько поменялся. В принципе, идея построения бизнеса вокруг сервисов хоть и не нова, но отнюдь не так плоха. В те времена все в Интеле ходили под впечатление того как IBM смог переформатировать свой бизнес с акцентом именно на сервисную составляющую. Однако, Интел, с его «процсесcороцентричной» религией, наверно был худшим местом для построения сервисного бизнеса. Чтобы эта затея увенчалась успехом требовались изменения в самой ДНК корпорации, а меняться мы ой как не любили... Рене, тем не менее, удалось уговорить Пола Отеллини начиная с 2009го года сделать ряд приобретений — McAfee (2010, 7.68 миллиарда долларов), Aepona(2013), Mashery(2013, 180+ миллионов) и тп. С определенной долей произвола сюда же может быть отнесено приобретение Wind River (2009, 884 миллиона). Хотя он приобретался не SSG, а Internet of Things Group. Путь этих компаний внутри Интел и поначалу то не был усыпан розами, а уж после ухода Рене Джеймс c поста директора SSG (а впоследствии и из компании) просто стал адом кромешным. Проблемы у них были сходные,  и наиболее рельефно они проявлялись на примерах небольших контор.

Aepona и Mashery – семь кругов ада

Неуловимый Хэнк

Судьбы этих  двух стартапов из разных концов света оказались тесно переплетены внутри Интела и печальны. Аеpona  - ирландская компания, Mashery – калифорнийская. Занимались всякого рода сервисными API. Были приобретены Интелом почти одновременно в 2013м при живейшем участии нашего друга Сандипа. Затем на базе этих двух конторок был сформирован software services division рулить которым Рене поставила Хэнка Скорни. В то время как McAfee и Wind River существовали как fully owned subsidiary Интела, что впоследствии позволило им избежать многих проблем. Хэнк был одной из самых скрытных и загадочных фигур в Интел. Он вечно был страшно занят и постоянно пропускал общие совещания. Даже если это был сборище SSG Staff. Если всех директоров дивизионов в SSG я знал лично, то с ним я всего однажды удостоился телефонного разговора. Так что я даже не знаю, как он выглядит. Это же мне говорили некоторые из его подчиненных ????

Грязная работа

Пробыл Хэнк с нами однако недолго. Сервисный бизнес и так не хватал звезд с неба, а уж после ухода из SSG Рене Джеймс вообще оказался пятым колесом в телеге. Пришедший на смену Рене на посту директора SSG Douglas W Software Services Division расформировал. А неуловимый Хэнк ... просто исчез. Ни анонса не было, ничего. Был человек – и нет человека. Но поскольку он был невидимкой, этого особо никто не заметил. Только вот как то раз на мой отчет, который я рассылал человек на 500 пришел автоматический отлуп о том, что адрес Хэнка больше не валиден... Понятно, что уволить Хэнка было делом недолгим, а оргчарты перерисовать еще быстрее. Но вот с людьми из бывших Aepona и Mashery надо было как то разбираться. Грязную работу эту поручили Биллу Сэвиджу. Он к сервисам не имел никакого отношения – его бизнесом были девелоперские тулы. Но Билл был преданным оловянным солдатом Интела и не чурался никакой работы. Вот Даг и повесил это на него, чтобы самому не пачкаться.

Саваг первым делом организовал в Mashery operations review  и самолично нагрянул в контору. Ну и я там c ним оказался “за компанию”. Главный в этом Mashery делал доклад, суть которого сводилась к нехитрой формуле “окучили такого-то кастомера – заработали такую-то денежку. А потом такого – и получили еще вот столько”. Я сидел на заднем ряду, рисовал чертей в тетрадке и слушал его вполуха, ожидая когда Билл начнет свою партию. Он из вежливости выслушал примерно две трети доклада, а потом подал голос.

— Все, это, конечно, прекрасно. Но вот обьясни мне, дорогой, в чем твое strategic value для Интел? ‑Парень был ошарашен.

— Слушай, Билл. Мы тут вообще‑то деньги зарабатываем. Какого лешего тебе еще надо?

— Эээ... сынок. Да денег то любой дурак заработать может. А ты обьясни чего хорошего ты для Mother Intel делаешь?

“Strategic Value”

Поиски этого самого strategic value ожидаемо привели Aepona и Mashery во тьму кромешную. Их бизнес модель строилась на том, что софтина работала одинаково на любой архитектуре - Intel, AMD, ARM. А стратегический вектор говорил нам о том, что все архитектуры должны быть равны, а Интел чуть равнее других. В результате такой дискриминации ребята просто начали терять кастомеров. Если при приобретении обе конторы уверенно сводили концы с концами и даже зарабатывали какую-то копеечку, то спустя два года пребывания в Mother Intel их дефицит достиг 100М в год на каждую. Понятно, что для Интел это копейки, но просто хочу напомнить, что изначально благая цель звучала как построение бизнеса на сервисах. Но хуже всего было людям в этих конторах. У них происходил слом парадигм и потеря ориентации в пространстве. Если раньше они занимались понятным им бизнесом, то теперь их деятельность сводилась к поискам неведомого науке зверя под названием strategic value for Intel. И хотя контора исправно платила им зарплату и бонусы, народ потянулся на выход.

Интеграция    

       Хотя 200 миллионов не такие уж великие деньги для Интел, платить их просто так никто, разумеется, не собирался. В конечном счете Билл принял решение, которое просматривалось с самого начала и называлось “интеграция” в Интел. Cуть его сводилась к нескольким нехитрым шагам. Бизнес контор прикрыть. Продажников уволить (разумеется с компенсацией) а девелоперов заставить заниматься чем-нибудь полезным. Например, теми же самыми девелоперскими тулами. Но у интеграции есть еще одна интересная особенность. Интегрируемые должны пересесть со своих доморощенных процессов на интеловские. Это касается всего -разработки, делопроизводства, IT, HR и тд. Во-первых, это - чертова гора работы (за которую взялся мой коллега по операционному департаменту -  Фил Стивенс.) А во-вторых, это весьма болезненный процесс для интегрируемых. Ибо они должны сломать свои заточенные под определенный бизнес процессы и заменить их на обще интеловые. Because Intel is the machine that makes everything looking like Intel.

Unwind!

В общем полгода Фил занимался этой интеграцией и ходил нервный и хмурый. Но вот в один прекрасный день я заметил на его лице самую лучезарную улыбку из всех, на которые Фил Стивенс только был способен.

 — Ты чего это сияешь, Фил? Тебя вне очереди сделали вице‑перзидентом?

— Не угадал. И никогда не угадаешь.

— Так скажи уже. Не томи.

— Знаешь что происходит с Aepona и Mashery?

— Вы все их интегрируете?

— Уже нет. Теперь мы делаем им unwind.

— Че?

— Это операция обратная интегрированию. Если хочешь, можешь сравнить ее с «дифференцированием». Кажется, на них нашлись покупатели. И теперь мы тупыми ножницами отрезаем их от интеловых процессов и восстанавливаем оригинальные.

— Хмм. Что то мне не нравится такая аналогия. Это только в мире гладких функций производная от интеграла равна исходной. А в реальной жизни если контору сначала проинтегрировать, а затем сделать ей unwind, она скорее всего не выживет. То есть обратится в нуль.Мне больше другая аналогия по душе. Мы берем птичку, засовываем в камнедробилку, ломаем ей все кости к чертовой матери, а потом говорим «Лети птичка. Мы тебя отпускаем».

— Ну ты у нас специалист по метафорам и аллегориям. Я проще на вещи смотрю. — Фил и правда был практиком не склонным к сложным абстракциям.

— А тебе самому‑то не надоело? Ломать, строить, потом снова ломать...

— Это моя работа. Мне за нее Mother Intel денежку платит. — Фил процитировал Сэвиджа и пожал плечами.

В итоге Интел продал Mashery – TIBCO, а Aepona  - Persistent Systems. Очевидно за сущие копейки, несравнимые с ценой покупки. Я очень надеюсь, что в новых компаниях их жизнь сложилась удачнее. Ибо в Интеле они намучились так, что мне было жалко их до слез.

McAfee и Wind River

В целом судьба McAfee и Wind River внутри Интела напоминала, то что происходило с Аеpona и Mashery. Та же потеря revenue, ориентиров и мучительные поиски strategic Value for Intel. Однако, они оказались более устойчивыми в силу своих масштабов, да и Интел вел себя в этом случае более осторожно. И McAfee и WindRiver сумели счастливо избежать полной “интеграции”. А после того как Рене покинула Интел в начале 2016 и вовсе были “отпущены на свободу”. WindRiver перешел к TPG, а McAfee снова провел IPО на NASDAQ в 2020м.

Так и прекратила свое существование “сервисная империя Рене Джеймс”. Cтоившая Интел более 10 миллиардов долларов, а приобретаемым компаниям несколько лет потерянного времени.

Не хочу однако, чтобы у читателей сложилось гнетущее впечатление от  M&A активностей Интел. На самом деле они были очень разные. Поэтому пробегусь еще кратко по тем, которые мне памятны.      

VirtuTech

Маленькая шведская контора дает пример одного чрезвычайно удачного приобретения Интел. Simics  - продукт, который они разрабатывали, пришелся очень даже ко двору в корпорации. Симикс – функциональный симулятор платформы. Разрабатывался под эгидой “shift left” – дать возможность девелоперам разрабатывать и портировать софт, для еще не существующей в железе платформы. Довольно быстро образовалась интернациональная команда – шведские ребята писали ядро симулятора, а команда в Москве затачивала под него модели новых архитектур. И это сильно облегчило жизнь разработчикам низкоуровнего софта – фирмваря, биосов, осей, драйверов. Если раньше они вынуждены были в лютой спешке отлаживаться на недоделанных альфа-образцах, только вышедших из печки, то теперь могли с комфортом и кофе дебажиться на симуляторе задолго до появления платформы. В общем ребята в Стокгольме и в Москве сделали хорошую работу и совершенно заслуженно получили Intel Achievement Award (что-то вроде конторского Оскара) в 2017м.

Nervana Systems

А вот приобретение Nervana – это один из худших контрпримеров. Очень тяжело обьяснить, зачем этот стартап двух годов от роду вообще мог Интелу понадобиться. Единственное, что я могу придумать, это внезапный “сдвиг парадигмы”. Много лет  Интел твердил одну и ту же мантру ”CPU – это хорошо, акселераторы – это плохо”. И вдруг, где-то в 2015м выяснилось, что акселераторы – это тоже хорошо.  И мы бросились скупать все, что с ними связано направо и налево. У Нерваны в сущности было два (ну хорошо, три) ассета – AI Framework Neon, который как заявлялось, работает на GPU быстрее чем Theano, Сaffe, Tensor Flow или любой другой из существующих. И еще недоделанный ASIC, который должен был порвать GPU по производительности ни много ни мало в 10 раз. Третьим (и самым главным) ассетом был Навин Рао, CEO Nervana, который сумел продать стартапчик о 48 головах с таким убогим value proposition Интелу за 450 миллионов долларов. Возможно, он конечно  и правда был гением продаж, но я подозреваю, что тут не обошлось без моего друга Сандипа или ему подобных.

В общем, когда спецификация этого ASICа впервые попала мне в руки я долго сидел в изумлении.

— М‑даа, — подал голос во мне инженер. — Для того чтобы эта штука взлетела, нужно долго ‑долго затачивать софтварный стек. Да и саму железку неплохо бы переделать наполовину.

— Нет, — возразил ему менеджер. — Если в большой конторе можно ничего не делать, то в ней и нужно ничего не делать. Поделка эта — изначально мертворожденная. И нечего даже мечтать о том, что тут можно что‑то починить.

Помнится, я даже тогда поругался с начальством, которое прессовало меня по части инструментальной поддержки Nervanы. В конечном итоге мне все-таки пришлось какие-то обязательства на себя взять, но выполнять я их в любом случае не собирался. Да Интел и сам быстро понял, всю бесперспективность этой затеи и сам искал удобного повода соскочить. И такой повод подвернулся с приобретением израильской конторы Habana Labs в 2020-м. Только после этого бесплодные попытки извлечь хоть что-то из потраченных 450 миллионов наконец прекратились.

Mobile Eye и Habana

В последние годы Интел сделал несколько приобретений в Израиле. К основным можно причслить Mobile Eye — поставщика решений для автопроизводителей и Habana Labs — стартап в области AI. Внутри конторы ходили слухи о некой сделке между Интелом и правительством Израиля. Дело в том что для земли обетованной Intel — одно из ключевых, можно сказать «странообразующих» предприятий. И отношения с правительством носят весьма интимный характер. Но деталей «cделки» (если таковая имела место быть) я не знаю, а потому дальше спекулировать не буду. Да и стартапы израильские по качеству находятся на первых ролях в мире. Mobile Eye был «отпущен на свободу» в 2022м, а Habana в Интел вполне прижилась. То ли потому что лобби израильское внутри конторы достаточно сильно. То ли потому, что Интел наконец‑то научился не наступать на одни и те же грабли при приобретениях....