— Всё... нереально?

— Что есть реальность? И как определить её? Весь набор ощущений: зрительных, осязательных, обонятельных — это сигналы рецепторов, электрические импульсы, воспринятые мозгом […]

— Что такое Матрица?

— Диктат. Матрица — это мир грёз, порождённый компьютером, созданный, чтобы подчинить нас, сделать из нас всего лишь это. [показывает батарейку]

— Нет! Я не верю вам! Так не может быть!

(Диалог Нео и Морфеуса из фильма «Матрица»)

Да, здесь я объясняю, что не так с гипотезой симуляции и не живём ли мы в Матрице. Об этом уже написано много статей, но никто из авторов не даёт чёткого и аргументированного ответа: реален наш мир или всё‑таки виртуален? Не буду долго ходить вокруг да около и сразу отмечу, что я не верю в гипотезу симуляции. Я рассмотрю все так называемые «доказательства» в её пользу и покажу, что они совершенно безосновательны, поэтому симулярианство — скорее религия, чем наука.

Предыдущую статью «Реализм против субъективного идеализма» я не стал публиковать на Хабре, потому что в ней больше философии, чем физики. Но вы можете посмотреть её в видеоформате по ссылке в конце данного поста. Там я проводил параллели между солипсизмом, злым демоном Декарта, мысленным экспериментом «мозг в колбе», гипотезой Омфалоса, последним четвергизмом, гипотезой пяти минут и Адвайта‑ведантой. Так вот, с моей философской точки зрения гипотеза симуляции продолжает этот ряд и является современной разновидностью субъективного идеализма, в которой в роли разума выступает компьютер или программист, а его «мысли» — это алгоритмы, по которым строится симуляция.

Конечно, многие философы со мной не согласятся, но на деле вера в виртуальность окружающего мира мало чем отличается от веры в его иллюзорность. И то, и другое — именно вера, потому что эти гипотезы согласуются с любыми фактами об окружающем мире и не могут быть опровергнуты ничем. Неважно, находитесь вы в сновидении или в компьютерной игре, являетесь мозгом в колбе, полностью виртуальной сущностью или только аватаром, а ваше настоящее тело пребывает где‑то в реальном мире. В любом случае вы не сможете путём наблюдений или экспериментов во сне или в симуляции сделать какие‑либо выводы о том, как устроен реальный мир, пока в него не попадёте. И даже «проснувшись», вы не поймёте, реальность это или очередная симуляция. Операторы симуляции нижнего уровня вполне могут находиться в симуляции верхнего уровня и даже не подозревать об этом. А многоэтажная конструкция из вложенных друг друга симуляций — ни что иное, как бесконечный регресс. На этом гипотезу симуляции можно сразу объявить нефальсифицируемой и ненаучной. Тем не менее, многие влиятельные люди, включая Илона Маска и Нила Деграсса Тайсона, всерьёз утверждают, что мы почти наверняка живём в симуляции. Может, что‑то разумное в этой идее всё‑таки есть?

Гипотеза симуляции – новая религия?

Большинство сторонников гипотезы симуляции считают её продуктом разума, основанным исключительно на данных науки, вполне укладывающимся в рамки материализма и физикализма. Действительно, она не вводит никаких сверхъестественных сущностей и не признаёт сознание или дух единственной субстанцией. Но на самом деле эта гипотеза так же иррациональна, как и любое другое субъективно‑идеалистическое учение. Некоторые направления буддизма, даосизма и веданты тоже обходятся без веры в сверхъестественное и считаются чуть ли не атеистическими, что не мешает им быть религиями. А в гипотезе симуляции даже больше религиозного, чем в адвайте или дзэне. Она устанавливает границу между виртуальным миром, познаваемым научными методами, и реальным миром, где эта симуляция запущена, о котором мы не имеем ни малейшего представления. Для нас такой «реальный» мир будет неотличим от духовного мира мистиков, астрального плана оккультистов, небесной тверди богословов и внутреннего мира солипсистов.

Конечно, популярность гипотезы симуляции имеет и психологические причины. Кого‑то может греть мысль о том, мы живём в симуляции и всё вокруг ненастоящее. Это снижает важность происходящего, позволяет свалить ответственность за неудачи на программиста и даёт надежду на переход после смерти в реальный мир, где всё будет не так плохо, как здесь. Кроме того, гипотеза симуляции возвращает в картину мира Бога‑Творца — не какого‑то абстрактного Брахмана, бога‑вселенную Спинозы или бога‑законодателя Эйнштейна, а вполне себе антропоморфного, живого, разумного бога, способного вмешиваться в законы природы и сотворившего нас по своему образу и подобию. Согласитесь, приятно верить, что кто‑то держит всё происходящее с нами под контролем, и, если что‑то пойдёт не так, он может отмотать время назад и всё исправить. Но если же программисты и операторы симуляции для нас — всемогущие боги, гипотеза симуляции превращается в типичную теистическую религию. Понимая это, некоторые её сторонники говорят, что создатель симуляции намеренно заложил в нас веру в Бога, чтобы мы ему поклонялись.

Как узнать, что мы живём в симуляции?

На первый взгляд может показаться, что гипотеза симуляции отменяет сформулированный нами в статье «Реализм против солипсизма» критерий реальности: если что‑либо «даёт ответную реакцию», оно существует. Представьте, что упомянутый там разговор доктора Джонсона с Босуэллом происходил не в реальном мире, а в компьютерной симуляции. Опровергая солипсизм, Джонсон пнул ногой камень и получил отдачу. Но в действительности ответную реакцию даёт не камень, а компьютер, выполняющий программу, которая вычисляет, как ответил бы камень, если бы на него оказали воздействие. Ощущения, полученные доктором Джонсоном, тоже смоделированы компьютером, а может, и сами участники разговора являются персонажами симуляции. Кроме того, виртуальный камень вполне мог оказаться чем‑то другим, например, замаскированным садовым гномом. Однако ни одно из этих допущений не меняет факта, что полученная реакция была сложной и автономной. Не имеет значения, что является её источником — главное, что этот источник внешний по отношению к разуму доктора Джонсона (или его самосознающей виртуальной копии). В конце концов, любые вычисления — это физические процессы внутри компьютера, а компьютер — реальный физический объект. Поэтому Джонсон вправе заявить, что реальность состоит не только из него.

Итак, лучшим инструментом для тестирования реальности остаётся научный метод — предсказание и проверка. Вы проводите расчёты, предсказываете результат, ставите эксперимент и подтверждаете или опровергаете предсказание. Повторяя это много раз и получая один и тот же результат, вы можете быть уверены, что находитесь в мире, который подчиняется определённым законам. Если это и симуляция, она сделана качественно, и вы можете разгадать её алгоритмы. Но даже в наш век цифровых технологий трудно создать симуляцию, которая будет отвечать вам точно так же, как и реальный мир. Ни одна компьютерная программа не застрахована от «багов», которые обязательно проявятся в симуляции в виде разного рода сбоев, нарушающих законы физики. Обнаружение таких «багов» можно было бы рассматривать как доказательство гипотезы симуляции, если бы не одно «но». Дело в том, что никто не запрещает операторам симуляции создавать такие «баги» искусственно, или наоборот, останавливать симуляцию на каждой ошибке, исправлять её, отматывать время назад и пускать по новой. Более того, операторы могут незаметно для нас остановить и заархивировать симуляцию на неограниченное время или загрузить нам любые воспоминания, что возвращает нас к «прошлому четвергизму» и «гипотезе пяти минут».

Можно обнаружить какие‑нибудь способы оптимизации вычислительных ресурсов, как в компьютерных играх, где полностью загружаются только те текстуры, которые находятся в поле зрения игрока, а вне зоны видимости текстуры упрощаются. Некоторые физики рассматривают квантовомеханический эффект наблюдателя, принцип неопределённости, квантовую запутанность, квантовый ластик и тот факт, что материя по большому счёту состоит из пустоты, как примеры вычислительной оптимизации. Якобы частицы моделируются более точно, когда мы их наблюдаем, и размазываются в виде волны в отсутствие наблюдателя. И конечность скорости света тоже преподносится как свидетельство того, что процессор может обработать за секунду сферу пространства диаметром не более 300 000 км. Если же тактовой частоты процессора не хватает для расчётов, проявляется релятивистский эффект замедления времени на околосветовых скоростях. Теоретически симуляция может даже «зависнуть», если перегрузить компьютер, на котором она работает. Например, сконцентрировать в одном месте большое количество энергии и создать искусственную чёрную дыру.

Если вы читали мои статьи по квантовой механике, то уже знаете, что эффект наблюдателя не имеет к наблюдателю никакого отношения, а квантовую запутанность можно объяснить и без «жуткого дальнодействия». На самом деле квантовая физика не упрощает, а скорее усложняет симуляцию. Смоделировать детерминированную ньютоновскую вселенную на любом компьютере гораздо проще, чем вероятностную квантовую. Так, физик Фрэнк Вильчек считает, что законы физики содержат в себе скрытую сложность, которая «ни для чего не используется» (например, Стандартная модель прекрасно работала бы без второго и третьего поколений фермионов), и действие этих законов ограничено во времени и масштабах. Да и в целом Вселенная слишком избыточна, в ней множество посторонних объектов, которые не нужны для симуляции. Никакие эмпирические данные не говорят о том, что Вселенная в той или иной степени ориентирована на разумного наблюдателя. Да и наша повседневная жизнь, согласитесь, не очень похожа на сновидение, фильм или компьютерную игру. У подавляющего большинства людей она слишком скучная, бестолковая и хаотичная, чтобы можно было говорить о каком‑то высшем замысле или продуманном сценарии. Если всё это и разработал некий программист, то следует признать, что он не просто был ленивым и безразличным к нашей судьбе, но ещё и сделал работу кое‑как, на уровне джуниора. Впрочем, если верить, что программист — Брахман, вас не должно удивлять, что он написал индусский код, и наша симуляция держится на честном слове.

Все перечисленные аналогии основаны на предположении, что симуляция запущена на классическом компьютере, и реальность тоже должна быть классической, подчиняющейся законам Ньютона. Мы же знаем, что квантовая физика более фундаментальна, и для моделирования нашей вселенной гораздо лучше подошёл бы квантовый компьютер. Кроме того, универсальный компьютер может быть реализован на базе самых разных физических систем: от электронных ламп и кремниевых чипов до сверхпроводящих контактов Джозефсона и квазичастиц. Одну и ту же программу можно запустить на любом «железе», и мы изнутри симуляции никак не узнаем ни об устройстве компьютера, ни о законах физики реальной вселенной. Кроме того, ни классический, ни тем более квантовый компьютер не имеют идеального механизма исправления ошибок. Если симуляция одна, с ошибками ещё можно как‑то справиться, но, если взять каскад вложенных друг в друга симуляций, ошибки в нём будут нарастать экспоненциально. На каком‑то этапе алгоритмы исправления ошибок станут выдавать больше ошибок, чем сама симуляция, и вся эта система данных превратится в белый шум.

Гипотеза симуляции неявно предполагает, что физику нашего мира можно полностью воспроизвести с помощью алгоритма, написанного программистом. Но для этого нужно сначала доказать, что а) мир дискретен и его можно оцифровать; б) мир полностью детерминирован и в) природные законы действуют шаг за шагом, как в компьютерном коде. На сегодняшний день ни одно из этих утверждений не подтверждается наблюдениями. Мы знаем, что физические константы — иррациональные числа, ни в одном из них не обнаружено повторяющихся последовательностей. Все попытки алгоритмического воспроизведения законов природы несовместимы с симметриями Специальной и Общей теорий относительности Эйнштейна. Но даже если физика нашего мира и окажется цифровой, это не будет автоматически означать, что мы живём в симуляции.

Пока никакие данные не подтверждают мелкомасштабной дискретности («зернистости») пространства‑времени, и вообще непонятно, почему её возможное обнаружение считают одним из доказательств гипотезы симуляции. Да, в квантовой физике все величины изменяются дискретными порциями (квантами), и материя уж точно не является бесконечно делимой, но квантовые поля всё же имеют непрерывную структуру, как и само пространство‑время. Некоторые теории вроде петлевой квантовой гравитации постулируют существование элементарных «пикселей» или «вокселей» пространства размерами порядка планковской длины, однако способов обнаружить их экспериментальным путём пока не предложено. Поэтому оцифровать и смоделировать на классическом компьютере можно только элементарные частицы, а для симуляции непрерывного пространства и квантовых эффектов понадобится квантовый компьютер. И для точности симуляции количество кубитов в этом компьютере должно быть не меньше, чем количество частиц в нашей Вселенной. Согласитесь, использовать целую вселенную для симуляции другой вселенной — глупая затея.

В 2017 г. физики из Оксфорда, Зохар Рингель и Дмитрий Коврижин, опубликовали в журнале Science Advances результат своего исследования, из которого следует, что смоделировать по крайней мере некоторые квантовые явления на классическом компьютере невозможно из‑за аппаратных ограничений. Изучая квантовый эффект Холла (появление электрического тока в металлах при определённых обстоятельствах), они обнаружили, что с увеличением числа частиц требуемые вычислительные ресурсы для выполнения симуляции росли не линейно, а экспоненциально, и для хранения информации о нескольких сотнях электронов потребовалось бы больше памяти, чем можно получить с помощью всех атомов, которые есть в наблюдаемой Вселенной. Для сравнения, на квантовом компьютере для аналогичного моделирования потребовалось бы всего несколько сотен кубитов, вот только назвать симуляцией практически точное воспроизведение процесса язык не поворачивается.

Аргумент о симуляции Ника Бострома

Аргумент о симуляции был выдвинут шведским философом‑трансгуманистом, профессором Оксфордского университета Ником Бостромом в статье «Are You Living In a Computer Simulation?», опубликованной в Philosophical Quarterly в 2001 г.

За основу Бостром берёт предположение, что в отдалённом будущем вся наша Вселенная будет смоделирована на компьютерах множество раз (возможно, бесконечно много раз). Например, это может понадобиться нашим потомкам для научных или исторических исследований, либо они захотят создать виртуальный парк развлечений наподобие «Мира Дикого Запада». В статье оценивается теоретическая возможность создания такой симуляции: если исходить из того, что до настоящего времени на планете жили и умерли 100 млрд человек, каждый из которых жил в среднем 50 лет и потреблял информацию со скоростью порядка 10⁸ бит/с при максимальной вычислительной мощности мозга порядка 10¹⁷ операций в секунду, то для симуляции всей истории человечества потребуется порядка 10³³-10³⁶ вычислительных операций. Современные компьютеры с этим не справятся, но суперкомпьютер размером с планету вполне способен выполнять порядка 10⁴² операций в секунду.

Собственно, аргумент симуляции сводится к следующему предложению. Если во Вселенной существует множество цивилизаций, и эти цивилизации создают суперкомпьютеры, на которых создаются симуляции существ, обладающих сознанием, то таких виртуальных существ гораздо больше, чем реальных, поэтому вы, скорее всего, живёте в симуляции. Или справедлива гипотеза о «Великом фильтре», согласно которой разумные цивилизации не доживают до такого уровня развития технологий, который позволил бы им создавать подобные симуляции или совершать межзвёздные путешествия. Наконец, возможно, что постчеловеческая цивилизация просто не заинтересована в создании исторических симуляций. Вот заключение, к которому Бостром приходит в своей статье:

«Технологически зрелая постчеловеческая цивилизация располагала бы огромной вычислительной мощностью. Основываясь на этом, рассуждение о симуляции показывает, что, по крайней мере один из следующих тезисов истинен:

(1) Доля цивилизаций человеческого уровня, которые достигают постчеловеческого уровня, очень близка к нулю.

(2) Доля постчеловеческих цивилизаций, которые заинтернесованы в запуске симуляций предшественников, очень близка к нулю.

(3) Доля всех людей с нашим типом переживаний, которые живут в симуляции, близка к единице.

Если (1) верно, то мы почти наверняка умрём до того, как достигнем постчеловеческого уровня.

Если (2) верно, то тогда должна быть строго согласованная конвергенция путей развития всех продвинутых цивилизаций, так чтобы ни в одной из них не было относительно богатых индивидов, которые хотели бы запускать симуляции предков и были бы свободны делать это.

Если (3) верно, то мы почти наверняка живём в симуляции. Тёмный лес нашего неведения делает разумным распределить нашу уверенность почти равномерно между пунктами (1), (2) и (3).

За исключением того случая, что мы уже живём в симуляции, наши потомки почти наверняка никогда не будут запускать симуляции‑предков».

Гипотеза симуляции тесно связана с Теоремой о конце света или аргументом Судного дня, впервые сформулированным астрофизиком Брэндоном Картером в 1983 г. и независимо от него выведенным Ричардом Готтом и Хольгером Нильсеном в 1993 г. С одной стороны, в соответствии с принципом Коперника, как Земля не занимает центральное место в Солнечной системе, так и ни один год не может быть предпочтительнее другого во времени, и то, что мы сейчас живём именно в 2023-м — чистая случайность. Но аргумент Судного дня исходит из предположения, что среднестатистический человек стоит где‑то в середине ряда всех людей, которые когда‑либо жили, и ваша вероятность родиться именно в это «срединное» время должна быть максимальной. Учитывая, что мы скоро достигнем максимума численности населения (по расчётам, где‑то к 2050 г. человеческая популяция достигнет отметки 10 млрд и начнёт постепенно сокращаться), общее число людей, которые когда‑либо будут жить, примерно в два раза превышает число тех, кто уже жил. По современным оценкам, за всю историю нашего вида на Земле жили и умерли около 100 млрд человек. Следовательно, согласно расчётам Готта, мы можем с уверенностью 95% считать, что человечество исчезнет в течение следующих 9120 лет. Или нет?

Парадокс спящей красавицы и деконструкция аргумента Бострома

Я не буду подробно разбирать, насколько верны все предпосылки аргумента Бострома. На текущем уровне развития науки и технологий ещё сложно сказать, возможно ли в принципе создать симуляцию, которая была бы неотличима для её обитателей от реального мира, и будет ли смоделированное на компьютере сознание работать так же, как сознание биологическое. Современные суперкомпьютеры не способны смоделировать на молекулярном уровне даже небольшие нелинейные системы с хаотической динамикой, не говоря уже о точных прогнозах погоды или работы мозга, и нет никаких оснований утверждать, что они когда‑либо это смогут. Но даже если предположения Бострома подтвердятся, означает ли это, что его трилемма верна? Не является ли аргумент о симуляции всего лишь хитрым манипулированием вероятностями? Допустим, реальный физический мир как был, так и останется один, а виртуальных миров, включающих ваши копии, будет очень много, поэтому практически все экземпляры вас находятся в симуляциях, а не в исходном мире. Но следует ли из этого, что вы сами почти наверняка живёте в симуляции? Допустимо ли приравнивать «большинство экземпляров» вас к «большой вероятности» оказаться в виртуальном мире?

Самую очевидную логическую ошибку Бострома можно выразить, перефразируя один из комиксов SMBC: «Бостром выдвинул аргумент. Большинство аргументов ошибочны. Значит, аргумент Бострома тоже ошибочный». То есть применение логики Бострома к самому его аргументу делает этот аргумент недействительным.

Космолог Шон Кэрролл тоже считает, что аргумент Бострома противоречит сам себе. Если мы типичны и если другие цивилизации легко создают симуляции вселенных, тогда почему мы ещё не создали такую симуляцию? А если мы — не типичная цивилизация, значит, нет никаких оснований считать, что мы живём в симуляции. Подумайте сами: если смоделированные цивилизации будут иметь возможность запускать собственные симуляции, у них не будет доступа к такой же вычислительной мощности, как у компьютера, который их моделирует, поэтому симуляции более низкого уровня обязательно будут иметь более низкое разрешение. В этой иерархии всегда будет нижний уровень, который вообще не сможет симулировать реалистичные цивилизации. Так вот, по логике Бострома, наиболее вероятно, что мы живём именно в симуляции самого низкого уровня, на «дне» иерархии, где нет возможности выполнять эффективное моделирование. Именно на этом «дне» находится подавляющее большинство наблюдателей. То есть аргумент Бострома начинается с предпосылки, что не так уж сложно представить себе симуляцию разумной цивилизации, а вывод таков, что мы вообще не должны быть в состоянии сделать это. Получается противоречие, следовательно, одна из посылок должна быть ложной.

На этом можно было бы поставить точку, но на самом деле проблема намного глубже, чем кажется. Она восходит к трудноразрешимым вопросам теории вероятностей, в частности, к парадоксу спящей красавицы. О нём на Хабре уже была статья, что не помешает мне ещё раз напомнить об этой головоломке и кое‑что добавить от себя.

Парадокс спящей красавицы был сформулирован в 2000 г. философом Адамом Элгой на основе неопубликованной работы Арнольда Зубоффа. Представьте себя на месте Спящей красавицы, которую усыпляют в воскресенье, предварительно сообщив ей условия эксперимента. После усыпления экспериментатор подбрасывает монету. Если выпадает орёл, вас будят в понедельник, и на этом эксперимент заканчивается. Если же выпадает решка, вас тоже будят в понедельник, но затем опять усыпляют и стирают память, так что при втором пробуждении во вторник вы не будете помнить, будили вас или нет. И вот вас разбудили. Какова вероятность того, что монета упала орлом?

С одной стороны, логично предположить, что орёл или решка всегда выпадают с вероятностью 1/2. Это ваша априорная вероятность, и как отметил философ Дэвид Льюис, до момента пробуждения вы не получили новых доказательств противоположного, поэтому, согласно теореме Байеса, ваша апостериорная вероятность для выпадения орла тоже должна быть равна ½. С другой стороны, если провести эксперимент, скажем, 1000 раз, вас разбудят в среднем 500 раз при выпадении орла и 1000 раз при выпадении решки, поэтому, как считает Адам Элга, вероятность выпадения орла составит 1/3. В этом и заключается парадокс: до броска монеты вы оцениваете вероятность выпадения орла как 1/2, но одновременно знаете, что после пробуждения будете оценивать вероятность как 1/3.

Сам Ник Бостром в своей книге «Антропная предвзятость: эффекты отбора наблюдений в науке и философии» (2002) рассказывает о двух философских школах, по‑разному решающих парадокс спящей красавицы и связанную с ним проблему антропной вероятности.

Первый подход называется предположением о самовыборке — Self Sampling Assumption (SSA). Он звучит так: «при прочих равных условиях наблюдатель должен рассуждать так, как будто он случайно выбран из множества всех реально существующих наблюдателей (в прошлом, настоящем и будущем) его эталонного класса». Иначе говоря, следует считать себя типичным наблюдателем среди себе подобных (людей), как если бы ваша душа случайным образом выбирала бы себе тело среди всех людей, которые когда‑либо жили и будут жить. Из SSA логично следует, что вы скорее всего живёте ближе к концу истории — аргумент Судного дня. Но вся эта логика построена на предположении о детерминизме и этернализме — история заранее предопределена, и всё прошлое, настоящее и будущее существуют вне времени. Согласно SSA, в результате подбрасывания монеты мы получаем два равновероятных мира: первый с одним наблюдателем, второй — с двумя. Следовательно, вероятность выпадения орла равна ½, а вероятности оказаться первым или вторым из наблюдателей в мире решки — ¼.

Второй подход называется предположением о самоиндикации — Self Indication Assumption (SIA). Он звучит так: «при прочих равных условиях наблюдатель должен рассуждать так, как будто он случайно выбран из множества всех возможных наблюдателей». Или, в более ранней формулировке Бострома: «учитывая тот факт, что люди существуют, люди должны (при прочих равных условиях) отдавать предпочтение гипотезам, согласно которым существует много наблюдателей, а не гипотезам, по которым существует мало наблюдателей». То есть SIA отталкивается от факта вашего существования, вероятность которого всегда равна 1, и это говорит лишь о том, что вероятно в нашем мире. В отличие от септиллионов потенциально возможных людей, вам посчастливилось родиться, значит, ваша комбинация генов удачная и подобных комбинаций должно быть много, но это не даёт никакой информации об общем количестве людей, которые будут существовать. Естественно, этот подход исключает аргумент Судного дня и не требует физического детерминизма, однако в нём есть своя «теорема о конце света», связанная с Великим фильтром. Подробнее я рассмотрю этот вопрос в статье об антропном принципе. Согласно SIA, по итогу эксперимента со Спящей красавицей у нас есть три возможных наблюдателя, которые имеют равную вероятность существования. Значит, вероятность выпадения орла — 1/3.

Ещё один контраргумент Бострому даёт другой оксфордский профессор, Дэвид Дойч, сторонник многомировой интерпретации Эверетта. Он предлагает следующий мысленный эксперимент. Предположим, что физики открыли многослойность пространства. Оказывается, в некоторых местах вы вместе с окружением расщепляетесь на несколько идентичных экземпляров, причём число таких слоёв варьируется в зависимости от места. Содержимое у всех слоёв одинаковое, поэтому по мере передвижения вы не чувствуете, как расщепляетесь и вновь сливаетесь. Допустим, в городе А у пространства миллион слоёв, а в городе В — только один. Однажды вы просыпаетесь в темноте и не можете вспомнить, где находитесь. Будете ли вы думать, что с гораздо большей вероятностью находитесь в городе А, потому что там просыпается в миллион больше экземпляров вас, чем в городе В? Скорее всего, нет, ведь подсчёт числа экземпляров себя не поможет вычислить вероятность вашего местонахождения. А если мы запускаем одну и ту же симуляцию на двух компьютерах, в одном из которых для представления каждого бита информации в памяти используется в миллион раз больше электронов, чем в другом? Окажетесь ли вы с большей вероятностью симулированным на первом компьютере, чем на втором?

На самом деле наука пока не может дать вразумительного ответа на эти вопросы, поскольку мы точно не знаем физическую природу сознания, как оно «расщепляется» при разветвлении миров и как работает сэмплинг (выборка) среди всех возможных наблюдателей в ММИ. В примере с компьютерами нет смысла делить реальность на мелкие ветви, зависящие от микросостояния каждого электрона памяти — большинство этих колебаний не отражаются на логическом состоянии процессора и являются тепловым шумом. То же самое происходит и у нас в голове: мозг состоит из огромного количества флуктуирующих частиц, каждое взаимодействие которых может порождать свою ветвь реальности, однако большинство этих ветвей будут логически эквивалентны, т. е. не отразятся на макросостоянии мозга. Но в определённых случаях, называемых точками бифуркации, ветви расходятся и порождают логически различимые состояния компьютера или мозга — «истории» или «параллельные миры» в ММИ. По мнению Дэвида Дойча, при выборке считать нужно не одинаковые экземпляры вселенной в целом или ваших двойников, а именно истории, то есть варианты с различными сценариями развития событий. В многомировой интерпретации КМ есть мера, позволяющая узнать по крайней мере процентную долю историй в их бесконечном множестве. Каждая «ветка» Мультивёрса имеет свою «толщину», соответствующую её вероятности по правилу Борна. Гипотеза симуляции такой меры не даёт: мы не можем подсчитать доли различимых между собой симулированных вселенных. А повторение одной и той же симуляции миллион раз подряд никак не повышает вероятность того, что вы сами являетесь частью симуляции, а не оригиналом.

Та же логическая ошибка содержится и в аргументе Судного дня. Действительно, если вы просто среднестатистический человек, который родился, когда численность населения почти достигла максимума, значит, история нашей цивилизации подходит к концу. Но аргумент предполагает, что общее число людей, которые когда‑либо будут существовать, фиксировано, и его можно узнать по тому, в какое время вы живёте. Если же предположить, что общее число людей будет бесконечным, то каждый, кто когда‑либо жил, окажется необычайно близко к началу этого ряда. Так где же мы тогда живём: в конце истории или в самом её начале? Джон Истмонд в своей статье «Решение проблемы аргумента Судного дня с помощью концепции множественности миров» утверждает, что при переходе от единственной хронологической шкалы к множеству непрерывно разветвляющихся историй, постулируемому многомировой интерпретацией квантовой механики, аргумент Судного дня не делает никаких предсказаний о будущем полном размере человеческой популяции. Если каждое конечное значение полной человеческой популяции реализуется в одном из возможных будущих, то тогда обнаружение нашей текущей позиции не приводит к изменению наших априорных знаний о том, какое именно значение полной популяции мы обнаружим в одном из множества человеческих будущих (предполагая, что мы проживём достаточно долго, чтобы увидеть конец света).

Вдобавок как гипотеза симуляции, так и аргумент Судного дня не учитывают будущих факторов, которые трудно предсказать. Например, станут ли наши потомки создавать виртуальные копии того мира, в котором мы сейчас живём, и всех его обитателей? Вероятно, в будущем уровень жизни намного вырастет, и существование в условиях, в которых живём мы, покажется нашим потомкам невероятным страданием. И у них наверняка возникнет этический вопрос: оправдано ли воссоздавать эти страдания, пусть даже для виртуальных людей, или это будет ужасным преступлением, учитывая, что для них можно было бы создать лучший мир? Также мы не знаем, какой будет продолжительность человеческой жизни. Вполне возможно, что через несколько поколений мы победим старение и станем потенциально бессмертными. А от несчастных случаев и убийств нас застрахуют технологии «воскрешения» (уже сейчас учёные успешно возобновляют жизнедеятельность животных через несколько часов после смерти), клонирования и создания резервных копий состояний мозга (те, кто не будет периодически делать таких «бэкапов», постепенно вымрут в результате отбора). Всё это не может не отражаться на вероятности родиться в то или иное время, не говоря уже о более широких перспективах трансгуманизма. В конце концов, человечество действительно с высокой вероятностью доживает свой последний век, потому что в будущем оно может разделиться на несколько разных видов или усовершенствовать себя до неузнаваемости и стать постчеловечеством. Какие у этого постчеловечества будут мотивы, мы можем только гадать. Неужели они не найдут ничего лучшего, чем использовать свои суперкомпьютеры для симуляции своих примитивных предков?

Вывод

Учитывая всё вышеизложенное и пользуясь методом Байеса, наиболее разумным решением будет присвоить бОльшую субъективную вероятность теории о том, что наблюдаемый нами мир реален и функционирует в соответствии с открытыми нами законами физики. Разумеется, мы всегда должны быть готовы откорректировать это убеждение, если появятся новые факты, прямо свидетельствующие в пользу гипотезы симуляции или других вариантов субъективного идеализма. Но это должно быть что‑то экстраординарное, вроде предложенного Бостромом всплывающего окна с надписью: «Вы живёте в симуляции. Нажмите здесь, чтобы получить дополнительную информацию». И даже нахождение какой‑нибудь «пасхалки», закодированной в одной из фундаментальных констант, не может служить надёжным свидетельством симуляции, поскольку бесконечная последовательность чисел содержит всевозможные осмысленные сообщения по чистой случайности. Пожалуй, единственным способом проверить гипотезу симуляции является предположение Дугласа Адамса, высказанное одним из персонажей его романа «Автостопом по Галактике»: если кто‑нибудь найдёт ответ на главный вопрос о «смысле жизни, Вселенной и всего такого», Вселенная мгновенно исчезнет и будет заменена чем‑то «ещё более сложным и необъяснимым».

Лично я дал бы гипотезе симуляции субъективную вероятность в 5% — даже ниже, чем солипсизму, но на одном уровне с другими субъективно‑идеалистическими теориями. Конечно, доказать или опровергнуть существование объективной реальности на 100% невозможно, да и не нужно. Но я бы лучше обратил внимание на другое. Сколько бы вы не проводили экспериментов, вы будете подтверждать реальность своей теоретической модели мира, а не самого мира. Так может, эта теория и есть объективная реальность? А то, что мы считаем окружающим миром — не более, чем одно из возможных решений набора уравнений, именуемых законами физики? Что, если никакого мира и правда не существует, а есть лишь универсальная машина Тьюринга, непрерывно обрабатывающая длинную строку двоичного кода из нулей и единиц, используя небольшой набор логических операций и алгоритмов? Тогда деление мира на реальность и симуляцию не имеет смысла. Если Вселенная и является симуляцией, то она же является и компьютером, на котором эта симуляция запущена, и симулирует она сама себя. Такой взгляд на реальность называется панкомпьютеционализмом, и он не имеет ничего общего с идеализмом или гипотезой симуляции. Это разновидность реализма, включающая целый ряд интересных теорий: цифровую физику на базе гипотезы «it from bit» Джона Уилера, математическую вселенную Макса Тегмарка и рекурсивно‑самовычисляющую Вселенную Стивена Вольфрама. Я рассмотрю их по очереди в отдельных статьях.