Элементы тяжелее урана создать невозможно — считало большинство учёных середины 20-го века. За ураном в таблице Менделеева простиралось «море нестабильности», где ядра атомов мгновенно распадались.
Пробиться сквозь нестабильность помогли эксперименты с тяжёлыми ионами и ускорителями. Физики-ядерщики научились синтезировать элементы тяжелее урана с Z > 92 в лабораториях, где сталкивали ядра атомов в ускорителях.
Таблица Менделеева понемногу росла. К 2016-му она заканчивалась на 117-м элементе.
118-й элемент был открыт в 2002-м, но получил официальное признание от Международного союза теоретической и прикладной химии (IUPAC) лишь в 2016-м. Ему присвоили имя оганесон (Oganesson, Og) — в честь Юрия Оганесяна, одного из ключевых физиков проекта. Именно его метод помог 118-му родиться.
Оганесон — самый тяжёлый элемент на сегодня.
А Юрий Оганесян — единственный в мире живой учёный, чьим именем назван элемент таблицы Менделеева. На днях ему исполнилось 92, и он до сих пор в деле.
В 1990-х годах ядерная физика переживала бурное время. Учёные искали разные пути синтеза сверхтяжёлых элементов. Одни бились над идеей холодного синтеза, обещая революцию в энергетике. Другие готовились к «атомному апокалипсису» при столкновении тяжёлых ядер.
С конца 1990-х физики-ядерщики вели совместный российско-американский проект по синтезу сверхтяжёлых элементов. Юрий Оганесян и его команда в Дубне отвечали за проведение экспериментов на установке с ускорителями и мишенями, а учёные из Ливермора — за подготовку мишеней, анализ данных и подтверждение распадов.
В экспериментах сработал предложенный Юрием Оганесяном метод, который многие считали чистым безумием, — использовать редкий изотоп кальция-48 для бомбардировки тяжёлых мишеней. Изотоп обладал необычно высоким соотношением нейтронов к протонам, и его поведение в ядерных реакциях было трудно предсказать. Это вызывало скептицизм среди учёных, однако эксперименты показали — с этим методом ядра элемента № 118 жили дольше, чем предсказывали теории.
Открытию № 118 предшествовала почти детективная история. Каждая лаборатория, стремясь быть первой, спешила раструбить о своих результатах на весь научный мир. И случился фальстарт, переросший в международный скандал.
Команда из лаборатории Беркли, которая раньше была лидером по количеству открытых новых элементов, застопорилась после признания за ними сиборгия. Активная жажда вернуться в авангард сыграла злую шутку: в 1996 году они пригласили болгарского учёного Виктора Нинова, который значился среди первооткрывателей элементов 110, 111 и 112. За основу экспериментов по синтезу 118-го элемента взяли идею польского физика Роберта Смолончука: холодное слияние ядер свинца и криптона.
И уже в конце мая 1999 года группа из университета Беркли опубликовала статью в журнале Physical Review Letters, торжественно объявив там об открытии 118-го элемента. Новость взорвала научное сообщество. Сенсационные данные бросились проверять сразу несколько лабораторий в Германии, Японии, Франции и России. И ни у кого не получилось.
Результаты «реакции Роберта» везде оказались отрицательными. Запустилась целая машина проверок и расследований в самом Беркли.
В итоге выяснилось, что Нинов подтасовал данные в записях экспериментов. Американским учёным пришлось публично признать ошибку. Они подали опровержение и запросили отзыв статьи. Журнал ответил отказом, ссылаясь на то, что один из соавторов продолжает настаивать на открытии. И этим упрямцем был тот самый Нинов. Позже его обвинили в нарушении научной этики, вина учёного была доказана, и статью отозвали.
В 2002 году та самая дубненско-ливерморская группа, где одним из ведущих учёных был Оганесян, зафиксировала первые доказательства существования 118-го элемента. Ещё несколько лет экспериментов — и в 2006-м объединённая команда Дубны и американцев из Ливермора официально заявила о синтезе элемента 118. Казалось бы, шампанское на стол! Но не тут-то было.
IUPAC, верховный судья в мире химических элементов, запустил десятилетнюю эпопею проверок. Научное сообщество до последнего сомневалось в существовании 118-го. Только в 2015 году IUPAC наконец признал труд российско-американской группы учёных открытием 118-го элемента, а в следующем, 2016 году, ему и присвоили имя оганесон.
Новый элемент завершил седьмой период таблицы Менделеева. На очереди — восьмой период.
Юрий Оганесян родился 14 апреля 1933 года в Ростове-на-Дону. Его отец, Цолак Оганесян, работал инженером-строителем, мать, Ольга Ивановна, преподавала русский язык и литературу. В 1939-м семья переехала в Ереван, куда отца пригласили работать. Там Юрий провёл детство и юность.
В школе он увлекался физикой и математикой, интересовался рисованием, литературой и музыкой, играл на скрипке.
В 1951 году Юрий поступил в Московский инженерно-физический институт (МИФИ) и выбрал специальность, связанную с ядерной физикой, — это было время активного развития атомной науки в СССР. Ещё во время учёбы в МИФИ он участвовал в научных проектах, а после окончания института в 1956 году присоединился к команде Лаборатории ядерных реакций Объединённого института ядерных исследований в Дубне.
Лабораторию возглавлял Георгий Флёров, один из пионеров советской ядерной физики, известный открытием спонтанного деления урана. Юрия включили в группу, занимавшуюся синтезом трансурановых элементов, — это было передним краем науки.
Первые годы Оганесян работал с ускорителями тяжёлых ионов, изучал механизмы ядерных реакций и методы регистрации короткоживущих изотопов. Коллеги отмечали его аналитический подход: вместо рутинных измерений он стремился систематизировать данные, искать закономерности. Например, уже в 1958 году он участвовал в эксперименте по синтезу 102-го элемента таблицы Менделеева (ныне — нобелий), где отвечал за анализ результатов.
В Дубне царила атмосфера научного азарта: лаборатория объединяла физиков из разных стран. Оганесяна, несмотря на молодость, воспринимали как равного — Флёров ценил его способность видеть неочевидные связи между теорией и экспериментом.
Сам Юрий Цолакович позже вспоминал, что главным для него тогда было «не упустить шанс учиться у лучших». Его первые статьи конца 1950-х сразу задали вектор — он уходил с головой в физику тяжёлых ядер.
Уже в 1960-х Оганесян участвовал в открытии 102-го (нобелий) и 104-го (резерфордий) элементов. Он и Георгий Флёров первыми показали, что тяжёлые ионы — не просто инструмент, а ключ к синтезу новых элементов. На этих идеях выросла вся последующая школа исследований трансурановых.
В 1970-х Оганесян возглавил направление по поиску сверхтяжёлых элементов. Его команда в Дубне усовершенствовала метод холодного слияния ядер, что позволило в 1974 году синтезировать 106-й элемент (сиборгий). В 1980-х он сфокусировался на элементах с атомными номерами выше 110, предсказав «остров стабильности» — область, где сверхтяжёлые ядра могут существовать дольше миллисекунд.
К 1990-м, несмотря на сложности после распада СССР, группа Оганесяна достигла большого прогресса: в 1999 году они объявили о синтезе элементов 114 (флеровий) и 116 (ливерморий) с помощью горячего слияния. Эти работы заложили основу для признания Дубны мировым центром в области сверхтяжёлых элементов.
Ну а потом было то самое открытие элемента № 118. Когда 118-й назвали в его честь, Юрий Цолакович искренне удивился. Для него это было достижение всей команды, а не личная заслуга.
За свою длинную научную жизнь Оганесян получил множество престижных премий, например премию ЮНЕСКО (2021) — за развитие международного научного сотрудничества. К слухам о возможной Нобелевской премии он относится с юмором и говорит, что ему важнее сам процесс исследований.
Юрию Оганесяну 14 апреля 2025 исполнилось 92. Он до сих пор руководит экспериментами в Дубне, смотрит за пределы границ возможного и считает, что таблица Менделеева — это развивающаяся система и возможно существование элементов с номерами до 170 и даже больше.
Его знают во всём мире — и не только учёное сообщество. Недавно американская группа Tortoise, одна из родоначальниц построкового звучания, выпустила песню и назвала её в честь 118-го элемента — оганесона.
Пробиться сквозь нестабильность помогли эксперименты с тяжёлыми ионами и ускорителями. Физики-ядерщики научились синтезировать элементы тяжелее урана с Z > 92 в лабораториях, где сталкивали ядра атомов в ускорителях.
Таблица Менделеева понемногу росла. К 2016-му она заканчивалась на 117-м элементе.
118-й элемент был открыт в 2002-м, но получил официальное признание от Международного союза теоретической и прикладной химии (IUPAC) лишь в 2016-м. Ему присвоили имя оганесон (Oganesson, Og) — в честь Юрия Оганесяна, одного из ключевых физиков проекта. Именно его метод помог 118-му родиться.
Оганесон — самый тяжёлый элемент на сегодня.
А Юрий Оганесян — единственный в мире живой учёный, чьим именем назван элемент таблицы Менделеева. На днях ему исполнилось 92, и он до сих пор в деле.
Метод, который считали безумием
В 1990-х годах ядерная физика переживала бурное время. Учёные искали разные пути синтеза сверхтяжёлых элементов. Одни бились над идеей холодного синтеза, обещая революцию в энергетике. Другие готовились к «атомному апокалипсису» при столкновении тяжёлых ядер.
С конца 1990-х физики-ядерщики вели совместный российско-американский проект по синтезу сверхтяжёлых элементов. Юрий Оганесян и его команда в Дубне отвечали за проведение экспериментов на установке с ускорителями и мишенями, а учёные из Ливермора — за подготовку мишеней, анализ данных и подтверждение распадов.
В экспериментах сработал предложенный Юрием Оганесяном метод, который многие считали чистым безумием, — использовать редкий изотоп кальция-48 для бомбардировки тяжёлых мишеней. Изотоп обладал необычно высоким соотношением нейтронов к протонам, и его поведение в ядерных реакциях было трудно предсказать. Это вызывало скептицизм среди учёных, однако эксперименты показали — с этим методом ядра элемента № 118 жили дольше, чем предсказывали теории.
Скандал 1999 года: фейк, который едва не похоронил открытие
Открытию № 118 предшествовала почти детективная история. Каждая лаборатория, стремясь быть первой, спешила раструбить о своих результатах на весь научный мир. И случился фальстарт, переросший в международный скандал.
Команда из лаборатории Беркли, которая раньше была лидером по количеству открытых новых элементов, застопорилась после признания за ними сиборгия. Активная жажда вернуться в авангард сыграла злую шутку: в 1996 году они пригласили болгарского учёного Виктора Нинова, который значился среди первооткрывателей элементов 110, 111 и 112. За основу экспериментов по синтезу 118-го элемента взяли идею польского физика Роберта Смолончука: холодное слияние ядер свинца и криптона.
И уже в конце мая 1999 года группа из университета Беркли опубликовала статью в журнале Physical Review Letters, торжественно объявив там об открытии 118-го элемента. Новость взорвала научное сообщество. Сенсационные данные бросились проверять сразу несколько лабораторий в Германии, Японии, Франции и России. И ни у кого не получилось.
Результаты «реакции Роберта» везде оказались отрицательными. Запустилась целая машина проверок и расследований в самом Беркли.
В итоге выяснилось, что Нинов подтасовал данные в записях экспериментов. Американским учёным пришлось публично признать ошибку. Они подали опровержение и запросили отзыв статьи. Журнал ответил отказом, ссылаясь на то, что один из соавторов продолжает настаивать на открытии. И этим упрямцем был тот самый Нинов. Позже его обвинили в нарушении научной этики, вина учёного была доказана, и статью отозвали.
В 2002 году та самая дубненско-ливерморская группа, где одним из ведущих учёных был Оганесян, зафиксировала первые доказательства существования 118-го элемента. Ещё несколько лет экспериментов — и в 2006-м объединённая команда Дубны и американцев из Ливермора официально заявила о синтезе элемента 118. Казалось бы, шампанское на стол! Но не тут-то было.
IUPAC, верховный судья в мире химических элементов, запустил десятилетнюю эпопею проверок. Научное сообщество до последнего сомневалось в существовании 118-го. Только в 2015 году IUPAC наконец признал труд российско-американской группы учёных открытием 118-го элемента, а в следующем, 2016 году, ему и присвоили имя оганесон.
Новый элемент завершил седьмой период таблицы Менделеева. На очереди — восьмой период.
С чего всё начиналось
Юрий Оганесян родился 14 апреля 1933 года в Ростове-на-Дону. Его отец, Цолак Оганесян, работал инженером-строителем, мать, Ольга Ивановна, преподавала русский язык и литературу. В 1939-м семья переехала в Ереван, куда отца пригласили работать. Там Юрий провёл детство и юность.
В школе он увлекался физикой и математикой, интересовался рисованием, литературой и музыкой, играл на скрипке.
В 1951 году Юрий поступил в Московский инженерно-физический институт (МИФИ) и выбрал специальность, связанную с ядерной физикой, — это было время активного развития атомной науки в СССР. Ещё во время учёбы в МИФИ он участвовал в научных проектах, а после окончания института в 1956 году присоединился к команде Лаборатории ядерных реакций Объединённого института ядерных исследований в Дубне.
Лабораторию возглавлял Георгий Флёров, один из пионеров советской ядерной физики, известный открытием спонтанного деления урана. Юрия включили в группу, занимавшуюся синтезом трансурановых элементов, — это было передним краем науки.
Первые годы Оганесян работал с ускорителями тяжёлых ионов, изучал механизмы ядерных реакций и методы регистрации короткоживущих изотопов. Коллеги отмечали его аналитический подход: вместо рутинных измерений он стремился систематизировать данные, искать закономерности. Например, уже в 1958 году он участвовал в эксперименте по синтезу 102-го элемента таблицы Менделеева (ныне — нобелий), где отвечал за анализ результатов.
В Дубне царила атмосфера научного азарта: лаборатория объединяла физиков из разных стран. Оганесяна, несмотря на молодость, воспринимали как равного — Флёров ценил его способность видеть неочевидные связи между теорией и экспериментом.
Сам Юрий Цолакович позже вспоминал, что главным для него тогда было «не упустить шанс учиться у лучших». Его первые статьи конца 1950-х сразу задали вектор — он уходил с головой в физику тяжёлых ядер.
Уже в 1960-х Оганесян участвовал в открытии 102-го (нобелий) и 104-го (резерфордий) элементов. Он и Георгий Флёров первыми показали, что тяжёлые ионы — не просто инструмент, а ключ к синтезу новых элементов. На этих идеях выросла вся последующая школа исследований трансурановых.
В 1970-х Оганесян возглавил направление по поиску сверхтяжёлых элементов. Его команда в Дубне усовершенствовала метод холодного слияния ядер, что позволило в 1974 году синтезировать 106-й элемент (сиборгий). В 1980-х он сфокусировался на элементах с атомными номерами выше 110, предсказав «остров стабильности» — область, где сверхтяжёлые ядра могут существовать дольше миллисекунд.
К чему пришло
К 1990-м, несмотря на сложности после распада СССР, группа Оганесяна достигла большого прогресса: в 1999 году они объявили о синтезе элементов 114 (флеровий) и 116 (ливерморий) с помощью горячего слияния. Эти работы заложили основу для признания Дубны мировым центром в области сверхтяжёлых элементов.
Ну а потом было то самое открытие элемента № 118. Когда 118-й назвали в его честь, Юрий Цолакович искренне удивился. Для него это было достижение всей команды, а не личная заслуга.
За свою длинную научную жизнь Оганесян получил множество престижных премий, например премию ЮНЕСКО (2021) — за развитие международного научного сотрудничества. К слухам о возможной Нобелевской премии он относится с юмором и говорит, что ему важнее сам процесс исследований.
92: всё продолжается
Юрию Оганесяну 14 апреля 2025 исполнилось 92. Он до сих пор руководит экспериментами в Дубне, смотрит за пределы границ возможного и считает, что таблица Менделеева — это развивающаяся система и возможно существование элементов с номерами до 170 и даже больше.
Его знают во всём мире — и не только учёное сообщество. Недавно американская группа Tortoise, одна из родоначальниц построкового звучания, выпустила песню и назвала её в честь 118-го элемента — оганесона.
Комментарии (2)
ru1z
20.05.2025 12:40Элементы тяжелее урана создать невозможно — считало большинство учёных середины 20-го века.
Что?
Первый из трансурановых элементов нептуний Np (порядковый номер 93) был получен в 1940 г. бомбардировкой урана нейтронами.
Плутоний тоже в 1940 году, да не только открыт до "середины", но и полноценное производство уже до "середины" было создано
Первый искусственный химический элемент, производство которого началось в промышленных масштабах[20] (в СССР с 1946 года в Челябинске-40 было создано предприятие по производству оружейного урана и плутония[21]). США, а затем и СССР были первыми странами, освоившими его получение.
Более того, Сиборг еще где-то в 40-х годах теоретически предлагал выделять трансактинидных вплоть до 121-го элемента, а в 1951 ему уже нобелевку дали вместе с Макмилланом за синтез первых трансурановых.
Иными словами, большинство ученых середины 20-го века не только уже более десяти лет как имели доказательства синтеза элементов тяжелее урана, но и теоретическая база для новых была уже хорошо разработана.
///
Имхо, если статья о крупных ученых, то и вычитывать ее должны ученые, иначе невычитанный текст будет прочитываться как скрытая насмешка над Ю.Оганесяном и его работой ("тяжелее урана c с Z > 92 " это не тоже самое, что сверхтяжелые элементы и сложность синтеза трансактиноидов, имхо, не следует смешивать, тем более в таком виде - цена вопроса и редкость успеха совершенно иная). Я могу ожидать таких ошибок от желтых сми уровня ТАСС или риа-новости с лентой, но на хабре ведь нет большой нужды торопиться, можно хотя бы попросить модераторов вычитать текст. Когда-то это был технический сайт все таки.
woodiron
Правильно, что рассказываете о наших учёных и их достижениях.