Mindrock Capital –  амбициозный венчурный эксперимент, построенный, как заявлялось, на доверии, международных связях и вере в будущее технологий. Сотни миллионов долларов под управлением, яркие презентации в Кремниевой долине, имидж "человека-моста" для целого поколения стартаперов. Но внезапно этот фонд ушёл в тень — без скандалов, комментариев, без следа. Как могло случиться, что главная венчурная легенда последних лет растворилась буквально в один миг?

Когда исчезают венчурные фонды, это редко бывает незаметно. Обычно за этим следуют громкие заголовки, банкротства, расследования и споры на деловых форумах. Но бывает и по-другому — компания просто уходит в тень, оставляя за собой лишь едва заметный след и много вопросов.

Примерно так незаметно растворился в воздухе Mindrock Capital. Несколько лет назад про этот фонд говорили все: резонансные инвестиции в искусственный интеллект и биотехнологии, портфель с такими именами, как NtechLab (те самые, что сделали распознаватель лиц FindFace), и эффектный стартап-инкубатор в здании бывшей церкви в центре Сан-Франциско. Имя основателя, Павла Черкашина, регулярно всплывало на отраслевых конференциях и в интервью — он охотно делился прогнозами о будущем технологий и венчурного рынка.

Теперь сайт Mindrock не открывается, офисы фонда давно опустели, а сам Черкашин исчез из публичного пространства. Последние пару лет в инвестиционном сообществе только перешёптывались о причинах такой тишины. 

И наконец! Случился штраф в 215 миллионов долларов, который американский регулятор выписал компании GVA Capital (её связывают с Майндрок). Именно штраф пролил немного света на эту историю.

Разберёмся, что на самом деле произошло с Mindrock Capital, куда пропал Павел Черкашин и почему громкая история оборвалась так тихо.

Кто такие Mindrock Capital и Павел Черкашин

Mindrock Capital, если смотреть со стороны, был типичным представителем новой волны венчурных фондов, которые стараются не просто инвестировать в трендовые сферы, а ещё и добавить в этот процесс немного шоу и философии. Основанный в середине 2010‑х, фонд активно вкладывался в стартапы на стыке искусственного интеллекта, больших данных и биотехнологий. Среди проектов, которые проходили через портфель Mindrock, встречались как российские, так и международные имена, включая уже упомянутую NtechLab.

Но главной витриной Майндрок стал, пожалуй, не только портфель. В 2016 году фонд переехал в бывшую католическую церковь в Сан-Франциско, превратив готическое здание в креативный инкубатор для стартапов и площадку для громких техно-мероприятий (Startup Temple). Там проходили питчи, панельные дискуссии, ночи футуризма, а сам Павел Черкашин охотно выступал в роли медийного лица — писал колонки, делился опытом в Forbes, Wired, и на профильных конференциях.

До венчурного бизнеса Черкашин успел поработать в Deutsche Bank, управлял ABBYY в Северной Америке, а затем перебрался на Западное побережье США. В медиа его любили за философию стартапа и широкий кругозор — Черкашин часто говорил не только о том, как искать единорогов, но и зачем миру нужны технологии в целом.

К 2020 году Mindrock воспринимался как крепкий игрок второго эшелона, который умеет находить интересные команды, строить мосты между российскими и американскими экосистемами и создавать вокруг себя немного ауры «вечного хайпа».

Период активного роста (2015–2021)

Успех Mindrock Capital в те годы был не случайным. Главный рецепт роста — сочетание нескольких факторов, которые даже редко складываются на бумаге, а тут сошлись в реальности: в нужное время и в нужном месте.

Во-первых, фонд работал с очень широкой воронкой стартапов. У Mindrock было несколько входных точек: активная сеть скаутов в России и СНГ, знакомства с акселераторами вроде Y-Combinator, Techstars и собственная база контактов Павла Черкашина в Силиконовой долине. Фонд умело находил команды на ранних стадиях, когда ещё никто не готов был вкладываться в риск — и тем самым ловил будущих звёзд.

Во-вторых, ставка делалась на сферы, которые объективно были на взлёте. Искусственный интеллект, машинное обучение, финтех, бигдата, биотех — в этих секторах росли и оценки, и спрос со стороны крупных корпораций. Некоторые проекты выходили на сделки с большими техгигантами или государственными структурами: тот же NtechLab в пиковые годы резко выстрелил благодаря контрактам с крупными российскими и восточноевропейскими заказчиками.

В-третьих, Mindrock умел не просто заходить деньгами, а помогал компаниям выходить на международный рынок. Это был нетипичный для многих российских инвесторов подход: фонд не боялся инвестировать в стартапы за пределами локального поля и был готов помогать им развиваться на Западе — с юридической, организационной и даже пиарной точки зрения.

Ещё один фактор — сильное личное присутствие. Черкашин не стеснялся публичности: его узнавали на крупных конференциях, он общался с предпринимателями напрямую, строил репутацию не просто как человека с деньгами, а как «адвоката инноваций». В какой-то момент Майндрок стал для многих точкой входа в Кремниевую долину для стартапов из России и СНГ.

Фонд не скрывал амбиций: в 2017–2019 годах Mindrock заявлял о десятках миллионов долларов под управлением (точных цифр никто не раскрывал), а сам Startup Temple стал не только офисом, но и символом открытости к экспериментам. Здесь проводили ивенты с участием венчурных партнёров из Google, Facebook, венчурных студий из Европы и Азии. У фонда была активная PR-стратегия: интервью, колонки в деловых медиа, даже коллаборации с блогерами и образовательными платформами.

В итоге к 2020 году Mindrock мог похвастаться портфелем с несколькими десятками проектов на ранних стадиях (AI, биотех, SaaS), международной партнёрской сетью и узнаваемым брендом в среде стартапов. И всё это при компактном штате и отсутствии тяжёлого корпоративного администрирования.  Внешне казалось, что рост и динамика фонда это не просо результат удачной конъюнктуры, но и системная работа по расширению связей и поиску новых точек роста. 

Но в любой истории есть момент, когда риторика успеха начинает разбиваться о реальность.

Связь с GVA Capital и дело OFAC

Венчурная кухня редко бывает прозрачной: фонды пересекаются, сооснователи часто ведут несколько параллельных проектов, инвестиции перетекают из одного пула в другой. Mindrock Capital не был исключением. Черкашин помимо Майндрок фигурировал и в составе управляющих партнёров GVA Capital — фонда с фокусом на международные стартапы, главным образом из Восточной Европы и СНГ.

Для рынка это выглядело как логичное партнёрство: Mindrock искал и выращивал новые проекты, GVA могла подключать более крупных инвесторов, сопровождать сделки на более поздних стадиях, а иногда и просто использовать общую инфраструктуру и экспертизу. Формально компании были разными, но человеческий и деловой капитал часто пересекался – по сути это была одна компания.

Но в 2021 году всё изменилось. Американский регулятор OFAC (управление по контролю за иностранными активами) начал расследование в отношении этой дочерней компании. Фонд оказался замешан в управлении инвестициями, которые были связаны с российским бизнесменом, попавшим под санкции. Сумма транзакций и общий масштаб вовлечённости оказались такими, что OFAC выписал им штраф — 215 миллионов долларов. Это был не просто рекорд среди венчурных фондов, но и чёткий сигнал: больше неважно, где зарегистрирована компания или сколько у неё степеней разделения между инвестором и конечным выгодоприобретателем.

Кризис, санкции и административное давление

После того как история с санкциями и штрафом стала достоянием рынка, все структуры, так или иначе связанные с этим делом, начали быстро сворачивать паруса. Но только этим резкое затухание Mindrock Capital не объяснить.

В результате всё, что осталось на поверхности, — это следы: неработающий сайт, несколько замороженных проектов, пара непрояснённых историй с партнёрами. Остальное ушло в тень — вместе с публичной жизнью Mindrock Capital.

Что было дальше?

Исчезновение Mindrock сложно назвать элегантным выходом с рынка. На самом деле, для профессионального финансового сообщества всё выглядело как странная и неловкая сцена. Фонд не сделал ни единого официального заявления — ни для инвесторов, ни для публики, ни для десятков портфельных компаний. Не было даже сухого пресс-релиза: ни признания проблем, ни объяснения, ни благодарности за сотрудничество.

Все активы фонда были спешно переданы под управление другой структуре, учредители которой публично дистанцировались от Черкашина и Mindrock. Для внешнего наблюдателя — идеальная история о том, как вычёркивают неудобную страницу из летописи.

Инвесторам объяснили закрытие фонда туманной фразой о «сложностях с KYC» — проверкой бенефициаров и источников средств. Что именно стало настоящей причиной, ни старым, ни новым партнёрам толком не сообщили. Сам Черкашин никак не прокомментировал ситуацию: его последние публичные посты были о выгорании, LinkedIn до сих пор считает его управляющим партнёром Майндрок, никаких публичных объяснений или даже намёка на смену сферы деятельности. Словно человек просто выключил телефон — и всё.

В русскоязычной медиа-среде тоже царит молчание. Ни Forbes, ни RuBase, ни другие голоса венчурной индустрии, много лет славившие Павла и его проекты, не опубликовали ни одного заметного материала о закрытии Mindrock. Публикации про легендарность сменились абсолютной тишиной, что само по себе говорит больше любых пресс-релизов.

Есть вполне логичный сценарий: связи Павла с одним из российских олигархов, попавшим под санкции ещё в 2018 году были наложены санкции США за финансовые операции через оффшоры, стали реальным чёрным лебедем этой истории. Всё остальное — просто следствия. 

В итоге публичный финал оказался даже не громким, а каким-то полным неловкой пустоты: все просто разошлись по углам, будто ничего и не было.

Уроки для инвесторов

Кейс Mindrock стал живой иллюстрацией того, что венчурная индустрия больше не существует вне мирового комплаенса. Для маленьких фондов работа с иностранными деньгами из сложных юрисдикций давно перестала быть легкой и быстрой историей. Любая нестыковка по KYC, даже если формально всё чисто, может стать блокирующим фактором — и для банка, и для нового инвестора, и даже для команд в портфеле.

Во-вторых, стало очевидно, что старое правило «своих не сдаём» больше не работает. Передача активов другой структуре и мгновенное дистанцирование новых управляющих от прежних связей — скорее попытка минимизировать репутационные и юридические риски, чем этическая дилемма. Наивно полагать, что кто‑то из инвесторов или основателей не понимал, откуда взялись некоторые деньги. Вопрос был только в том, когда этот факт всплывёт и как быстро на него среагируют комплаенс-офицеры.

В-третьих, эта история показывает, что даже харизма и публичность управляющего не спасают от невидимого давления среды. Черкашин ещё недавно считался одним из главных адвокатов новых рынков и человеком-мостом между разными экосистемами, но стоило ситуации обостриться — и даже его медийность не помогла объяснить исчезновение ни фонду, ни ему лично.

Наконец, главная мораль — рынок стал куда менее терпим к любым неясным схемам, особенно когда речь идёт о венчурных деньгах из зон с санкциями или слабым регуляторным контролем. И если вчера неочевидные связи можно было объяснить спецификой рынка, сегодня единственный путь к устойчивости — максимальная прозрачность и готовность отвечать на неудобные вопросы.

История Mindrock — лакмусовая бумажка времени: здесь успех сменился внезапным забвением, а отсутствие объяснений стало самой громкой новостью.

А для венчурного мира главный вывод ещё более ясен: доверие теперь строится не на репутации прошлого, а на полной прозрачности каждого шага. Всё остальное рынок, как видим, учится забывать очень быстро.

И к слову: в своём блоге я делюсь аналитикой о технологичных компаниях — от первых инвестиций до успешного выхода на биржу. Рассказываю, как и где можно купить акции на pre-IPO и IPO этапах.