Когда в 1915 году Казимир Малевич показал «Чёрный квадрат», его восприняли как дерзость, провокацию, конец искусства. На фоне живописи того времени — ещё узнаваемой, ещё связанной с миром предметов и людей — пустой чёрный квадрат выглядел почти издевкой. Но теперь, оглядываясь из XXI века, можно увидеть в нём совсем другое: Малевич изобрёл пиксель. «Чёрный квадрат» — это первый пиксель, зафиксированный художником за десятилетия до того, как человечество узнало слово «цифровизация», в то время, когда думали скорее об электрификации и о других вещах, физически более осязаемых. Ведь что такое пиксель? Это минимальная единица изображения, крошечная клетка, из которой складывается весь цифровой мир — от фотографии на экране смартфона до виртуальной реальности. Малевич, сам того не ведая, зафиксировал этот принцип в искусстве. Его квадрат — это первый кирпичик, матрица, ноль и одновременно всё. Наука того времени ещё не знала слова «цифровизация». Компьютеров не существовало, о телевидении только мечталось. Но у художника работал иной орган — орган предчувствия. Искусство обладает удивительной способностью опережать технологии, становясь антенной, улавливающей будущее. Там, где вооружённый телескопом учёный ещё не различает форм, художник чувствует их внутренним зрением. Как ноль в математике открыл дорогу к бесконечным вычислениям, так «Чёрный квадрат» стал нулём искусства, из которого можно построить новую Вселенную форм. Как физики XX века открыли элементарные частицы, так и Малевич открыл элементарный модуль изображения. Как бит в информатике хранит в себе простую двойственность — «0» и «1», так его квадрат заключает в себе пустоту и полноту одновременно. Школа Баухаус упрощала формы до прямоугольников, кругов, треугольников, мечтая о синтезе искусства, техники и жизни. Малевич же сразу установил абсолютную простоту. Дадаисты отрицали смысл, разрушали язык. Малевич же сделал не отрицание, а «обнуление» — чтобы дать начало новому языку. Сам Малевич называл свой квадрат «иконой». В ней — предчувствие того, что вся реальность может быть собрана из простых дискретных клеток. Глядя на «Чёрный квадрат», мы можем видеть не конец, а начало. Он — как первый пиксель на экране, из которого вырастает изображение. Малевич оказался не только художником‑авангардистом, но и пророком цифровой цивилизации. Он сумел в сумятице человеческого сознания запечатлеть, сфотографировать, то, что станет краеугольным камнем не очень далекого будущего, проявил грядущее. Может и сам того не ведая. И сделал это быстрее учёных, вооружённых разнообразными приборами и методами. Мысль и озарение важнее метода. Ни один метод не рождает идей, в лучшем случае он их только проявляет. А потому и дилетант может обскакать специалиста, зачав новый род истин, что Малевич и сделал, по моему мнению. Но дилетант в этом случае должен быть мыслителем и, мне кажется, Малевич им был. Его искусство рождалось из размышлений о сущности мира, искусства, духовности. Он написал целый ряд текстов и это не просто манифесты художника, а настоящие философские трактаты, где он рассуждает о природе реальности, о беспредметности как о более высокой ступени восприятия, хотя, конечно, профессиональные философы его вроде бы и критиковали. Но кто сейчас вспоминает его критиков, кроме специалистов? А про его Черный квадрат знают, пожалуй, почти все.