^{Этот пассажир не так чихнул в полёте. На самом деле учения, фото из архива аэропорта KZN.}

2016 год, борт Пхукет-Москва запросил вынужденную посадку. На борту женщина собирается рожать. КВС решил сажать в Казани. Диспетчер выводит его с трассы по сокращённой схеме (не по коридору, а напрямую) и предупреждает медслужбу.

Врач готовится принимать роды или консультировать стюардесс по радио, как повезёт. Рожает гражданка Таиланда, в анамнезе схватки на восьмом месяце. А чтобы вы понимали, аэропортовский врач не очень-то часто принимает роды. Вот встретить самолёт, где на борту больной лихорадкой и поиграть с пассажирами в слоников — это пожалуйста. Отработать аварийную посадку с возгоранием — учения постоянно. А рожать — такого ещё не было. Для этого есть «скоряк» из города, который и вызвали.

Взяли родовое пособие, укладку и понеслись к стоянке. Когда поднялись на борт, схватки прекратились, воды отошли. И прямо в этот же момент приехала скорая помощь из города, которая была рядом. Городской врач решил транспортировать женщину в больницу. Через некоторое время там успешно родился ребёнок.

В общем, пару постов назад я обещал вам доброго доктора из медслужбы аэропорта Казани. Он тут, ниже.




Первая встреча у нас с Айратом Ибрагимовичем получилась рваная — я шёл в медслужбу, а медслужба сама выбежала мне навстречу из лифта. Их может вызвать любой сотрудник аэропорта, и они как раз бежали к роженице с укладкой на багажной тележке. Здесь ситуация спокойнее — либо скорая разберётся, либо одно из двух.



Потом уже, сидя с чайком в их комнате, Айрат Ибрагимович вспомнил вот тот случай выше с гражданином РФ, рождённым от двух граждан Таиланда. (UDP: 0mogol0 говорит в комментариях, что гражданин РФ получается так далеко не каждый раз).



Вообще, вызовов у них довольно много, но серьёзных единицы. За один даже передали благодарность через МИД из Германии. Коллекционер редких рыб, пожилой уже дяденька Гюнтер Швальбе приехал в Казань. В аэропорту ему поплохело, граждане вызвали медслужбу, прилетел доктор Булат Файзрахманович, после осмотра и съемки ЭКГ ввел препараты и передал пациента скорой. Там немцу поставили два стента за сутки, и он остался жив. Улетая, произнёс фразу: «Для меня стало открытием, что уровень здравоохранения в России не уступает Германии». Ну а потом пришла уже благодарность через МИД.



Не всегда кончается так хорошо: была и смерть ребенка, которому в аэропорту не успели помочь, смерть наступила на борту самолета за полчаса до посадки. Именно из-за таких случаев КВС почти всегда принимают решение сажать судно при более-менее серьёзных симптомах (человеческая жизнь важнее опоздания 500 человек куда-то), и именно поэтому диспетчеры ОрВД имеют возможность провести борт не установленным коридором схода с трассы, а напрямую, то есть кратчайшим путём к аэропорту, «разуплотняя» всех вокруг и отправляя тех, кто может подождать, в зону ожидания или на запасные аэродромы.

Аэропортовская медслужба умеет заходить на борт сразу после окончания посадки, то есть не дожидаясь прихода судна на стоянку около терминала. Но чаще это увеличивает ожидание на 1-2 минуты, поэтому, если пациент в сознании, руление всё же будет до терминала.

Гораздо чаще что-то происходит внутри аэропорта. Каждый день несколько случаев, все — банальные. Головная боль, высокое давление, боли в животе, тошнит, алкоголика принесли и так далее. Как и на вокзалах, частая ситуация — болезнь путешественника из-за новой еды после перелётов. Но как отмечают тут, не надо путать болезнь путешественника с болезнью немытых рук: это тоже распространённый случай.

Маломобильные пациенты транспортируются, иногда пациенты хирургии на носилках едут из госпиталя и в госпиталь. Раненых к транспортировке не было, они обычно случаются в нефтянке, а у них и своя авиация, и своя медслужба, и доставляют они прямо к больнице. Но травмы случаются регулярно, и, опять же, чаще всего — по синьке или в результате сильных эмоций. То переволнуются и носы друг другу разобьют, то плечо вывихнут. В аэропорту алкоголя мало и он дорогой, но, как правило, большинство пациентов приезжают в терминал уже контаминированные этанолом. Часто постановка диагноза заканчивается оказанием помощи при травме и вызовом полиции.

Иностранцы, говорит, обращаются редко — в основном с серьёзными ситуациями. Была ситуация на ЧМ — бельгийский пилот около самолёта завязал шнурки, поднялся и об шасси рассёк голову. Глубокая рана. Остановили кровотечение, там прямо по месту шили. Спасли, конечно, но мужик был не очень счастлив. Что, в целом, объяснимо.


^{Фото с учений из архива аэропорта}

Часто приходят пациенты с ситуационными неврозами. Боятся летать очень многие (численно — учитывая пассажиропоток 3,14 миллиона в прошлом году, вполне себе много таких наберётся). С ними надо сначала поговорить, а потом дать таблетку. Желательно побольше. Стюардессы вот, которым таблетки не дают, а успокаивать как-то надо, лечат иногда своих пассажиров плацебо. Мол, вот вам тик-так, то есть новейшее наноуспокоительное. И работает. Медслужба же плацебо давать не может, поэтому дают глицин, валерьянку или корвалол. Что, в принципе, примерно так же эффективно действует.

Некоторым пациентам приходится сообщать новость о том, что в их состоянии лучше не летать. Пара человек в неделю таких вполне может набраться: врач говорит, что лучше не рисковать, пациенты сдают билеты. Но чаще летят после фармы, потому что в регионах авиабилет — очень серьёзная и дорогая вещь во-первых, а во-вторых, если остаться, то потом можно и не вылететь в принципе.

Ещё медслужба осматривает детей перед тем, как пускать их в комнату матери и ребёнка. Сначала проверяется весь инфекционный анамнез, дальше поиск яиц гнид (тест на вшивость), замер температуры, проверка кожи на сыпь, осмотр горла. В случае осложнённого семейного анамнеза ещё проверяются прививки. На каждого ребёнка отечественная медицина устанавливает стандарт по времени на осмотр, поэтому при задержках крупных чартеров до Анталии выстраивается очередь до 50 детей, и это занимает 2-3 часа.



Фарида Хазиахметовна рассказывает про оборудование, говорит все обновили за последние 5 лет (большей частью к Чемпионату мира по футболу). На втором этаже терминала 1 оказывается помощь не только пассажирам, но и сотрудникам аэропорта и подрядчикам. Поскольку точек две, то два электрокардиографа, два дефибриллятора, укладки для неотложки, бесконтактные термометры, новые глюкометры, пульсоксиметры обновили.

В тёплой вставке (это ещё одна точка, где экипаж проходит проверку перед вылетом, а персонал вроде пожарных, спасателей и так далее— перед заступлением на работу) тоже новые японские аппараты. 8 алкометров с принтерами для регистрации результата. Но таких ситуаций не было. Почти.

Укладки как на скорой помощи — это для беготни по аэропорту. Ещё есть фургон-прицеп (кунг), который купили в этом году. Он оснащён для аварийно-спасательных работ, и в нём полный набор медикаментов. Есть 225 носилок, пневмокаркасная палатка и две брезентовых.

20+ показательных и учебных тревог в году. Для них нужно много актёров, поэтому под них выделяют условно-постарадавших грузчиков и водителей. Мужики счастливы, потому что ты лежишь, а смена идёт. Ещё можно артистично стонать, дополняя хаос. Когда ещё так развлечёшься?



Есть изолятор, на его базе проводятся регулярные учения с Роспотребнадзором (барьеры биобезопасности и санэпидема относятся именно к ним). Есть программы реакций для разных опасных болезней. Вот последние учения были по малярии. Изолятор полностью оснащён оборудованием, а противочумные костюмы для четырёх бригад. Причём костюмы разные, потому что врачи тоже бывают разного размера. И два чемодана для особо опасных инфекций. Это не те, которые с портативными огнемётами, это с медицинскими средствами.

Вообще, реакция начинается с того, что с борта самолета поступает сообщение в ПДСА о том, что есть больной с такими-то симптомами. ПДСА сообщает в медпункт и СКП (федеральная служба, барьер биобезопасности). Если в симптомах температура, рвота, понос и прочие опасные вещи, то нужен осмотр пациента. Данные служб после осмотра и при подозрении на что-то опасное передают в инфекционную больницу, скорую, Минздрав и так далее по схеме реакции. В общем случае, если уже понятно, что это что-то опасное, то все идут строем в карантин. Если непонятно — всех берут под наблюдение, как контактных.

Ну и напоследок ещё 4 фотографии из архива аэропорта:



Вот та самая палатка:



Палатки нужны при инцидентах и учебных тревогах. Одна устанавливается для сортировки пострадавших, а в другой оказывают медпомощь:



Под противогазом не угадаешь, это может быть как сотрудник аэропорта, так и Роспотребнадзора (Санэпидем, барьер биобезопасности) или Минздрава:



В общем, не чихайте в стаканчик с томатным соком в полёте.

Вот два других поста про аэропорт Казани: ОрВД и ПДСА и терминал.