Недавно один из легендарных переводчиков эпохи VHS Василий Горчаков озвучил дополнение «Чужой против хищника» к нашей игре «Конфликт». И пока игроки наслаждаются тем самым голосом из 90-х, мы пообщались с маэстро об играх, методиках погружения в сеттинг и, конечно же, о кино.
Вы перепробовали ряд профессий: журналист, актер, продюсер, каскадер, переводчик кино- и видеофильмов, а с недавних пор – актер озвучки для компьютерных игр. Кем вы считаете себя в первую очередь?
По старой памяти меня часто называют переводчиком, хотя я уже переключился на другую работу. Сейчас я президент и генеральный директор продюсерского центра «Горчаков». Мы устраиваем мероприятия, кинофестивали, привозим разных гостей, представляем наших актеров и участвуем в съемках фильмов. На сегодняшний день это мои основные занятия.
В моей карьере (а начинал я с армейского образования) одно следовало за другим: скажем, я работал переводчиком сборной СССР по хоккею и там познакомился с человеком, который пригласил меня на съемочную площадку. Мне понравилось, я втянулся – и 10 лет проработал на «Мосфильме» каскадером, параллельно занимаясь другими делами.
Из-за того, что я всё время крутился вокруг кино, мои знакомые приглашали меня сниматься, и я соглашался. А свою первую главную роль я сыграл еще в 13 лет в фильме «Большие и маленькие».
В Википедии написано, что вы перевели больше пяти тысяч фильмов. Эта цифра впечатляет.
Это старая цифра. Сейчас, я думаю, уже больше шести тысяч.
Но стоит учитывать, что я считал не по названиям, а по переводам. Особо популярные фильмы я мог переводить десятки раз. Скажем, того же «Крестного отца» я за 30 лет перевел, наверное, раз сто.
То есть «Крестного отца» вы можете переводить по памяти?
Конечно, какие-то фильмы я могу переводить с закрытыми глазами, не обращая внимания на экран.
Когда переводишь фильм несколько раз, что-то меняешь, а что-то оставляешь, – складывается свой собственный сценарий.
Многие переводчики моей эпохи – Володарский, Михалев – даже изобрели какие-то слова или выражения, которые потом вошли в нашу речь.
Из более чем шести тысяч переводов у вас есть самые любимые работы?
Я бы провел неожиданную параллель между фильмами и девушками. Вот он появляется – и становится самым любимым, а потом как-то отходит в тень, и появляется новый, в который ты влюбляешься. Вот, например, в 1975 году появился замечательный фильм «Пролетая над гнездом кукушки». Спросили бы меня тогда – конечно я бы назвал его любимым. И он остался любимым, но появились новые увлечения – яркие, неожиданные – и затмили его.
Раньше мы были моложе. Фильмов было меньше, рынок ведь открылся для нас совершенно неожиданно – в 70-е годы. До этого иностранные фильмы поступали очень дозированно – и тут вдруг открылся огромный мир, и каждый новый значительный фильм действительно поражал воображение, открывал что-то новое.
Продолжая параллель с влюбленностью: есть ли фильмы, которые сейчас занимают особенное место в вашем сердце?
Есть мимолетные симпатии. Когда столько времени проводишь в мире кинематографа, вырабатывается какой-то иммунитет, фильмы на тебя уже не так действуют. И кроме того, когда смотришь такое количество материала, уже учишься предсказывать ходы, мало чему удивляешься.
Не скажу, конечно, что я такой прожжённый и опытный: случается, новые фильмы удивляют.
Но сейчас такое ощущение, что зрение стало хуже, и я вижу кино через как будто дымку. Оно уже не задевает так, как раньше. Я даже не хочу сейчас называть конкретные фильмы. Я просто вспоминаю, копаюсь в себе – назвать особо и нечего.
Есть ли какая-то картина, которую вы хотели бы перевести, но она не попадалась за время работы?
Я не знаю такой картины. Все значительные фильмы я переводил. Разумеется, есть кино, которое прошло мимо меня. Во всяких списках вроде «100 лучших фильмов» попадается и то, о чём я раньше не слышал. Но как по мне, это второстепенное кино. Оно интересно тем, кто в нём играл и кто его снимал. Его можно посмотреть, чтобы заполнить этот пробел. Но откровений и шедевров среди этих фильмов я не видел.
Что касается переводов, я уже говорил: со всем, что было интересно и что освещается в исторических экскурсах, я работал.
Тут я бы добавил, что многих актеров и режиссеров я знаю лично. В Москве мы встречались с Фрэнсисом Копполой, Джеймсом Кэмероном. А уж актеров я знаю огромное количество: Арнольда Шварценеггера, Роберта де Ниро, Мэрил Стрип, Фэй Данауэй.
Приезжают даже персонажи из далекого прошлого. Недавно вот я привез Настасью Кински – очаровательная девушка. Мы с ней встречались – с ума сойти! – 30 лет назад на Московском международном фестивале. Я тогда был влюблен в нее, и вот через 30 лет увиделись.
Еще сейчас веду переговоры с Франко Неро и Ванессой Редгрейв.
Так что теперь я вижу не только готовое голливудское кино, но и процесс его создания.
Вы озвучивали дополнение «Чужой против Хищника» к игре «Конфликт» от Plarium. А до этого у вас был опыт озвучивания игр?
Насколько я помню, нет. У вас – это первый опыт.
Хотя я всегда интересовался играми, особенно в начале, когда только появились персональные компьютеры. Тогда я одним из первых привез компьютер из Америки, и мы играли в простейшие игры, в «Тетрис» например.
А потом игры становились серьезнее, сложнее. У всех появились консоли, приставки. У меня как раз подрастала дочь, и я вместе с ней всё это проходил. Помню, например, очень интересную космическую эпопею – Wing Commander.
Но потом игры ушли так далеко, что я перестал за ними успевать и теперь участвую только в озвучивании. А когда я случайно натыкаюсь на старые игры, всегда смотрю с ностальгией.
Расскажите об ощущениях от озвучивания игры.
Это немного напоминало современное озвучивание фильмов. Ты так же сидишь в будке в студии. Так же перед тобой экран, на который кусочками пускают материал, и ты его озвучиваешь. И так же сидят режиссер и звукооператор, которые тебе подсказывают. Ты делаешь дубли. Тебе говорят: «Здесь нужно усилить, здесь надо уменьшить, здесь – прибавить страсти в голосе, а здесь, наоборот, говорить спокойно».
Вам, наверное, был близок этот сеттинг, потому что вы переводили и «Чужого», и «Хищника»?
Безусловно. Неоднократно переводил и всех «Чужих», и обоих «Хищников», и многие другие фантастические фильмы, в том числе «Аватара».
Кроме того, мне было интересно. Я лично знаком со Шварценеггером, поэтому представлял себя на его месте, делал вид, что это он говорит.
И «Чужой», и «Хищник» – фильмы фантастические. Но вы переводили кино в совершенно разных сеттингах. У вас есть какие-то свои методики погружения, способы настроиться на нужный лад?
Нет, настройка в тональность происходит автоматически. Та же мистическая атмосфера фильма «Чужой» задает тон, которому ты волей-неволей следуешь. И потом: когда озвучиваешь, всегда ориентируешься на то, как говорят актеры, стараешься донести именно эти эмоции, не привнося ничего своего.
А дубляж – это уже в каком-то роде потеря, особенно полный дубляж, где мы не слышим голоса актера. Ведь для актера голос – одна из ключевых составляющих его мастерства. Дубляж её полностью перекрывает. Закадровый перевод лучше, потому что слышно, как актер играет голосом.
Хорошо, если переводчика вообще не замечаешь, его голос воспринимается на уровне подкорки: кажется, ты просто понимаешь, что говорит актер. Еще лучше – субтитры, но они отвлекают от того, что происходит на экране, потому что взгляд прикован к бегущей строке.
В ваших интервью можно прочитать, что чаще всего вы переводите вживую, без предварительной подготовки.
Ну, честно говоря, да. Мне даже говорят: «Вась, ты бы посмотрел фильм перед тем, как переводить». Я говорю: «Ну да, конечно», – но, честно говоря, стараюсь этого не делать. Теперь технологии позволяют перезаписать. И если я чувствую, что сказал не то, можно посмотреть, вернуться назад и повторить.
Тем более, если предварительно посмотреть фильм и записать текст, это будет уже скучная работа.
Вы больше вовлечены, когда сходу переводите?
Даже когда переводишь фильм в двадцатый раз, не можешь относиться к нему равнодушно, ведь ты говоришь за живых людей, повторяешь их диалоги. А они что-то переживают на экране, повышают, понижают голос. И поэтому волей-неволей повторяешь за ними, втягиваешься в этот эмоциональный процесс, и иногда даже приходится себя контролировать.
На ваших переводах выросло не одно поколение. Наверняка были забавные истории, связанные с вашим голосом?
В повседневной жизни сейчас узнают реже. Хотя я вообще удивляюсь: я-то не так воспринимаю свой голос, и на пленке он звучит иначе, чем в жизни. Таксисты, бывает, узнают.
А вот однажды я ехал с соседом. До этого мы с ним мало разговаривали, а тут он узнал голос и очень удивился: «Как? Не может быть! Да я вырос на этих фильмах!».
Был еще случай, где-то на юге. Я возвращался с какой-то вечеринки, заблудился, шел, старался не сворачивать. И вдруг слышу в отдалении что-то очень знакомое – а это, оказывается, мой голос! Я вышел к людям. На веранде стоит телевизор, идет какой-то фильм с моим переводом.
А у вас дома есть видеомагнитофон? Вы им пользуетесь?
Есть-есть. И не один. Есть такой полупрофессиональный, на котором я переводил фильмы. Сейчас он простаивает, поскольку мы уже работаем с дисками. Но проигрыватели остались – во-первых, рука не поднимется выбросить. И потом, у меня огромная коллекция (не знаю, куда их девать) кассет VHS, поэтому должен быть и проигрыватель. Хотя надо сказать, что я никогда не смотрю свои фильмы после перевода.
А почему не смотрите?
Ну, я его уже посмотрел, мне скучно пересматривать. И потом – это какой-то нарциссизм. Или наоборот, буду смотреть и думать: «Ой, чего это я тут сказал». Зачем мне такие переживания?
Вы перепробовали ряд профессий: журналист, актер, продюсер, каскадер, переводчик кино- и видеофильмов, а с недавних пор – актер озвучки для компьютерных игр. Кем вы считаете себя в первую очередь?
По старой памяти меня часто называют переводчиком, хотя я уже переключился на другую работу. Сейчас я президент и генеральный директор продюсерского центра «Горчаков». Мы устраиваем мероприятия, кинофестивали, привозим разных гостей, представляем наших актеров и участвуем в съемках фильмов. На сегодняшний день это мои основные занятия.
В моей карьере (а начинал я с армейского образования) одно следовало за другим: скажем, я работал переводчиком сборной СССР по хоккею и там познакомился с человеком, который пригласил меня на съемочную площадку. Мне понравилось, я втянулся – и 10 лет проработал на «Мосфильме» каскадером, параллельно занимаясь другими делами.
Из-за того, что я всё время крутился вокруг кино, мои знакомые приглашали меня сниматься, и я соглашался. А свою первую главную роль я сыграл еще в 13 лет в фильме «Большие и маленькие».
В Википедии написано, что вы перевели больше пяти тысяч фильмов. Эта цифра впечатляет.
Это старая цифра. Сейчас, я думаю, уже больше шести тысяч.
Но стоит учитывать, что я считал не по названиям, а по переводам. Особо популярные фильмы я мог переводить десятки раз. Скажем, того же «Крестного отца» я за 30 лет перевел, наверное, раз сто.
То есть «Крестного отца» вы можете переводить по памяти?
Конечно, какие-то фильмы я могу переводить с закрытыми глазами, не обращая внимания на экран.
Когда переводишь фильм несколько раз, что-то меняешь, а что-то оставляешь, – складывается свой собственный сценарий.
Многие переводчики моей эпохи – Володарский, Михалев – даже изобрели какие-то слова или выражения, которые потом вошли в нашу речь.
Из более чем шести тысяч переводов у вас есть самые любимые работы?
Я бы провел неожиданную параллель между фильмами и девушками. Вот он появляется – и становится самым любимым, а потом как-то отходит в тень, и появляется новый, в который ты влюбляешься. Вот, например, в 1975 году появился замечательный фильм «Пролетая над гнездом кукушки». Спросили бы меня тогда – конечно я бы назвал его любимым. И он остался любимым, но появились новые увлечения – яркие, неожиданные – и затмили его.
Раньше мы были моложе. Фильмов было меньше, рынок ведь открылся для нас совершенно неожиданно – в 70-е годы. До этого иностранные фильмы поступали очень дозированно – и тут вдруг открылся огромный мир, и каждый новый значительный фильм действительно поражал воображение, открывал что-то новое.
Продолжая параллель с влюбленностью: есть ли фильмы, которые сейчас занимают особенное место в вашем сердце?
Есть мимолетные симпатии. Когда столько времени проводишь в мире кинематографа, вырабатывается какой-то иммунитет, фильмы на тебя уже не так действуют. И кроме того, когда смотришь такое количество материала, уже учишься предсказывать ходы, мало чему удивляешься.
Не скажу, конечно, что я такой прожжённый и опытный: случается, новые фильмы удивляют.
Но сейчас такое ощущение, что зрение стало хуже, и я вижу кино через как будто дымку. Оно уже не задевает так, как раньше. Я даже не хочу сейчас называть конкретные фильмы. Я просто вспоминаю, копаюсь в себе – назвать особо и нечего.
Есть ли какая-то картина, которую вы хотели бы перевести, но она не попадалась за время работы?
Я не знаю такой картины. Все значительные фильмы я переводил. Разумеется, есть кино, которое прошло мимо меня. Во всяких списках вроде «100 лучших фильмов» попадается и то, о чём я раньше не слышал. Но как по мне, это второстепенное кино. Оно интересно тем, кто в нём играл и кто его снимал. Его можно посмотреть, чтобы заполнить этот пробел. Но откровений и шедевров среди этих фильмов я не видел.
Что касается переводов, я уже говорил: со всем, что было интересно и что освещается в исторических экскурсах, я работал.
Тут я бы добавил, что многих актеров и режиссеров я знаю лично. В Москве мы встречались с Фрэнсисом Копполой, Джеймсом Кэмероном. А уж актеров я знаю огромное количество: Арнольда Шварценеггера, Роберта де Ниро, Мэрил Стрип, Фэй Данауэй.
Приезжают даже персонажи из далекого прошлого. Недавно вот я привез Настасью Кински – очаровательная девушка. Мы с ней встречались – с ума сойти! – 30 лет назад на Московском международном фестивале. Я тогда был влюблен в нее, и вот через 30 лет увиделись.
Еще сейчас веду переговоры с Франко Неро и Ванессой Редгрейв.
Так что теперь я вижу не только готовое голливудское кино, но и процесс его создания.
Вы озвучивали дополнение «Чужой против Хищника» к игре «Конфликт» от Plarium. А до этого у вас был опыт озвучивания игр?
Насколько я помню, нет. У вас – это первый опыт.
Хотя я всегда интересовался играми, особенно в начале, когда только появились персональные компьютеры. Тогда я одним из первых привез компьютер из Америки, и мы играли в простейшие игры, в «Тетрис» например.
А потом игры становились серьезнее, сложнее. У всех появились консоли, приставки. У меня как раз подрастала дочь, и я вместе с ней всё это проходил. Помню, например, очень интересную космическую эпопею – Wing Commander.
Но потом игры ушли так далеко, что я перестал за ними успевать и теперь участвую только в озвучивании. А когда я случайно натыкаюсь на старые игры, всегда смотрю с ностальгией.
Расскажите об ощущениях от озвучивания игры.
Это немного напоминало современное озвучивание фильмов. Ты так же сидишь в будке в студии. Так же перед тобой экран, на который кусочками пускают материал, и ты его озвучиваешь. И так же сидят режиссер и звукооператор, которые тебе подсказывают. Ты делаешь дубли. Тебе говорят: «Здесь нужно усилить, здесь надо уменьшить, здесь – прибавить страсти в голосе, а здесь, наоборот, говорить спокойно».
Вам, наверное, был близок этот сеттинг, потому что вы переводили и «Чужого», и «Хищника»?
Безусловно. Неоднократно переводил и всех «Чужих», и обоих «Хищников», и многие другие фантастические фильмы, в том числе «Аватара».
Кроме того, мне было интересно. Я лично знаком со Шварценеггером, поэтому представлял себя на его месте, делал вид, что это он говорит.
И «Чужой», и «Хищник» – фильмы фантастические. Но вы переводили кино в совершенно разных сеттингах. У вас есть какие-то свои методики погружения, способы настроиться на нужный лад?
Нет, настройка в тональность происходит автоматически. Та же мистическая атмосфера фильма «Чужой» задает тон, которому ты волей-неволей следуешь. И потом: когда озвучиваешь, всегда ориентируешься на то, как говорят актеры, стараешься донести именно эти эмоции, не привнося ничего своего.
А дубляж – это уже в каком-то роде потеря, особенно полный дубляж, где мы не слышим голоса актера. Ведь для актера голос – одна из ключевых составляющих его мастерства. Дубляж её полностью перекрывает. Закадровый перевод лучше, потому что слышно, как актер играет голосом.
Хорошо, если переводчика вообще не замечаешь, его голос воспринимается на уровне подкорки: кажется, ты просто понимаешь, что говорит актер. Еще лучше – субтитры, но они отвлекают от того, что происходит на экране, потому что взгляд прикован к бегущей строке.
В ваших интервью можно прочитать, что чаще всего вы переводите вживую, без предварительной подготовки.
Ну, честно говоря, да. Мне даже говорят: «Вась, ты бы посмотрел фильм перед тем, как переводить». Я говорю: «Ну да, конечно», – но, честно говоря, стараюсь этого не делать. Теперь технологии позволяют перезаписать. И если я чувствую, что сказал не то, можно посмотреть, вернуться назад и повторить.
Тем более, если предварительно посмотреть фильм и записать текст, это будет уже скучная работа.
Вы больше вовлечены, когда сходу переводите?
Даже когда переводишь фильм в двадцатый раз, не можешь относиться к нему равнодушно, ведь ты говоришь за живых людей, повторяешь их диалоги. А они что-то переживают на экране, повышают, понижают голос. И поэтому волей-неволей повторяешь за ними, втягиваешься в этот эмоциональный процесс, и иногда даже приходится себя контролировать.
На ваших переводах выросло не одно поколение. Наверняка были забавные истории, связанные с вашим голосом?
В повседневной жизни сейчас узнают реже. Хотя я вообще удивляюсь: я-то не так воспринимаю свой голос, и на пленке он звучит иначе, чем в жизни. Таксисты, бывает, узнают.
А вот однажды я ехал с соседом. До этого мы с ним мало разговаривали, а тут он узнал голос и очень удивился: «Как? Не может быть! Да я вырос на этих фильмах!».
Был еще случай, где-то на юге. Я возвращался с какой-то вечеринки, заблудился, шел, старался не сворачивать. И вдруг слышу в отдалении что-то очень знакомое – а это, оказывается, мой голос! Я вышел к людям. На веранде стоит телевизор, идет какой-то фильм с моим переводом.
А у вас дома есть видеомагнитофон? Вы им пользуетесь?
Есть-есть. И не один. Есть такой полупрофессиональный, на котором я переводил фильмы. Сейчас он простаивает, поскольку мы уже работаем с дисками. Но проигрыватели остались – во-первых, рука не поднимется выбросить. И потом, у меня огромная коллекция (не знаю, куда их девать) кассет VHS, поэтому должен быть и проигрыватель. Хотя надо сказать, что я никогда не смотрю свои фильмы после перевода.
А почему не смотрите?
Ну, я его уже посмотрел, мне скучно пересматривать. И потом – это какой-то нарциссизм. Или наоборот, буду смотреть и думать: «Ой, чего это я тут сказал». Зачем мне такие переживания?