Пояснение: на нашем ресурсе уже было два чрезвычайно полных и подробных обзора самого устройства, поэтому я решил сконцентрироваться на его применении и обследовать город в поисках возможных источников радиации.

Пролог

* Неожиданная встреча * Стоит ли Москва на радиоактивной свалке * Появление Х.В. Гейгера * Великий учёный польщён

Случилось так, что на жизненном пути встретилась мне компания Даджет, продающая различные хитроумные приспособления, облегчающие жизнь простого человека. Одним из таких устройств, необходимых в хозяйстве, оказался брелок – да не простой, а улавливающий радиационный фон и подающий сигналы тревоги в случае наличия оного. Точнее сказать, в случае, когда уровень упомянутого фона превышает заранее заданный.
Улавливая гамма и бета-излучения, брелок оповещает своего владельца настораживающим писком о необходимости скорейшим образом покинуть занимаемое пространство.

Предчувствуя небольшое приключение, я отправился на поиски секретных (и не очень) карт радиации, присутствующей в столице нашей Москве. В результате мне попалось много устрашающих сайтов и провокационных заголовков («Москва стоит на радиоактивной свалке?»), но среди них — и полезная информация.

Следующая картина наглядно показывает места, где были зафиксированы источники радиации.



А на странице "Участки радиационного загрязнения на карте Москвы" была найдена более подробная карта с указанием точных адресов в городе, по которым с 1979 по 1999 года были найдены и дезактивированы (сиречь, обезврежены) источники радиации.

Решено было отправиться по нескольким из этих точек самостоятельно и изучить, насколько тщательно бойцы экологического отряда провели своё разминирование. Я установил в брелок круглую батарейку, повесил его на карабин на свой рюкзак, и отправился в путь. Тут следует заметить, что брелок был настроен на минимально возможный порог срабатывания, составляющий 40 мкР/ч.

А чтобы не было скучно, рядом со мною медленно возник из воздуха воображаемый попутчик, германский учёный Ханс Вильгельмович Гейгер. Пока мы передвигались по городу на ближайший выбранный адрес, Ханс Вильгельмович рассказывал мне, придерживая рукою шляпу и беспрерывно поправляя очки, что родился он в 1882 году в семье востоковеда и буддолога Вильгельма Гейгера, а в 1906 году уже заработал степень доктора наук в Университете Эрлангена.

Впоследствии он переехал в Англию, где стал работать в Манчестерском университете вместе с одним из известнейших учёных, Эрнестом Резерфордом.

Я же в свою очередь поведал уважаемому учёному, что уже после его смерти, в 1970-м году, Международный астрономический союз присвоил имя Ханса Гейгера кратеру на обратной стороне Луны – чему он неожиданно был несказанно рад. Ему даже пришлось снимать очки и украдкою смахивать слезу, добравшуюся до самых его усов. Потом он пояснил, что признательность и память для учёного нередко важны почти так же, как и сделанные им открытия.

День первый: районы, кварталы, жилые массивы

* Мир и согласие * Вагонмаш, а бизнес-центр – наш * Гранит есть, но есть ли радиация * Божедомка, 7 * От тайги до Британских морей

Тем временем мы уже прибыли по первому адресу нашего тура, а именно: Проспект мира, д. 74, где находился классический старый жилой дом сталинской эпохи, изготовленный в стиле неоклассицизма (или ампира?..).



Вместо проспекта Мира до 1957 года существовали 1-я Мещанская улица, Троицкое шоссе, Большая Алексеевская улица и Большая Ростокинская улица. Исторически, уже с XII века на месте проспекта была дорога на Ярославль, вдоль которой стояли сёла Алексеевское, Ростокино и другие. А в конце XVII века в начале современного проспекта Мира возникла Мещанская слобода. Со второй половины XIX века улица застраивалась доходными домами и особняками.

Уже при советской власти в 1931 году 1-ю Мещанскую улицу заасфальтировали специалисты американской фирмы «Сибрук», однако уже через два года покрытие рассыпалось, не выдержав перепадов температур. В 1934 году улицу начали расширять за счёт ликвидации трамвайных путей и сноса оград и палисадников рядом с домами.

Была задумана гигантская реконструкция улицы согласно плана создания луча «улица Дзержинского — Сретенка — 1-я Мещанская», который предусматривал масштабное уничтожение всех прежних построек на 1-й Мещанской. Но из-за сжатых сроков плану не суждено было сбыться в виде стилистически единого проекта, и улицу разбили на участки, закреплённые за разными архитекторами, и реконструкция была пущена на самотёк.



В результате на участке от Садового до Третьего кольца выросли совершенно разные здания, многие из которых сохранились до сих пор и представляют уже историческую ценность для города. А улицу переименовали в проспект Мира в 1957 году в связи с проходившем в Москве 6-м международным фестивалем молодёжи и студентов. До сих пор в доме №36 стр.1 располагается «Международная общественная организация Федерация мира и согласия».



Внутренний двор дома был закрыт от посетителей, потому мы с Хансом Вильгельмовичем прогулялись вокруг, в том числе полюбовались творением современных архитекторов, извергших из чрева своего таланта здание Московской областной думы. Никаких следов радиации вокруг дома №74 мы не обнаружили – возможно, оттого, что день был воскресный, и у депутатов был выходной.



Испытав радость за местных жителей по поводу отсутствия явных источников радиации, отправились мы чуть далее, в сторону дома за нумером 102. Это оказалось здание завода Вагонмаш, логичным образом построенное рядом с железнодорожными путями Рижского путепровода рядом с Рижским же вокзалом.



Когда мы пересекали Крестовский мост, переносящий нас через путепровод, Ханс Вильгельмович заприметил гранитную отделку грандиозных колонн моста.



Учёный рассказал, что гранит является одной из самых плотных, твёрдых и прочных пород, а кроме того, гранит имеет низкое водопоглощение и высокую устойчивость к морозу и загрязнениям. Именно потому он и используется так часто в строительстве в качестве облицовочного материала. Но при этом, как и многие природные камни, гранит часто имеет достаточно высокий радиационный фон. Вообще, некоторые виды гранита рассматриваются как перспективное сырье для добычи природного урана.



Но, к сожалению (для исследовательского духа и к счастью для москвичей), радиацей и здесь не пахло. Худшее, чем была загрязнена гранитная отделка колонны – это объявлениями о недорогих хостелах.

Дойдя до здания Вагонмаша мы обнаружили, что оно по большей части роздано под коммерческое использование, и на самом первом его этаже располагается бизнес-центр, названный немного в духе соцреализма: «Парк Мира». И, несмотря на обилие гранитной отделки, нас опять ждало разочарование – в районе здания не было никаких признаков радиации.



Не теряя присущего мне оптимизма, а германцам – педантизма, мы отправились по следующему адресу из списка, а именно, улице Образцова к дому 5а. Эта улица впервые появилась на картах города в 19 веке, и получила имя Институтская по имени Александровского института благородных девиц, стоявшего в её начале на углу с Новой Божедомкой (а просто Божедомка, она же Старая Божедомка, упоминается в фильме «Место встречи изменить нельзя». Сейчас это улица Дурова).



А сегодняшнее своё название она носит в честь российского и советского учёного в области транспорта, лауреата двух сталинских премий, академика Владимира Николаевича Образцова. Основные его труды были посвящены проектированию железнодорожных станций и узлов, организации планирования сортировочной работы на сети железных дорог, а также вопросам взаимодействия служб железной дороги и различных видов транспорта между собой. Также он активно участвовал в разработке идеологии детских железных дорог, а в годы Великой Отечественной войны (на этом месте Ханс Вильгельмович слегка поморщился) на свои сбережения приобрёл самолёт Як-1 и подарил лётчику-истребителю, Герою Советского Союза, капитану А. Ф. Лавренову.



Дом 5А приютился во дворе большого здания сталинских времён прямоугольного плана. Это какое-то здание нежилого назначения в четыре этажа. Рядом с ним есть красивая детская площадка, относительно новое высотное здание – но нет никакой радиации!




Чей-то ослик

У нас с Хансом Вильгельмовичем уже начало зарождаться нехорошее подозрение в наличии в этой серии опытов определённой тенденции. Однако, не оставляя дело на полпути, мы двинулись на соседнюю улицу Советской Армии, в район 13 и 15 домов.



Эта улица действительно армейская – в её начале стоит театр Российской армии, далее находится Музей вооружённых сил, Мемориал в память о погибших на подводной лодке «Курск» моряках, и другие достопримечательности. А Ханс Вильгельмович заметно нервничал, проходя мимо выставленных у входа в музей танка и гаубицы, ускорял шаг и посильнее кутался в пальто.



По указанному адресу оказались небольшие жилые дома с уютным зелёным двориком – и опять, никаких признаков радиоактивности. Походив кругами, мы решили поздравить москвичей с хорошей работой городских экологических служб, и назавтра уже прямиком отправиться к иконе ядерных исследований, Курчатовскому институту.

День второй: Курчатова институт и Голованова переулок

* Плотный завтрак * Архитектурная эклектика * Зал редуцирования * Наскальная живопись * Не родственник



На следующий же день, откушав плотного английского завтрака, мы направили наши стопы в сторону площади академика Курчатова. По пути Ханс Вильгельмович постоянно вертел головой, как ребёнок обрадовался знакомому логотипу компании «Мерседес-Бенц», долго рассматривал герб района «Сокол» и с интересом изучал окружающую архитектуру города.





На территории промзоны, включающей в себя и институт Курчатова, оказалось много интересных и неожиданных объектов. Это и войсковая часть МВД, и сервисный центр автомобилей Audi (Ханс Вильгельмович на этом месте совсем загордился). Но самое главное, конечно – это институт.




Совершив променад по периметру ограды института и заглянув на проходную, мы в очередной раз убедились, что экологические службы работают совершенно не зря – как, впрочем, и службы самого института. Ни малейшего следа радиации. Что ж, для жителей стоящих вплотную домов – радость, а для настоящих учёных – лёгкое уныние.




Которое, впрочем, слегка рассеялось благодаря обаянию московских дворовых территорий. Стоит отойти на 20 шагов от шоссе – и ты уже в тишине. А рядом с проходной оказался ещё и приличный парк с детской площадкой. Кроме этого мы обнаружили современное искусство – настенное граффити. Не завидую я археологам будущего, которые будут разбирать письмена и судить об их предназначении.


Загадочная будка


Лужковская архитектура выглядывает из-за брежневской



Парк



Наскальная живопись



Пара местных коней

Ещё одним отмеченным на секретной карте местом был Головановский переулок (нет, не родственник). Но кроме промышленного здания, отданного под склады, очень старых пятиэтажек и очень нового здания из разряда «элитной недвижимости», в переулке ничего интересного не оказалось.

День третий: академик Вернадский и Октябрьская революция

Старое метро * Музей современной космонавтики * Культурный отдых москвичей * Неужели оно?! * Рыбак поймал улов

На третий день решено было бросить наши силы на штурм последних многообещающих целей столичного града – а именно, старые станции метро и набережную реки Москвы в районе сооружения, знаменитого как «метромост».

Но для начала нами была обследована набережная реки Яуза в том месте, где она показывается из трубы и начинает свой путь до основного русла реки Москвы. Но эта набережная не порадовала нас излучением.




На одном из сайтов утверждалось, что по радиационному загрязнению лидирует «рыжая» ветка московского метро — но проехав от Алексеевской до Октябрьской, мы не нашли ничего подозрительного. Поэтому мы направились на одни из самых старых станций подземки.

Мы с интересом прошлись по станциям «Красные ворота» и «площадь Революции», вспомнили планировку старого метро и систему его переходов между станциями, потёрли нос знаменитой собаке – но искомого не встретили. Последней точкой нашего путешествия стала Лужнецкая набережная реки Москвы.





Знаменитая собачка с приносящим удачу носом.

Станция «Воробьёвы горы», долгое время находившаяся на реконструкции, предстаёт одной из самых красивых станций метро – но не отделкой, а видом через панорамные окна, который представляет собою панораму Москва-реки с её поросшими лесом набережными.




Кроме того, мы надолго зависли на платформе, поскольку там не так давно открылся небольшой музей космонавтики. Внутри прозрачных колонн выставлены экспонаты в виде моделей ракет и спутников, связанные с российским космосом. Посмотрев на экспонаты и почитав пояснительные таблички, мы спустились с платформы вниз, и вышли на улицу.






Сами набережные мы нашли в весьма облагороженном состоянии, с нанесёнными вдоль них велодорожками и довольно большим, несмотря на не самую прекрасную погоду, количеством гуляющих. На противоположном берегу можно было различить даже шезлонги с отдыхающими людьми.







И вот, после долгих и утомительных поисков, уже почти отчаявшись, я прислонился к колонне метромоста, опиравшейся на набережную – и тут услышал заветный писк! Колонна оказалось облицованной гранитным камнем, который и выдавал фон. Одиночный звуковой сигнал обозначал достаточно безопасный фон от 40 до 200 мкР/ч, в пределах действия которого можно находиться без вреда для здоровья не менее 100 суток. И тем не менее, прибор работал!

Мы бросились друг к другу в объятия и долго радостно обсуждали найденный феномен, а Ханс Вильгельмович от избытка чувств даже подбросил свою шляпу в воздух, которая неминуемо окончила бы свои дни в водах реки, если бы её не поймал рыбак, ловивший рыбу с набережной на удочку.



Я ехал по красной ветке на север, в сторону дома, и размышлял о красотах современной Москвы, радиации, рыбаках и граните. Но когда я обратил свой взор на то место, где только что присутствовал великий немецкий физик, там уже никого не было. И только дама с ручной собачкой, ехавшая в том же вагоне, кинула на меня странный взгляд, а собачка её оскалила свои мелкие зубы и слегка зарычала. Приключение подошло к концу.

PS: Код на 10% скидку GEEKT-BG, действует 14 дней со дня публикации.

PPS: спасибо пользователю Karlson_rwa за наводку на набережную у метромоста